Между Вороном и Ястребом. Том 2

– Вот болтун, – по-доброму усмехнулся Аластор и, бережно отложив таинственные письма, сделал глоток шамьета.

Увы, здесь никто не проникся идеей, что шамьет для молодого лорда должен варить его друг и спутник. Утруждать гостя? Как можно! Поэтому напиток принесли с кухни, и Лучано готов был поклясться, что сливок и меда там чуть ли не вполовину от самого шамьета. Портят Альса таким потаканием его слабостям! А ему, Лучано, потом исхитряйся, чтобы Альсу казался вкусным шамьет, в котором не стоит ложка от приторной сладости.

– Я ограбил менялу в Шермезе, – напомнил Аластор, однако Лучано возразил:

– Чистое восстановление справедливости! И очень милостивое! Другой вообще казнил бы, едва взойдя на престол!

– Хм… Оргия в Ночь Боярышника?

Похоже, Альса начала забавлять эта игра.

– Оргия? Ты себе льстишь, – фыркнул Лучано. – Так, приятный вечер в дружеской компании.

– Боюсь даже представлять, что тогда для тебя означает оргия.

– Правильно боишься, – довольно согласился Лучано. – Итак, что-нибудь еще?

– Даже не знаю, – со вздохом признался тот. – Конечно, я не так идеален, как ты утверждаешь, но чего-то серьезного, пожалуй, не припомню. Разве что…

Он неуловимо помрачнел, и Лучано встревожился, что своей болтовней заставил Альса вспомнить что-то поистине неприятное. Переложил в шамьет острой приправы, так сказать.

– Не говори, если не хочешь, – предложил он поспешно, однако Аластор поморщился и упрямо мотнул головой.

– Я натворил глупостей, когда познакомился с Айлин, – признался он через несколько мгновений сгустившегося в комнате молчания. – Но эту историю ты и так знаешь. Едва не погубил ее репутацию… А когда все открылось, я не сразу понял, насколько виноват! И даже потом не смирился. Я… нарушил слово, которое дал отцу. Правда, к этой клятве меня принудили, но даже так – я не должен был! Вот, смотри, – усмехнулся он и, встав, подошел, чтобы положить на колени Лучано увесистую стопку писем. – Ты хотел мой постыдный секрет? Ну, так вот он и есть. Я писал письма, которые обещал не писать. И тем самым нарушил слово чести, которое от моего имени дал Бастельеро мой отец.

– Ты писал… вот это?

Лучано коснулся верхнего письма в стопке кончиками пальцев так осторожно, словно трогал нечто… нет, не ядовитое! Священное…

Письмо, насколько он мог видеть, было запечатано капелькой сургуча и оттиском вздыбленной лошади. Герб Вальдеронов. И не вскрыто. Бумага немного пожелтела от времени и слегка запылилась, похоже, письма лежали в секретере довольно долго.

– Я писал ей, – кивнул Аластор, возвращаясь в свое кресло. – Все пять лет, хотя обещал этого не делать. Но не отправлял, на это у меня хватило ума и честности.

– Тогда не понимаю, что в этом плохого, – тихо сказал Лучано, поглаживая письмо, словно живое существо. – Альс, даже если ты написал что-то… неосторожное… Синьорина все равно эти письма не получила.

– Я нарушил слово, – упрямо сказал Аластор. – Помнишь, как Дункан говорил о служении Барготу? Все начинается с маленького шага, мелкой уступки себе и своим желаниям. Слово чести должно быть свято, лишь тогда можно уважать себя самого. А что касается недозволенности… Нет, в этих письмах ничего такого! Я был довольно глупым мальчишкой, но все же понятия о порядочности отец мне привил. Писать непристойности девице? Благие Семеро, да ей двенадцать было! Она мне была как сестренка! Хочешь – сам почитай.

