скачать книгу бесплатно
Я прошла мимо королевских гвардейцев у двери, выходящей на стену, с которой открывался вид на море Страуд. Где-то там, я знала, ждет корабль с Водинских островов. Спустившись вниз и миновав конюшни, я пересекла двор и выскользнула через узкую калитку, которой редко пользовались. Она выводила на узкую тропинку, петляющую через утесы над Нижним Городом – районом складов и притонов, которые предназначались для портовых рабочих и моряков.
При свете луны я прокладывала путь по крутому спуску к темно-багровым парусам небольшого корабля с водинским гербом. Четырехглавый морской змей.
Боги, терпеть не могу змей. Хоть с одной, хоть с четырьмя головами.
Судя по тому, что сказал лорд Саррос перед тем, как произошел несчастный случай с его головой, с лордом Клаусом путешествует небольшая команда – еще три лорда.
Я закончила спуск и вступила в переулок между темными тихими зданиями. Кожу увлажнил воздух, напоенный соленым ароматом моря. Подошвы моих сапог не издавали ни звука на потрескавшемся камне. Я прокралась к зданию на пристани, рядом с которым был пришвартован водинский корабль. Подол моего платья трепал ветер. Благодаря годам усиленных тренировок с сиром Холландом мои шаги были легкими, а движения точными. Манера двигаться почти бесшумно – одна из причин, почему некоторые старые слуги боялись, что я призрак, а не существо из плоти и крови. Порой мне и самой казалось, что я… всего лишь нечеткое привидение.
Сегодня была одна из таких ночей.
В дюжине футов от причала я остановилась и стала ждать. Мимо шли моряки и рабочие. Некоторые торопились в притоны, другие уже шли оттуда, спотыкаясь. Я просунула руку в разрез на платье и обхватила пальцами рукоять кинжала, закрепленного на бедре. Железо согрелось моим прикосновением, став словно частью меня. Я пощупала лезвие, выступающее над ножнами. Тенекамень. Кинжалы из тенекамня – редкость в царстве смертных.
На улицу открылась какая-то дверь. Из нее донесся грубый хохот, а следом визгливое хихиканье. Я смотрела прямо перед собой, неподвижно застыв в тени, и думала о маме – о своей семье. Наверное, они уже ушли в пиршественный зал, где будут ужинать и беседовать, делая вид, будто лорд Водинских островов не вернул им только что голову их советника. Будут притворяться, словно это не еще один знак, что королевство находится на грани краха. Я никогда с ними не ужинала. Даже до того, как подвела их. Прежде меня это не волновало. По крайней мере, не часто, потому что я была Избранной. У меня была цель.
«Мне не нужна супруга».
После этих слов в моей жизни многое изменилось. Когда мне исполнилось восемнадцать, меня опять нарядили в то прозрачное платье, закутали в вуаль, привели в Теневой храм и призвали Первозданного Смерти.
Он не появился.
Дела пошли еще хуже, когда мне исполнилось девятнадцать и все повторилось. А полгода назад, в свой двадцатый день рождения я в четвертый раз сидела на троне в той проклятой вуали и платье. Его призвали снова, и он опять не пришел. Тогда все рухнуло. До тех пор я не знала, что такое тяжелая жизнь.
Раньше мне всегда приносили еду в комнату – завтрак, небольшой обед, а затем ужин. После первого призыва все изменилось. Мне забывали приносить еду. Присылали меньше. А после последнего призыва доставлять еду в комнату вообще перестали. Мне приходилось совершать набеги на кухню в те короткие промежутки времени, когда там можно было найти что-то съедобное. Но с этим я могла справиться, как и с недостатком необходимых вещей и новой одежды на смену изношенной. Многие в Ласании имели еще меньше. Хуже всего было то, что в последние три года мама со мной почти не разговаривала. Почти не смотрела на меня, разве что в такие вечера, как этот, когда хотела отправить послание. Неделями я не видела ее, и хотя она всегда держалась отчужденно, раньше я иногда проводила время с ней. Она проверяла, как мы тренируемся, а порой даже обедала со мной. А еще был Тавиус, который понимал, что теперь его поведение не повлечет никаких последствий. Когда я не тренировалась с сиром Холландом – который верил, что Первозданный все же придет за мной, потому что я никому не передала тех слов, даже сводной сестре Эзре, – я сидела в одиночестве, и долгие часы тянулись мучительно медленно.
