Без пути назад

Андреа расстегнула ремень.

– Нам не быть даже знакомыми, Винсент. Дружба? Это как притворяться, что мы не знаем наизусть тела друг друга.

– Тогда… просто люди, которые когда-то…

Он не закончил. Вместо этого медленно наклонился и коснулся губами ее лба.

Этот поцелуй длился ровно столько, сколько нужно, чтобы понять – это не «до свидания». Это – «я сдаюсь»

– Почему мы не смогли? – Прошептала она, пронзительно глядя на него.

Винсент сжал руль так, что кожа на костяшках побелела:

– Ты жила ожиданиями букетов, а я – дедлайнами.

– Это не ответ.

– Это единственный ответ! – Он повысил голос. – Ты кричала, что я не слушаю тебя, но ты тоже не слышала меня. Ни разу.

Андреа отвернулась к окну:

– Я не просила чего–то невозможного. Просто хотела, чтобы ты…

– Был рядом? – Он горько рассмеялся. – Андреа, я отдавал тебе все свободные минуты. Но мне нужно построить карьеру. – Он швырнул телефон в подстаканник – экран поймал свет фонарей, показав 5 пропущенных звонков от отца.

– Без Tisicor я никто. А ты…

– Хотела, чтобы ты выбрал меня, – закончила она.

Андреа выскочила из машины не потому, что хотела убежать – потому что знала: еще секунда, и она расплачется у него на плече.

Вернувшись домой, она повалилась на холодную постель. Просторная кровать казалась вдвое больше – она слишком привыкла засыпать, прижавшись спиной к Винсенту. Его тепло, его дыхание на затылке, его рука, тяжело лежащая на ее талии… Теперь же пространство между простынями, напоминало пропасть.

Телефон вибрировал – Даниэла писала, что задержится в «La Central». «Редактор заставил переписывать главу про токсичных мужчин. Ирония?»

Андреа открыла Instagram, чтобы скоротать вечер. Картинки поглотили ее – милые котики, рецепты пасты, бесконечные сторис Даниэлы. Она даже не заметила, как за окном стемнело.

Внезапно мелькнула история @lux_noctis – синий неон, бокалы, смех. Ее пальцы сами перешли в профиль. На одном из постов она увидела знакомого бармена, с которым так и не успела нормально познакомиться. К ее счастью, на фото была прикреплена отметка его профиля – @santiago_lucero. Андреа, не думая, щелкнула на никнейм.

Сантьяго Лусеро? Ее палец дрогнул, случайно задев свежую сторис. Черный «Ducati» у входа в бар. Андреа всегда мечтала о таком, но родители запрещали. Не удержавшись, она ответила на сторис:

– Прокатишь?

На удивление, ответ пришел через 12 секунд.

– Не мой, но ключи в кармане. Во сколько тебя забрать?

Глава 3. «

Nimis

unique

»

Она улыбнулась его уверенности:

– Сначала признайся, есть ли у тебя права. А то я не готова стать сюжетом для криминальной хроники. – Через пару секунд пришло фото – потрепанные водительские права с полустертой датой. – Обижаешь. Видишь?

Она рассмеялась, невольно представляя, как он где-то там лихорадочно ищет эти права, чтобы сделать фото:

– Ладно, поверю. Но если разобьемся – я тебя призраком замучаю. Буду каждую ночь являться и шептать: «Где мой шлеммм…»

– Не переживай, принцесса, шлем для тебя найдется.

– Принцессы носят короны, а не шлемы, – парировала Андреа.

– Тогда корону привезу в следующий раз, – Сантьяго ответил так быстро, будто заранее знал, что она скажет. – Я заеду за тобой в 12:00. Не проспи.

Андреа закатила глаза, но пальцы уже выводили:

– Если передумаю – ты первым узнаешь.

Последнее сообщение было коротким:

– До субботы, Андреа Монтес.

