Путь к Свету. Новый мир. Книга первая. Чистилище

Василий Арсеньев

Путь к Свету. Новый мир. Книга первая. Чистилище

И увидел я новое небо и новую землю,

ибо прежнее небо и прежняя земля

миновали, и моря уже нет.

Откровение Иоанна Богослова 21:1

Книга первая. Чистилище

Я сохраню тебя от годины искушения,

которая придёт на всю вселенную,

чтобы испытать живущих на земле.

Откровение Иоанна Богослова 3: 10

Многие очистятся, убелятся и

переплавлены будут в искушении…

Книга пророка Даниила 12:10

Глава первая. Во сне и наяву

Огни большого шумного города остались позади… На землю опустилась тьма. Небо хмурилось, сердилось, грозя пролиться долгим осенним ливнем.

Как прекрасна жизнь в деревне! Как хорошо летом неспешно бродить по лесу и размышлять… Счастлив тот, кто это понял. Всякий раз, покидая столицу, я чувствовал радость пленника, что после многих лет заточения вырвался на свободу…

Небо разразилось проливным дождём. Я включил дворники. Машина ехала по тёмной дороге, изредка подпрыгивая на ухабах и кочках. Вдали едва заметно раскачивались чёрные верхушки деревьев. «Что таится в тёмной мгле? – пронеслось в мыслях моих. – Да это же начало новой книги! На сей раз в духе Стивена Кинга… Что таится в жуткой мгле?» Я засмеялся. Но в следующий миг едва не вскрикнул от ужаса и спешно затормозил.

Посреди дороги стояла вымокшая до нитки женщина. Она с надрывом что-то кричала. Я опомнился, начиная понимать, что чуть, было, не сбил её.

– Вам жить надоело? – закричал я, открывая окно машины.

– Помогите! – подбежала она ко мне, рыдая. – Мой сын… он остался там… я не могу… Помогите!

– Что с вами случилось?

– Я не справилась с управлением и съехала на обочину, – всхлипывала женщина, – машина перевернулась. Мальчик мой остался в детском кресле…

Тогда я поспешно отстегнул ремень и кинулся вслед за ней. Вскоре заметил лежащую в овраге перевёрнутую машину с горящими фарами. Я подбежал ближе и услышал детский плач. Ребёнок звал маму…

Я попытался открыть заднюю дверцу, но не тут-то было, – её заклинило, и тогда пролез в салон автомобиля сквозь переднюю. Внутри горел свет. Мальчик сидел в детском кресле, пристёгнутый ремнём. Я попытался его успокоить:

– Не бойся, – я помогу тебе.

Я попробовал отстегнуть ремень, – он не поддавался (и снова меня постигла неудача!). «Да что ж за день такой сегодня?» – подумал я с досадою и дёрнул ремень на себя, вырывая его из замка. Вытаскивая ребёнка, я почувствовал сильную боль в руке (он укусил меня). Тогда, превозмогая боль, я вытащил его из машины и передал матери. Она, вымокшая до нитки, обливаясь слезами, обняла свое дитя.

– Скорее в машину, а то простудитесь! – хрипло прокричал я.

Мы выбежали на дорогу и нырнули в автомобиль. Я сел за руль, женщина с ребёнком – на заднее сиденье.

– Спасибо вам, спасибо, – повторяла она, – дай Бог вам здоровья!

– Да не за что, – я едва отдышался (бешено колотилось сердце в груди). «Да, я не тот, что прежде!», – с грустью подумал я про себя и спросил, взглянув на неё в зеркало заднего вида:

– Где вы живёте?

В этот миг я заметил, что женщина была молода, лет тридцати, с правильными чертами лица, её грудь колыхалась под промокшей одеждой. Но красота, увы, ослепляет… Я на мгновение загляделся и тотчас пожалел об этом, но было слишком поздно.

Автомобиль стоял на дороге с погашенными огнями, – внезапно машину тряхнуло, и я, не будучи пристёгнутым, ударился головой о рулевое колесо… Наступило беспамятство. Очнулся я уже в больничной палате.

– Боже мой! – сестра моя кинулась ко мне, – Вася, мы думали, что ты уже не придёшь в себя!

– Наташа, – с трудом выговорил я, – как долго я был без сознания?

– Два месяца, – отвечала она, и слёзы брызнули у нее из глаз.

«Я так был несправедлив к ней! – пронеслось в мыслях моих. – Может, и другие лучше, чем я думал?»

– Наташа, – тихо молвил я, – помню, со мною была женщина с ребёнком. Что с ними?