Но сегодня мать посмотрела на меня. Она заговорила со мной, потому что хотела этого.
Во рту скопилась горечь. У входа в переулок появилась знакомая фигура. Я узнала покрой темно-красной туники и светлые волосы, сияющие в лунном свете.
Мое сердце билось медленно и ровно. Я сняла капюшон и вышла из тени на свет фонаря.
– Лорд Клаус, – окликнула я.
Он остановился и повернулся к переулку. Склонил голову.
– Прислужница?
Не знаю, почувствовала ли я облегчение, или боль, или вообще ничего.
– Да.
– Проклятье, – протянул он, свернув в переулок. – Неужели эта сука королева передумала?
В каждом его неторопливом шаге сквозили самоуверенность и беспечность.
– Или я тебе приглянулся? – Он приосанился. – И ты здесь, потому что сама этого захотела?
Я подождала, пока он отойдет от улицы и между нами останется всего несколько футов. Хотя в этой части Карсодонии можно кричать сколько угодно – никто и внимания не обратит.
– Что-то вроде того.
– Вроде того?
Он присвистнул, и его взгляд соскользнул с моего лица на округлости груди, выступающие над тонким лифом.
– Бьюсь об заклад, ты многое знаешь о некоторых вещах?
Я не совсем поняла, о чем он, да и мне было все равно.
– Королева недовольна вашим ответом.
– Ну еще бы. – Остановившись передо мной, он перестал улыбаться и посмотрел мне в лицо. – Надеюсь, ты проделала весь путь сюда и ждала меня не затем, чтобы просто сообщить об этом.
– Нет. Я пришла передать послание.
– А послание находится под этим? – поинтересовался лорд Клаус, просовывая пальцы в разрез на моем платье. – Держу пари, оно приятное, теплое и…
Он потянул тонкую ткань и обнаружил кинжал на моем бедре.
– Послание не приятное, не теплое, и его сложно описать в тех словах, которые были готовы сорваться с твоих губ.
Я вытащила кинжал.
Он метнул взгляд на меня, на миг удивленно выпучив глаза.
– Да ты шутишь.
– Единственная шутка, которую я здесь нахожу, – твоя уверенность, будто ты переживешь эту ночь. – Я помолчала. – А еще то, с какой готовностью ты шагнул в ловушку.
Его лицо пошло пятнами, а черты исказились гневом, смешанным с потрясением. Мужчины и их ранимое самолюбие. Ими так легко манипулировать.
Лорд Клаус замахнулся увесистым кулаком. Зная, что он это сделает, я поднырнула под его руку и быстро выпрямилась у него за спиной. Ударила его, припечатав ногой в середину спины. Он с рычанием качнулся вперед, пытаясь удержаться на ногах. Выхватив меч, он замахнулся им по широкой дуге, заставив меня отскочить. Это одно из преимуществ длинных клинков. Меч вынуждает противника держаться подальше, чтобы не потерять жизнь или руку. Но меч тяжел, и мало кто может сражаться им с изяществом.
Лорд Клаус к таким не относился.
Как и я.
– Знаешь, что я собираюсь сделать? – Он шагнул вперед.
– Позволь предположить. Уверена, что-то отвратительное – твоим членом, а затем мечом.
Он сделал обманное движение.
– Узнаешь.
