скачать книгу бесплатно
Приключения эльфийской шпионки
Аркуэн Априлхолл
Забыть себя настоящую, очутиться в чужом мире без памяти, магии и каких-либо подсказок? Да! Ведь это был единственный шанс добраться до Врага, за которым охотилась много веков.Стать шпионкой Тершасса, Империи Драконов, достать украденный артефакт, а затем и вовсе отправиться на смертельно опасное задание? Тоже да!Только возможно ли победить, отказавшись от истинных чувств, так и не приняв себя? И что мне делать со своим сердцем, если оно замирает от одного взгляда на харизматичного и невозможного напарника, шпиона другого государства. Доверять себе точно дохлый номер. Или … все же довериться сердцу?– Шпионские игры- Умная и сильная героиня- Замечательный герой- Много приключений- авторская раса- Любовь, спасение мира, ХЭ
Аркуэн Априлхолл
Приключения эльфийской шпионки
Дисклеймер
Все произведение является плодом воображения автора, совпадения с реальными и выдуманными существами или событиями – случайны.
Пролог.
– Ай! За что?! – возмутился он, хватаясь за свой нос.
Красивый такой нос, прямой, идеально гармонирующий с насмешливыми карими глазами и волевым подбородком. Он всегда бесил меня своей идеальностью. И вот сломала. Давно мечтала это сделать. Веса во мне немного, но долго ли умеючи? Да еще с эффектом неожиданности. Впрочем, заживет через полминуты, регенерация у нас отменная.
– За то, что шлифовал мне ушки, – уперла руки в боки, – я тут мучаюсь, страдаю… Не понимаю, как я могу любить двух мужчин одновременно… А ты, сволочь злосчастная, за мой счет развлекался!
– Это хорошо, – усмехнулся он, – значит, не один я мучался. И где прокололся?
– На кофе с молоком. С корицей, мускатом и без сахара.
– Болван! – обругал он себя.
– Не то слово! Хватит фиглярствовать и возвращай свой нормальный облик. Не то целовать не буду!
Шон приблизился ко мне, не сводя гипнотического взгляда ореховых глаз с моих губ. Безумно захотелось взъерошить его роскошные волосы, но я держала руки при себе. Сейчас совсем не время. Только он так не думал, подхватил меня за талию и прижал к себе. Выдохнул прямо в мой приоткрытый рот:
– Ты уверена?
– На сто процентов. Зачем ты так со мной? Хотел проверить, буду ли я любить тебя или кинусь на шею красавчику-магу? Не устояла, как видишь.
– Наоборот, это доказывает, что ты всегда ко мне тянулась, в каком бы обличии я ни был, – глухо произнес он, обжигая почерневшими глазами.
– Ну и гад же ты! – беззлобно пробурчала, прижимаясь к широкой груди напарника.
Хриплый вздох разорвал тишину лаборатории, к моей скуле прижались горячие сухие губы, опустились вниз к горлу, и мне совершенно сорвало крышу. Голова закружилась, я плюхнулась на что-то, кажется, это был алхимический стол. Выгнулась назад, опираясь на вытянутые руки и открывая шею для поцелуев. Мир сузился до одного-единственного невозможного мага, в ушах зашумело, горячее дыхание на коже выбивало дрожь.
Поцелуи становились все горячей и глубже, сильные руки стискивали так крепко, что выбивали воздух из легких. Но воздух мне был уже не нужен, мне необходим этот мужчина и прямо сейчас… Его теплые карие глаза опасно потемнели, дыхание Шона делалось все тяжелее, я окончательно потерялась в вихре сумасшедшей страсти. Мы целовались, отчаянно цепляясь друг за друга, пытаясь утолить эту лишающую воли тягу, этот безумный голод. Жадные глубокие поцелуи вызывали такой ураган чувственного удовольствия, что я застонала, желая большего. Он прервался и хрипло что-то прошептал, спускаясь ниже… а я таяла, словно шоколад в руках гурмана.