– С ними всё в порядке, – отвечала сестра моя, – Елена Николаевна часто навещала тебя, а вот, кстати, и она…

В этот миг в палату вошла женщина, в которой я не сразу узнал ту, что встретил посреди дороги. Она изменила цвет волос, и недовольно подумал про себя: «И что они все в блондинок перекрашиваются?»

– Вы, наконец-то, пришли в себя, – произнесла эта женщина, и улыбка на лице ее сияла, а глаза ее светились от радости. Я тотчас пожалел о своих мыслях.

– Здравствуйте, мы с вами не успели познакомиться… – начал я, но в этот миг появилась медсестра и велела посетителям покинуть палату. Меня осмотрел врач, а неделю спустя я был выписан из больницы.

Елена Николаевна… Это имя мне запомнилось. Я пытался сосредоточиться на новой книге, но мысли неизменно сбивались: «Она навещала меня в больнице!»

Я видел перед собой добрую улыбку этой женщины, ее искренние глаза. Я расспросил сестру о ней. Наташа загадочно улыбнулась:

– Я знаю, где она живёт. Дать тебе её адрес?

– Нет, не надо. Я только…

И тогда Наташа скороговоркой произнесла:

– Село Мячково, дом 25. Запомни: село Мячково, дом 25. Это она в тот день довезла тебя до больницы…

Я запомнил слова сестры и однажды решился поблагодарить свою спасительницу. Когда я въехал в село Мячково, увидел деревянный домик, а во дворе – женщину, играющую с ребёнком в снежки. Солнце с неба улыбалось им. Падали хлопья белого пушистого снега. Лица матери и ребёнка налились румянцем. Они весело, беззаботно смеялись и носились по двору. Я наблюдал за ними издали как заворожённый…

Женщина взглянула в мою сторону: она тотчас помрачнела, но стоило мне показаться из машины, приветливой улыбкой озарилось лицо её. Она вышла за ворота мне навстречу.

– Как хорошо, что вы приехали к нам! – говорила она, заглядывая в глаза мои. – Как вы себя чувствуете?

– Я здоров, Елена Николаевна, и хочу поблагодарить вас. Если бы не вы… – начал, было, я.

– Я ничего не сделала, – перебила она меня, – это вы спасли моего ребёнка…

«Можно подумать, у меня был выбор!» – подумал я, опустив глаза.

– Василий Иванович, идёмте скорее в дом. Я вас чаем горячим напою, – сказала она тоном, не приемлющим возражений. И тогда я последовал за ней. Ребёнок узнал меня и заулыбался. «Как зовут тебя?» – «Дима» – «А я дядя Вася. Вот и познакомились!».

Мальчик прошмыгнул в гостиную. Я оказался на кухне, где было тепло и уютно. Елена Николаевна ставила кипятильник на огонь и о чём-то оживлённо говорила, – её голос звенел, словно ручеёк кристально чистой воды…

Она поглядела на меня с любопытством и заметила с лёгкой укоризной в голосе:

– Мне кажется, вы не слушаете меня.

Я опомнился:

– Простите, я сейчас работаю над новой книгой, – задумался…

Она понимающе качнула головой:

– Я прощу вас, если кое-что мне пообещаете.

– О чём вы? – удивился я.

– Пообещайте, что не забудете о нас с Димой, и впредь будете навещать нас.

– С превеликой радостью! – отозвался я. – У вас чудесно, словно дома! Чем вы занимаетесь, Елена Николаевна?

– Я дизайнер, – отвечала она, – сейчас сижу с ребёнком, но уже скоро выходить на работу…

Мы пили чай со сладким сдобным печеньем, глядели друг на друга, и тихой радостью наполнялись наши сердца.

– Лена, – молвил я, немного погодя, – пообещай и ты – не называть меня на «вы».

– Обещаю, – улыбнулась она и после короткой паузы заговорила вновь. – Я читала вашу… то есть твою книгу. Как же она называется?

Она запнулась от волнения, густо покраснела, но так и не смогла вспомнить названия книги.