Я ринулась навстречу его атаке, целясь пониже, и ударила его в живот. Он шатнулся назад, но быстро восстановил равновесие и замахнулся локтем. Он бы попал, если бы я не пригнулась. Лорд Клаус развернулся и сделал выпад мечом, но я метнулась влево. Клинок вошел глубоко в стену. В воздух взметнулось облако каменной пыли, а я повернулась и схватила противника под руку.
Он потянул меч, а я крутанулась и впечатала локоть ему в лицо. Голова лорда Клауса дернулась назад. Выругавшись, он вырвал меч и развернулся ко мне. Из его носа текла кровь. Он бросился на меня, сделал отвлекающий маневр вправо, повернулся и высоко занес меч.
Я качнулась вперед, схватила его за волосы и сильно дернула назад. Это застигло его врасплох, он потерял равновесие и начал падать. Вот почему я заплетаю волосы в косу и убираю под капюшон.
Схватив свободной рукой его руку с мечом, я ударила локтем по его запястью. Он упал, вытянув ноги, и с оханьем выпустил меч.
«Вдохни».
Меч с тяжелым стуком ударился о землю, и я обнажила кинжал из тенекамня. Клинок у него был легкий, обоюдоострый. «Задержи дыхание». Пустота внутри меня начала трескаться, ненадолго позволив удушающей тяжести заполнить мое горло. «Я не чудовище», – прошептала я.
– Ты дурная су…
«Выдохни». Я заставила себя двигаться. Стремительно дернула его голову вверх и всадила кинжал. Острие пронзило шею, разрубив позвоночник, и, следовательно, связь тела с мозгом.
Лорд Клаус дернулся один раз – и все закончилось. Больше он не издал ни звука. Ни вздоха. Внутреннее обезглавливание – быстрое, не такое ужасное и почти безболезненное.
Тяжело дыша, я освободила кинжал и осторожно опустила безвольно качнувшуюся голову на землю.
Я встала, вытерла клинок о платье и убрала в ножны. Повернувшись, заметила упавший меч лорда Клауса. К ладоням подступало тепло, жар моего дара давил на кожу. Я сжала руку в кулак, прогоняя тепло. Перешагнув через противника, подобрала меч и отправилась передать послание, чтобы мать могла гордиться мной.
* * *
Спрыгивая с корабля на причал, я думала только об одном: о моем озере в глубине Темных Вязов.
Я… сильно перепачкалась. Я перерезала канат, удерживающий водинский корабль у берега. Течения в море Страуд сильные. За считаные минуты судно унесло достаточно далеко. Пройдут дни или даже недели, прежде чем лорды Водинских островов вернутся домой.
Но не целыми.
Отойдя от поблескивающей воды, я сделала глубокий вдох. От меня несло кровью и едким дымом «Белой лошади» – вызывающего зависимость порошка, который получают из ониксово-черных полевых цветов, растущих на лугах Водинских островов. Его часто привозили купцы. Те лорды перебрали с дымом, и, возможно, именно он вызвал тупую боль, сдавившую мои виски. Головные боли, начавшиеся в прошлом году, прежде случались нечасто, но становились все более привычными. Я опасалась, что в конце концов меня ждет то же, что и маму, которой приходилось, спасаясь от боли, удаляться в личные покои на часы, а то и дни. Не удивительно, что одной из тех немногих вещей, которые нас объединяют, будет боль.
Хорошо, что на темной ткани платья не были заметны следы моих вечерних занятий, но красные пятна на руках уже начали засыхать. Глядя на уплывающий корабль, я пожалела тех, кто взойдет на его борт.
Я повернулась от причала, когда грубый крик, оборвавшийся глубоким стоном, и хриплый смех привлекли мое внимание к одному из ближайших кораблей. В свете фонарей показались очертания двух фигур. Одна почти перегнулась за борт корабля, а другая прижималась к ее спине. Судя по тому, как они двигались, они были настолько близки, насколько это возможно.
