Пепел и сумерки. Том 2. Раскол вечности

Артём Багров

Пепел и сумерки. Том 2. Раскол вечности

Второй том – это не просто продолжение. Это раскол.

Раскол внутри героя. Раскол в самом мире. Раскол между тем, кем ты был, и тем, кем тебя сделают.

Здесь не будет спасителей.

Здесь не будет лёгких решений.

Здесь начнётся борьба не за выживание, а за оправдание существования.

Добро пожаловать в том, где тени становятся зеркалами, а врагами – твои собственные остатки человечности.

Дополнительная глава 23. Зарождение магии

Далеко до того, как мир стал тем, что мы знаем сегодня, магия была всего лишь забытой силой, скрытой в самых тёмных уголках реальности. После Великого Пробуждения, когда магия начала свою тонкую игру с этим миром, появились три духа – Альбасумбра, Альвион и Грисумбра. Эти духи стали хранителями магии и её силы, и каждый из них представлял собой одну из глубинных тёмных сущностей магического мира.

Грисумбра – дух серой тьмы, объединяющий разрушение и созидание, свет и тьму. Он был самым могущественным из всех, его сила балансировала между этими двумя мирами.

Альвион – дух белой тьмы, связанный с очищением и просветлением. Он освещал тьму и выводил её из глубин невежества.

Альбасумбра – дух тёмной тьмы, самой загадочной и разрушительной силы. Его магия была связана с поглощением, скрытыми знаниями и страхами, что пронизывали реальность.

Но ещё до них был Нексаэль – древнейший дух, чья сила превосходила всех остальных. Его могущество было столь велико, что он мог уничтожить мир одним вздохом. Остановить его смог лишь Маркелиус, известный как Несломленный. Он заключил сделку с Безликим, и Нексаэля удалось уничтожить… или, по крайней мере, так думали.

Без духа разрушения баланс нарушился. Альвион, Грисумбра и Альбасумбра оказались в ловушке собственной борьбы, пока не нашли носителей, которые могли бы стать их продолжением.

Грисумбра выбрал Лёшу. В нём он увидел силу воли и способность балансировать между светом и тьмой. Магия пробудилась в нём в критический момент, когда он столкнулся с угрозой, и именно Грисумбра начал направлять его к истинной силе.

Альбасумбра выбрал Валеру. Он искал того, кто примет его силу без страха, и Валера стал таким человеком. Однажды, в поисках знаний и могущества, он нашёл кристалл Альбасумбры. Как только он коснулся его, дух связался с ним. Валера принял силу тьмы без колебаний, но его разум постепенно становился мрачнее, наполняясь знаниями, которые не предназначены для людей.

Альвион выбрал Виктора. Но в отличие от Лёши и Валеры, он не пробудил магию при жизни. Он умер. Убитый Лёшей, он парил в пустоте, пока Альвион не протянул ему руку.

Альвион был слаб. Без храма, без носителя, без силы. Он не мог выбрать себе сосуд – но мог предложить сделку. "Ты не должен умирать", – сказал он Виктору. "Ты нужен мне".

Виктор согласился. Но он не просто получил магию. Он стал её частью. Теперь он был больше, чем человек. Он был Альвионом.

Но вопрос оставался: действительно ли Нексаэль исчез? Или его тень всё ещё скользит в мире, ожидая нового шанса?

Глава окончена.

Дополнительная глава 23. Последняя сделка

Пламя пожирало небеса, окрашивая тёмный купол в оттенки багряного. Мир содрогался под тяжестью приближающегося конца. Ветер нёс с собой крики умирающих, и Маркелиус чувствовал, как сама реальность трещит по швам. Нэксаэль был близко.

Он стоял на обрыве, сжимая меч, пропитанный древней магией. Его семья – жена и двое сыновей – находились в нескольких километрах отсюда, скрытые печатями, но он знал, что этого не хватит. Если Нэксаэль доберётся до них, никто не спасётся. Он уже видел, как пала империя, как рассыпались города, как самые могущественные маги исчезали, не оставляя даже пепла.

И всё же он был не таким, как они. Он был Несломленным.

Маркелиус закрыл глаза и произнёс слова, которые не осмелился бы повторить ни один смертный:

– Я взываю к Безликому.

