Записки старого мага

Эльб вновь застонал, сделал какое-то судорожное движение рукой, захрипел и чувствуя, как по телу коротышки пробежала волна крупной дрожи, прим замолчал.

Что-то щелкнуло, и перед глазами Борга расплылось яркое теплое пятно.

–Потуши быстро.– Зашипел воин на цетру, понемногу разобравшись что к чему.– Палатку спалить решила?

–Это мой камешек. Он же даже не горячий. Смотрите, я же его прямо руках держу.

–Камешек?– сщурившись на огонек, но так толком ничего и не разглядев, переспросил Борг.– Ну, если камешек… то ладно. Что там с эльбом?

–Господин Борг у него пена изо рта идет.

–Поверни набок…

Эльб дернулся, издал громкий животный рык, и вдруг, вырвавшись из рук прима… куда-то покарабкался.

–Держи его, не хватало еще, что бы он палатку разворошил.

Общими усилиями эльба удалось прижать к земле. Затем, заломив старику руки за спину, Борг утвердился на нем сверху. Постепенно сопротивление старика сошло на нет.

–Отпусти.– Олежавшись в тишине, подал вдруг голос Гроз.– Отпусти Борг.

–Очухался? Наконец-то… Ты потише, мы под куполом сидим, сверху осы.

Эльб кивнул и отодвинувшись от старика, Борг помог ему сесть..

–Господин Гроз с вами все в порядке?– спросила цетра.– Вам что-нибудь нужно?

Эльб промолчал, и вновь запалив свой камешек, Элина повторила вопрос.

–Я в порядке. Как далеко мы от мертвяка?

–Лиг семь.– Пожал плечами Борг.– А тебе зачем?

–Нужно вернуться.

–В смысле? Забыл там, что-то?

–Да. Нужно вернуться. Сейчас…

Помешав эльбу встать, Борг вновь повалил того на землю…

–Подожди немного.– Уже в примирительном тоне произнес Борг.– Если что-то нужно, вернемся. Никуда от нас твой мертвяк не денется.

–Хорошо я понял. Я буду ждать. Мертвяк от нас никуда не денется…

–Так бы сразу…– начал, было, Борг но вдруг почувствовав сильный укол в правое бедро, замолчал.– "Черт- что за хрень?"

Боли не было. Просто, как-то разом, престало шевелиться все тело. Руки, ноги, голова все на месте… а двигать ими никак…

–Гроз сука,… какого черта…?

Раздался негромкий вскрик, эльб что-то сделал с Элино,й но не имея сил окоротить старика, Борг остался где был.

Разобравшись с Элиной, эльб вернулся к приму. Протиснувшись ему за спину, связал руки и ноги куском бечевы. Затем, вернулся на свое место…

К ночи, атака осиного роя понемногу сошла на нет. Снаружи стало тихо, тяжесть ослабла, стало не так жарко. Посветлело… Выждав немного времени, наконец, вновь ожил эльб.

Гроз коснулся ноги Борга чем-то жестким, раздался щелчок. Бедро обожгло словно огнем, и мгновением после, обмякнув словно кусок сырого теста на столе, воин "растекся" по земле. Какое-то время спустя, через боль, ему удалось пошевелить запястьем, затем наступил черед рук и ног. Похоже старик снял с него странное заклятье. Можно поговорить…

–Гроз!! Всех твоих предков в душу… Что такое?

–Замолчи.– Жестко прозвучал голос коротышки из темноты.– Не перечь… Твое оружие у нас. У нас жезл стража… Им можно убить… Или пытать… Если станешь перечить…

–Что ты хочешь?

–Мы говорили…– Кивнул старик, подобравшись к лазу.– Спасти народ… Монолит скоро исчезенет…

Раздался звук рвущейся материи и глаз воина коснулся тусклый лунный свет.

"Вот тебе и на".– Пробормотал Борг.– "Мертвяк-то… на Гроза перепрыгнул".

