Между Вороном и Ястребом. Том 2

– Знаю, милорд, – склонил голову тот. – За час до вашего возвращения, когда лорд Саграсс обычно появляется на службе, он прислал письмо и на словах известил, что сегодня вынужден опоздать. У него умер отец.

– Ну наконец-то старого мерзавца Баргот побрал! – вырвалось у Лучано, и он тут же смутился: – Простите, Джастин…

– Исходя из того, что мне известно, милорд, я склонен с вами согласиться, – спокойно ответил камердинер. – Хотя лорду Саграссу-младшему, разумеется, выражу соболезнования. Впрочем, теперь он уже старший и глава рода. – Что, несомненно, пойдет Саграссам на пользу, – пробормотал Лучано, увидев наверху стопки то самое письмо. – Синьор Джастин, я ничего не понимаю в ваших обычаях, Лионелю можно чем-нибудь помочь?

– Похороны – дело родственников, милорд, не беспокойтесь об этом, – сообщил камердинер. – Разве что небольшой отпуск для улаживания дел будет уместен.

– Тогда сейчас же отправлю к нему пажа, пусть не беспокоится… Перлюрен! Ах ты чудовище! Наглый мохнатый негодяй! Идиотто! Путта бамбино!

Спрыгнув с подоконника, вереща и цокая, пушистое ядро врезалось в Лучано и немедленно попыталось вскарабкаться ему на руки. Перлюрен, конечно, не рыдал, как Дани, но хватал его цепкими лапками за штанины, тыкался мордой – и Лучано показалось, что за прошедшие три дня паршивец подрос и растолстел, невзирая на лето! – и выглядел совершенно, великолепно, прямо-таки непристойно здоровым! Лоснился даже и пах… корицей и сдобой!

– Опять ограбил кухню, – бессильно вздохнул Лучано, отцепляя увесистую мохнатую тушку от многострадальных штанов и подхватывая енота на руки. – Ну вот что мне с тобой делать? Не стыдно тебе передо мной и Дани, а?

– Мне кажется, милорд, – почтительно подсказал камердинер, – вы преувеличиваете возможности этого животного. Боюсь, он и способность испытывать стыд… как бы это сказать… существуют в разных мирах относительно друг друга.

– Иными словами, не пересекаются, – опять вздохнул Лучано. – Как что-то там в геометрии… Ну что ж, синьор Перлюрен, никакого вам печенья в ближайшее время! И никаких апельсинов! Извольте обходиться яблоками и прочей обычной едой! Охотно верю, что вы скучали и тосковали, но это же не причина так себя вести!

Перлюрен уткнулся мордочкой в его плечо и проскулил нечто весьма похожее на объяснения, что это как раз причина и притом очень веская. Увесистая, можно сказать! Прямо как сам Перлюрен! И что он очень-очень раскаивается! Хотя последнее, скорее всего, Лучано точно почудилось.

«Наверное, сложись все иначе, я стал бы не слишком хорошим отцом, – подумал Лучано, тиская пушистого недотепу. – Я бы так обожал своих детей, что мог избаловать их, а это плохо. С другой стороны, как жаль, что я никогда и никого не смогу любить и воспитывать, как воспитывал меня мастер Ларци. Если бы я только не сделал тот проклятый выбор между кольцом и продолжением рода… Плевать на наследство Джанталья, я бы все равно отказался от него так или иначе. Дети, растущие в тени трона, редко бывают счастливы. Но я дал бы своему сыну или дочери лучшее, что есть в этом огромном прекрасном мире! Любовь, заботу, саму жизнь и право распоряжаться ею…»

* * *

– Кармель, а где расположена Вуаль? – спросила Айлин, намазывая поджаренный хлеб мягким творожным сыром и нацеливаясь на блюдечко с маслинами – кисловатые вкусные ягоды, замоченные в маринаде, она попробовала недавно и полюбила мгновенно. – Я никак не могу понять… Вроде бы до столицы недалеко, но здесь и море близко, и горы…

– Это потому, что Ла Корда, столица Арлезы, прибрежный город. Она изначально строилась для того, чтобы как можно больше торговать морем, – ответил магистр.

– Я помню карту, – смутилась Айлин. – Просто мне казалось, что в этом месте побережье ровное, а Вуаль расположена… как бы в изгибе берега.

