Путь к Свету. Новый мир. Книга первая. Чистилище

– Но, тем не менее, я не буду ограничен в свободе творчества?

– Если вы опасаетесь за свой гонорар, – заулыбался американец, – смею вас заверить, вы получите всё сполна независимо от того, какого содержания будет ваша книга…

Я немного помолчал.

– Да, меня трудно удивить, и вам это удалось, – нехотя признал я, – но… мне надо подумать…

– Да, конечно, – согласился он, – я не тороплю вас с ответом. Я пробуду в Москве ещё три дня, улетаю в Вашингтон в четверг вечером, а утром в десять часов буду ждать вас здесь в этом же месте… До свиданья, мистер Арсеньев, всего доброго!

Я растерянно пожал ему руку и проводил его взглядом, а потом и сам поднялся с места. По пути к машине я вспомнил пословицу, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке…

Тем временем, Майкл на ходу с кем-то говорил по телефону на английском языке:

– Наше предложение его явно заинтересовало. Не сомневаюсь в успехе предприятия.

– Не стоит недооценивать этого человека, – строго предостерёг его собеседник. – Сейчас он наверняка будет колебаться. От тебя зависит, какая чаша весов его души перетянет. Проведение акции подтверждаю… Но помни – он мне нужен живой!

– Я всё понял, – сказал Майкл. Он снова позвонил и заговорил на этот раз по-арабски: «Умар, ассалам алейкум. Встреча состоится в четверг в 10 утра в торговом центре «На заре».

Я вернулся домой. День и вправду удался на славу! Странный сон, словно целая жизнь, видение чёрных линий на ладони поклонницы, предложение, от которого трудно отказаться… Мне надо было понять, что со всем этим делать, но для начала – успокоиться и собраться с мыслями. Я принял ставшую мне привычной за годы тренировок позу лотоса и забыл всё, что тревожило меня…

Время пролетело незаметно, – я просидел около часа, глядя в стену, оклеенную обоями цвета морской волны, и видел своими духовными очами языки пламени, взмывающие к небу; предо мной горел огонь, всегда завораживающий и таинственный. И голос из того огня увещевал меня:

– Обольщение богатством есть низшее из искушений века сего!

– Но дети… – пытался возразить я. – На эти деньги я мог бы помочь многим!

– Не ищи лёгких путей, дабы не впасть в гордыню…

Я взглянул и увидел перед собой стену своей спальни…

После смерти жены я основал благотворительный фонд помощи детям-инвалидам, куда уходила половина моих гонораров. Оттого-то меня теперь терзали сомнения, оттого слёзы наворачивались на глаза при мысли, что я должен отказаться от щедрого предложения американца. Но вопрос был решён, – я твёрдо решил, каков будет мой ответ ему в четверг утром…

Под вечер я отправился по известному адресу. Я без труда нашёл нужный дом (казалось, я тут бывал много раз!). Ворота, забор, стены и кровля, – всё было мне знакомо. «Сказка да и только! – подумал я, останавливаясь напротив дома номер 25. – Я не сильно удивлюсь, если сейчас из ворот выйдет она…»

Я нажал на кнопку звонка. Вскоре послышались шаги. Несколько мгновений напряжённого ожидания… И вот, заскрипели засовы, отворилась железная дверь, и показалось лицо молодой женщины. И всё же я был немало удивлён, узнав эту женщину. От неожиданности я на мгновение потерял дар речи и лишь, не отрываясь, глядел на неё.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила она в нетерпении.

– Елена Николаевна… – начал я и не знал, что сказать далее.

– Да, это я, а вы?..

– Вы меня не помните? – сказал я, всё ещё лелея надежду в сердце своём.

– Простите… – она покосилась на меня. И в этот миг я понял, что любовь и счастье были лишь призрачным сном, и усмехнулся:

– Ясно. Я ехал сюда в надежде обрести мечту, но вижу, как ошибся. Простите!

Сказав это, я повернулся к машине.

– Постойте, – прокричала она мне вослед. – Я определённо где-то видела ваше лицо, и вы говорите, словно поэт или писатель…

Я обернулся:

– Вы угадали – я писатель.

– Точно, – улыбнулась она. – Я вас видела по телевидению, у вас, кажется, брали интервью… Но что вас привело ко мне?

Я вернулся:

– Если я вам расскажу, вы не поверите.

– А вы попробуйте, – возразила она. – Пройдёмте в дом, и вы мне всё расскажете.