–Выбирайтесь… Сначала девушка… потом ты…

Встав в некотором отдалении, эльб дождался пока Борг и Элина выберутся из мешка. Затем, так и не дав им как следует отдышаться, приказал двигаться в обратном направлении.

–Может, мешок соберем? Осы могут вернуться.

–Хорошо, но быстро…– Прогнусавил деревянной глоткой страрик.– Времени мало…

Силуэт эльба плыл перед глазами, подпорченное зрение мешало видеть его лицо, но если судить по тону сказанных слов, настроен тот был решительно.

–Элина слышала дяденьку?– Обратился прим к послушнице, спешно собрав вещи, и накинув на плечи рюкзак.– Давай первая, я за тобой… и ногами громче шаркай, до сих пор ничего не вижу.

Девушка сделала первые шаги. По звуку определилив – что та спутана как и он, прим улыбнулся. "Как коней стреножил. Может быть у девчонки и ободок отобрал. Засада…"

Понукаемый выкриками, прим неспешно двинулся вслед за цетрой. Довольно скоро уловив его настроение, Элина сбавила темп. "Прекрасно. Пусть знает, что мы рыбка ершистая. Еще посмотрим, на сколько у тебя терпения хватит…"

Терпения у эльба не оказалось вовсе… Сделав Боргу короткое предупреждение, старик оказался рядом, и… по телу прима прокатилась нестерпимая волна боли. Споткнувшись, Борг растянулся по земле, и не имея сил терпеть сжигающий его изнутри адский огонь, завертелся на месте… Человеческий разум не был способен вынести такого… Чудовищная, непостижимая, невероятная боль. Чистое страдание во всех своих ипостасях, где в предсмертных конвульсиях бьется сама душа. Рушится до самых основ воля и разум, и… обнажив за собой – что-то совсем уж сокровенное, заставляет вопить и просить пощады…

–Ты понял…– Спросил эльб, когда боль прошла.– Невыносимо… но познавательно. Это первая ступень боли, а есть еще семь… Жезл стража создан подчинять… Он сломит тебя… Так или иначе… Не перечь нам больше.

Поднявшись на колени, Борг сплюнул кровь. Было тоскливо… Постигать следующие ступени боли совсем не хотелось. Оставалось стать пай мальчиком и терпеть…

К телу мертвяка добрались только к утру. Еще издали, почуяв запах гари, Борг внутренне подобрался но… как оказалось зря. Ненадолго остановившись над кучей железного хлама (в которую превратился древний страж), эльб, указал направление.

–Ты ведешь нас к монолиту?– спросил Борг.

–Ты силен…– маловнятно проворчал силуэт эльба за плечом.– Силен как и этот старик… Мы помним мощь жезла… Ее сложно забыть…

–Ты не ответил на вопрос.

–Мы ведем вас к кубу.

–Зачем? Нас всего двое, и рядом нет человеческого жилья… На что ты надеешься?

–Мы не можем спасти всех, но мы можем спасти лучших… Тех, кто сумеет воскресить народ Сошара, потом…

–Что будет с нами?

–Ваши тела останутся живы… Часть знания тоже… Вы будете довольны…

–Доволен как Гроз?

–Он просто не понимает…– пожал плечами старик.– Мы пришли к нему насильно… Но мы чувствуем в нем жажду знаний… Мы оттеснили его в глубь… но оставили возможность оценивать и сопоставлять… Он противится нам… не хочет делиться памятью… темнит… но мы имеем терпение… мы изменим его так – как это нужно нам.

Старик замолчал и прим не стал продолжать допрос. Получалось – что Гроз еще жив и борется. В чем заключалась эта борьба сказать было трудно, но неплохо бы было ему помочь. Мертвяк в его теле сказал, что Гроз в чем-то темнит, что-то скрывает… За все время, эльб, еще ни разу, не приложился к своей фляжке. Скоро солнечные лучи дадут о себе знать, и не смотря на пасмурную погоду, хорошенько поработают над его нежной эльбийской шкуркой. Вот тогда-то и придет время решающего удара…

29. Глава. Дайнар.