Она отбросила телефон на подушку, и экран погас. Почему именно Винсент? Этот вопрос гвоздем засел в голове. Грубый, когда нервничал. Вспыльчивый, когда терял контроль. Совершенно невыносимый, когда пытался быть сильным. Но ведь именно он…

Андреа вспоминала те вечера, когда она рыдала из-за отца, а Винсент молча держал ее за руку, пока она не уснула. Как он неделю ходил с синяком под глазом после драки с тем парнем, что отпустил похабную шутку в ее адрес. Как его пальцы бережно гладили ее волосы – жест, который он делал, даже когда злился на нее.

Андреа крепко обняла подушку. Это же просто подростковая привязанность. Так не бывает, чтобы первая любовь… Но рациональные доводы разбивались о простую истину – она знала его. Настоящего. Того, кто прятался за маской идеального наследника Tisicor. Значит ли это, что он знал ее? По-настоящему?

Она распахнула окно. Ночной воздух наполнил комнату. Где-то там, в элитном районе Педральбес, Винсент… Что он делает сейчас? Доделывает отчет? Курит на балконе? Может быть… Может, тоже смотрит на это ночное небо? Любовь слепа. Любовь жестока. Любовь… Она свернулась в клубок. Любовь – это когда ты ненавидишь его за всю эту боль, но все равно ждешь утра, чтобы увидеть его снова. Телефон на кровати вспыхнул – новое сообщение. Сердце бешено застучало… Но это была Даниэла:

– Ты жива там?

Андреа медленно выдохнула. Нет, это еще не конец. Это было только начало. Начало чего – она боялась даже предположить.

Неделю они старательно пытались избегать друг друга. Каждое утро Андреа задерживалась у лифта Tisicor на три лишние минуты, чтобы не столкнуться с Винсентом в зеркальном коридоре 15-го этажа. Но вселенная, казалось, издевалась над ними – даже университет, обычно такой просторный, теперь подстраивал расписание так, что их аудитории оказывались соседними, а перерывы совпадали до минуты.

Особенно это проявлялось в мелочах. Например, он оставлял стакан с облепиховым чаем на краю ее стола. Как-то раз чай был слишком горячим – значит, принес только что. Значит, ждал, пока она выйдет в туалет.

После лекции по корпоративному праву Андреа обнаружила в своей папке конспект, написанный его размашистым почерком, а рядом – ее любимая шоколадка с фундуком.

В пятницу она машинально поправила ему воротник (старая привычка – он вечно не замечал отогнутый угол). Его сердце на секунду участилось, но он сделал шаг назад, будто обжегся. Вечером того же дня Андреа заперлась в пустом конференц-зале. На экране ноутбука – сообщение матери:

– Котенок, новое лекарство стоит 1,200€ в месяц. Доктор говорит, это последний шанс…

Пальцы сами вывели текст заявления:

– Прошу уволить меня с должности стажера отдела мониторинга с 01.04…

Где-то за стеной раздался его смех (такой редкий в последнее время). Она сразу же стерла написанный текст и захлопнула ноутбук.

Бутылка дешевого вина тяжело стукнула о дно сумки, когда Андреа выходила из магазина. На обратном пути пальцы сами потянулись к расчетному листу – 2,800€ после налогов. Ровно половина на новые лекарства для дедушки. Остальное – счета и этот проклятый кредит за учебу…

– Может, Винсент сможет помочь? – Голос Даниэлы прозвучал осторожно, когда они сидели на кухне Андреа, разминая в руках по бокалу терпкого вина.

Андреа резко отпила, чувствуя, как алкоголь обжигает горло.

– Ты же знаешь, я не могу.

– Но если речь о жизни дедушки…

– Особенно поэтому, – она поставила бокал так резко, что красные капли брызнули на стол. – Винсент никогда не откажет, но ценой будут последние крупицы моего самоуважения.

Даниэла вздохнула, меняя тему:

– Ладно, расскажи про этого Сантьяго. Ты уверена? – Ее пальцы нервно барабанили по стеклу. – Что, если вы…

– Разобьемся? Может быть. – Андреа горько усмехнулась. – Хоть какая-то развязка.