Время остановилось. Ветер замер, огонь застывшими языками тянулся к небу, даже дыхание застряло в груди. И тогда он появился.

Безликий.

Фигура, не имеющая формы. Голос, не имеющий звука. Тьма, не имеющая границ.

– Твой голос дрожит, Маркелиус. Ты боишься.

– Если бы я не боялся, меня бы здесь не было, – ответил он, чувствуя, как холод охватывает его душу. – Я пришёл заключить сделку.

Тьма зашевелилась. Безликий словно улыбался – без губ, без лица, но это ощущалось.

– Ты хочешь уничтожить того, кто сильнее тебя. Того, кого невозможно уничтожить.

– Я хочу спасти свою семью.

Молчание. Затем Безликий медленно склонился ближе.

– Что ты готов отдать?

Маркелиус уже знал ответ. Он знал его с того момента, как впервые увидел, что Нэксаэль делает с миром. Как сжигает города одним движением, как разрывает души, как смеётся, наблюдая за агонией.

– Себя, – прошептал он. – Мою жизнь. Мою душу. Всё, что у меня есть. Взамен ты уничтожишь его.

Безликий не ответил сразу. Время текло медленно, словно река, ставшая вязкой и густой. Затем он заговорил:

– Я приму твою сделку. Ты станешь моей жертвой. Но помни…

Тьма сомкнулась вокруг него, и он почувствовал, как что-то внутри него рвётся, словно нити, связывающие его с этим миром.

– …Я не оставляю долгов.

Маркелиус не услышал последних слов. Он уже исчезал.

Но прежде чем тьма поглотила его полностью, он увидел, как небо очистилось. Как Нэксаэль замер, а затем рухнул, словно его никогда не существовало. Как мир, казавшийся потерянным, вдруг обрел надежду.

Он улыбнулся.

Последний раз.

Глава окончена.

Глава 24. Кристалл и тень

Лёша убил первого духа из трёх и почувствовал, как сила Альбасумбры пришла к нему. Его тело стало легче, движения – быстрее, а удары – мощнее. Новые способности пульсировали в венах, требуя выхода. На мгновение его сознание затопила эйфория, но за ней сразу последовала тёмная волна – будто внутри зашептал чужой голос, требуя большего. Он стиснул зубы и подавил это чувство. Это было лишь начало. Впереди были ещё два духа – и каждый из них куда опаснее первого.

Вдалеке два оставшихся духа продолжали бой, их удары раскалывали воздух, создавая вихри разрушительной энергии. Они двигались быстрее ветра, выносливее, сильнее. Лёша сразу понял: ему не сравниться с ними в долгом сражении. Придётся играть хитростью.

Но прежде чем он успел придумать план, Альвион и Грисумбра заметили его. Они не дали времени на раздумья – оба бросились в атаку. Лёша поднял барьер из чистой тьмы, и этого хватило, чтобы остановить удар Альвиона. Однако Грисумбра прорвал защиту одним мощным ударом, сокрушив созданный щит. В следующий миг тёмный гигант замахнулся, намереваясь раздавить его.

Лёша едва успел уйти в сторону, но удар всё же задел его, отбросив на несколько метров. Боль пронзила тело, но он не мог позволить себе слабость. Если просто защищаться, долго не протянет. Он сделал ставку на рискованный шаг. Притворившись загнанным, он перестал отбивать атаки, дав врагам уверенность в своей слабости. В тот момент, когда оба духа приготовились нанести решающий удар, он использовал всю свою скорость, чтобы уйти с линии атаки. И в этот же миг перенаправил атаку Грисумбры на Альвиона.

Мощный кулак, покрытый серой тьмой, впечатался в лицо Альвиона. Белый дух рухнул на землю, и Лёша не упустил шанс.

В этот момент его взгляд скользнул по земле, и он заметил странные символы, едва различимые в пыли. Эти знаки показались ему знакомыми. Вспышка воспоминаний – храм, древнее сооружение, источник силы духов… Но почему они казались такими… старыми? Гораздо древнее самих духов? В его голове всплыли обрывки старых текстов, которые он читал в книгах Валеры. В них упоминалось имя Маркелиуса и его схватка с существом, которое хотело уничтожить всё живое…

Он понял: источник жизни одного из этих духов может быть спрятан там. Не теряя времени, он бросился к древнему сооружению. Он истратил почти все силы Альбасумбры, чтобы задержать Грисумбру и Альвиона, а затем скрылся в развалинах.