Опустившись на землю, Дайнар коснулся ладонью груди, сковырнул когтем кусочек засохшей крови. Боль в подреберье стала сильнее, и не сумев сдержать позыва, троль зашелся в судорожном, влажном кашле. Перетерпев спазм, охотник упал в траву и часто задышав, заскулил. С каждым часом ему становилось все хуже, а то, что сперва казалось простой слабостью, теперь пугало смертью.

Треклятый мертвяк все же смел дотянуться до него своим выстрелом. Не напрямую, не сразу, но точно наверняка…

Осколок камня, пробив грудину, повредил, что-то внутри… Наверное впился своими острыми гранями, словно цепкий злобный паучок, в само сердце. Обидно… Обидно, избежав столько бед, умирать в шаге от дома. Умирать от какой-то малости…

Троль лег. Закрыл глаза. Нужно отрешиться и забыть боль. Этот прием помогал ему раньше – в пыточных камерах, каменного города, должен помочь и теперь. На какое-то мгновение и впрямь стало легче, – боль, словно пугливый хищник, почуяв неладное, ненадолго отступила всторону, а затем, уверившись, что ничего опасного для нее нет, снова набросилась на дикаря… Разозлившись, Дайнар зарычал и… вновь захлебнувшись в чудовищной судороге, выгнулся в дугу. "Больно…"

Стало жарко и под закрытыми веками троля, бешеным вихрем заплясал цветной калейдоскоп… Давало о себе знать перенапряжение, что он заполучил, взламывая ментальный поводок. Час назад, он бы легко справился с мороком, теперь, этого не остановить. Скоро призрачные образа и болезненные фантазии перестанут ему подчиняться, и наконец вырвавшись на свободу, сделают его своим рабом…

С настойчивостью заводной игрушки, троль стал перебирать в уме варианты… Во первых: надеясь на крепкое здоровье, можно отлежаться… Это займет время, а значит, нужно логово для защиты от ос. Однако, не станет ли это логово могилой? Не лучше ли потратить оставшиеся часы, на что-то еще?

Вспомнив эльба, троль в досаде оскалил клыки. После смерти пантеры, старик ненавидит его всей душей. По просьбе Борга, тот, возможно, и решит помочь врагу, но, наверняка, сделает это в своей – пакостливой манере… Нет, что угодно, но только не опять к ним. Рабство хуже смерти, и кому другому, как не Дайнару, об этом знать.

Собравшись духом, троль попытался встать… Не вышло. Ладно, не получается так, попробуем иначе… Выждав, пока кровавая пелена спадет с глаз, Дайнар стал копать яму – где был. Сначала плотнее присыпать ноги, затем торс, а после, обвалить на себя то – что удалось до этого наворотить у головы. Спрятаться в землю, словно жук – в прелую листву. Главное не оставить ни одного открытого участка. Осы любят мясо. Почуют кровь и обязательно дороются до тела, дороются так быстро, что бедный маленький троль умрет раньше, чем успеет что-нибудь понять.

Мало помалу работа была завершена. Спрятавшись под толстый слой пахучей глины, троль, позволил себе отдохнуть… Дайнара трясло. Его лихорадило и поминутно бросало – то в сильный жар, то в озноб. Боль не прошла, но теперь она не била в одно место… Размазавшись, словно жирное пятно по поверхности лужи, боль расплылась по всей груди. Расплылась на голову и спину, тугим узлом скрутила желудок. Легкие и сердце превратились в куски свинца, они толклись в его груди непомерной тяжестью…

Земля, заполучив троля в свое лоно, словно заботливая мать, окружила охотника нежным теплом. "Все хорошо, все будет хорошо".– Будто шептала она, ласково обнимая Дайнара мягкими, не имеющими конца и края ладонями.– "Я согрею тебя, когда тебе будет холодно, и дам прохладу, когда будет жарко. Я впитаю в себя твое напряжение, твою боль, твой страх, всего тебя…"

Образа под веками стали ярче. С каждой минутой, троль все больше погружался в болезненный бред… Вот, он чувствует затаившуюся где-то рядом пантеру… Вот, обернувшись, видит послушницу и та, качая головой указывает ему на эльба. Вот, коротышка… вдруг оскалив свои ржавые стальные зубы, достает из-за пояса тяжелый тесак… И тут же, Дайнар, вновь, в тесном душном плену матери земли, хочет и не может сделать следующий вдох. Легких нет… Дайнар уже умер и черви давно изъели его грудь. Мертвым не больно, им все равно… у них нет сердца…

Идет время....

Обостренным слухом троль слышит, как на многие метры вокруг от него, кипит жизнь. Шорохи, скрипы, чья-то настырная, неуемная возня, различимый, на самой грани восприятия, писк. Все это слишком громко, слишком навязчиво, слишком обильно и охотник хочет зажать себе уши руками. С запозданием вспоминает, что рук у него тоже уже нет и вдруг, с немым удивлением понимает, что не дающий ему покоя скрежет, это скрежет его собственных зубов. Раззявив челюсти, Дайнар на мгновение погружается в паркую и влажную темноту, а затем, вдруг вновь… оказывается в плену видений…

Он во сне и этот сон он уже видел. Видел давным-давно, так что от него осталось только одно воспоминание и это воспоминание кажется сладким. Это воспоминание влечет, заставляет следовать за собой.

Дайнар в лесу и ноги его, по самые лодыжки, утопают в мягком ковре полевых трав. Плечи и спину нежно ласкают горячие солнечные лучи, уснувший от послеобеденной жары воздух, пахнет полевыми цветами, хвоей и сырыми камнями. Неподалеку журчит ручей, и тонкий девичий голос поет песню. На душе спокойно… Дайнар приближается к певунье и та, оборвав песню, смотрит на него. Девушка смутно ему знакома, но троль не станет вспоминать… Улыбнувшись, девушка протягивает ему руку, и он садится с ней рядом. Молча, они смотрят на ручей. Время застывает в своем стремительном неумолимом беге…

Он видит цветущие сады, он летит над звездами и любуется закрученными в спирали галактиками, он дышит искрящимся на солнце льдом и купается в лентах, упавшей на дымку водопада, радуги. Нежно касается розовых лепестков вишни на черных ветвях, слышит шум ветра и оглянувшись, смотрит в ее бездонные, небесного цвета, глаза… Что есть многообразие – если вся вселенная сокрыта под этими бархатными ресницами, что есть радость – если не ее мимолетная улыбка, что есть красота? Счастье от прикосновения к ее руке, покой от близости ее тела, головокружение от дивного аромата…

Прохладный осенний ветерок подхватывает желтые листья и, закружив их в бессильной ярости, бросает в темные воды уснувшего до лета озера. На небо наползают тяжелые тучи, становится темно, начинает моросить мелкий слякотный дождь. Стиснув челюсти, Дайнар раздирает когтями грудь, но боль не проходит. Сжавшись в комок, закрывает глаза и, вновь оказавшись в темноте, падает вниз…

–Ты умрешь без меня.– Слышит он вдруг и, вспомнив, что певунья рядом открывает глаза.– А там… там нет света Дайнар. Там только холод…

–Кто ты?– спрашивает Дайнар.– Я знаю тебя…

Девушка хочет ответить, но боль в сердце становится невыносимой. Пронзив реальность как стальной клинок, она увлекает троля в себя, втягивает его в стремительный темный омут и когда он уже не может терпеть… выбрасывает его вдруг… в вырытую им самим могилу.

Хочется пить. Сглотнув пересохшей глоткой, Дайнар закашлялся… перед глазами вновь полыхнуло красным. Он не знал, сколько времени он пробыл в забытьи, но лучше ему с тех пор не стало. Вспомнив видение, троль едва сдержался от яростного рыка.

Было тихо. Дайнар знал, что доживает свои последние часы, но ничего не мог с этим поделать. Где-то… в невероятном далеке прозвучал удар, и земля, слегка приглушив его тональность, донесла звук до охотника. Думать об уготовленной ему участи было больно, и охотник, получив причину, что бы увильнуть от последнего разговора с самим собой, обратился в слух. Причина звука всплывала сама собой. Пустоши малообитаемы, события здесь случаются крайне редко и единственными кто мог вызвать хоть какие-то изменения в их монотонном токе, был отряд Борга.

"Опять, с ними что-то…"– усмехнулся троль.– "Что им до меня? Был, и нет. Не отомстить им теперь. Хотя… это правильно. Что моя жизнь, в сравнении с твердыней и хрустальной горой? Разве обида одного – должна быть причиной гибели десятков тысяч? Или так дала о себе знать справедливость? И этот камешек у моего сердца не просто случайность, а воля высшего существа? И не враги они мне вовсе..?"

От странных мыслей, Дайнару стало еще более тоскливо. Представив себя жалким насекомым в ладони гиганта, троль поперхнулся страхом и, не умея скрыться от чужого, выдуманного больной фантазией, взора, неумело зашептал подслушанную у цетры молитву. "Творец всего сущего, чья воля в твердях земли и неба, создатель жизни и пастырь народов, укажи мне на ошибки мои и…" Дальше Дайнар не помнил и, споткнувшись на полуслове, затих. В пустом, усталом мозгу, словно сама собой родилась мысль. "Я должен исправить ошибку. Я должен выбраться из своей могилы и вернуться к Боргу. Я должен помочь ему выполнить его миссию." Появилась мысль о том, что все его действия продиктованы болезненным бредом, слабостью, ядом дурман травы… но… тут же, так же быстро, как и появилась, исчезла, сменившись еще большей уверенностью в правильности принятого решения.

Оскалив клыки, троль потянулся вперед и, перебирая плечами, словно уж, довольно скоро выбрался на поверхность. Сев, несколько секунд приходил в себя, а затем, стряхнул с век налипшую землю, открыл глаза. Дневной свет резанул жестко – словно нанес пощечину, и троль, зажмурившись, отвернулся. Голова закружилась, мир поплыл, но Дайнар, каким-то чудом сумел сохранить себя в сознании. "Не отступать. У него еще есть шанс… Просто нужно немного потерпеть".

Вспомнив откуда донесся звук удара, Дайнар коснулся тонкой ниточки… что, до сих пор связывала его с цетрой. Кольца на девушке уже не было, но проведенные в тесной – ментальной связке дни, не прошли для обоих даром. Троль ощущал девушку так, словно та была частичкой его души…

Встав на ноги троль покачнулся, удержал равновесие и, не обращая внимание на боль в груди, сделал первый шаг… "Если это жизнь, я иду…"– Пронеслось в воспаленном, поминутно меркнувшем и снова приобретавшем кристально чистую точность, сознании.– "Я должен остаться…"

30. Глава. Гроз.

Гроз боязливо выглянул в бойницу. Многоликое, вопящее в унисон тысячами глоток, существо, все так же штурмовало стены башни, но пока, к счастью, безуспешно.

Ничего страшного, чем бы ни была эта дрянь, а с монолитом крепости ей не справиться. Здесь он в безопасности, и у него пока есть чем заняться. Отвернувшись от окна, Гроз покосился на ряды полок с древними манускриптами… окинул взгллядом, огромный, заваленный бумагами, стол… покосился на стеклянную башенку алхимической лаборатории… на разбросанные по комнате там и сям механические приборы.

–Ничего Бляха.– Привычным жестом потрепал он прилегшую у его ног пантеру.– Оно не сможет сюда забраться. Это место принадлежит только нам…

Зверь глянул на эльба умными желтыми глазами, и приняв ласку хозяина, зажмурившись заурчал.

–Жаль, конечно, что эта тварь многое успела у нас умыкнуть.– Продолжил Гроз.– Но и того, что осталось, надолго хватит. В конце концов, многое еще можно восстановить.

Подняв со стола медальон, Гроз щелкнул пружинкой, и раскрыв его на ладони, с улыбкой посмотрел, на открывшееся изображение. Молодая девушка с копной рыжих волос и множеством веснушек – по радостному смеющемуся лицу.

–Помнишь Куцый?– Обернулся эльб к пантере.– Это мы с тобой из мертвого города притащили. Была же передряга. Столько трудов, забот, столько надежд, а в результате… только этот старый рисунок. Хотя, впрочем, оно того стоило. Какие там были вина…

Заметно изменившаяся внешне пантера (став из угольно черной пепельно-серой) нервно дернула длинным хвостом, хищно оскалив стертые желтые зубы, зевнула.

–Хорошо тогда было. Я ведь, грешным делом, когда в лабиринт теней попал, думал уж все – отбегались мы с тобой. А нет, вырвались. Сабитвара, правда, там потеряли но…

Услышав стон, коротышка нахмурив брови, закрыл глаза…

Темное хоть глаз выколи помещение, под ногами какая-то маслянистая грязь, стены влажные липкие и от них густо пахнет кровью. Сабитвар умнейший из всех эльбов, бывший его наставник, лежит в этой грязи, в месиве из собственных кишок и дает Грозу последние наставления.

–Наш народ должен жить.– Говорит он, захлебываясь кровавой пеной.– Ты не должен отступить. Не должен дать слабину… Ты элита, ты первый из ватаги старателей, ты достойный искать свет и потому… ты всегда должен идти до конца… Я верю в тебя… Только не отступись…

Гроз, открыл глаза и грустно вздохнув, крепче сжал золотой медальон в руке.– Твоя смерть была не напрасной верный друг. Твоя смерть не могла быть напрасной…

Пантера, тем временем, вновь изменила облик и теперь, почти вдвое увеличившись в размерах, приобрела, в качестве украшения, большое белое пятно на широкой груди. Резвясь словно котенок, зверь вскочил с места, и бросившись в мнимой атаке на пыльный доспех у стены, отвлек Гроза от тяжелых мыслей.

–А Отвертка…– Улыбнулся коротышка резвящемуся зверю.– Всегда дураком был… Зачем в те пещеры – в синих холмах, полез? Все время так… А помнишь, как на перевале четырех сосен ты с белыми волчицами дрался? Или тот медведь после лавины? Было время… Смотри, тот самый кристалл. И кто бы мог подумать, что в нем такая мощь? Вправду, величайшие открытия творятся волей случая.

Взяв в руки кусок горного хрусталя, эльб провел кривым пальцем по его гладкой поверхности. Отозвавшись на прикосновение, кристалл завибрировал на тонкой высокой ноте и слегка засветившись, открыл в себе призрачный силуэт. Сплетенная из огня и тьмы фигура заполнила собой камень изнутри, и соприкоснувшись с гранями, зашлась в истеричном безумном смехе. Звук нарастал, и Гроз, чувствуя как от смеха демона у него стали чесаться кости, повел плечом. Испуганная пантера трусливо прижала уши к голове, оскалила в беззвучном рыке пасть. Через минуту (случись все реальном мире) все живое в замке свалится с ног, через три лишится рассудка, через четыре здесь останутся одни мертвецы. Сдохнут даже тараканы, даже забившаяся в самые укромные углы плесень, исчезнет все – что может дышать жрать и размножаться, все – что не успеет или не сможет убраться прочь, избежать воздействия, этого чудовищного, непохожего ни на что другого артефакта…

Гроз помнил тот день… Помнил его во всех красках. Помнил так чисто и так ясно, словно он случился с ним не два века тому назад, а будто с того момента не прошло и дня. Огромное, на сколько хватает глаз, красное-красное поле, и он, единственный выживший, глядит с небольшого холма, на дело рук своих. Закатное солнце тонет в красном, до самых скал, море. Тонет медленно и неохотно, ему бы вырваться вверх – обратно к лазурной выси, но оно, словно увязнув в трясине, с каждой секундой опускается все ниже. Пропитавшись кровью, светило, наконец, всем телом впивается в предложенное ему угощенье, и жадно насосавшись чужих смертей, отяжелев от чрезмерной жертвы, проваливается за край мира. Падает в бездну, и беззвучно хлопнув за собой дверями ада, оставляет после себя только пустую – гложущую нервы и разум, темную пустоту…

–Их была тысяча.– В пол голоса произнес Гроз, вновь коснувшись граней кристала.– Они были молоды и полны жажды жизни. Они могли стать достойной нам заменой… Алониры будут жить. Но теперь они будут эльбами…

Отключив артефакт, старик вернулся к бойнице. Прикинув кристалл на вес, словно дармовой – каких много – булыжник, примерился зашвырнуть им в многоликое чудище у гранитной стены замка внизу. Немного поразмыслив, отказался от пустой затеи, и, не слишком, впрочем, церемонясь, швырнул кристалл обратно на стол.

–Все равно не поможет.– Обратился он к пантере.– Сам же видел, что оно с ящиком гремучего зелья сделало. И это, сожрет.

Подцепив ногтем кусочек штукатурки, Гроз, швырнул камешек в тварь. Вытянувшись в направлении подачки, та поймала камешек на лету, и расплескавшись по площади – комком грязной жижи, вновь, тысячей глоток – в унисон, завопило уже порядком надоевшую Грозу песнь.

–Жить.– Вопило оно.– Мы должны жить. Жить…

–Одно и тоже.– Ухмыльнулся старик, опустившись на пол и прислонившись спиной к стене.– Хотя как иначе? Кто этого не хочет, того в этом мире нет. Остаются только самые упорные. Сильный пожирает слабого.

Сняв с пояса фляжку, Гроз хлебнул зелья, и почувствовав как у него закружилась голова, подозвал к себе пантеру.

–Что напугал тебя кристаллом? Ну, ничего, прости дурака. Иди ближе, посидим, поговорим…

Зверь нехотя подошел, привалился к эльбу боком и, положив, громадную голову на колени старика, зажмурился.

–Вот так старый друг.– Потрепал эльб загривок пантеры.– И твое время значит пришло. Жаль с тобой расставаться. Верный товарищ… трудно мне будет. Трудно…

Бляха открыл золотистые глаза и преданно посмотрел на старика. Улыбнувшись зверю, Гроз обхватил руками его шею, и зарывшись лицом в мягкую теплую шерсть… замер, с новой силой переживая боль недавней утраты. "Ты ушел из этого мира, и с этим уже ничего не сделать. Можно только хранить память… Помнить… Помнить как тех, других… Сколько же их теперь? Мертвецов, что хранятся в моей душе. Сколько их? Сколько этих тварей – что каждый день, каждую минуту, рвут на части мое – и без того уже, затертое до дыр, сердце? Терзают его ядовитым сожалением, застарелой болью… Манят к себе, соблазняют – петлей на шею… пустотой, покоем, одиночеством…

Отстранившись от Бляхи, Гроз утер выступившую на глазах слезу… позволил зверю уйти. Пантера опустила голову и зажмурив глаза, вдруг, словно от легкого ветерка, распалась в руках коротышки темным невесомым облаком. – Я хозяин мертвых, что живут в моей душе.– Кивнул старик, с тихой тоской пропуская сквозь пальцы легковесную дымку.– Моя память принадлежит только мне. Никогда я не был заложником своих призраков, и никогда не стану заложником чужого…

Словно подслушав его мысли, чудовище за стенами башни зашлось в диком реве, и вдруг… в очередной безуспешной попытке ринувшись на укрепления замка… затихло. Усмехнувшись, коротышка встал. Выглянул сквозь бойницу наружу. Разлившись по площади черным болотом, монстр был недвижим. Вторгшийся в разум старика демон был жив, полон сил но, почувствовав свою уязвимость… решил затаиться.