Я шёл по знакомому двору, а она с укоризной промолвила:

– Если бы вы сразу представились, я бы вас не держала на улице!

В гостиной мы сели на диван. «Я вас слушаю», – сказала она, и я начал свой удивительный рассказ. В тот миг мне было решительно всё равно, поверит ли мне сидящая рядом женщина или нет, так что я говорил всё без утайки. Она, молча, поглядывала на меня, а, услышав о трёхлетнем сыне, на миг побледнела…

Когда я окончил, она грубовато сказала:

– Всё это очень странно! Вы действительно хороший рассказчик и сочинитель, в этом вам не откажешь, но откуда вы знаете столько подробностей моей жизни?

– Елена Николаевна, – нахмурился я, – какой мне смысл вас обманывать, или, думаете, в любовники я к вам набиваюсь?

«Любовников у меня среди писателей еще не было! Не поздно ли исправить это?» – пронеслось в мыслях у этой женщины.

– Простите, я не хотела вас обидеть, – произнесла она вслух, – просто сами посудите, – приходит незнакомый человек и пересказывает всю мою жизнь. И что я должна после этого думать? В какой-то момент мне даже показалось, что вы знаете меня лучше, чем кто бы то ни было…

– А где же ваш сын? – спросил я, разглядывая пустую гостиную.

– Какой сын? – грубо проговорила она. – У меня нет детей! Вы ошиблись…

– Ничего не понимаю, – недоумённо качнул я головою. – Но у вас был ребёнок… Я это знаю!

– Может, в вашем сне и был ребёнок, да только в моей жизни его быть не может… – холодно отозвалась она.

Я порывался уйти, но что-то удерживало меня в этом доме, и я упорно сидел подле этой женщины, а она долго молчала, глядя вдаль отрешённым взором…

– Вы проделали долгий путь, – спохватилась Елена, – потешили меня своим рассказом, и теперь я хотела бы поблагодарить вас – поужинайте со мной. Прошу – не откажите…

Я подумал – и согласился. Эта женщина была мне чужой, – я это почувствовал сразу, но жажда счастья гораздо сильнее голоса разума! Я видел перед собой ту, которая в ночных грёзах подарила мне покой и радость, и мне так хотелось поверить в эту мечту, и я поверил, отбросив все сомнения. Я провёл с ней ночь, затем другую и третью… Так, мы стали любовниками. Правда, её любви я не чувствовал, но меня устраивало всё, как было. Поначалу и её тоже…

***

Настал тот день, когда я должен был дать ответ американцу на его предложение. Я сидел на том же месте, что и три дня назад, пил кофе и просматривал новостные сводки в своём компьютере. В воздухе витало предчувствие чего-то зловещего и рокового. Я беспокойно оглядывался по сторонам, отгоняя от себя тревожные мысли. За мгновение до взрыва тишина повисла на втором этаже торгового центра… Когда от грохота сотряслось всё здание, когда посыпались стеклянные перегородки торговых павильонов и вылетели стёкла из окон, я в ужасе подскочил на своём месте. Мимо меня пробегали перепуганные люди, устремляясь вниз по ступенькам. Я же стоял неподвижно. Вдруг прогремел новый мощный взрыв. Тряхнуло так, что обрушилась часть стены справа от меня, подпрыгнули столы, стулья, сверху попадали лампы и потолочная плитка. По полу стелился густой чёрный дым, шедший с первого этажа. Я слышал голоса и крики людей…

Я все еще стоял на месте. В этот миг от стены отделился человек в чёрной куртке. Он шёл в мою сторону. Я видел его глаза: они были полны решимости. Он медленно расстегнул куртку, и моему взору предстал начинённый взрывчаткой чёрный жилет. В руке этот человек держал детонатор. На мгновение мне показалось, будто по смуглому лицу террориста пробежала тень сомнения, но он громко крикнул: «Аллах Акбар!» – и нажал на кнопку детонатора. В моих мыслях успело пронестись: «Прими мою душу, Господи!». Миг длиною в целую жизнь… Однако взрыва не последовало. Террорист нажал ещё раз, потом ещё… Он явно смутился и беспомощно озирался вокруг. Я глядел на него, не понимая, что происходит, потом в бессилии опустился на стул и равнодушно посмотрел на свой разбившийся при падении компьютер. Когда я снова поднял глаза, того человека уже не было…