– Подобный изгиб называется бухтой, моя донна, – подсказал Кармель. – Так и есть. Благодаря этому здесь даже зимой шторма не такие сильные, как в открытом море, и вода немного теплее. Ла Корда тоже раскинулась в собственной бухте, потому что береговая линия Арлезы сильно изрезана. Просто наша бухточка такая мелкая, что на общей карте почти не заметна. Столица от нас в паре часов езды, а еще на землях Вуали имеются две деревни. Их жители арендуют у меня землю под сады и виноградники, ловят рыбу и лепят горшки, здесь поблизости неплохая глина. Раньше и мрамор добывали, но месторождение истощилось лет сто назад. Впрочем, на отделку Вуали, как видишь, мрамора хватило.

– Значит, с этих деревень ты тоже получаешь доход? – Айлин отправила золотистый снизу, покрытый аппетитно пахнущей массой ломтик в рот и едва не застонала от блаженства. – М-м-м, как вкусно!

– И весьма неплохой, – подтвердил Кармель. – С поместьями Трех Дюжин не сравнить, конечно, зато здесь делают отменное вино. Теперь, когда его оценил король Фраганы, я могу смело говорить, что Вуаль поставляет вино сразу к трем королевским дворам. Представляешь, как это поднимает его цену!

– Очень! – горячо согласилась Айлин, прожевав хлеб и тут же закусив парой маслин. – А можно посмотреть на эти виноградники? Я никогда не видела, как выращивают вино! То есть виноград…

– Конечно можно! – улыбнулся Кармель. – И даже нужно. Сбор урожая – большой праздник, по традиции в первый и последний день сбора сеньор земель, на которых растет виноград, накрывает общий стол для всей деревни, обязательно устраивают танцы и разные соревнования. Говорят, если должным образом не почтить Всеблагую Мать и труд людей, которых она благословила, вино не раскроет всех своих достоинств, а то и вовсе не получится. Знаешь, как звучит одно из самых страшных проклятий для арлезийца? Чтоб у тебя рыба ушла из сетей и вино обернулось уксусом!

– Это как в Дорвенанте пожелать падежа скота и неурожая? Ужас какой! – искренне возмутилась Айлин. – А праздновать сбор винограда, наверное, очень весело…

– Благородный дон! Прекрасная донна! Прошу прощения! – Управляющий, он же дворецкий, появился в столовой неожиданно и выглядел весьма взволнованным. Говорил он по-итлийски, любезно помня, что Айлин еще только учит его родной язык. – К вам личный посланник его высочества Хосе Мануэля!

– Моя донна, – взглянул Кармель на Айлин. – Позволите вас оставить или хотите принять гостя вместе со мной? Здесь, в доме, вам не нужно надевать вуаль или покрывало, а я буду рад представить вас как мою невесту.

– Я… не знаю, – смутилась Айлин. – Как будет вежливее?

Кармель, встав из-за стола, с улыбкой подал ей руку, и Айлин вместе с ним вышла в гостиную.

При их появлении молодой офицер, черноволосый и смуглый, с блестящими черными глазами и в ярко-голубом мундире, щедро расшитом золотом, вскочил с диванчика и поклонился, щелкнув каблуками так знакомо, что Айлин умилилась – ну совсем как дома! Только вместо рапиры на поясе сверкает начищенной серебряной рукоятью сабля, и знаки отличия на мундире незнакомые.

– Благородный дон Роверо, прекрасная донна! – Офицер отдал честь, приложив правую ладонь к сердцу. – Лейтенант флота его величества Алонсо Кехана, помощник капитана «Звезды Востока»! С письмом его высочества Хосе Мануэля к дону Роверо!

Говорил он по-арлезийски, но большинство слов Айлин разобрала, а о значении остальных догадалась.

– Мы рады знакомству, лейтенант Кехана, – кивнул Кармель, возвращая поклон.

Айлин присела в реверансе и протянула руку для поцелуя. Лейтенант просиял белоснежной улыбкой, подошел, чеканя шаг, и галантно склонился над ее запястьем, но не поцеловал, как было бы в Дорвенанте, а на миг застыл неуловимо близко, почти коснувшись губами ее кожи, и тут же выпрямился. Сделал шаг назад и опять приложил руку к груди, выдохнув:

– Благодарю прекрасную донну!

– Донна Айлин – моя невеста, – спокойно сообщил Кармель. – Рады принять вас в своем доме, лейтенант. Сеньор Жоан, – обратился он к управляющему, который замер у стены. – Вино для нашего гостя, будьте любезны.

Управляющий, поклонившись, исчез и почти сразу, так что Айлин заподозрила, что тут не обошлось без магии, вернулся с подносом, на котором стояла уже открытая бутылка и пара бокалов. Хотя, скорее всего, прислуга с угощением просто ждала нужного момента.