Звук разбитой пробирки меня отрезвил. Что мы делаем? Ежики ушастые! У меня дистилляция закончилась, нужно срочно убрать колбу, сейчас будут выкипать более тяжелолетучие фракции яда… И только когда работа была спасена, я перевела дух.
Мне надо оставаться собранной, впереди опасная миссия, последнее задание. То, ради чего все затевалось. Нужно проникнуть в центр аномалии, где пропали мои предшественники и покончить со всем этим раз и навсегда. Могущественные враги желают избавиться от нас. Враги всего живого, иная форма жизни…
А память я потеряла не зря – так было нужно. Так было задумано… Но вот настал момент, метка рода получена и пропустит меня как свою, яд почти готов, притворяться более не имеет смысла. Пора возвращать воспоминания. Что принесет мне новый день?
Глава 1.
Я стояла на лугу, вокруг меня простирались холмы, усыпанные фиолетовыми цветами душицы и желтенькими зверобоями, тут же росли и ромашки, и клевер – разнотравье, одним словом. Легкий ветерок доносил волшебный аромат трав, солнышко нежно грело, а в воздухе слышны были гул пчел, мух, шмелей и цокот кузнечиков. В отдалении луга перемежались перелеском, а за мной возвышалась стена векового леса.
Я прекрасно знала названия всех растений и их целебные свойства, могла с точностью рассказать, что за деревья растут в отдалении и от каких болезней помогут их листья, почки, кора. Но кто я? Как меня зовут? Что я здесь делаю посреди лугов? Сколько мне лет? Я ничего не помнила. Я осознавала лишь то, что я – женского пола и довольно юная особа. По крайней мере, руки у меня красивые, по виду, никогда не знали тяжелой работы, и кожа лица на ощупь нежная.
Стояла я босиком, на мне было лишь тоненькое платье светло-розового цвета, точно лепестки пиона, никаких украшений. Хм… нижнего белья тоже нет, впрочем, никакого дискомфорта я не испытывала. Вокруг ни души, чтобы стесняться. Солнышко припекает, но свежий ветерок приятно холодит кожу.
Что я делала в таком виде? Где я? И что мне делать? Ждать у моря погоды? Чтобы кто-то волшебным образом появился и мне все объяснил? Так можно вечность ждать. Надо искать людей. Куда идти? Мне непринципиально. Только надо найти воду напиться, и еще память подсказала, что люди обычно селятся неподалеку от рек.
В лес решила не идти, там сумрачно как-то, крапива и мошкара. На открытом пространстве их ветром сдувает, а в лесу облепят. Еще на поляне можно попробовать найти ягоды, вдруг повезет, и найду землянику? Не то, чтобы я была голодна, но внутри как будто находился реактор, и он требовал подпитки… И я пошла просто вперед.
Мне действительно повезло, и землянику я нашла. Переспелую, правда, много ягод уже подсохло, и на вкус были как изюм, но тем даже лучше, слаще. Наевшись от души, я почувствовала, как прибавилось сил и энергии. Вот они – дары природы!
Я заметила одну странность: ко мне подлетали слепни, платье у меня открытое, рукава короткие, бабочкой, шея и спина открыты: кусай-не хочу, а они улетали восвояси. То ли я невкусная, то ли и вовсе ядовитая. Потом заметила еще странность: я как будто чувствовала насекомых. Видела муравья и каким-то непостижимым образом понимала, откуда он идет, где муравейник. Видела пчелу и понимала, в какой стороне улей. Пришла в голову шальная мысль попробовать отдавать им приказы, ерунду типа: сядь на этот цветок, подними эту веточку, но ничего не вышло. Может, мне голову напекло, и я все напридумывала? На самом деле я не чувствую мысли насекомых?
Но вскоре убедилась, что это не так. По мыслеобразам ящериц и прочей живности я засекла, в какой стороне родник и … о чудо! Родник и вправду там оказался! Вдоволь напившись и освежившись, я пошла вдоль ручья, надеясь набрести на реку.