– Читать твои письма?! – ужаснулся Лучано, хотя проклятое кошачье любопытство выло дурным голосом и царапалось когтями, так ему хотелось сунуть туда нос. – Я не посмею…

– Я же сам предложил, – опять усмехнулся Аластор. – Будь это письма от Айлин, конечно, я бы их не показал! А мои… Зато узнаешь, как я жил эти пять лет. Правда, это будет весьма скучное чтение. Тренировки, хозяйственные дела, ссоры и примирения с сестрами, поездки к соседям… Думаю, Айлин тоже было бы очень скучно их читать. Но если не хочешь, я их просто выкину.

Он сделал движение, словно приподнимаясь, и Лучано вцепился в стопку писем обеими руками, прижав драгоценные бумаги к груди.

– Выкинуть?! Ты с ума сошел! Отдай синьорине, когда увидитесь! И ты неправ! Ей точно будет интересно!

– Что там может быть интересного? – поморщился Альс. – Описание, как я принимал Огонька у Искры? Это ж надо было додуматься писать такое!

– Неважно, – твердо заявил Лучано. – Если тебе эти письма не нужны, я их забираю. Сохраню и верну, когда понадобятся. А… прочитать правда можно?

– Ради Благих, – кивнул Аластор и все-таки встал. – Я сейчас пойду на конюшню, а ты развлекайся. Печати можешь вскрывать, я разрешаю.

И ушел, преспокойно оставив Лучано с письмами, которые так и манили! Развязанную ленточку Лучано отложил в сторону, правда, предварительно обнюхал. Запах духов изрядно выветрился, но он готов был поклясться, что они принадлежат не синьорине. Хм… Грандсиньоры Амандина и Лоррейн предпочитают более сладкие и яркие запахи, а вот эту нежность вербены он вчера снова унюхал возле грандсиньоры Джанет. Постоянство в ароматах – очень благородная черта! Выходит, Альс перевязал письма лентой, которую попросил у матушки? Прелесть какая!

Осторожно надломив печать, Лучано открыл верхнее письмо, но понял, что Аластор складывал их по порядку, и взялся за нижнее, самое раннее. Прочел его и перечитал, бережно сложил и взял второе…

Примерно через час тяжелый прыжок на его колени возвестил, что синьор Паскуда все-таки пришел за лаской. Не отрываясь от чтения, Лучано рассеянно запустил пальцы в густой мех, почесал горло, за ухом, и кот заурчал, испуская всем упругим мохнатым телом волны удовольствия. Про него, кстати, в письмах тоже кое-что нашлось. Уморительное описание проделок, которое наверняка заставило бы синьорину Айлин смеяться. Как жаль, что она его так и не получила.

А еще Аластор действительно писал ей, как мог бы писать младшей, горячо любимой сестренке. Его письма были полны невероятной нежности и теплоты!

Рассказ о первых итлийских фиалках, которые, после череды неудач, синьора Джанет все-таки смогла вырастить в своем саду.

О том, какая мягкая шерстка и шелковистая грива у новорожденных жеребят, как очаровательно неуклюже они впервые встают на ножки и машут хвостиком.

То возмущенные, то гордые описания тренировок у месьора д’Альбрэ и пересказы бретерских историй – наверняка целомудренно вычищенные от подробностей, которые годились для благородного юноши, но благородной девочке были совершенно излишни.

И еще десятки, если не сотни, драгоценных воспоминаний, разбросанных по письмам с безумной щедростью, без осознания, что это именно она, щедрость, и есть. Раскрытое… нет, распахнутое настежь сердце, которое Аластор в каждой строчке протягивал синьорине, ни капли не сомневаясь, что она ничем не оскорбит и не ранит его доверия.

– Благие Семеро… – прошептал Лучано, складывая наконец последнее письмо. – Если бы я уже не любил его всем сердцем, сейчас, прочитав это все, точно полюбил бы! Да кто вообще может его не любить?! Только тот, кто сам недостоин этого света и тепла, которыми Альс так щедро делится! Я… должен его уговорить отдать эти письма Айлин! И хорошо бы снять с них копию! Да, они простые и безыскусные, никакой поэтичной галантности, но… годы спустя люди, которые никогда его не знали, захотят понять, кем был король Аластор, и никто не сможет рассказать об этом лучше его писем. Да хотя бы ради его будущих детей нужно сохранить! И это… это чудо он хотел просто выкинуть?!