Некоторое время ушло на осмысление произошедшего. Когда я заставил себя подняться, дым почти рассеялся. На первом этаже моему взору предстала поистине чудовищная картина разрушений. Первое, что я увидел, были горящие манекены и разорванная в клочья одежда, разбросанная взрывом повсюду. Я шёл; мраморный пол, засыпанный осколками битого стекла, скрипел под ногами. Дым выходил сквозь зияющие проломы в стене и окна, лишённые стёкол, всё ещё скрывая из вида широкие пространства торгового центра. Вдруг я поскользнулся, – не устоял на ногах и грянулся на пол. Нечто липкое залило моё лицо; я отёр глаза и увидел окровавленную женскую голову, обезображенную и утыканную гвоздями… Голова лежала отдельно от туловища… Я шарахнулся от неё, вскочил на ноги и, скользя в луже крови, бросился бежать туда, где прежде были стеклянные двери.

Тем временем, дым, стелющийся по мраморному полу, рассеялся, и моему взору открылось жуткое зрелище. Я пробежал с десяток метров, перепрыгивая через людские тела, разорванные на части, спотыкаясь об окровавленные, изуродованные гвоздями и шурупами головы, руки и ноги…

Наконец, я выбежал на улицу; вслед за нарастающим гулом сирен из-за поворота показалась первая карета скорой помощи. Вскоре всё пространство перед торговым центром было оцеплено и занято автомобилями полицейских и медицинских служб. За оцеплением собрались журналисты, которые вели репортажи с места трагедии. Меня осмотрел врач, но, не найдя никаких травм, лишь сделал укол успокоительного, и я перешёл в руки спецслужб… Сотрудник органов подступил ко мне с расспросами. Я показал ему свой паспорт.

– С кем имею честь говорить?

– Майор безопасности Покровский, – представился офицер ФСБ.

– Майор, имя моё вам известно. Я отвечу на все ваши вопросы, но сейчас я слишком устал и хочу домой!

– Думаю, вам трудно будет вести машину, – проговорил, вглядываясь в моё лицо, чекист. – Я довезу вас…

Я не стал спорить и пошёл вслед за ним. Мимо нас пробегали санитары с носилками, на которых под белыми полотнищами лежали окровавленные людские тела.

За оцеплением подступили журналисты. Кто-то узнал меня и пристал с расспросами:

– Вы писатель Арсеньев, не так ли? Вы были в здании во время взрывов? Как вам удалось выжить?

Я устало поглядел на него и, не отвечая, прошёл мимо направленной на меня камеры…

В автомобиле было тепло, и я начал успокаиваться, а, может, это укол подействовал. Тогда я вспомнил о человеке в начинённом взрывчаткой жилете:

– Вы поймали его?

– О ком это вы? – задал встречный вопрос майор Покровский.

– Я видел террориста, – он не смог привести в действие взрывное устройство, и я остался жив…

Чекист тотчас побагровел и, неприлично выругавшись, закричал:

– Что же вы до сих пор молчали?! Как он выглядел?

– Он молод, смуглое бритое лицо, довольно высок, худощав, – перечислил я.

И тогда майор Покровский позвонил по телефону, пересказал кому-то сообщённые мной приметы преступника, включил мигалку и, развернувшись посреди дороги, поехал к центру города.

– В конторе поможете нам составить фоторобот, – приказал он тоном, не приемлющим возражений.

В этот миг на мой мобильный телефон позвонили. Я услышал:

– Мистер Арсеньев, тысяча извинений за опоздание. Я вынужден был задержаться и буду на условленном месте минут через десять.

– Можете не торопиться, Майкл, – в торговом центре был взрыв, мне чудом удалось выжить…

– Вы в порядке? – спросил американец с тревогой в голосе.

– Да, у меня всё хорошо, – отвечал я, – мой ответ – да! Я согласен на ваши условия. Хочу поскорее уехать отсюда, но боюсь, как свидетелю происшествия, мне придётся на некоторое время задержаться…

– Конечно, я всё понимаю, – проговорил учтивый голос Майкла. – Я вас не тороплю, нам важно ваше согласие сотрудничать с нами. Будем рады видеть вас в Америке!

Вскоре телефон снова зазвонил, и я услышал испуганный женский голос:

– Вася, я видела тебя по телевизору. Ты был на месте взрыва. На тебе кровь. Как ты? Я беспокоюсь о тебе. Скажи что-нибудь! – говорила Елена с волнением.

Я не мог вспомнить, когда дал ей свой номер телефона.

– Не волнуйся обо мне, я скоро буду.