Ручей привел меня в смешанный лес, по которому я брела уже несколько дней. Удивительно, но на меня никто не нападал, то ли хищников тут не водится, то ли хищники так же, как и комары и слепни, дружно решили, что я невкусная и не имеет смысла ко мне приближаться. Еще удивительней было то, что голода я не испытывала, хоть и ела в последний раз на той поляне землянику. Мой внутренний реактор довольствовался той едой, что я закинула, и не просил ничего большего. Ну а апофеозом странностей оказалось то, что мне не было необходимости спать и справлять нужду ни малую, ни большую. Органы соответствующие имелись, а желание пожурчать не возникало. Как будто все, что я съела и выпила, превратилось в безотходную энергию. Я не уставала, была бодра и полна сил, и вот уже четвертые сутки без отдыха активно топала по берегу речушки. Вообще человек ли я? Крапива меня не жалила, сухие ветки и ежевичные заросли не кололи, а на песчаном бережку я не оставляла следов, будто мои изящные ступни и вовсе не касались земли.
А на шестой день я увидела их. Несколько женщин и пяток девчонок стирали в реке вещи. Тазы с щелоком, отвар мыльнянки, груда перестиранного белья. И шок на загорелых, утомленных работой лицах. Я растянула рот в улыбке:
– Приветствую вас, милые дамы. Я заблудилась. Не подскажете ли мне, в каком направлении поселение?
Но вместо ответа я получила замершие на несколько секунд статуи, а затем истошный, оглушительный визг, исторгаемый из глоток баб и какофонически сливающийся в один. Причем главный вопль издавала одна дородная бабища, ей вторил визг бабы чуть помладше, а остальные так… подвизгивали. Если это оружие массового поражения, то вынуждена признать, очень эффективное. Я чуть разрыв сердца не получила, а ушам вообще несладко пришлось – свернулись в трубочку. Пока я пыталась прийти в себя, легонько тряся головой, девки подхватили подолы платьев и пустились наутек, побросав стирку. Вдогонку я лишь услыхала боязливое и визгливое: «Мавка!», «Ой, бабоньки, мавка!», «Нечисть энта окаянная», «Подымай мужиков!».
Я, что, такая страшная? Посмотрела бы на отражение в реке, но течение создавало рябь, искажая черты лица. И кто такая мавка? Почему меня прозвали нечистой?
– Да где же я нечистая? – обиженно пробурчала я себе под нос, осматривая свои ноги и платье, грязь ко мне не липла, да и плескалась в речке я с удовольствием. – Ни пятнышка, ни грязинки.
Я направила стопы в ту сторону, куда бросились бабы. Нехорошо получилось, может, я была недостаточно вежливой, забыла сказать «пожалуйста»? Может, мавка – это значит грубый, невоспитанный человек?
Дома в деревне стояли бревенчатые, добротные, крытые сосновой дранкой, а частокол вокруг поселения не нес никакой защитной функции – местами обвалился, местами держался на соплях. Вывод: живут тут люди зажиточно, от врагов и лихих людей не страдают. Мой острый взор подметил лесопилку, раскинувшуюся поодаль, у самого края отвоевавшей себе место в лесу деревни. Вот кузница пышет жаром, а вот обнесенные плетнем огороды, курицы и индейки свободно себе пасутся в отведенном им участке.
Меня облаяло несколько собак, не зло, а как бы приветствуя. Чего не скажешь о жителях: мужики похватали вилы, топоры, косы – кто во что горазд – и настороженно, исподлобья взирали на меня. Ребятишки испуганно жались к маминым юбкам, я подняла руки.
– Меня зовут Мелисса, я – путница, попавшая в беду. На нас напали разбойники, мне насилу удалось сбежать. Не могли бы вы оказать гостеприимство и предоставить ночлег, будьте так любезны, – сходу стала сочинять я, – завтра я вас покину, просто покажите в какой стороне тракт.
Бабы зашушукались: «Брехает, з болот пришедши» – «Отколь?» – «Мавка окаянная, морда долгая аки лошадь» – «Пошто бучих иисть не стала?» – «Нонче нечисть хитра, всех съисть хочёт» «Няхай Бог крыеть»
Ах, вот оно что, они думают, я их съесть хочу! Это же фу! Я поспешила объясниться:
– Я безобидная!