«Заберу в Дорвенну», – подумал Лучано и бережно спрятал увесистую стопку в свою дорожную сумку. Для этого, правда, пришлось потревожить синьора Паскуду и вернуться в отведенную гостевую спальню, но кот не слишком расстроился. Он последовал за Лучано, тщательно обнюхал его сапоги и чихнул, презрительно наморщив нос.

– Перлюреном пахнет? – рассеянно улыбнулся Лучано. – Ничего не поделать, как ни стирай вещи, но если у вас есть енот, это всегда будет очевидно синьорам с тонким нюхом. Между прочим, ваша мохнатость, к котам это тоже относится! Радуйтесь, что здесь и сейчас имеется только привет от Перлюрена, а не он сам, иначе пришлось бы делиться угощениями.

Кот снова недовольно фыркнул, и Лучано подумал, что сапоги стоит убрать подальше, чтобы блистательный синьор Паскуда не передал с их помощью синьору Перлюрену взаимный привет и дружеское послание. Коты, они такие! Увы, уже завтра они с Альсом возвращаются в Дорвенну, и это в высшей степени приятное знакомство прервется.

– Я пришлю вам кошачьей мяты, синьор, – пообещал Лучано, почесывая мохнатого приятеля под подбородком. – В конце концов мы оба знаем, как нелегко быть достойным гордого имени Паскуда и звания королевского кота. Обещаю, я позабочусь о вашем бывшем хозяине и не подпущу к нему ни одну крысу – неважно, в каком она явится обличье.

Глава 8

О воспитании енотов и белых кораблях

Короткий отдых в поместье закончился быстрее, чем деньги в кармане слишком азартного игрока, и настало время возвращаться в столицу. Разве что юные принцессы почти со слезами просили задержаться, и Альс, немного подумав, им разрешил, благо его почтенные батюшка с матушкой собирались провести в поместье остаток лета и всю теплую часть осени. Решили, что из Дорвенны приедет учитель фраганского и манер, чтобы девочки не совсем забросили учебу, а без фрейлин они обойдутся, оставшись на попечении синьоры Джанет и ее камеристки. Для деревенской жизни, где не будет балов и дорогих нарядов, этого вполне достаточно.

Правда, Береника призналась, отчаянно краснея, что будет скучать по Крякси, но Лучано с Аластором торжественно пообещали, что утку, временно оставшуюся без хозяйки и покровительницы, никто не обидит. Лучано, лукаво покосившись на Аластора, предложил расстроенной девочке писать Крякси письма с рассказами про свою жизнь. И добавил, что жизнь в поместье очень способствует развитию эпистолярного таланта.

– Превосходная мысль! – невозмутимо поддержал Аластор. – Вот лорд Фарелл и будет Крякси эти письма читать. Лично прослежу!

– Сочту за честь, – галантно поклонился Лучано. – И если синьорита Крякси пожелает, с радостью помогу ей написать ответ!

Альс, усмехнувшись, украдкой показал жест, у фехтовальщиков обозначающий туше, а у Шипов и брави нечто куда более неприличное, и совершенно успокоенная Береника немедленно отправилась писать первое письмо.

– Между прочим, – заметил Лучано, – наставник их высочеств утверждает, что у принцессы Береники явный литературный талант. Как знать, вдруг послания к синьорите Крякси станут известны потомкам, и краешек этой славы достанется мне?

– То есть фонтана в виде кота и воспитания енота тебе недостаточно? – поднял бровь Аластор. – Нужно еще войти в историю в качестве чтеца для уток? Боюсь предположить, что будет дальше? Откроешь академию для овец? Или построишь Гранд Опера для канареек?