Внутри царила гнетущая тишина. Густая трава пробивалась сквозь плитку, пропахшую сыростью. В воздухе витал запах пыли и тлена. Лёша огляделся. На стенах висели потемневшие картины, из мебели остались лишь сгнившие стулья и сломанные столы. Однако его внимание привлёк проход вглубь храма. Перед ним была массивная дверь.

Лёша попробовал открыть её силой, но даже магия не оставила и царапины. Тогда он перешёл к крайней мере: высвободив всю силу лавы, он направил поток пламени на дверь. Камень заскрипел, начал таять, и, наконец, поддался. Расплавленный металл зашипел, застывая в обсидиан.

Проход открылся. Лёша вошёл внутрь и ощутил что-то странное. Здесь всё было иначе: воздух вибрировал, казалось, само пространство давило на сознание.

На столе лежали старые, потрёпанные временем записки. Лёша взял одну и начал читать:

День 1. Исследования.

Меня зовут Тимур. Сегодня ночью я вышел подышать воздухом и увидел звезду, упавшую с неба. Она приземлилась неподалёку. Это был метеорит, но внутри него был странный белый камень. Я коснулся его, и в тот же миг почувствовал облегчение. Головная боль, мучившая меня уже неделю, исчезла. Я словно наполнился энергией. Не знаю, что это за камень, но собираюсь изучить его.

Лёша нахмурился. Он перелистнул несколько страниц, его внимание привлекли последние записи.

День 30. Исследования.

Мне всё хуже. Когда я практикую магию, мне кажется, что за мной кто-то наблюдает. Сегодня ночью я снова почувствовал его присутствие. Он был ближе. Я боюсь.

Лёша почувствовал, как холодок пробежал по спине. Он перевернул страницу.

День 45. Исследования.

Я видел его. Высокая белая фигура, стоящая у окна. Она не двигалась. Я пытался убедить себя, что это просто сон… но наутро на полу появились следы.

День 46.

Это была последняя запись. Размазанные буквы, следы крови.

Он здесь. Я слышу его голос. Он зовёт меня…

Дальше была пустая страница, на которой остались тёмные пятна.

Лёша сглотнул. Что-то явно произошло с Тимуром. Но его внимание привлекла ещё одна записка – она выглядела иначе, словно оставленная заранее.

Напоминание.

Тимур, если ты это читаешь, запомни: камень на чердаке. Я не мог оставить его рядом. Он издавал звук, от которого трескались стёкла, а если класть его ближе к земле, звук становился только сильнее. Наверху он безопаснее. Надеюсь, ты это найдёшь.

Чердак. Лёша посмотрел вверх. В темноте он заметил лестницу, ведущую на верхний уровень. Он сделал шаг вперёд – и в тот же миг что-то хрустнуло под ногой.

Он замер. В воздухе что-то изменилось.

Тьма в этом месте была… живой.

Глава 24 окончена.

Дополнительная глава 24.1 Пепел прошлого

Элиза сидела у окна, сжимая в руках меч Маркелиуса. Лезвие было тяжёлым, но она не чувствовала его веса – её мысли были поглощены болью. За окном бушевала буря, ветер стучал в ставни, словно сам мир скорбил вместе с ней.

Весть о смерти мужа пришла внезапно. Вначале она не поверила. Маркелиус – Несломленный, защитник их рода, человек, способный противостоять самой тьме… Он не мог просто исчезнуть. Но гонец был настойчив. В его глазах не было сомнений. Маркелиус пал. И теперь она осталась одна с их детьми – Сиэлем и Морэном.

Сиэль, их восьмилетний сын, стоял у двери, сжимая кулаки. В его взгляде горело что-то необъяснимое – смесь гнева, непонимания и отчаяния.

– Это неправда… – его голос дрожал. – Отец не мог погибнуть… Он обещал, что всегда будет нас защищать!

Морэн, младший, шестилетний мальчик, сидел на полу, не поднимая глаз. Его маленькие руки цеплялись за подол матери, но он молчал. Он всегда был тише брата, чувствовал глубже, но слов находил меньше. Сейчас его плечи мелко дрожали.