Так толпа мне и поверила. В смысле, ни капли не поверила. Вперед вышел здоровенный мужик – такой раз ударит и прости-прощай жизнь – с каким-то камушком на цепочке. Все напряженно смотрели то на меня, то на камушек.
– Не нечисть, – пробасил мужик.
И вдруг меня окатило водой. Целой бадьей холодной воды.
– Да как вы смеете? – процедила я, прикрывая руками груди и кое-что пониже. Шелковое платье прилипло и стало совсем прозрачным.
– Взаправду не нечисть, – загоготали мужики, масляно рассматривая меня.
Тут набежали бабы и начали своих мужиков шпынять, чтобы на чужих не заглядывались при живых-то женах. Одна накинула на меня шаль и увела в сторонку.
– Ты звиняй нас, спугались вначале, уж больно не по-людски ты оболокалася, и зенки-то горют аки палюшки баские, ухи опять же долгие. Дивья тебе, девка, що мулет не занялся, да вода не пожгла, так и понявши, что ты взабыль заплутала аль в беду какую попалася. Не по нутру мне деваху в беде кидати, – тараторила доброго вида женщина в голубом сарафане. Из-под платка ее выбивалась седая прядь, но лицо было моложавым, так что старухой ее язык бы не повернулся назвать.
– Спасибо большое, а куда вы меня ведете? – осторожно поинтересовалась я, вежливо улыбаясь.
– Дак заночуй у меня, мужика в избе нету, малые не в щёт. Подсоби вдове: дресвой пол помой и лавки, надысь пекчи, надысь похлебку варёть. Тутошние мужики не пара тебе, не пристало пред ними мёлькать. А я в охотку на постой возму. Меня Маликой звать, – наконец, представилась она, – Муж-то, почитай, годочков пять как сгинувши, медведь задрамши, я вот одна с ребятней кукую. Трое сыночков топерича помощники. Доча была, ты на нее сходишь. Она тоже худой как жердь была, только ты светлядь, волосья аки мед, а Аришка со смоляными волосьями, загар к ней норовил прилепитися, но зимой светлела и вот, как ты, становилася.
Я переступила порог избы, в доме сушились пучки иван-чая и мяты перечной, двое мальчуганов лет пяти-шести, веснушчатые и вихрастые перебирали крупу. Дом был добротный, стол и стулья сколочены крепко, пол не скрипел.
– Мати, мы крупу перебравши, тута камушки и сор, тута чистая пшенка. Пусти нас с Никилом играти? – ребята загалдели, перебивая друг друга.
– Цыц играти они горазды! А хворост из сарая кто принесет? Леший? Курей покормёте и помет уберёте с курятника, и Мукрочку пора отвязывать, домой ведете, вечореет. Ее доить надобно уже, – командным голосом стала раздавать распоряжения Малика. Потом уже мне, – Старшой мой, четырнадцать зимой стукнет, коров пасет, нашу и суседок. Ты сымай свои шоболы, обрядись в лопотины аришины. Туточки лопотины ейные, все отдать соседке рука не поднимавшись. Пошто она нас кинула? Залихорадивши помёрла. Сглазил кто, пятнадцать годочков было, невестушка загляденье, умница-красавица, сын старосты сватавшись, чин по чину. Летось уж свадебку сыграли бы, но бац: нет ее. Нонче женился тот на дочери Глафирьи, а я и думаю, а неушто она часом порчу наведши? Ой, да что я тут тебе балакаю, ты вот перекуси пока: хлеба краюха, вчерась пекла. Ромололась пошто? Вон новое тесто расстоялось, помогчи могёшь печь-то?
Я не знала, но готова была предложить посильную помощь. Одежда Арины на мне висела, как на пугале огородном, и подол был коротковат. Но сухое и теплое суконное платье меня порадовало, свое розовое мокрое безобразие я повесила на спинку стула.