Я перевела взгляд на тени, движущиеся возле притона на другой стороне улицы. Не я одна подсматривала.
О боги.
Во многих частях Карсодонии люди пришли бы в ужас от поведения этих двоих на палубе. Но здесь, в Нижнем Городе, любой может вести себя так, как заблагорассудится. И это не единственное место, где приветствовался разврат.
Уголки моих губ приподнялись, но улыбка быстро угасла, когда горькая боль пронзила грудь. Ощущение пустоты ушло, и я осмотрела себя. При виде засохшей крови на руках меня охватило отвращение. Мне не нужно идти к озеру. Мне ничего не нужно делать теперь, когда я исполнила то, что приказала мать. Я в основном… свободна. Это одно из небольших благословений, которые принес мой провал. Я больше не сижу взаперти, мне не запрещено покидать замок Вэйфейр или Темные Вязы. Еще одно благословение – осознание, что моя чистота больше не является товаром, частью красивой упаковки, предлагающей невинность с оттенком соблазна. Я изогнула губы. Никто не знает, что Первозданный Смерти не придет за мной, но я – знаю. И у меня нет причин беречь то, что даже не должно оцениваться.
Я опять перевела взгляд на корабль. Человек, прижавший другого к ограждению, неистово двигался, его бедра опускались с довольно… впечатляющей силой. Судя по звукам, доставляя немалое удовольствие.
Мои мысли немедленно перекинулись к Люкс.
Однажды сир Холланд посетовал, что мне недостает общения с родителями и что в последние три года это породило во мне склонность к импульсивным и безрассудным поступкам. Он сказал это, не зная и о половине моих самых опрометчивых решений. Не представляю, имеет ли какие-то последствия недостаток внимания со стороны мамы и отчима, но не могу поспорить с суждением рыцаря.
Я импульсивна.
А еще – очень любопытна.
Я почти два года набиралась храбрости, чтобы начать исследовать то, что было запрещено мне как Деве. Испытывать то, о чем читала в неподобающих книгах из городского Атенеума, которые стояли на самых высоких полках, куда не добрались бы маленькие ручонки и любопытные умы. Я искала путь справиться с вечным ощущением пустоты.
– О боги! – донесся с палубы резкий крик освобождения.
В «Нефрите» были ванные комнаты, где я смыла бы кровь. «Нефрит» мог многое предложить, даже мне.
Приняв решение, я подняла капюшон, быстро пересекла улицу и направилась к Золотому мосту. За последние три года я нашла множество коротких путей, и этот мост – самый быстрый способ пересечь реку Най, отделяющую Садовый район от таких менее богатых кварталов, как Перекресток Крофта. Здесь стояли свежевыкрашенные особняки и большие дома на одну или две семьи, а их обитатели тратили деньги на роскошные ткани, ели и пили в усаженных розами дворах и делали вид, будто Ласания не умирает. На другом берегу реки Най люди ни на минуту не забывали, что королевство обречено, а вкус легкой жизни могут мимолетно ощутить лишь те, кто переходит Най, спеша на работу в особняки.
Думая о ванне и других вещах, ожидающих меня, я спешила по узким переулкам и дорогам. Наконец я одолела крутой подъем на холм и увидела мост. Газовые фонари на Золотом мосту бросали маслянистый свет на деревья жакаранды, растущие вдоль берега. Прежде чем перейти реку, я вошла в один из множества темных переходов, соединяющих разные уголки Садового района.
Тяжелые вьющиеся побеги, усеянные фиолетовыми и белыми цветками душистого горошка, покрывали решетку беседки, тянулись от одной к другой, образуя длинные туннели, куда проникали лишь слабые проблески лунного света.
Я не позволила мыслям блуждать, чтобы не думать о тех лордах. Иначе пришлось бы вспомнить еще девятерых, которые были до них, а затем и о той ночи, когда я потерпела провал. А потом придется признать, что мне никогда не испытать такой близости, как у тех двоих на корабле, если узнают, кем я когда-то была и кем стала. Я позволила себе думать только, как смою с себя кровь и запах дыма. Украду немного времени, чтобы забыться и побыть кем-то другим.