– Он не вернётся… – прошептал он наконец. – Правда же, мама?

Элиза закрыла глаза, чувствуя, как сердце сжимается. Она не могла дать им ложную надежду. Она не могла сказать, что всё будет хорошо. Потому что не будет.

– Нет, сынок, – её голос был твёрдым, но наполненным болью. – Он не вернётся.

Сиэль сжал кулаки ещё сильнее.

– Тогда я отомщу. Я стану сильнее, чем он. Я заставлю всех запомнить его имя! Я использую магию, как он! – его голос срывался, но в нём звучало отчаяние.

Элиза поднялась. Она посмотрела на меч в руках, затем на стол, где лежали свитки Маркелиуса, его перчатки, медальон. Всё, что осталось от него. Всё, что связывало их с магией.

– Нет, – твёрдо сказала она. – Мы больше не будем использовать магию.

Сиэль замер, глядя на неё с непониманием.

– Что?.. Но как?..

– Магия забрала его у нас, – её голос был ледяным. – Магия принесла нам только боль. Мы больше не будем частью этого. Никаких заклинаний. Никаких ритуалов. Это конец.

Она шагнула к очагу, раздув угли, затем подошла к столу и без колебаний бросила туда свитки, амулеты, даже перчатки Маркелиуса. Огненные языки тут же начали пожирать их. Она подняла меч и замерла на мгновение… а затем вложила его в пламя.

Сиэль вскрикнул:

– Нет! Это же его…

– Это был его путь, а не наш, – жёстко ответила Элиза, наблюдая, как металл темнеет. – Он выбрал свою судьбу, и она его уничтожила. Я не позволю вам идти тем же путём.

Морэн молча смотрел на огонь. В его глазах отражались пляшущие языки пламени. Сиэль же отвёл взгляд, его губы дрожали. Он хотел спорить. Он хотел бороться. Но он не мог противостоять матери.

В ту ночь фамилия Маркелиуса стала чем-то другим. Они больше не были магами. Их род отрёкся от силы. Всё, что осталось от прошлого, обратилось в пепел, который унесло ветром.

Глава окончена.

Дополнительная глава 24.2 Одержимость

Тимур не помнил, когда начались проблемы с памятью. Иногда он просыпался и забывал, что делал вчера. Иногда путал даты. Чтобы хоть как-то справляться с этим, он завёл дневник. Записывал в него всё: что ел, с кем говорил, какие мысли приходили в голову. Это помогало держаться.

А потом появился тот камень.

Он светился мягким белым светом, и, стоило Тимуру дотронуться до него, как его разум прояснился. Впервые за долгие годы он чувствовал себя… цельным. Но вместе с тем пришло странное ощущение – будто кто-то смотрит на него из темноты.

Он отмахнулся от этого чувства. Ведь ему стало лучше, не так ли?

Проходили дни, и Тимур всё глубже погружался в изучение камня. Он начал слышать голоса. Сначала это были шёпоты, но вскоре они превратились в осмысленные фразы. Голос был мягким, спокойным, обволакивающим. Он говорил, что Тимур особенный. Что только он может раскрыть истину.

Но чем дольше Тимур держал камень при себе, тем сильнее становился этот голос. Он звучал не только в его голове – иногда он слышал его из-за спины, из углов комнаты, из отражения в воде.

Тимур начал бояться.

Чтобы не сойти с ума, он ещё больше писал. Записывал каждый свой шаг, каждую мысль. Но теперь записи служили не только для того, чтобы сохранить воспоминания – они стали его последним оплотом разума. Со временем он начал замечать, что его почерк менялся. Сначала едва заметно – углы букв становились резче, строки вытягивались. А потом он уже не узнавал собственные записи.

Вскоре голос приобрёл форму. Высокая белая фигура с размытыми чертами лица стояла у его кровати каждую ночь. Он пытался её игнорировать. Делал вид, что не замечает.

Но однажды фигура заговорила. И Тимур ответил.

Сначала это был безобидный разговор. Альвион – так назвал себя гость – рассказывал о древних силах, о том, что Тимур может достичь величия. Что камень – это ключ. Что с его помощью можно сделать людей лучше, сильнее. "Ты ведь хочешь помочь миру?" – шептал Альвион.

Тимур хотел.