Оказалось, что печь хлеб я не умела. Глядя на мои неумелые попытки совладать с тестом, хозяйка меня оттеснила и сама принялась за дело, поручив мне приготовить похлебку. Овощи крошить я могла, память тела подсказала, и вот я стою и ловко шинкую лук, морковь, перец и кабачки. Кем бы я ни была в прошлом, с ножом обращаться я умела.
Сперва обжарила лук, показалось, так правильно. Потом добавила перчик, потом долила воду, крупу и остальные овощи. По дому плыл одуряющий аромат похлебки. Зашедший домой паренек принюхался и обявил:
– Здорово, мати, вкусно пахнет. А что у нас дома делает ейфилька в Аришином платье?
Глава 2.
Когда почти стемнело, мы уселись за стол и принялись за ужин. Мой кулинарный шедевр возымел успех, еще бы: я насыпала в похлебку ароматных травок, найденных неподалеку от дома. Откуда-то я знала, что с ними еда станет вкуснее. И вообще, я начала вспоминать многое об окружающем мире, но абсолютно ничего о самой себе, сколько я бы ни хмурила лоб, пытаясь ухватиться за ускользающие мысли. Словно кто-то надежно спрятал воспоминания в моей голове и запер их там на ключ, оставив лишь то, без чего нельзя обойтись.
Старший сын Малики рассказал об эльфах все, что помнил от деда Павилия, местного путешественника, бывавшего во многих городах и местах империи, даже в столице. По всему выходило, что я – эльфийка. Остроухая, растения и животных чувствую, при ходьбе траву не приминаю.
Эльфы или Дивные, как еще их называли, нечасто покидали леса. Огромной редкостью было повстречать их на своем пути, разве что в столице, да и то при большом везении. И как я тут очутилась, спрашивается, одна, без денег, без припасов? Надо понять, кто я, откуда, зачем я здесь… И было еще что-то очень важное… я забыла, что именно, но оно настолько глобальное, что даже незнание о самой себе отходило на второй план. Нужно вспомнить, обязательно нужно!
Не получалось. Зато кое-что удалось почерпнуть из закромов памяти. Мы – раса долгожителей, вегетерианцы, физически превосходим людей по многим показателям, считаемся одним из самых красивых народов. Владеем магией Света. Я – магиня? Почему я ничего не чувствую, не ощущаю в себе Искру Силы? Опять наткнулась на преграду в моем сознании.
Пока я пыталась навести порядок в своей голове, дети Малики весело болтали. Нужно возвращаться, невежливо уходить в свои мысли, когда тебя гостеприимно пригласили за стол.
– А живуть чай они на деревьях и дюже ловкие, прыгают с древа на древо, – продолжил Михайло.
– Ага, прям как обезьяны.
– Кто такие обизаны? – полюбопытствовали близнецы.
– Обезьяны, животные такие. Хвостатые, на деревьях сидят, бананы едят, – зевнула я.
– А что такое бабани? – не отставали они.
– Фрукты такие, вкусные, сладкие, – сонно пробормотала я. Странно, что только сейчас мне захотелось спать, а в лесу, на природе, спать не хотелось. Сквозь туман дремы мозг подкинул воспоминания об обезьянах и бананах. Точно помню, что видела этих животных вживую, а сладость банана была у меня на языке. Однако я уже клевала носом, рискуя свалиться с табуретки.
– Так, дети, полно донимати нашу ейфильку, баиньки пора, – вмешалась Малика, – Мелисса, можёшь лёчи на койку, Михай, ляг со мной на печку, потеснивши малясь.
Сон сморил меня быстро, только голова коснулась подушки – и я уже смотрю на себя со стороны. Волосы медово-карамельные разметались по подушке, длинные ушки смешно подрагивают во сне. Точно, эльфийка. Слишком красивая по сравнению с деревенскими девками, но красота эта нечеловеческая, своеобразная. Неудивительно, они меня за мавку приняли, слишком я отличалась от них.