Услышав пронзительный крик, я остановилась. Не знаю, как долго я шла, но этот крик нисколько не походил на те, что доносились с палубы корабля.
Развернувшись на звук, я нашла ближайший выход из плетеного туннеля и выскочила на тихую улицу. Осматриваясь, я увидела темные здания и освещенный каменный мост, соединяющий две стороны Садового района, и поняла, где нахожусь.
Люкс.
Узкая улочка была обязана своим названием не величественным особнякам, а заведениям, спрятанным в густых садах. Заведениям с черными дверями и закрытыми ставнями, которые обещали… все виды наслаждений. Именно туда я и направлялась.
Я не ожидала, что на Люкс будет так тихо в это время ночи. Сады почти всегда полны людей. Моя кожа покрылась мурашками. Я двинулась по каменному тротуару, держась ближе к изгородям, окружающим сады.
Внезапно в нескольких футах впереди меня на дорожку выскочил человек. Я отшатнулась и в свете фонаря смогла разглядеть лишь светлые штаны и незаправленную белую рубашку. Мужчина проскочил мимо, похоже, даже не заметив меня. Я проследила, как он исчезает в темноте.
Крик повторился, на этот раз короче и отчаянней. Я медленно развернулась и, крадучись, пошла вперед, миновав дом, в окнах которого трепетали на теплом ветру занавески. Моя рука скользнула в разрез платья к кинжалу.
– Сделай это, – нарушил тишину сиплый голос. – Я никогда не буду…
Я добралась до угла дома, когда тротуар и пустую улицу залила вспышка яркого серебристого света. Что за?..
Говоря себе, что не нужно вмешиваться в чужие дела, я поступила противоположным образом и выглянула из-за угла здания.
Я приоткрыла губы, но не издала ни звука. Что было разумно. Но я пожалела, что не пошла своей дорогой.
Во дворе темного дома стоял на коленях человек, вытянув руки. Его тело согнулось назад под неестественным углом. Жилы на шее вздулись, а кожа… была освещена изнутри. Беловатый свет наполнял вены на его лице, горло и сбегал в грудь и живот.
Перед ним… стояла богиня. Ее бледно-голубое платье в лунном свете казалось прозрачным, напоминая мое свадебное. Платье с низким вырезом приоткрывало округлости груди, плотно облегало талию и бедра и растекалось мерцающей водой под ногами богини. На одном плече воздушную ткань скрепляла сверкающая сапфировая брошь. Гладкая кожа богини была цвета слоновой кости, а волосы – блестящими и черными как смоль.
Увидеть в столице бога или богиню не редкость. Они часто посещают царство смертных – как мне представляется, из-за страшной скуки или по делам Первозданных, которым служат. Последние же бывают здесь очень редко, если вообще бывают.
Меня учили, что иерархия в Илизиуме примерно такая же, как и в царстве смертных. Вместо королевства каждый Первозданный правит своим двором, а вместо знати у них боги, которые отвечают перед дворами. В Илизиуме десять дворов Первозданных. Десять Первозданных правят всем, что лежит между небесами и морями – любовью, рождениями, войной и миром, жизнью и… да, даже смертью.
Но меня поразило, что богиня держит руку на лбу мужчины. И от нее исходит белый свет, наполняющий вены.
Рот мужчины раскрылся, но из горла не вырвалось ни звука. Только серебристо-белый свет. Он лился из его рта и глаз, потрескивая, искрясь, и взлетал в небо, поднимаясь выше дома.
Боги милостивые, это же итер, сама сущность богов и Первозданных. Прежде я никогда не видела, чтобы его так использовали, и не думала, что может быть необходимость убивать смертного таким образом. В этом просто не было смысла.