– Тогда уж для уличных котов, – с достоинством возразил Лучано. – У этих синьоров иногда встречаются удивительные вокальные данные, а уж сколько темперамента! И вообще, я слышу это от человека, который при мне наизусть читал арлезийскому жеребенку историю дружины Дорве.

– Да я просто приучал его к своему голосу! – запротестовал Аластор. – Какая разница, что при этом болтать?

– Никакой, – согласился Лучано. – В самом деле, не про дефицит бюджета ведь рассказывать, от таких ужасов благородное создание захиреть может. Но если король разговаривает с лошадьми, его фавориту сами Благие велели беседовать с утками, котами и енотами.

Аластор фыркнул, и Лучано снова подумал, что отдых другу на пользу, нужно чаще вытаскивать его куда-нибудь. Дела, они ведь бесконечны, в отличие от человеческой жизни, и когда-нибудь Альс может горько пожалеть, что слишком мало времени проводил с любимыми сестрами или уже немолодыми родителями. Тоскливо потянуло внутри воспоминание о мастере Ларци, и Лучано пообещал себе, что непременно навестит его в ближайшее время. В конце концов, теперь он может позволить себе услуги личного портальщика! Вон у грандсиньора Дункана в саду есть дверь в Арлезу, почему же Лучано в голову не пришло построить такую же в сад мастера Ларци? Хм, или это слишком сложно? Надо бы узнать…

Радужное сияние портала мигнуло вокруг, Лучано привычно почувствовал, словно куда-то падает, но удержался на ногах, разумеется. Его, в отличие от мастера Ларци, портальная болезнь полностью миновала. Что-то мастер сегодня то и дело вспоминается, определенно нужно его навестить. С другой стороны, в недавнем письме было ясно велено, чтобы Лучано в Вероккью носа не совал!

Дворец встретил привычной суматохой – знакомые и неизвестные лица, голоса, запахи. После поместья, где Лучано наслаждался почти полным отсутствием галантных ароматов, во дворце его буквально ударили по ноздрям невидимые шлейфы духов и помады, душистого мыла, чистых и не очень тел… Придворные кланялись, приветствуя Альса, но расступались недостаточно далеко, желая хоть на миг оказаться в лучах королевского внимания, и Лучано против воли узнавал о них слишком много. Кто вчера позволил себе лишнего, закусывая карвейн чесночной колбасой, кто безуспешно скрывает ароматической водой нелюбовь к мытью, и даже кто серьезно нездоров. Кстати, надо бы посоветовать казначею заглянуть к целителям, запах бродящих фруктов – признак нехороший и может говорить о развитии сладкой болезни, как зовут ее лекари…

«Чувствую себя собственным енотом, – вздохнул Лучано, – так и хочется уткнуться носом во что-нибудь приятное! В рубашку Альса, например, или волосы Айлин… Кажется, в мире нет ничего лучше запаха ее волос! Теплого, солнечно-травяного, с медовой ноткой… Как будто дышишь счастьем – чистым, беспримесным! Если бы я смог поймать этот запах и сохранить его… Такие духи были бы поистине шедевром! Но… я ведь понимаю, что запах счастья для каждого свой. Для кого-то это кожа и волосы любимого человека, для кого-то – макушка ребенка или руки матери, для кого-то – пергамент и чернила, острая вонь алхимии, раскаленный металл или специи в праздничном пироге. Счастьем пахнет любовь, какой бы она ни была…»

– Ваша светлость! Ваша светлость!

Дани, вылетевший из-за угла, едва не врезался в Лучано. Вцепился в него ручонками, поднял заплаканное лицо… Идущий рядом Аластор тоже остановился, и у большинства придворных вокруг резко нашлись какие-то срочные дела.

– Что случилось, синьорино?

Лучано присел, положив мальчику ладони на плечи.

– Ваш енот! Простите, ваша светлость! Я виноват! Я…

Дани в голос зарыдал, невнятно лепеча, что не уследил, не успел, и у Лучано похолодело внутри.