Даниэла причмокнула, вертя бокал:

– Этот Сантьяго хоть и красавчик, но выглядит как… тот, кто разбивает сердца. Впрочем, – она бросила взгляд на Андреа, – тебе уже нечего терять.

– Мое уже разбито. Что он может сделать? Склеить? – Ручка в пальцах Даниэлы заскользила по странице потрепанного блокнота. Андреа даже не взглянула – привыкла к этому странному ритуалу. Но сейчас подруга вдруг замерла:

– А что насчет Винсента? Вы общаетесь?

Андреа потянулась за вином, наливая себе новую порцию. Она стала рассказывать про чай, что появлялся на столе. Про конспект с его почерком. Про то, как в пятницу ее пальцы сами потянулись поправить его воротник, а он замер, будто получил удар током.

– Ну и ну, – Даниэла закатила глаза. – Держит тебя на расстоянии, но не отпускает. Типичный абьюзер.

– Завтра хоть отвлекусь от всего.

– Андреа… – подруга внезапно сжала ее руку, – А если все-таки что-то случится?

– Тогда будет интересно, – она выдернула руку. – Хуже уже не станет.

Даниэла ушла, не допив вино. Андреа наблюдала, как красные капли стекают по стенкам брошенного бокала. Потом резко опрокинула все в раковину. Лучше никакого, чем такое…

Три часа ночи. Синий свет монитора выхватывал из темноты дрожащие пальцы и красные от бессонницы глаза. В графе «Имя» она замерла. Курсор мигал, будто подгоняя. Вспомнилась любимая книга с потрепанными страницами, которую она перечитывала в больнице, когда дедушке стало хуже. Героиня – та, что всегда говорила правду, даже когда это больно.

«Айрис» – вывела она, чувствуя странное облегчение. Как будто сбросила кожу Андреа Монтес вместе с ее болью. Шаблон блога был минималистичным – черный фон, белый текст. Без фото, без биографии. Только поле для слов, которые нельзя было сказать вслух.

Первый пост:

«Почему же я пишу стихи?

Потому что в прозе слишком много правды.

В рифмах можно спрятать то,

Что вырвется криком, если дать волю.

Я называю это «Любовь».

Но это слово слишком чистое

Для того ада, что ты разжег в моей груди.»

Она сохранила черновик, собираясь закрыть вкладку, когда внизу экрана всплыло уведомление: «Ваш блог готов. 1 читатель подписан». Сердце упало. Она же еще не публиковала… Но нет. Настройки стояли правильно. «Закрытый аккаунт». Значит… Значит, кто-то уже был здесь. Кто-то, кто знал, что она создаст этот блог еще до того, как сама Андреа решилась.

В спальне стало душно. Андреа вдыхала ночной воздух, который не приносил облегчения. Где-то в этом городе кто-то уже читал ее стихи. Кто-то знал. Может, это Винсент? Или… На столе замигал телефон – новое сообщение от Даниэлы:

– Спишь? – Андреа резко выключила монитор. В темноте комнаты осталось только слабое свечение экрана телефона и стук собственного сердца, слишком громкий в тишине.

11:55. Грохот мотора ворвался в комнату сквозь приоткрытое окно, вырвав Андреа из беспокойного сна. Она швырнула подушку в стену, смачно выругавшись.

– Черт! Сантьяго… – Голос еще хрипел от сна. Пальцы нащупали телефон – новое сообщение светилось на экране:

– Неужели проспала? – Скобка в конце. Как будто он знал, что она завалит даже это.

– Уже выхожу! – отправила она, натягивая джинсы одной рукой, второй сгребая в кучу разбросанные вещи. Зубная паста капнула на футболку. «Плевать».

Солнце ударило в глаза, едва она выскочила на улицу. Ветер играл ее растрепанными волосами, сдувая остатки сна.