– Но где ты сейчас? – спросила она.

– Лена, я скоро буду, – повторил я и, взглянув на майора Покровского, выключил телефон.

На Лубянке я помог составить фоторобот террориста, поведал следователям ФСБ обо всём, что видел, и меня отвезли домой. Но потом, после короткого отдыха, я вернулся к торговому центру за своей машиной, после чего поехал в село Мячково. Елена кинулась мне на шею, прошептав на ухо:

– Как я испугалась за тебя!

Я заглянул в глаза её и поверил словам её. На мгновение мне почудилось, что она вновь такая, какой явилась мне во сне… В ванной, приняв душ, я смыл с себя чужую кровь и надел домашний халат, который по очереди носили все её любовники… Она, тем временем, собрала на стол и, пока я ел, не отрываясь, глядела на меня. В тот день эта женщина впервые за последние годы подумала о семейной жизни и со слезами на глазах вспомнила, что не может иметь детей…

Я увидел слёзы у нее на лице, и мне стало жаль её:

– Что с тобой?

– Это слёзы радости, – отвечала она, – ведь я могла сегодня потерять тебя…

– Другого бы нашла, – с усмешкой на губах промолвил я, – с твоей внешностью тебе большого труда это не составит!

– Мне никто кроме тебя не нужен! Я только теперь это поняла…

Я взглянул на неё и, потупившись, проговорил:

– Мне хочется рассказать тебе то, что я пережил сегодня. Может, ты изменишь своё мнение обо мне… Когда я остался наедине с террористом, увешанным взрывчаткой, я утратил всю свою собранность, и хладнокровие вмиг покинуло меня. Признаюсь, мне было очень страшно в эти секунды! Перед глазами промелькнула вся жизнь… Наверное, я выглядел нелепо, как и всякий человек перед лицом неминуемой смерти…

– Мне кажется, у тебя седины на голове прибавилось, – заметила она, с состраданием глядя на меня. – Но от этого я тебя ещё больше любить стану!

– Лена, я могу отдохнуть у тебя? Я так устал, будто трудился на тяжёлой физической работе неделю без отдыха!

– Зачем ты спрашиваешь? Я не буду мешать тебе, – сказала она, после чего направилась в спальню и сменила постельное бельё. Потом я лёг на кровать, и тотчас заснул…

Наутро Елена сказала мне:

– Ты во сне всё время повторял: Оленька, Оленька… Кто такая эта Ольга?

Я удивлённо поглядел на неё:

– Так звали мою жену, – она погибла в авиакатастрофе.

– Ты до сих пор любишь её? – спросила Елена.

– Я ничего не чувствовал к ней ещё, когда она была жива…

– Но, тем не менее, ты вспоминаешь о ней, – ревностно молвила женщина. – Смогу ли я когда-нибудь заменить тебе её?

– Не думай об этом, – улыбнулся я. – Кстати, скоро я поеду в Америку и там пробуду некоторое время. Если мы с тобой зарегистрируем отношения теперь, то сможем вместе отправиться в Штаты как муж и жена… Что ты на это скажешь?

– Ты делаешь мне предложение? – спросила Елена, и от прежней строгости на лице её не осталось и следа.

– Да, можно и так сказать. Каков же будет твой ответ?

– Мой любимый, да, я согласна стать твоей женой, – отвечала она, покрывая поцелуями лицо моё.

Когда я вернулся домой, звонил телефон. Я поднёс трубку к уху и услышал в ней женский голос с сильным акцентом:

– Здравствуйте. Меня зовут Екатерина Давыдова. Я журналист Общественного телевидения…

Глава вторая. Сыны пилигримов

Народ сей сделал великий грех:

сделал себе золотого бога…

Книга Исход 32:31

– Слушается дело «Штат Нью-Йорк против Скотта»! – провозгласил судья. – Прошу всех садиться.

– Мы сегодня победим, – подбодрил молодой адвокат своего клиента. Звали того адвоката Джек Шеппард. В его судебной практике до сих пор не было ни одного поражения. На сей раз дело выдалось нелегким, – Нил Скотт, клиент Джека, обвинялся в убийстве, что по законам штата каралось смертной казнью, но и теперь Джек не намерен был сдаваться без боя.