– Перлюрен?! – выдохнул он. – Что с ним?!

Воображение мигом нарисовало десяток картин одна страшнее другой! Если мохнатый идиотто снова что-то украл или напроказил, его могли проклясть, запустить в него Молотом Пресветлого или огненным шаром, да просто спустить на него охотничью собаку! Он мог заболеть или отравиться, пораниться, утонуть в фонтане… Нет, это вряд ли, еноты не тонут… наверное…

– Дани! – Теперь уже рядом присел и Аластор. – Что случилось, малыш? Что с Перлюреном? Ну, не плачь, успокойся!

– Он… он залез в гардероб милорда! – через рыдания проговорил Дани, растирая слезы по лицу ручонками. – И там… там…

– Умер? – Аластор виновато покосился на Лучано, который не смог выдавить тот же самый вопрос. – Или жив? Ну же… Проклятье, да где прислуга?! Скажет мне кто-нибудь, что случилось?!

– Дани, не плачь… – Лучано достал платок, мягко отвел руки мальчика и вытер ему лицо. – Успокойся, дружок. Так что с Перлюреном?

– Он… он съел ваши камзолы! – отчаянно зазвенел детский голос, и Дани опять отчаянно шмыгнул распухшим носом.

– Съел… камзолы? – растерянно повторил Лучано. – И заболел?

– Нет, милорд! – Дани так замотал головой, что Лучано испугался, как бы она не оторвалась. – Он совсем-совсем не болен! Он бегает в саду! Но ваши вещи, милорд… Простите! Я отдам вам все свои деньги, обещаю!

– Семеро с тобой, малыш! – выдохнул Лучано, поднимаясь и беря мальчика за руку. – Какие деньги?! Главное, что этот негодяй жив и здоров! Ну, пойдем, посмотрим, что он там натворил… Всеблагая, спасибо, что сохранила мохнатого идиотто!

– Все еще думаешь, что енотов бережет Всеблагая Матушка? – хмыкнул успокоившийся Аластор. – По мне, так их покровитель все-таки Баргот. Но как этот негодяй мог сожрать целый гардероб? Это ведь даже не сапоги!

– Пустяки! – легкомысленно отмахнулся Лучано. – Я тоже хорош, полностью доверился ребенку в таком сложном деле. Рано или поздно подобное должно было случиться!

Дани шел рядом, всхлипывая, и Лучано снова остановился, присел, подхватил мальчика и поднял перед собой.

– Выше нос, юный синьорино! Ты отлично справлялся, просто Перлюрен – очень коварный зверь!

Дани кивнул, и Лучано опустил мальчика на пол, потрепал мягкие светлые волосы и снова взял за руку.

– Говоришь, гуляет в саду? – уточнил он, истово надеясь, что Дани не ошибся. Сегодня же нанять пажей! Двух, а лучше трех, чтобы сменялись и следили за енотом во все глаза! Как только Дани справлялся все это время?!

– Ваше величество! Ваша светлость! – Вышедший навстречу Джастин торопливо согнулся в поклоне. – Это моя вина. Я слишком отвлекся на собственные дела и пренебрег обязанностями. Позвольте возместить…

– Ваша светлость? – шагнул от стены молодой паж. – Вам письмо от мэтра Бреннана-младшего. Велено передать как можно быстрее!

– Давайте и подождите ответа. – Лучано на ходу выхватил у мальчишки протянутый конверт. – Синьор Джастин, не нужно ничего возмещать, я уверен, что вы не виноваты. Что с Перлюреном?!

– Енот вашей светлости в совершенном порядке, – заверил почтенный камердинер. – В отличие от гардероба, который…

– Так же совершенно испорчен, – закончил Лучано, проходя мимо каменно застывших гвардейцев в свою комнату. – Что-нибудь еще случилось?