– Ну-ну, соня, – Сантьяго прислонился к мотоциклу, скрестив руки. В солнечных лучах его голубые глаза казались неестественно яркими, как на фотошопных фото. – Подушка тебе всю щеку изрисовала.

Андреа судорожно провела ладонью по лицу, потом взглянула в экран телефона. Отражение в черном стекле – красное пятно на щеке, спутанные волосы. «Боже, я похожа на пьяную студентку».

– Вот, как обещал, – он протянул розовый шлем с наклейкой единорога. Сам же щеголял в черном, с зеркальным визором – стильно, брутально, черт побери.

– Я не пятилетняя девочка, – фыркнула она, хватая его шлем. – Этот мне больше нравится.

Сантьяго только усмехнулся:

– Как скажешь, Андреа. Тогда я буду в единорогах. – Он надел розовый шлем с преувеличенной важностью, будто корону возлагал.

Рев мотора заглушил все мысли. Андреа вцепилась в кожаную куртку Сантьяго, чувствуя, как под ладонями напрягаются его мышцы при каждом повороте.

– Не боишься? – Его голос донесся сквозь шлем.

– Перестала, когда поняла, что мне все равно! – Крикнула она в ответ.

Мотоцикл резко дернулся, когда Сантьяго затормозил у смотровой площадки. Барселона лежала перед ними как раскрытая книга – рыжие крыши, сверкающие стекла небоскребов, далекие паруса в гавани. Солнце превращало город в золотую мозаику.

– Хочешь доедем до пляжа? – Сантьяго снял шлем, и темные кудри рассыпались по лбу. Капли пота блестели на висках.

Андреа щурилась от солнца, прикрывая глаза ладонью:

– Я думаю, что это хорошая идея.

Тишину между ними нарушил только крик чаек. Сантьяго вдруг повернулся, его тень упала на Андреа:

– Может, это не мое дело, но давно вы с Винсентом не вместе?

– Откуда ты его знаешь? – Ее пальцы сами потянулись к кольцу, привычный жест тревоги.

– А кто не знает наследника Tisicor? – Он бросил камешек в обрыв, следя, как тот скачет по склону. – Видел вас в баре. Чаще, чем с… Даниэлой. Вы давно не появлялись вместе.

Колечко на ее пальце сделало полный оборот. Сантьяго заметил это движение:

– Если не хочешь, мы не будем об этом…

– Явно не в первую встречу, Сантьяго, – она невольно улыбнулась, заметив розовый шлем у его ног. Блестящий единорог глупо подмигивал ей на солнце.

– Серьезность тебе не к лицу. Улыбайся чаще, Андреа.

– Были бы причины, – она пнула камешек вслед за его.

– Это поправимо. – Его улыбка стала шире. – Что я могу сделать, чтобы ты улыбнулась?

Андреа прищурилась, оценивающе оглядев мотоцикл:

– Позволишь доехать до моря? Еще… шоколадное мороженое. Двойной шарик. —Сантьяго засмеялся – бархатный, теплый звук:

– Ты уверена, что справишься?

– У меня есть права, – она вытащила из кошелька почти нетронутою карточку. Фотография двухлетней давности – еще с короткими волосами.

Приглашающим жестом он указал на мотоцикл:

– Так и быть, доверюсь незнакомке.

Глаза Андреа будто вновь обрели нежно-голубой цвет, успевшие выцвести от постоянных слез. Когда она завела мотор, мир сузился до вибрации между бедер. Сантьяго осторожно обнял ее за талию – теплые ладони сквозь тонкую ткань футболки.

Андреа никогда не ехала так быстро. Хоть она и водила машину, хоть раз или два пробовала мотоцикл, но не с такой скоростью, не с таким безумием. Страх исчез, растворился в реве мотора. Ветер завывал в шлеме, заглушая все – ее мысли, ее боль, ее прошлое.