Он следовал его наставлениям, изучал магию, открывал в себе новые способности. Но чем дальше он шёл, тем меньше оставалось от него самого. Он забывал своё отражение в зеркале. Когда он пытался смотреть в воду или стекло, его глаза казались пустыми. Он начинал двигаться так, словно кто-то управлял его телом. Иногда он просыпался в другой комнате, не помня, как туда попал.

Тимур чувствовал, что теряет себя.

Однажды он проснулся от ужасающего звука. Камень, который он спрятал на чердаке, пульсировал, испуская странные волны. Тимур едва смог подняться по лестнице. Его ноги подгибались, в ушах стоял звон, будто кто-то пытался проникнуть в его разум. Он протянул руку к камню…

И увидел его.

Альвион теперь был не просто фигурой. Он был реальным, осязаемым. Белая дымка, что прежде скрывала его облик, рассеялась, обнажая черты лица – идеальные, но нечеловеческие. Глаза, в которых не было зрачков, сияли, пронизывая Тимура до самого сознания. На мгновение ему показалось, что он смотрит в вечность.

– Ты готов, – сказал Альвион, и его голос больше не был мягким. В нём звучал холод.

Тимур не успел закричать.

Глава окончена.

Глава 25. Тёмные отражения

Лёша решил подняться по лестнице, как вдруг услышал резкий грохот, будто его выдернули из реальности. Мир вокруг изменился – воздух стал тяжёлым, будто густой смола наполняла лёгкие. Гулкая тишина давила на уши.

Он огляделся. В комнате стоял шкаф. Открыв его, он нашёл маленький сундук. Что-то в нём манило, словно внутри билось чужое сердце.

Открыв, Лёша увидел белый камень.

Это был источник жизни Альвиона?

В этот момент окно в комнате треснуло, и через проём влетел ослепительно-белый силуэт.

– Отойди от камня, – голос Альвиона звучал напряжённо, но ровно.

Лёша посмотрел на него.

– А если не отойду?

– Тогда пожалеешь.

В глазах духа не было угрозы – только решимость. Это не было игрой, он действительно не мог позволить Лёше забрать камень.

Лёша уже собирался что-то ответить, но не успел – Альвион взмахнул рукой, и в его ладони возник сверкающий шар белой тьмы. В следующее мгновение он сорвался с места, атакуя.

Лёша еле увернулся. Его собственная тьма отреагировала инстинктивно, образовав защиту, но этого было недостаточно. Альвион атаковал снова, раз за разом, двигаясь с такой нечеловеческой скоростью, что Лёша едва мог уклоняться.

«Нужно что-то придумать…»

Когда Альвион в очередной раз атаковал, Лёша сделал шаг навстречу. Его собственная атака была предельно проста – он развернулся и, вложив всю свою силу, ударил духа по голове открытой ладонью, направляя импульс энергии прямо в его сознание.

Альвион не ожидал. На мгновение он потерял концентрацию.

Лёша схватил камень и побежал.

– Стой! – закричал Альвион, но Лёша уже вылетел из комнаты.

На лестнице его уже ждали.

Внизу стоял Грисумбра.

Лёша застыл.

– Плохо, – произнёс дух. – Ты в ловушке.

Его голос был тихий, но тяжёлый, как камень.

Выбора не было. Лёша рванул обратно, к окну. Прыгнуть?

Но не успел.

Резкая боль.

Он даже не понял, что произошло, пока не почувствовал, как его тело теряет силу. Оглянувшись, он увидел – клинок тьмы, торчащий из его груди. Но это была не смертельная рана. Грисумбра знал, куда бить.

– Отдай камень, – голос был проникающим, будто проклятье.

Лёша задыхался. Он не мог пошевелиться. Всё его тело сковывала чужая воля, словно нечто древнее сдавливало его кости.

– Ты думаешь, что сильный? – Грисумбра шагнул ближе. – Думаешь, что можешь бороться? Ты всего лишь сосуд.

Лёша рухнул на пол, кровь растекалась под ним.

«Почему я не могу контролировать себя?»

Тьма перед глазами.

– Ты один, – прозвучал голос. – Ты всегда был один.

Лёша открыл глаза.

Пустота.

Он стоял в абсолютной темноте, но видел себя. Вдалеке засиял свет.