Так, письменный стол, полки, жаровня… шкафчик для зелий и специй… Кажется, ничего больше не пострадало, ну а гардероб…

– Семеро и Баргот… – в восхищенном ужасе прошептал Лучано, глядя в распахнутые дверцы шкафа для верхнего платья.

Рядом длинно присвистнул Аластор, а Джастин трагически вздохнул. Дани снова виновато всхлипнул. Полдюжины камзолов из лучшего арлезийского шелка валялись неряшливой грудой, растерзанные в клочья! Среди них белели кружева – вроде бы это была рубашка… Или несколько рубашек… А это, кажется, пояс… был… теперь он мог посоперничать со знаменитыми сапогами Аластора, только у них пострадали отвороты, а от пояса остались лохмотья и пряжка. Сапоги, впрочем, там тоже лежали. Любимые сапоги Лучано из мягчайшей итлийской замши, с тонкой вышивкой серебряной канителью… «Хвала Всеблагой, что идиотто канители не нажрался! – мелькнуло у Лучано в мыслях. – Ее он вряд ли переварил бы…»

Сочувственно похлопав Лучано по плечу, Аластор молча прошел в свои покои. Лучано посмотрел на письмо, которое так и держал…

– Синьор Джастин, нельзя ли вызвать портного? – спросил он, надрывая конверт и мельком замечая, что в комнату еще кто-то вошел. – Лейтенант Минц, здравствуйте! У вас ко мне дело? Ах, посыльный с таможни?! Груз, который я выписал из Итлии? А что с ним такое? Какая лицензия, давно ли она нужна?! О, так Дилан тоже об этом пишет… Великий Безликий, как не вовремя, там же экстракт синего корня испортится… Дани, прекрати реветь, ничего ужасного не случилось. Подумаешь, камзолы! В чем я буду на свадьбе твоих батюшки и матушки? Завтра?!

– Завтра, – подтвердил мальчик, все никак не успокаиваясь. – Ваша светлость, я отдам вам свою копилку!

– Этого еще не хватало! – возмутился Лучано. – Дани, дружок, оставь себе деньги, ты их честно заработал. Всеблагой Матушкой клянусь, если кого и лишить копилки, так это Перлюрена! И я об этом точно подумаю! Но свадьба уже завтра?! Синьор Джастин?!

– Прошу прощения, милорд, – уже с прежним размеренным спокойствием подтвердил камердинер. – Вы, должно быть, забыли, мы с Катриной собирались устроить скромную церемонию, как только вернется его величество. Он желал оказать нам честь…

– Ну, поскольку счастливый жених не я, постараюсь обойтись готовым платьем, – рассеянно отозвался Лучано, дочитывая письмо компаньона. – Его, правда, все равно придется подгонять, так что портной… И таможня… Проклятье, еще и на стройке мануфактуры что-то случилось! А это что?!

– Письма, милорд, – сообщил Джастин, указывая на стопку конвертов посреди стола. Пожалуй, толщиной та превосходила пачку писем, которые Аластор написал за пять лет! – Они пришли в ваше отсутствие. Приглашения на домашние праздники, счета от поставщиков и личная переписка.

– Письма… – повторил Лучано и на несколько мгновений прикрыл глаза. – Так… Первым делом все-таки таможня… Поеду немедленно!

– Простите за вмешательство, милорд, – раздался у двери незнакомый голос. – Если мне позволено дать совет, с таможней лучше подождать. Утром у них проверка и учет, поэтому до полудня вам все равно не отдадут ваш груз, к тому же без лицензии. Если не ошибаюсь, имеется в виду лицензия на ввоз крупной партии алхимических препаратов, ее необходимо получить в орденском отделении Синей гильдии. Я бы посоветовал начать с портного, ему нужно время, чтобы подготовить вам одежду хотя бы на завтра. Затем следует поехать к алхимикам, взять лицензию, отвезти ее на таможню и дать серебряного барашка дежурному кладовщику, чтобы вам выдали груз в обход общей очереди. Полдюжины флоринов ему хватит. А поскольку к этому кладовщику еще одна очередь из желающих миновать первую, еще полдюжины нужно дать капитану охраны, за это его парни из свободной смены погрузят ваш заказ в телегу и сами привезут в любое указанное место. Ну а пока будете ждать отгрузки, – это час, не меньше! – можно просмотреть письма. Оплатить счета и ответить на приглашения может кто-нибудь другой…