Прокурор начал обвинительную речь, – он говорил о том, что месяц назад в своей квартире была найдена мёртвой Мэри Энн Уотсон, девушка 18 лет отроду. На её теле криминалистами зафиксировано более двадцати колотых ран. Орудия преступления найти не удалось; по заключению экспертов им мог быть кухонный нож. По показаниям свидетеля, шестидесятипятилетней Катерины Миллер, соседки жертвы, в день убийства Мэри Энн Уотсон с кем-то ссорилась, – из её квартиры доносились громкие голоса. С Нилом Скоттом убитую связывали близкие отношения. Свидетельница опознала подсудимого по голосу, кроме того, его отпечатки в большом количестве были найдены на месте преступления. Казалось, молодого человека уже ничто не спасёт от смертельной инъекции…

Отцом подсудимого был один из воротил Соединённых штатов, миллионер, владевший рядом компаний Кремниевой долины, – по этой причине интерес к процессу в прессе был весьма высок. Дело слушалось судом присяжных. В связи с запретом на проведение видеосъемки в зале суда художник делал зарисовки главных фигурантов процесса.

Суд вызвал для допроса под присягой свидетеля обвинения Катерину Миллер.

– Клянётесь ли вы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды? – спросил судья.

– Да, ваша честь, – отвечала Катерина Миллер. И прокурор приступил к допросу.

Тем временем, Джек Шеппард вспомнил свою первую встречу с клиентом.

– Ты убил эту девушку? – спросил он. – Советую не лгать. Мне нужно знать всё, чтобы помочь тебе выпутаться из этой передряги. Не забывай, что на карту положена жизнь твоя!

Нил Скотт побагровел, затрясся, схватился за голову и во всём признался:

– Я был вне себя. Она шлюха, она спала со всеми подряд! Она изменила мне даже с неудачником Генри Кларком. Мне об этом рассказала Линда, её подруга. Я не поверил ей и поспешил к Мэри Энн. Она сказала, что я не мужчина. И еще – что только с ним она почувствовала себя женщиной, назвала меня ничтожеством, вспомнила о размере моего… Я волочился за другими, это правда, так ведь мужчины по природе полигамны, а женщины должны понимать это и прощать! В тот миг я почувствовал в себе неудержимый гнев, я пришёл в ярость и ударил её по лицу. Она отлетела на пол, а я схватил со стола нож и бил её, не помня себя… Я был словно сам не свой, я утратил контроль над собой, будто кто другой наносил удары ножом, а я глядел со стороны, не в силах остановить это.

Лицо Джека Шеппарда на мгновение перекосила досада, но он быстро взял себя в руки и проговорил:

– Вспомни, Нил, видел ли кто тебя в тот день?

– Никто, – уверенно отвечал Нил, – консьержка всё время смотрела телевизор и не обратила на меня внимания, на лестнице я никого не встретил.

– Это очень хорошо, – заулыбался Джек Шеппард, – шансов стало больше. Куда ты дел тот нож?..

– Я не помню, – качнул головой Нил, – выбросил по дороге где-то, кажется, под куст в парке.

Тем же вечером Джек Шеппард нашёл орудие преступления и избавился от него, кинув в мутные воды реки на другом конце города. Он не мог поступить иначе, – слишком высока была цена: победа в таком деле сулила не только приличный гонорар, но и репутацию удачливого адвоката, а, стало быть, перед ним открылись бы многие двери!

– Ваша очередь задавать вопросы свидетелю, – обратился судья к адвокату. Джек поднялся со своего места и подошёл к скамье, где сидели присяжные.

– Что кричал убийца во время ссоры с потерпевшей? – спросил он, приглушая голос.

– Простите, что? – переспросила женщина, не расслышав.

– Господа присяжные, – проговорил громко Джек Шеппард, – только что вы могли убедиться в том, что свидетельница Катерина Миллер не смогла отчётливо различить сказанное мною…

– Протестую! – вскочил с места прокурор. – К чему клонит господин адвокат?

– Протест отклонён, – сказал судья, – поясните, мистер Шеппард, свои слова.

– Ваша честь, вот выписка из истории болезни миссис Катерины Миллер, – проговорил Джек Шеппард, передавая документ в руки судье. – Свидетельница уже не первый год состоит на учёте у врача с диагнозом «частичная потеря слуха». Но это ещё не всё. Согласно заключению экспертизы, материал, из которого сделаны перегородки в означенном жилом доме, соответствует повышенным требованиям шумоизоляции, иначе говоря, свидетельница просто не могла услышать голосов в другой квартире, а, тем более, определить, кому они принадлежат! Ваша честь, вопросов к этому свидетелю больше не имею; прошу вызвать для допроса под присягой свидетеля Мелиссу Стюарт, – она работает консьержкой в доме, где произошло убийство…

Мелисса Стюарт дала присягу говорить правду, и Джек Шеппард подошёл к трибуне, за которую села свидетельница:

– Миссис Стюарт, видели ли вы что-либо странное в день, когда была убита Мэри Энн Уотсон?