Она выкрутила газ до упора. В этот момент мир сузился до полосы асфальта перед колесами. Ни Винсента, ни Tisicor, ни этой душащей тоски – только скорость, только свобода. И она засмеялась. Смеялась так, как не смеялась давно – громко, безрассудно, чувствуя, как Сантьяго крепче обхватывает ее талию, будто понимая это без слов.

У кафе на Барселонете Сантьяго спрыгнул первым, встряхнув головой, как пес после купания:

– Первый раз вижу тебя… настоящую.

Андреа сняла шлем, поправляя длинные волосы:

– Я всегда хотела мотоцикл, но родители запретили…

– Все у тебя впереди, – Сантьяго вытер потные ладони о джинсы. – Я приятно удивлен. Думал, ты из тех, кто боится скорости.

– Спасибо, что доверился.

– Марсело бы расстроился, если бы мы разбили его мотоцикл, – он усмехнулся.

– Твой друг? – Она прочесала пальцами волосы.

– Да, учимся в одном университете. – Он махнул рукой в сторону кафе. – Пойдем, обещал тебе мороженое.

Двойной шоколадный шарик таял у нее в руке быстрее, чем она успевала его есть. Они брели вдоль воды.

– Расскажи что-нибудь о себе, – поинтересовалась Андреа.

– Я учусь на экономиста. Помимо бара, помогаю отцу Карлоса с бухгалтерией в «LUX NOCTIS». – Он посмотрел на часы. – Мечтаю открыть свое дело…

Его слова будто пролетели мимо нее, как облака – бесшумные, легкие, не оставив ни тени на поверхности ее мыслей.

– О тебе мне тоже кое-что известно, – продолжил он.

– Следил за мной? – Андреа резко остановилась, чувствуя, как шея покрывается мурашками.

– Наблюдал, – он улыбнулся, доставая телефон. – Твой инстаграм – открытая книга. Андреа Монтес, стажер Tisicor, студентка ESADE…

Она нахмурилась, вспоминая, что так и не удалила те фото – где они с Винсентом смеются у фонтана в Грасии, его рука на ее талии. Сантьяго наверняка видел.

– Сантьяго, – она остановилась, чувствуя, как песок забивается в кроссовки. – Я должна предупредить… Винсента я еще не отпустила. Если ты рассчитываешь на что-то –это плохая идея. Прошло слишком мало времени. Он поднял бровь, поправляя часы на запястье.

– Кто сказал, что я что-то планирую? – Он посмотрел на набегающую волну. – Просто гуляем. Просто вечер.

Солнце садилось, окрашивая воду в розовый – точь-в-точь как тогда, когда они с Винсентом забирались в багажник его Range Rover, укутавшись в тот белый плед, что теперь пылился в ее шкафу.

– О чем задумалась? – Сантьяго преградил ей путь, заставив встретиться взглядом.

– Просто зябко, – солгала она. Его кожаная куртка (пахнущая бензином и чем-то древесным) тут же оказалась на ее плечах. Слишком большая. Чужая.

– Спасибо, – прошептала Андреа, уткнувшись носом в воротник. Уютно. Но не то.

Они брели вдоль кромки воды, пока солнце не растворилось в море. Разговоры текли легко – об университете, о книгах, о глупых студенческих проделках. Но потом…

– С тобой так легко, – Сантьяго неожиданно коснулся ее пальцев. – Будто знаем друг друга годами.

– А ты… понимаешь меня без слов, – ее пальцы дрогнули, случайно задев его часы. Она замерла, почувствовав шероховатость треснутого стекла. – Извини… Они выглядят старыми. Дорогие?

Сантьяго отвел взгляд, непроизвольно прикрыв циферблат ладонью:

– Единственное, что осталось… от отца. Он разбился, когда я учился в школе. Носить их – как обещание самому себе вырваться из бара.

Пауза повисла тяжелее, чем он ожидал. Чтобы разрядить ее, Сантьяго кивнул в сторону города:

– А ты… давно живешь в Барселоне одна?