Мне жаль было расставаться с радушной хозяйкой дома и её сыном. Менее чем за час они стали для меня почти родными. И вскоре я воспользовался её приглашением в гости. На сей раз я пришёл не с пустыми руками, – с букетом красных роз для хозяйки, а мальчику купил большую радиоуправляемую машину. Он был в восторге и тотчас стал с ней играть…

Елена, наконец, вспомнила мою книгу и долго расспрашивала меня о тайных смыслах этого произведения. Дима, тем временем, заснул в детской комнате, а мы до поздней ночи сидели пред горящим камином, в котором потрескивали поленья, наслаждались исходящим от огня теплом и предавались столь же тёплым разговорам, глядя на взлетающие языки пламени. Елена оказалась интересным начитанным собеседником, – она обо всём имела собственное суждение, иногда идущее вразрез с общепринятым. Так, я слышал от неё несколько колкостей в адрес демократов, но ничего дурного о коммунистах она не говорила. С сильным чувством рассказывала о своей поездке в Иерусалим, о храме Гроба Господня, о нисхождении благодатного огня в Великую Субботу. Мне доставляло невыразимое удовольствие слушать её.

– Могу я спросить, что стало с отцом Димы? Он умер?

Она вмиг помрачнела:

– Для меня – да…

Я все понял. Потом мы долго молчали, – я все собирался с духом, чтобы признаться:

– Мне кажется, Елена Николаевна, я люблю вас…

Эти слова я сказал, не смея взглянуть на неё.

– Разве мы снова перешли на «вы»? – спросила она, тихо улыбаясь.

Я поглядел на неё робко как мальчишка и сказал неловко:

– Я понимаю, мои слова достойны насмешки. Я много старше вас… гожусь в отцы… Вы… вошли в мою тусклую жизнь и, словно сияние света, озарили её. Вы – то чудо, которого я ждал столько лет, и, наконец, обрёл его! Вы наполнили моё скучное однообразное существование новым смыслом. Я не могу не думать о вас! Я… после смерти жены постарался забыть всё, – окунулся с головой в работу, написал несколько книг, стал даже в некоторой степени известным человеком. Но всё это суета и пустота! Жить ради вас я почёл бы за величайшее счастье, которое дарует Господь человеку…

– Вы зря восприняли мои слова как насмешку, – грустно улыбнулась она, – вы необыкновенный человек, – на всём, что вы делаете, лежит печать мудрости и знания, а в глазах ваших – печаль. Я бы желала, чтобы её не было. Будьте всегда со мною рядом; сердце мне подсказывает, – вы тот, о ком я мечтала всю жизнь свою!

Я взял её руку и, молча, поцеловал. Впрочем, слова больше не нужны были. В её глазах я прочёл всё: и надежду, и нежность, и любовь…

Неделю спустя мы обвенчались в сельской церкви. Свадебное застолье не было пышным, – пригласили лишь близких родственников. Прошло немного времени, и она сладостно и тепло прошептала мне на ухо:

– Вася, я беременна!

– Я так долго мечтал об этом дне! – воскликнул я, осыпая поцелуями лицо её. – Мне кажется, что это сон…

– Но разве ты хочешь проснуться? – спросила она.

– Не хочу, но мне придётся…

***

И я проснулся… Звонил будильник. Я вспомнил, что вчера поставил его на восемь. В десять у меня была в Москве встреча, которую я не мог пропустить. Привычным движением руки выключил будильник. Немного погодя открыл глаза, скинул с себя одеяло и опустил ноги в лежащие на полу подле кровати тапочки; потом оделся и пошёл в ванную. Приняв прохладный душ, я вернулся в спальню и поглядел на смятую постель. «Что-то не то!», – подумал я и принялся наводить порядок.

Заправив кровать, я постелил на полу коврик, на котором по утрам занимался, сел, подогнув ноги, положил руки перед собой на колени, сделал глубокий вдох и выдох, снова вдох и выдох; потом закрыл глаза и внезапно увидел образ незнакомой женщины.

– Вы – чудо, Елена Николаевна! – услышал я свой собственный голос. «Кто это – Елена Николаевна?» – подумал я недоумённо, открывая глаза.

Эта мысль помешала мне сосредоточиться и настроиться на привычный спокойный лад. Я понял, что должен разгадать сию головоломку, чтобы покончить со своими сомнениями и вернуться к прежней безмятежности. Тогда я прислушался к своему дыханию, и вскоре перед глазами замелькали яркие картинки доселе неведомой мне жизни. Я видел аварию на дороге, больничную палату, сельский дом с камином, его очаровательную хозяйку и её сына, свадьбу…

Далее, я встал с пола, сел на кровать и крепко задумался: «Головой вроде не падал, забыть ничего не мог. Остаётся одно объяснение – это был сон… Просто сон. Странный сон!»