– Кто вы, синьор? – ошеломленно спросил Лучано, разглядывая незнакомца, учтиво замершего на пороге – вроде бы и в комнату без приглашения не входит, но в то же время – вот он. Молодой человек примерно его лет, высокий, худощавый и светловолосый, с таким непримечательным лицом, что мастера Шипов его бы горячо одобрили, почтительно поклонился. Одет он был как небогатый дворянин, однако чисто и со вкусом, а кланяясь, прижал к груди руку с мажеским перстнем – серебристый камень, когда незнакомец выпрямился, блеснул точь-в-точь как его светло-серые глаза.

– Мартин Лоран, мэтр Белой гильдии, к услугам вашей светлости. – Гость бросил быстрый взгляд на разгром в шкафу и едва заметно улыбнулся уголками тонких, четко очерченных губ. – Прошу прощения, если не вовремя.

– Не вовремя? – удивился Лучано. – Да мне вас Благие послали, не иначе. Ну и мэтр Вильмон, конечно. Вы ведь от него?

Разумник снова молча поклонился.

– Держите! – Лучано стянул с пальца дворянский гербовый перстень. – Насколько я понимаю, этого достаточно, чтобы вести дела от моего имени. Во всяком случае, сегодня, а потом я закажу вам печатку. Поезжайте на площадь Королевской Марки к синьору Бонавентура, это портной, у которого я одеваюсь. Мои мерки у него имеются, мой вкус ему известен. Скажите, что нужен полный костюм к завтрашнему утру, с примеркой пусть приезжает часа через три прямо во дворец. Что делать в отделении гильдии и на таможне, вы знаете лучше меня. Вот кошелек, распоряжайтесь им по своему усмотрению, но груз нужно выручить и отвезти в Академию, где передать мэтру Дилану Бреннану, внуку магистра Бреннана. Непременно сегодня и как можно бережнее, там стеклянные бутыли с препаратами!

Мэтр Лоран еще раз молча поклонился.

– Потом возвращайтесь во дворец… Лейтенант Минц, друг мой, прошу позаботиться, чтобы этого бесценного синьора проводили ко мне. К тому времени найдется кабинет, где его будет ждать проклятая почта. – Лучано снова посмотрел на разумника. – На все приглашения нужно ответить вежливым отказом, счета просмотреть, сделать для меня краткую выписку и отправить их для оплаты синьору Томасо Баккара, моему банкиру. На личные письма я, разумеется, отвечу сам. Ну а после этого мы, надеюсь, выпьем чашку шамьета и обсудим условия вашего найма. Если не договоримся, заплачу вам за беспокойство и проделанную работу. Вас все устраивает, мэтр Лоран?

– Вполне, ваша светлость.

Отвесив прощальный поклон, разумник отступил на шаг и исчез в коридоре, причем шагов по паркету Лучано так и не услышал, из чего следовало, что ходит синьор по-кошачьи мягко. Да и двигается, кстати, так, словно его учил кто-то вроде мастера Лоренцо – легко, точно и скупо, ни одного лишнего движения.

«Интересный мэтр, однако! Впрочем, учитывая, что рассказал о нем Вильмон, это неудивительно. Не пойдет на работу лично ко мне, приберу его к рукам на королевскую службу, – решил Лучано. – Все равно собирался искать разумника в дополнение к боевику и некроманту. Кстати, почему меня не встретил Лионель?!»

– Синьор Джастин, – обратился он к камердинеру, молча обнимающему притихшего Дани. – Вы, случайно, не знаете, где лорд Саграсс?