Лицо кругленькое, сердечком, с пухленькими щечками. Ну, ребенок ребенком! Но, судя по наличию груди и выраженной талии, все же можно сделать вывод, что я старше, чем кажусь на первый взгляд.
Пока я разглядывала себя, обратила внимание, что рука случайно прошла сквозь комод. Я сейчас что, призрак? Ух, ты! И поскольку я чувствовала, что здесь я находилась в безопасности, да и скучно себя рассматривать, вот и выскользнула на улицу. Сквозь стену прошла. Как здорово быть нематериальной!
Убывающая луна серпиком пронзала легкие облачка и серебрила все вокруг. Шелестели листья стоящих поодаль осин, переплетаясь кронами, словно обнимаясь с березками. Все спят. Только в одном из домов плачет младенец, слышу, как его мать негромко напевает колыбельную. И еще где-то из дворовых построек, кажется, на сеновале, какая-то парочка решила приятно провести время, негромкие стоны и пыхтение разбавляли стрекот ночных цикад.
Я заскользила по деревне, экспериментируя и развлекаясь. Интересно. Мое тело спит, лежит на кровати, чем же я тогда вижу? То есть в таком состоянии у меня есть глаза? И слышу так же хорошо. Значит, и уши? Интересно, а можно ли в облака полететь? Мне будет холодно? А меня кто-нибудь может увидеть? Животные точно нет. Я подлетела к собаке, сопящей в своей будке, рука прошла сквозь нее. Попробовала сорвать травинку, рука прошла сквозь нее. Поднапряглась, сконцентрировалась – и опа! Травинка у меня в руке. Я затанцевала от радости.
Я летала, точнее, носилась по округе, заглядывала в дома, побывала на лесопилке. Узнала на собственном опыте что значит «сквозь землю провалиться». Земля – тяжелая субстанция, в нее не так-то просто провалиться, но возможно, хоть немного неприятно. Зато в небо подняться куда легче! И да, в облаках холодно, в таком состоянии я все чувствую. Так я развлекалась почти до самого рассвета, напоследок сорвала одуванчик и нырнула в свое тело. Проснулась. В руке оказался желтенький цветочек на хрупком стебельке. Я сдержала радостный смех, но не смогла подавить шальную улыбку.
Деревенские жители встают с зарей, оно и понятно: живность нужно кормить, из хлевов выводить, коров доить. С последним у меня стало получаться более-менее, лишь после того, как Малика мне показала, как именно это делается. Руки мои не привыкли к грубой работе, уверена, что в прошлой своей жизни ничем подобным не занималась. Но раз уж предложила посильную помощь, поздно идти напопятный – назвалась брусникой, полезай в лукошко.
– Бог в помощь, Мелисса! – окликнула меня статная женщина с косой, толщиной в руку.
– Спасибо, – распрямилась я, отвлекаясь от важной работы, прополки сорняков.
– Я – травница местная, знахарка Клара, слыхала ты в травах разбираешься. Подсобишь?
Я засомневалась. Клара, прочитав сомнения на моем лице, пояснила:
– Ненадолго отвлеку, дед Рохом захворал, неладное что-то с ним. Уж месяц лечу, совладать с хворью не могу. Чисто по-человечески, подсобишь?
– По-человечески вряд ли, а по-эльфийски, пожалуйста.
Мы пришли в ее дом, небольшую избу с резными ставенками и широким крыльцом под навесом. Чтобы просители и больные не мокли под дождем, поняла я. Внутри пахло сушенными травами, самыми разными, от которых в носу засвербило. Я не удержалась от чиха.
– Здорова будь! – молвила Клара, – дед Рохом – тутошний берестяной мастер. Кашляет давненько, нонче гной стал выходють. Что делать?
– Я не умею ставить диагнозы, – развела руками я, – но противокашлевый сбор могу собрать.
– Да уж мать-и-мачеха не помогает! Душицу и ромашку добавила. Какую еще травку посоветуешь? Вот их у меня сколько, глянь!
Я обвела взором полотняные мешочки, выложенные в ряд на полках, к каждому была пришита бумажка с непонятными каракулями. Присмотрелась: «кра-пи-ва»… фух, оказывается, читать я умею, просто почерк у деревенской травницы такой непонятный.
Поднапрягая память, припомнила все антибактериальные фитосборы, но, посоветовавшись со знахаркой, остановилась лишь на травах, произраставших в этих краях. Иногда исцеление растет прямо на огороде, а люди ни сном, ни духом. Нужно было сразу при признаках загноения лечить обычным отваром листа подсолнечника – природного антибиотика. Совместно с еще несколькими травами эффект возрастал и лишь немногим уступал зельям, напитанным магией исцеления.
Первоначально я хотела сразу покинуть деревню и отправиться на поиски родных. Насколько помню, рождаемость у эльфов невысокая, и каждого ребенка, по идее, они должны любить и оберегать. Но я-то уже не совсем ребенок, может, подросток? Психологически ощущала себя на шестнадцать-семнадцать человеческих лет, но память упорно молчала и не давала ни единой подсказки о возрасте. А еще магия… я вспомнила немного о ней и чувствовала, что должна обладать Силой. Раньше это было для меня так же привычно, как дышать, но сейчас меня одолевало ощущение какой-то непонятной пустоты. Могла ли я построить портал куда-то, но ошибиться и заблудиться, при этом потеряв память? Все возможно. Мне нужен дипломированный целитель маг, чтобы он посмотрел, что не так с моим сознанием.
Я осталась еще на несколько дней, наблюдая за состоянием больного, и лишь когда Рохом пошел на поправку, решила отправиться в путь. Целительница предложила остаться, семья Рохома сердечно поблагодарила меня, но провожать до тракта все поголовно отказались – работы много, летний день зимний кормит. Мне собрали котомку со снедью, Малика отдала ненужную одежду и прочие девичьи мелочи, оставшиеся от дочери. Мне объяснили дорогу и осенили на прощание знаком «храни тебя Господь». Провожать меня вышла вся деревня, ну то есть все, незанятые работой на лесопилке и на полях. Малика даже прослезилась и обняла меня на прощание. Мне стало неловко, казалось, с чего бы такая доброта, я ведь пробыла здесь всего ничего…
Я шла по пустынному тракту, спрятав волосы под платок, на плечах цветастая шаль, за спиной котомка. Неподалеку заметила молочай, и в голову пришла идея. А не помазаться ли мне соком этого замечательного растения? Память подсказала, что людям он помогает избавиться от прыщей, а на чистокровных эльфов, к коим я себя относила, окажет ровно противоположный эффект. Белесый сок этого растения разукрасит эльфа такими прыщами и акне, что никто не примет меня за мавку, как это случилось раньше. И уж подавно с неприличными предложениями во время путешествия подкатывать не будут. Малика предупредила, как много охотчих до девичьего тела на трактах и в тавернах, и большинство залезть захотят без спроса. Так что мне просто необходимо обзавестись такой физиономией, чтоб без слез и не взглянуть.
Шла я пешком, без сна и привалов, изредка перекусывала той снедью, что мне насобирали в дорогу: овощи какие-то, хлеб и сыр, фляжка воды. От еды прибавлялась энергия, но и без нее, уверена, могла бы бодро топать днями. Иногда мне казалось, что я как растения могу питаться солнечными лучами. Кто нас эльфиек знает? Может, так и есть?
Первый постоялый двор, как и ожидалось, появился в поле зрения на третьи сутки там, где пересекались три дороги. Дорожный указатель хоть и раскис от дождей, все же был вполне читаем. А вот и главная дорога, ведущая на тракт.
На небе зажигались первые звезды, и прохлада позднего вечера заставляла меня плотнее укутываться в шаль. В трактире «Семенной бычок» приглашающе горели огни, а меня клонило в сон. Но возникал вопрос, чем мне расплачиваться за ночлег? Денег за лечение Рохома я не взяла, было стыдно, я всего лишь подсказала травнице, каким образом делать отвар и в какой пропорции брать травы. А у Малики брать деньги и подавно было совестно, ей еще трех молодцов подымать.