После утренних занятий я пошёл на кухню и включил телевизор. Но мысли о странном сне не оставляли меня в покое. Образ женщины, подарившей мне радость в грёзах, стоял перед глазами. Она была настоящая, живая, совсем не похожая на плод воображения или сновидение! Любопытство взяло верх над привычным хладнокровием, и я набрал номер сестры. Из трубки раздался сонный женский голос.

– Я не разбудил тебя? – задал я довольно глупый вопрос.

– Вася, это ты? – спросила она, зевая в трубку.

– Наташа, я должен у тебя кое-что спросить… Как сказать? Словом, ты не знаешь Елену Николаевну?

– Нет, а должна бы? – равнодушно отвечала она. – Ты разбудил меня, чтобы спросить это?

– Спасибо, Наташа, ты развеяла все мои сомнения, – ответил я и повесил трубку. «Да, это был просто сон!», – решил я, наконец, и забыл обо всём, что терзало мою душу.

Я ехал на встречу в Москву. Поначалу было пусто на дороге, но вскоре пришлось снизить скорость. На подступах к столице встал в пробку, из которой не мог выбраться больше получаса.

«Обожаю этот город! – подумал я с усмешкой. – Только здесь понимаешь, что от тебя ничего не зависит, что ты ничего не можешь изменить в своей жизни!».

***

В одиннадцатом часу я добрался до места, потом припарковал автомобиль и прошёл в торговый центр «На заре». На эскалаторе поднялся на второй этаж, где располагалось кафе и закусочная вроде американского Макдональдса, – из вежливости сделал заказ и сел за один из свободных столиков.

Попробовав принесенный официанткой кофе, я включил планшетный компьютер, что принёс с собой, и вошёл в Интернет, чтобы узнать последние новости.

«Новым главой внешнеполитического ведомства США стал Джеймс Ротшильд», – я три раза перечёл это сообщение, чтобы понять, что меня в нём насторожило. «Ротшильд… Однофамилец или родственник еврейских богатеев?» – подумал я, но в этот миг надо мной раздался знакомый голос, который прервал мои размышления:

– Василий Иванович, какими судьбами в наши края?

Подле меня стоял школьный товарищ, с которым я когда-то сидел за одной партой.

– Роман Геннадьевич, здравствуй, дорогой, рад тебя видеть! – я встал и пожал руку его. – Садись, поболтаем…

– Сколько же мы не виделись с тобой? Постарел! – сказал он.

– Да неужели, – возразил я с усмешкой, – кто бы говорил-то! Вся голова седая, дед старый!

– Лет пять прошло, – продолжал он, – ну же рассказывай! Где ты сейчас?

– Живу в Подмосковье, иногда бываю в столице….

– Вспомнил, – оборвал меня Роман Геннадьевич, – тебя недавно по телевизору показывали. Ты был на встрече с Романовым…

– Да, меня, как и других писателей, приглашали в Кремль, и я видел нашего царя воочию, даже здоровался с ним за руку! Андрей Романов отвечал на вопросы обстоятельно, – он весьма незаурядная личность…

Я еще что-то хотел сказать, но мой собеседник перебил меня:

– Я до сих пор не могу привыкнуть, что у нас есть царь, – засмеялся он, – мог ли кто-нибудь ещё пару лет назад подумать об этом? А теперь… монархия!

– Но монархия – это не анархия! – заметил я с улыбкой на губах. – Да, мы живём в удивительное время, но поверь мне, ещё не то будет! Андрей Владимирович Романов… За него проголосовал народ на референдуме. Говорят, что всё это было подстроено. Может, дело и было начато сверху, но неоспоримо то, что люди любят его…

Я помню те дни, когда после покушения он потерял много крови, и жена его, ныне покойная, обращалась к народу за помощью. Люди приезжали из Подмосковья, с других губерний, с разных концов страны, чтобы сдать кровь или просто узнать из первых уст о состоянии Андрея Владимировича. Вот оно признание, вот она народная любовь! Человек, посвятивший всего себя служению Отчизне, безусловно, заслуживает этого. Знаешь ли, я о нём книгу написал, когда он ещё был только президентом. «Тот, кто разговаривал с Богом», – так называется эта книга. Работая над ней, я побывал в тех местах, где он провёл свои детство и юность, говорил с теми людьми, с которыми он некогда учился и работал. Многие хвалили его без меры, но чувствовал я, – лукавят они, понимая, что с книгой моей может ознакомиться сам Романов. Больше прислушивался я к тем, которые не пытались скрыть всей правды. От них-то я и узнал о его первой несчастной любви, о том, что в молодости он делал немало ошибок, – впрочем, как и все мы! Но всё это ты можешь прочитать в моей книге. После того как она вышла в свет, однажды я получил по электронной почте сообщение от президента, в котором была всего одна строчка: «Спасибо вам, во многом вы правы!». Для меня это наилучшая похвала…

– Давай не будем о политике, – брезгливо скривил губы Роман Геннадьевич. – Ты лучше расскажи, как жена твоя поживает?

– Она умерла несколько лет назад, – грустно улыбнулся я.

– Прости, я не знал, – помрачнел он. – От чего?

– Не знаю, помнишь ли ты, не так давно под Самарой разбился самолёт… На том борту была и Ольга, моя жена. Она летела к матери своей. Накануне мы снова поссорились (в последнее время мы перестали понимать друг друга). Ольга… С ней меня познакомила сестра. Она была журналисткой. Я повстречал её не в самый лучший период своей жизни. Меня нигде не печатали. Юридическая практика до чёрта надоела! Я даже подумывал об уходе из мира сего… в монастырь.

Услышав это, мой школьный приятель рассмеялся:

– Представляю тебя в чёрной рясе с чётками в руке!

– Тебе смешно, а мне тогда было не до смеха. Ольга ворвалась в мою жизнь и изменила её. Я не заметил, как влюбился в неё. Хотя теперь я понимаю, что настоящей любви не было. Временами я испытывал к ней ненависть… Она была красива и моложе меня, любила пофлиртовать с мужчинами, и поначалу я жутко ревновал её. После свадьбы, казалось, она успокоилась, но чувство тревоги долго меня не покидало. С годами я научился контролировать свои эмоции, кстати, не без помощи восточных духовных практик, и даже заслужил от неё нелестный эпитет «равнодушный». Мы прожили вместе больше десяти лет, и я не помню дня, который мог бы смело назвать счастливым, но, тем не менее, я благодарен ей…

В тот вечер мы в очередной раз поругались, и она улетела в Самару, и уже не вернулась… Никогда не забуду тот день, когда я пришёл на опознание. Я видел её обезображенный обгоревший труп, – страшное это было зрелище! Не приведи Господь, кому испытать то же самое!

Я сделал глоток из стакана с кофе и огляделся по сторонам.

– Прости, что напомнил тебе об этом, – виновато проговорил Роман Геннадьевич, – ты никак ждёшь кого-то?

– Да, у меня тут назначена встреча с одним американцем, но он отчего-то опаздывает.

– С американцем? – удивился мой собеседник. – В таком месте?

– А что тебя смущает? Кстати говоря, эти забегаловки и торговые центры пришли к нам из Штатов. А я здесь был в последний раз, кажется, года два назад. Американец этот позвонил мне и назвался представителем некоего издательства «Нью Тайм», – он сказал, что у него ко мне деловое предложение. Проверил – действительно, есть такое издательство в США, штаб-квартира в Вашингтоне…

– Простите… – звонкий женский голос сбил меня с мысли. Я обернулся и увидел сидящую за соседним столиком девушку, которая глядела на меня с нескрываемым любопытством.

– Я вас знаю, – проговорила она, улыбаясь, – вы – писатель…

– Вы в этом уверены? – спросил я, пряча улыбку.

– Да-да, это вы! Меня зовут Ирина Петренко, я большая поклонница вашего творчества, – я прочла почти все ваши книги. Разрешите мне…

Она села подле меня и продолжала, не сводя с меня глаз:

– Мне очень понравилась ваша последняя книга – «Сердце дьявола». Скажите, вы, правда, считаете, что у дьявола есть сердце?

Я слабо улыбнулся:

– Ирина, сатана не человек, он дух и не облечён в материальное тело, хотя и принимает человеческий облик. Название книги есть аллегория, призванная разрушить многовековые стереотипы христианского мира о сатане как о единственном источнике зла. Да, он ненавидит людей, да, он отец лжи, но он предан Богу и называет Его своим владыкой. Он выполняет то, что было предопределено Всевышним ещё до сотворения мира. Нечто подобное есть в Коране у мусульман. Иблис1 проклят и изгнан из рая за то, что отказался поклониться человеку, созданному из глины, праха земного… В Библии сатана, будучи изгнанным, посещает небеса и спрашивает дозволение у Бога на совершение зла на земле2. По мере изучения всех источников, связанных с образом сатаны, у меня сложилось ощущение, будто он не только «убийца людей от начала», но и сам является жертвой. Впрочем…

Я поглядел на неё и понял, что она только разглядывает меня, но не слушает.

– Ирина, я могу вам дать свой автограф.

Она встрепенулась и виновато проговорила:

– У меня нет с собой ручки.

– Ручка есть у меня, но на чём же поставить подпись? – спросил я, вынимая шариковую ручку из кармана.

– А хотя бы на моей ладони, – она протянула мне свою правую руку. Я удивлённо поглядел на неё и заметил:

– Чернила сотрутся.

– Да, но я успею показать это друзьям! – возразила она.

Я усмехнулся:

– С этим не поспоришь!

И тогда я вывел на её ладони свой автограф; на мгновение мой взгляд задержался на линиях ее руки: я заметил, что линия жизни очень коротка. В этот миг у нее на ладони появились три чёрные вертикальные полосы, – я похолодел от ужаса, но тотчас всё пропало…

– Можно я сделаю ответный жест и оставлю свой автограф вам? – спросила она, лукаво взглянув на меня.

– А вы тоже сочиняете? – пошутил я.

– Иногда, – ответила она и что-то написала на моей руке. Я взглянул – это был номер телефона. Она встала и улыбнулась мне на прощание.

– Ты позвонишь ей? – спросил мой школьный товарищ, о котором я едва не забыл.

– Ты издеваешься надо мной? – молвил я, стирая надпись на своей руке. – На чём же мы остановились?

Но в этот миг мысли мои были всецело поглощены странным видением, и я не мог вспомнить.

– Да, день явно удался! – я скривил губы в усмешке. – Даже если американец так и не придёт на встречу. Странный сон приснился мне, теперь это… Рома, у тебя бывало такое, будто, кажется, что ты живёшь не своей жизнью?

– В смысле? – он уставился на меня с недоумением.

– Мне сегодня сон приснился. В том сне была женщина, которую я никогда раньше не встречал, но отчего-то мне кажется, что я хорошо её знаю, – мне даже известен адрес, где она живёт…

Он выслушал меня и сказал:

– А ты попробуй съездить по этому адресу.

– Ты что, шутишь? – усмехнулся я.

– Ничуть, – отвечал он, – а что ты теряешь? Мне потом перезвони, я хочу знать, чем закончится эта мистическая история… Ладно, заговорился я с тобой. Я пришёл в центр, – купить подарок для жены, – она ждёт меня.

Он оставил мне свой новый номер телефона, и мы распрощались по-дружески…

После этого через несколько минут все-таки явился американец. Он узнал меня, поздоровался за руку и сел напротив.

– Итак, Майкл, чем обязан вам? По телефону вы говорили о некоем деловом предложении. Я вас слушаю…

– Сразу к делу, – одобрительно кивнул американец. – Мне нравится ваш подход! Наше издательство предлагает вам партнёрство. По нашему заказу и на наших условиях вы пишите книгу, которую мы оплачиваем…

Американец превосходно знал русский язык и оставлял самое приятное впечатление. Он говорил со знанием дела, уверенно и неспешно, словно заранее заученную речь. Его приветливый взгляд, его опрятность, его не в меру добрая улыбка располагали к нему, но отдавали едва заметной наигранностью. Тому, кто повидал людей, нетрудно определить, когда человек фальшивит, а когда говорит искренне. Так вот, в нём всё: от парадного костюма до вкрадчивого голоса, – вопило о присущем ему лицемерии, кричало: «Этому человеку нельзя верить, с ним лучше не связывайтесь!».

– Каковы же условия договора? – спросил я, глядя на него, как ни в чём не бывало. Он вынул из кармана блокнот, написал что-то, вырвал листок и придвинул мне. Я взглянул и принялся считать нули, – сумма меня весьма удивила.

– Пятьдесят процентов – аванс, остальное – после окончания работы, – продолжал он, – но есть два непременных условия: эта книга должна быть об Америке и вы должны написать её от начала до конца в Штатах…

– Это ещё почему? – я еще больше удивился. – Неужели для того, чтобы написать книгу о какой-то стране обязательно нужно жить там? Я бывал в Соединённых штатах и…

– Мистер Арсеньев, – возразил он, – вы, как писатель, должны понимать, что за кратковременную поездку невозможно изучить страну, её народ и культуру, а значит, и написать достойную книгу о ней. Я читал ваши сочинения, и об американцах вы, кажется, не самого высокого мнения, – полагаю, вы сможете изменить свое мнение о нас в лучшую сторону, если некоторое время поживёте в нашей стране.