– Да, – отвечала она, – я видела молодого человека, – он поспешно сбежал вниз по лестнице и был явно не в себе. Когда узнала, что убита девушка на третьем этаже, рассказала всё полиции, но меня и слушать не стали: видимо, у них уже был подозреваемый…

– Миссис Стюарт, поясните, почему вы решили, что человек, которого вы видели, был не в себе? – спросил Джек Шеппард.

– Он выглядел испуганным и сильно торопился, – отвечала свидетельница.

– Кроме него, вы никого больше не видели? Никто не поднимался или спускался в эти часы по лестнице? – спросил Джек Шеппард.

– Нет, – отвечала Мелисса Стюарт.

– Оглянитесь вокруг, – нет ли его в этом зале?

Свидетельница тотчас указала пальцем на юношу в очках, сидящего на первом ряду в зале заседания:

– Это он!

Юноша покраснел, встал с места и… бросился вон из зала, но в дверях был схвачен двумя судебными приставами.

– Уважаемый суд, господа присяжные! – закричал неистово Джек Шеппард. – Этого человека зовут Генри Кларк, – он был одним из любовников Мэри Энн Уотсон, и он был рядом с ней в момент совершения преступления. По-видимому, он и есть настоящий убийца…

– Нет, она не могла так со мной поступить! – воскликнул вне себя от горя Нил Скотт. – Я же любил её…

Эта сцена на присяжных произвела сильное впечатление: через полчаса подсудимый был оправдан и отпущен в зале суда…

Джек Шеппард мог торжествовать. В уборной отец Нила Скотта пожал руку спасителю сына своего, на коего глядел с нескрываемым презрением.

– Однажды бабы тебя всё-таки погубят! – проговорил он сквозь зубы, вручил чек адвокату и скрылся за дверью. Джек приятно удивился, увидев сумму чека. Покинув здание суда, он попал под объективы телевизионных камер и был осыпан вопросами, на которые давал подробные ответы, купаясь в лучах славы. На другой день он должен был проснуться известным.

Джека не беспокоила судьба оклеветанного им Генри Кларка, – этот юноша спустя месяц был осуждён за убийство, которого не совершал, и казнён…

***

В прекрасном расположении духа Джек Шепард сел в свой автомобиль. Этот вечер и эту ночь он надеялся провести со своей девушкой, которую звали Сэнди. Она работала официанткой в ресторане, куда Джек однажды привёл на свидание свою предыдущую подругу, с которой вскоре расстался. Сэнди была красивой девушкой и умела использовать свою привлекательность. Мужчин в её постели перебывало немало, но едва ли половину из них она помнила по именам и лицам…

Джек Шеппард дарил своей девушке дорогие подарки, и терять такого бойфренда она не хотела, но и менять что-либо в своей полной приключений жизни тоже не собиралась. Когда Джек позвонил ей и сказал, что приедет к ней, она возразила:

– Джек, у меня иные планы на этот вечер…

Ее отказ очень удивил Джека:

– Если ты сегодня не работаешь, так чем же ты будешь заниматься?

– Разве ты забыл наш недавний разговор? – укорила его Сэнди. – А я помню хорошо, что мы договорились друг друга не ограничивать в свободе отношений… Джек, я хочу разнообразия, новых впечатлений! Кстати, и ты можешь провести эту ночь, с кем пожелаешь… А завтра, обещаю, я буду только твоя!

Джек не хотел верить своим ушам, – аналитические способности на мгновение оставили его, и, когда, наконец, он осознал, что его девушка ему изменяет и даже не пытается скрыть это, услышал мужской голос в телефоне:

– Кто это, куколка?

«Никто», – отвечала Сэнди и отключила телефон.

Сгущались сумерки. В Бронксе Джек заехал в известный своими вольностями бар, где официантки привлекали клиентов полуобнажённым видом. Прежде он сторонился подобные заведения, не желая портить себе репутации, но теперь хотел выпить, а бикини-бар лежал у него на пути. Джек сел за стойку, поглядел на голую грудь официантки и заказал двойной виски. Потом он выпил залпом, почти сразу захмелел и спросил у официантки: