Развод, изменивший реальность

Осматриваю себя. Руки – на месте. Ноги тоже. Что же, отличные новости. Я двигаю пальцами. Кожа будто чуть покалывает. Я обращаю внимание, что на мне странная одежда – тонкая, почти неощутимая ткань. Она не мешает, не сковывает, не жмет. Разве я была в этом? Нет, я точно знаю, что подобного нет в моем гардеробе.

Я опускаю ладонь вниз. Подо мной все еще эта странная поверхность, которая не похожая ни на бетон, ни на землю. Ее покрытие скорее похоже на шелк, натянутый на что-то теплое. Действительно, напоминает водный матрас, который был у нас с Джоном. И те шелковые простыни, которые подарила его мама на позапрошлое рождество. Эта поверхность тоже отзывается на прикосновение – чуть дрожит. Это странно. Но, на удивление, не страшно. Сейчас у меня ничего не болит. И я даже не помню, когда в последний раз просыпалась такой умиротворенной. Даже не тревожусь, хотя должна.

Я вдыхаю. Воздух сладковатый, с ноткой чего-то знакомого, но неуловимого. То ли мята, то ли ваниль, то ли мокрая земля, как после дождя. Он теплый, прогретый, но не удушливый.

Слышу тихий звук шагов, будто кто-то прошел мимо. Оборачиваюсь – никого. Только легкий туман. Он не пугает. Движется, будто полупрозрачный занавес на ветру, иногда меняя цвет. То чуть розовый, то золотистый, то серебристый. Здесь все какое-то другое.

Я пытаюсь вспомнить, где я была до этого. Вспоминается кабинет. Грейс. Ее глаза странного оттенка. Странная ручка, которой я подписываю бумаги. И… все. Больше ничего. Как будто дверь закрылась, и память осталась где-то на пороге. Амнезия? Я ударилась головой?

Я смотрю на свои руки. Кожа будто светится изнутри. Она будто стала моложе и свежее. Я провожу пальцами по предплечью и вдруг ощущаю, как под кожей разливается волнами приятное тепло. Раньше я не чувствовала свое тело так явно. Ладони теплые. Пульс – ровный. Чуть быстрее, чем обычно, но не от страха. От чего-то другого. Ожидания?

Я встаю. Ноги подкашиваются, но я не падаю. Смотрю по сторонам – везде примерно одинаковые пейзажи. Решаю идти вперед, потому что назад не хочется. С каждым шагом в груди росла уверенность, что я все делаю правильно.

Кажется, что я уже бывала здесь. То есть место незнакомое, но я будто вернулась домой. Я останавливаюсь и прислушиваюсь. Нет голосов, нет ветра, нет пения птиц. Но слышится какой-то мягкий гул. Сначала издалека, потом все ближе. Этот звук неимоверно приятный, он ласкает слух. Как будто сам воздух поет. Или дышит. Сначала не замечаешь, потом не можешь не слышать.

Я еще раз провожу рукой по плечу. Кожа откликается мурашками. Я улыбаюсь, хоть и не понимаю, что происходит.

– Где я? – спрашиваю вслух.

Голос звучит странно. Будто глубже, чем обычно, но при этом тише. Как будто кто-то говорит за меня. Или вместе со мной. Ответа не последовало.

Я закрываю глаза. И стою так долго. Я не знаю, что будет дальше. И меня это… не пугает.

Быть может, я умерла? Или все это сон? Но тогда пусть он длится вечно. Потому что именно в нем я впервые по-настоящему проснулась.

И вот что странно: я не чувствую тревоги. Ни капли. Не думаю о том, как вернуться. Не думаю вообще, если честно. Ощущения обострились. Тело будто перестроилось.

Я продолжаю идти. Воздух становится насыщеннее. Теперь в нем чувствуются цитрусы и легкая перчинка. Почему-то я уверена, что рядом кто-то улыбается. Я не слышу шагов. Не чувствую взгляда. Но уверена – я не одна. Здесь кто-то есть. Наблюдает. Не прячется – просто ждет, когда я замечу.

Я поворачиваюсь. Ничего. Только туман. Словно он знает, что я его ищу.

– Если ты здесь, можешь показаться, – говорю я. Не громко, но твердо. – Я не кусаюсь.

Тишина. Следом – еле уловимый отголосок смеха. Я чуть улыбаюсь в ответ. Мне нравится, как нелепо это звучит: я, разговаривающая с воздухом. С миром. С собой?

Почему-то здесь это не кажется странным. Как в детстве, когда играешь одна и говоришь с воображаемым другом, но тебе это кажется вполне естественным. Только теперь – я взрослая. А друг теперь реальный. Даже если я его пока не вижу.

Я делаю очередной шаг. Под ногами вспыхивает спираль. Цвет морской волны. Она замирает на пару секунд и исчезает. Я снова улыбаюсь.

Пальцы чуть дрожат. Но не от страха. В голове проносятся воспоминания. Не четкие, не оформленные. Вспышки из самых ярких моментов жизни: мокрые листья на асфальте, смех, жаркое лето, холодный бокал с вином, чьи-то пальцы на моей талии. Все это проносится теплым ностальгическим вихрем.

Чем дольше я здесь, тем меньше хочется искать объяснения. Мне просто уютно и тепло. Здесь я не наблюдатель, а полноценный участник. Даже не так. Я – часть мира, а он – часть меня.

На мгновение меня все-таки захватывает легкая тревога: я вспоминаю свою квартиру, где все на своих местах, галерею, Нью-Йорк. И вдруг вокруг меня начинает сгущаться туман. Не резко, не пугающе. Мягкий туман медленно закручивается кольцами вокруг меня. Я стою, жду, пока он рассеется. Делаю глубокий вдох, интуитивно стараюсь подумать о чем-то хорошем. И вдруг по краям пространства начинают вырастать деревья. Как будто их кто-то рисует, слой за слоем. Стволы – тонкие, гладкие. Листья – темно-зеленые, но с легким отблеском, как будто их только что намочил дождь. Они шевелятся, хотя ветра нет.

Я иду медленно, смотрю по сторонам. Не трогаю деревья, но они будто сами тянутся ко мне. Один лист касается моего плеча – прохладный, чуть влажный. Это прикосновение отзывается мурашками по коже. Я улыбаюсь. Опять. Как же давно я так часто не улыбалась.

– Окей, – говорю я в воздух. – Что происходит? Где я?

Ответа нет, конечно. Но где-то в глубине – ощущение: меня услышали.

Мне хочется петь и танцевать, но в голове проносится мысль о разводе. Я не успеваю ее отогнать, как все вокруг становится тише. Пространство снова меняется. В груди пустота. Ощущение одиночества – то, что раньше прятала за делами, встречами, выставками. И вот оно нагнало меня, когда прятаться больше не за чем.

Пока я обдумываю это, впереди появляются силуэты. Размытые. Словно миражи. Их трое, я не вижу лиц. Лишь контуры. Один выше остальных. Два держатся рядом. Они стоят на расстоянии, не приближаются, не зовут. Но факт их присутствия отчего-то помогает расслабиться. Я не одна. Даже если никто не скажет ни слова. Силуэты растворяются в дымке, но меня это не тревожит. Это действует как странная терапия. Молчаливая, но эффективная.

Во мне вспыхивает простое «хочу». Жить, прикасаться, быть рядом. И мир отзывается.

Из ниоткуда возникает волна жара. Она окутывает меня, словно пуховое одеяло. По краям пространства загораются точки – огоньки. Светлячки или свечи. Запах меняется. Пахнет морской солью и чем-то пряным, как корица и ладан вперемешку. Но аромат не резкий. Напротив, едва заметный.

Я стою и дышу. И понимаю: да, это я. Я – причина. Я – источник. Если я думаю о хорошем, то чувствую прекрасные ароматы и вижу, как перед глазами вырастают деревья. Стоит поддаться тревоге, вокруг становится мрачно и прохладно. Мир зеркалит.

– Удивительно, – реагирую я искренне.

И смеюсь. Тихо. Без надрыва. Первый раз за долгое время. Так хорошо сразу стало, будто я освободилась от каких-то оков.

Я снова смотрю на эти странные огоньки. Они медленно затухают. Пространство возвращается в нейтральное состояние. Все ровное, чистое, готовое к следующему импульсу. Я – тоже.

Может, это и есть начало. Настоящее. Без плана и каких-то ролей. Только я и мир, который не требует, не критикует, а говорит: «Что чувствуешь – то и есть».

Я делаю шаг. Потом второй. Под ногами снова вспыхивает узор – золотисто-красный, пульсирует точно удары сердца.

– Ты ступаешь как художница, – звучит голос.

Я замираю. Мужской голос звучит мягко. Молодой, с легкой усмешкой. Он не давит, не пугает, но его невозможно проигнорировать.

– Кто ты? – говорю я негромко.

– Мне нравится, – продолжает незримый собеседник. – Интересно, какой цвет у твоего первого желания?

Я не знаю, что ответить. Рядом все еще никого нет. Только пространство, цветущий воздух и пыльца, медленно оседающая в воздухе с легким мерцанием.

– Это розыгрыш? – спрашиваю я. – Или местный способ знакомства?

Снова тишина.

– Покажись, – говорю я. – Не люблю, когда разговаривают… из пустоты.

– А тебе разве не нравится легкое ощущение таинственности и загадочности? – отвечает голос. – Да и появляться без фанфар – не в моем стиле.

Теперь я понимаю: он играет. Я не вижу его, но ощущаю – он здесь. Очень близко.

– Ты со всеми так говоришь? – спрашиваю я.

– Нет. Только с теми, кто меня заинтересовал, – отвечает он. – А ты… рисуешь следами.

Я смотрю вниз. Под ногами действительно – узоры. Яркие. Оранжево-алые. Светящиеся.

– Это не я, наверное, – пытаюсь я отнекиваться.

– А кто? Я? – смеется он. – Я никого, кроме тебя, не вижу.

Смотрю по сторонам – никого. А он есть. Не звучит даже, а слышится. Как чужая мысль в голове.

– Это место… – произношу я медленно. – Оно как-то реагирует на мои эмоции, верно?

– Можно и так сказать, – отвечает голос.

И тут я начинаю улыбаться. Потому что все, что происходит вокруг – полное безумие. Но мне это чертовски нравится.

– Значит, ты – часть этого мира? Или я говорю сама с собой?

– А ты часто сама с собой разговариваешь?

– Чаще, чем с другими, – признаюсь я.

– Это хорошо. Значит, не скучно будет.

Молчу. Потому что не знаю, что еще сказать. Волнуюсь, как перед первым свиданием.

– Так я могу тебя увидеть? – спрашиваю я наконец.

Ответа нет. Но снова этот запах. Пыльца, цветы, свежесть. И ощущение, будто кто-то рядом, но пока не готов появиться.

– Еще не время, – говорит он. – Но ты делаешь все правильно.

– Что именно?

– Вообще все. Идешь. Смотришь. Слушаешь. И не боишься чувствовать. Осталось научиться по-настоящему любить… вскоре ты узнаешь, каково это.

Я хочу еще что-то спросить, но вдруг все вокруг становится светлее. Цвета исчезают. Голоса тоже больше не слышно.

И тут вдруг приходит мысль, простая и колючая: может, я сошла с ума?

Нет, серьезно. Я непонятно где, в пространстве, которое дышит в ответ на мои эмоции. Разговариваю с голосом, который звучит не в ушах, а в голове. Вижу, как под ногами распускаются узоры. И чувствую запахи, которых быть не может. Так не должно быть. Может ли это быть сном? Может, я сошла с ума из-за бессонницы или нервного истощения?. Хотя, если подумать – все это вполне может быть галлюцинацией.

Я ощупываю лицо ладонями. Щеки не пылают, температуры нет. Хотя я готова поверить в то, что у меня лихорадка. Я чувствую, как сердце учащает бой. Легкое беспокойство сдавливает грудную клетку.

– Это бред, – шепчу я. – Или сон. Или какой-то психоз.

Никто не отвечает. Мир вокруг замирает. Все, что только что шевелилось, дышало и светилось – деревья со светящимися листьями, мягкие огоньки в траве, даже само пространство над головой, переливающееся перламутром, – будто гаснет. Все уходит в режим ожидания. Цвета блекнут. Воздух становится пустым, теряет аромат. Звуки обрываются, как будто их кто-то выключил. Даже мои шаги теперь не вызывают узоров на земле.

– Эй! – кричу я. – Ну хватит. Я так не играю. Я не уверена, что все это вообще происходит по-настоящему!

Я разворачиваюсь, потом обратно. Иду вперед. Делаю круг на месте. Дышу быстрее. Чувствую, как сжимаются плечи. Это все ненормально. Я не должна чувствовать себя здесь так спокойно. Я должна бояться. Плакать. Паниковать. Бежать хоть куда-нибудь. Стараться прояснить ситуацию.

– Проснуться. Я хочу проснуться, – говорю я. – Сейчас. Пожалуйста.

Я закрываю глаза. Сильно. До боли в веках. Делаю глубокий вдох. И выдох. Жду.

Открываю – ничего не изменилось. То же пространство. Та же тишина.

Я опускаюсь на колени. Ощущаю прикосновения одежды к коже, поверхность под пальцами. Я точно здесь. Я все чувствую. Просто это «здесь» – не тот мир, в котором я жила.

И тогда приходит другой вопрос. Не «где я?», а что, если это правда?

Что, если это не иллюзия? Не сон? Не галлюцинации? Что, если я правда где-то в другом месте, и все это – не временно?

Мысль пугает. Потому что если это правда – значит, ничего не будет по-прежнему. Не будет Нью-Йорка. Галереи. Людей. Телефона, который гудит в кармане. Джона не будет. Мамы. Кофе по утрам. Не будет всего, к чему я привыкла.

– Так, ладно. Я не знаю, что это, – рассуждаю я вслух. – Но я здесь. Это факт.

И вдруг, будто по команде, мир снова откликается. Будто рядом забилось чье-то сердце. Один удар. Второй. Я чувствую, как с каждым мгновением все вокруг начинает оживать. Сначала едва заметно – легкий ветерок касается щек, потом щиколоток, будто пробует меня на ощупь. Песок, теплый и гладкий начинает появляться под пальцами на ногах. На горизонте проступает тусклый золотистый свет. Он похож на тлеющий уголек, засыпанный пеплом. Вдалеке, почти на границе видимости, появляются силуэты. То ли редкие деревья, то ли острые вершины каких-то строений. Что это может быть? Я не знаю.

Под ногами вырисовывается четкая линия – тонкая, светлая, будто начерченная мелом. Она уходит вдаль, точно приглашая за собой. Я решаю долго не думать и мысленно принимаю приглашение. Да, мне страшно. Но что меня держит в Нью-Йорке, если так подумать?

– Я все-таки хочу остаться, – произношу я. Спокойно. Без эмоций. Просто фиксирую факт. – Не знаю зачем. Но хочу.

Я делаю первый шаг. Иду по этой тонкой светлой линии, которая появилась под ногами. Она не светится ярко, но я чувствую: за ней что-то будет. Может, не ответ, но… что-то важное.

Я замечаю, что слева от меня появляется нечто гладкое, ровное, как стекло. Вода? Поворачиваюсь, и вижу пруд.

Он круглый, почти идеальной формы, но при этом не выглядит искусственно. Вода в нем – как зеркало. Поверхность не шевелится, не рябит. Ни единого листика на ровной поверхности водной глади.

Я осторожно подхожу ближе. Наклоняюсь, вглядываюсь и замираю.

В отражении – я. Не та, к которой привыкла. Не блеклая, выжатая, измотанная женщина, которая каждое утро на автомате делает кофе, смотрит в телефон и вежливо кивает мужу. Не та, что за последние месяцы почти перестала себя узнавать.

В отражении – посвежевшее загоревшее лицо. Растрепанные после сна волосы. И какие же живые глаза. Глубокие, сияющие глаза, которыми невольно хочется любоваться.

Я моргаю. Проверяю, не показалось ли. Нет. Отражение не исчезает.

И вдруг на воде появляется слово. Буквы выведены нечетко. Больше похоже на легкую тень. Словно кто-то шепчет его из глубины, и оно проступает, не сразу, но уверенно. Одна буква, вторая, третья.

«Живи».

Я произношу его вслух.

– Живи.

Да. Именно это я и хотела. Я хотела жить. Не существовать, как это было со мной последние годы в Нью-Йорке.

Легкий ветерок треплет волосы, ласкает лицо. Я поднимаю голову – небо стало выше. Где-то вдалеке слышится голос. Тот самый. Может, это и правда он, или мне просто хочется в это верить.

– Я здесь, – говорю тихо. – И я готова.

Не знаю к чему. Не знаю кому я эт. Но говорю это искренне. Потому что впервые за долгое время у меня нет страха. Есть интерес. И в теле – легкость, как после долгой пробежки, когда ноги уже не держат, но ты чувствуешь, что можешь еще.

Я снова смотрю на пруд. Слово исчезает. Вода становится гладкой. Теперь в отражении – просто я. И я себе нравлюсь.

Я отвожу взгляд. Делать тут больше нечего. Пора идти дальше. Я выпрямляюсь, поправляю волосы. На секунду чувствую себя как в детстве, когда перед зеркалом примеряешь на себя новые образы. Только теперь – образ не нужен.

Я ухожу от пруда не оглядываясь. Путь продолжается. Мир вокруг снова начинает меняться. Где-то вдали – мягкий свет. И я иду туда. Шаг за шагом.

В голове одна мысль: если я уже нашла себя, теперь можно попробовать найти что-то еще. Или – кого-то.

Глава 5. Город Лиэтра

Ну что же? Я все еще иду по тонкой линии света, что стелется под ногами. Она мерцает и переливается, а я все думаю: куда же меня приведет этот путь? Иногда у меня такое ощущение, будто я ступаю по волшебной нитке, натянутой между сном и реальностью.

Впереди медленно начинают вырисовываться очертания ворот. С каждым новым шагом эти очертания приобретают все более четкие линии. Я останавливаюсь. Передо мной действительно деревянные ворота. Довольно большие, громоздкие, но очень красивые. Они кажутся старинными. Ворота слегка приоткрыты, будто приглашают меня войти. Я оборачиваюсь по сторонам и задумываюсь лишь на мгновение, а затем решаюсь.

Я подхожу ближе, дотрагиваюсь. Дерево на ощупь кажется теплым, как будто оно насквозь пропиталось солнечным светом. Ворота украшены странными знаками и письменами. Я бы сказала, что это похоже на древние языки, которые я, очевидно, не знаю. Однако есть здесь несколько надписей и на знакомом мне с рождения английском. Одна из них – «входи». Вторая – «будь собой». Третья – «не возвращайся прежней».

Я осторожно заглядываю внутрь и тут же замираю. За воротами – город. Он будто нарисован специально для меня, настолько мой взгляд завораживают местные пейзажи: оживленные улицы, башенки, на крышах которых бликует солнце, симпатичные уличные фонари, множество насыщенных цветов и маскарадные маски, которыми, кажется, здесь украшено все. Они висят на дверях, деревьях, крышах и фонарных столбах. Буквально каждое здание наполнено жизнью. Я делаю еще пару шагов, и мне хочется полностью окунуться, пропустить через себя эту атмосферу.

Водоворот оттенков захватывает. Будто кто-то пролил палитру прямо на город, невозможно оторвать взгляд. Небо перламутровое с золотыми прожилками. Как будто оно – часть этих потрясающих декораций, и кто-то очень талантливый старательно прорисовывал его. Дома – настоящее произведение искусства. Резные фасады со множеством мелких деталей, интересные формы. И у каждого – маска на двери. На масках разные выражения лиц: какие-то улыбаются, какие-то хмурятся, а некоторые подмигивают. Кажется, я попала не просто в другой мир, а нахожусь внутри самого настоящего театра. Или, быть может, картины. Или же это просто такой чудесный сон.

Мои ладони потеют, хотя я ничего не делаю. Просто стою и созерцаю. И, если честно, не могу насытиться этим ощущением: я – здесь. Впервые за долгое время я действительно нахожусь там, откуда не хочется уходить.

Я вдыхаю полной грудью.

Сразу чувствую аромат вина. Он терпкий, похож на красное сухое, в которое добавили каплю перца. Потом ощущаю специи – кардамон, может быть, и что-то с корицей. Завершающим аккордом приходит легкий аромат дыма. Но не сигаретного, а от благовоний. Сандал? Или мирра? Или то, что не имеет названия. Ну или, по крайней мере, я не знаю этого названия. Сейчас я даже не чувствую тревоги. Только легкое волнение – как перед свиданием, когда еще не знаешь, насколько важным оно окажется.

Люди здесь странные.

Все в масках и карнавальной одежде. Казалось бы, маски должны настораживать, но меня они почему-то совсем не пугают. Я не чувствую враждебности или опасности. Словно они не прячуться за масками, а наоборот – подчеркивают ими свою уникальность. У кого-то маска – как лисья мордочка, у кого-то – луна с ресницами, у кого-то – простая белая с одной алой линией от лба до подбородка. Кажется, будто эти люди не просто живут – они играют свою жизнь. И делают это с таким вкусом, с таким наслаждением, словно каждый момент здесь – сцена, на которой нельзя быть скучным.

Я вижу женщину в платье цвета пламени. Она смеется, кружится и на ходу разбрасывает лепестки роз, что держит в руках. Кто-то рядом пытается поймать ртом эти лепестки, кто-то собирает в ладони. Мужчина с павлиньим пером в шляпе протягивает ей бокал, они выпивают и уходят в переулок, где какое-то время слышится ее звонкий смех, который быстро растворяется в музыке. И никому не нужно объяснять, кто они и зачем, что между ними. Здесь будто все можно, если только ты умеешь чувствовать. Музыка звучит так громко, но при этом совершенно не раздражает. Я прислушиваюсь к мелодии, но узнать не могу. Как будто кто-то перебирает гитарные струны прямо у меня в голове. Потом к ним добавляется флейта, где-то на фоне – барабан. Невероятно приятный мотив, в меру веселый. Решаю посмотреть вниз. Под ногами – мостовая из стеклянных кирпичей. Она так интересно пружинит, что кажется, будто ты танцуешь, даже если просто идешь. Фонари мигают, и я вдруг замечаю: они не электрические. Внутри каждого – что-то вроде светлячка. Похоже на маленькие живые огоньки. И каждый – со своим ритмом.

Люди танцуют: кто-то прямо на улице, кто-то на балконах. Дети бегают, играют с разноцветными лентами. Взрослые смеются и целуются так, как я когда-то хотела, чтобы целовали меня: жадно, честно.

Я подхожу к одному зданию и оглядываю беглым взглядом панорамную витрину.

Это не банальный магазин одежды. А «Лавка воспоминаний». Табличка висит криво, на ней выжжено: «Первое лето, первый поцелуй, запах мокрого асфальта после грозы – уже в наличии». За стеклом – баночки, маленькие флаконы, мотки лент, свертки, похожие на письма. Все это, видимо, можно купить. Решаю, что зайду сюда обязательно, но как-нибудь позже. Сначала хочется осмотреться получше.

Я иду дальше.

Прохожу мимо мужчины в маске ворона и женщины, вся кожа которой усыпана золотистыми блестками. Мимо веселой девочки с огромными глазами и бубенчиком из цветных ниток на щиколотке. Мимо витрины, где вместо одежды – эмоции. Серьезно. На стекле написано: «Сегодня в продаже: тихая радость, безумное влечение, смех в два часа ночи. В подарок: легкая ревность».

Я не знаю, что это и как оно работает. Такого точно не было в Нью-Йорке.

Интересно, это действительно моя новая реальность? Или же слишком реалистичная фантазия? А может побочный эффект развода, кофеина и бессонницы?

На самом деле, сейчас это не так уж важно. А важно лишь одно: я – здесь. И внутри меня что-то оживает, просыпается и хочет соединиться с этим безумным ритмом. Мне хочется остаться, посмотреть, прикоснуться ко всему.

Кожа чуть горит. Воздух ласково гладит меня, проникает под платье, целует плечи, тянется к запястьям. Я впитываю эти прикосновения каждой порой, и от этого кружится голова. Этот простой момент пьянит сильнее, чем пару бокалов вина перед сном.

Где-то рядом я слышу голос.

– Красиво, да?

Я вздрагиваю, оборачиваюсь и вижу его. Человек в маске, стоящий в тени под аркой, на расстоянии вытянутой руки от меня. Маска с полупрозрачной мозаикой, и из-за нее видны только его глаза, подбородок и губы. Глаза темно-карие, почти черные, но с янтарным отливом. Как вспышка золота на черной воде. Они такие глубокие, что можно утонуть. В них читается усмешка.

Мужчина делает шаг ко мне.

– Ты здесь новенькая, по тебе видно. У тебя походка осторожная, и взгляд слишком любопытный. И маски нет.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать – но понятия не имею что. Во мне столько ощущений, что ни одно слово не приходит на ум. Новый знакомый кивает, будто понимает все и так.

– Добро пожаловать в Лиэтру, незнакомка. Здесь вроде как все настоящее. Только мы называем это… игрой.

Он смеется, и я ловлю себя на мысли, что мне нравится его смех. Он делает шаг ко мне и протягивает руку:

– Меня зовут Ринн. Приятно познакомиться. А кто у нас ты?

– Мия, – едва выговариваю я.

– Прекрасное имя, – мягко отвечает он.

Я все еще молчу, глупо хлопая глазами. Однако рука сама тянется к его. В этот момент мне становится ясно, как никогда: я не знаю правил, но хочу остаться в этой игре.

Он легко держит мою руку, намекая, что не настаивает, но и не отпустит, пока я сама не решу. Его пальцы теплые, кожа приятная на ощупь. Я смотрю на него и в какой-то момент понимаю, что вся эта карнавальная яркость вокруг поблекла – только он остался в фокусе. Голос, глаза, легкость жестов. Маска все еще закрывает часть лица, но воображение дорисовывает черты.

– У тебя странные глаза, – говорю я.

Он чуть склоняет голову набок.

– О, мне нравится твоя прямота.

– Я просто… – я заминаюсь. – Я не знаю, зачем сказала так. Надеюсь не обидела тебя…

Он усмехается.

– Брось. Меня сложно обидеть, даже если очень постараешься. Пойдем-ка, проведу тебе экскурсию.

Мы идем по улице, держась за руки. Я понимаю, что мне приятно от этого простого прикосновения. Когда-то Джон тоже держал меня за руку во время прогулок… нет. Никакого Джона. Не сейчас. Я слышу, как звенят подвески на чьих-то сапожках, как смеются дети, как звучит музыка. И все это прекрасно. А самое важное для меня сейчас – он. Ринн. Так что нет, никакого Джона.

– Этот город… – он делает жест в воздухе, как дирижер. – Он живет по своим правилам. Нет, не по правилам. Тут вообще нет правил. Есть ритмы. Удовольствие, радость, игра, тело. Все здесь – как праздник, который никогда не заканчивается. Даже если тебе плохо – ты все равно можешь быть частью танца. Потому что боль – тоже часть удовольствия, если не убегать от нее.