Лёша шагнул туда и увидел знакомую фигуру.

Саша.

Она стояла с закрытыми глазами, дрожала. Из её глаз текли слёзы.

– Чего ты плачешь? – спросил Лёша.

Саша не ответила.

Лёша приблизился.

– Саша?

Он протянул руку, коснулся её лица – и почувствовал, как его желудок сжался от ужаса.

Её лицо было пустым.

Глаза, нос, рот – ничего. Кожа была гладкой, как маска.

Кровь тонкой струйкой стекала по её щекам.

– Ты её убил, – прошептал голос.

Лёша отшатнулся.

– Нет…

– Ты её убил, как и всех остальных.

Он хотел отвернуться, но не смог. В его руках появилось оружие.

Он замахнулся.

– Нет!

Лезвие рассекло воздух.

Саша рухнула на пол.

Её безликое лицо исказилось в немом крике.

Валера.

Он стоял неподалёку.

Лёша увидел страх в его глазах. Валера сделал шаг назад.

Лёша двинулся вперёд.

– Ты бежишь?

– Лёша, очнись!

Но он не слушал.

Тьма вокруг расступилась, обнажив место, которое Лёша никогда не хотел видеть снова.

Ад.

Лава, крики, пепел в воздухе.

И Захар Кирилович, стоящий перед ним с ухмылкой.

– Здарова, петух.

Он поднял пистолет и выстрелил.

Лёша почувствовал, как пуля вошла в грудь.

Но он не умер.

– Думал, ты сможешь справиться с этим? – усмехнулся Захар. – Ты конченный.

Лёша упал на колени.

– Хватит…

– Никогда не остановишься. Никогда.

Захар исчез, и перед Лёшей появилась она.

Василиса.

Она улыбалась.

– Ты уже кабан взрослый, – сказала она, но её голос был чужим.

Пустым.

– Ты – ошибка, – прошептала она и шагнула ближе. – Неужели ты этого не понимаешь?

Лёша отшатнулся, но падал.

И падение не заканчивалось.

В глубине бездны он видел нечто – тёмный силуэт с шестью глазами, смотрящий прямо в него.

Нэксаэль.

Глава 25 окончена.

Дополнительная глава 25.1 Взгляд за грань

Когда мир рухнул, он не умер.

Нэксаэль не исчез, не растворился, не угас. Он существовал за гранью, вне времени и материи, в безмолвном мраке, где нет ни света, ни теней.

Он был совершенен. Воплощение гармонии и разрушения. Начало и конец.

Но они отвергли его.

Люди. Духи. Даже Безликий. Все они опасались последствий его существования. Они не могли принять его. Они не могли понять.

Маркелиус заключил сделку. Договор, который изменил всё. Он не победил Нэксаэля – он сломал мир, чтобы его запечатать. А Безликий, вечный наблюдатель, согласился, потому что даже он видел угрозу.

"Ты не боишься меня. Ты боишься себя."

Нэксаэль видел это. Видел их страх, их жалкие попытки удержать равновесие в мире, который сам по себе был нестабилен. Они говорили о порядке, о правде, о судьбе. Но что значили их слова перед лицом вечности?

"Ты веришь, что уничтожил меня?"

Он не кричал. Он не злился. Его разум оставался чист, его мысли – ясны. Он знал, что время не имеет власти над ним. Он знал, что однажды мир снова ослабнет, и его голос вновь прозвучит в сознании тех, кто способен услышать.

Они называли его угрозой.

Они называли его безумием.

Но он был истиной.

"Я не враг. Я не союзник. Я – неизбежность."

И когда Лёша увидел его, когда их взгляды пересеклись в глубине бездны, Нэксаэль заговорил.

– Ты боишься, потому что не понимаешь. Они учили тебя, что сила – это цепи, что её нужно контролировать. Но контроль – это иллюзия. Всё рано или поздно рушится.

Тьма сгустилась. Шесть глаз смотрели прямо в Лёшу, пронизывая его насквозь.

– Ты не первый, кто стоит передо мной. И ты не последний.

Образы вспыхнули перед Лёшей: Маркелиус, Безликий, Грисумбра, Альвион, Альбасумбра – все они играли свою роль в той далёкой войне, но все они теперь были лишь воспоминаниями в его взгляде.