Андреа сжала кулаки, чувствуя, как врезается в ладонь колечко.

– Я… Мои родители развелись. Мама осталась в Севилье, а отец купил квартиру в Барселоне «чтобы дочь училась в приличном месте» – Она резко замолкла, чуть не сказав: «Но я была не одна, со мной всегда был Винсент…»

– Прости, – Сантьяго легонько коснулся ее плеча. – Поехали? Пока окончательно не стемнело. – Она лишь кивнула, запахивая куртку плотнее. Ветер с моря пах солью и одиночеством.

Мотоцикл остановился у ее дома. Андреа сняла шлем и протянула его Сантьяго вместе с курткой, которая все еще пахла бензином и его одеколоном.

– Спасибо, – она поправила растрепанные ветром волосы. – Сегодня мне это было нужно. Больше, чем ты думаешь. – Он принял шлем, их пальцы ненадолго соприкоснулись:

– Это я должен благодарить. Не каждый день доверяют свой «Ducati». – Они неловко обнялись – слишком быстро, чтобы это значило что-то большее, но достаточно тепло, чтобы не казаться формальностью. Андреа уже повернулась к двери, ключ звякнул в замке, когда за спиной раздалось:

– Андреа! – Она обернулась. Сантьяго стоял, освещенный фонарем, его голубые глаза казались почти прозрачными в этом свете.

– Есть одно место… «El Nacional». Их креветки – божественны. Может, сходим в среду? – Он говорил быстро, будто боялся, что она прервет.

Андреа прикусила губу. В среду у них с Винсентом было традиционное совещание в Tisicor.

– Я… напишу тебе позже, ладно? – Его улыбка (такая открытая, совсем не похожая на сдержанные ухмылки Винсента) осветила:

– Буду ждать!

Рев мотора постепенно затих вдали. Андреа закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. В тишине квартиры звонок телефона прозвучал как взрыв. Экран светился: «Мама». Она провела пальцем по зеленой кнопке, даже не глядя. Голос мамы, всегда такой мягкий, сразу заполнил пустоту:

– Котенок, ты сидишь? Насчет лекарств… – Андреа медленно сползла по стене на пол, чувствуя, как реальность снова накрывает ее.

Мотоцикл, скорость, смех – все это казалось теперь сном. В трубке трещали цифры: 1200€, последний шанс, срочно… Сегодня, всего на несколько часов, она смогла забыть. Но реальность, как и мамин голос, не собиралась отпускать.

Глава 4. «Не твой конец»

Андреа села на край кровати, прижав телефон к уху. В комнате царил беспорядок –разбросанная одежда, пустой стакан с остатками сока на тумбочке, смятые листы со стихами, которые она наконец решилась опубликовать. Она нервно крутила кольцо на пальце пока мама говорила.

– Деньги пришли, спасибо… – Раздался в трубке усталый голос. – Хотя, котенок, тебе бы эти траты не на себя брать.

Раздался шорох – мама поправляет подушку дедушке. Где-то на фоне слышно, как чашка стукнула об стол.

– Потерпи, пап, сейчас…

Андреа рухнула на кровать, закрыв глаза.

– Мы расстались. С Винсентом.

Тишина. Потом – звон ложки о фарфор.

– С кем? С этим мажором? – Хрипло переспрашивает дедушка.

– Не мешай! – Шикает мама.

– Ну слава богу. Вечно он тебя… – Она вздыхает, затем резко обрывает себя. – Подожди.

Приглушенный крик в сторону:

– Пап, не вставай! Доктор сказал – покой!

Обратно в трубку, но уже тише:

– Извини. Он сегодня беспокойный. Но про тебя спрашивает каждый день.

Андреа сжала подушку, впиваясь пальцами в наволочку.

– Как он?..

Внезапно – шаркающие шаги, тяжелое дыхание. Потом голос деда, близко и хрипло:

– Внучка! Ты бросила того осла? Умница! – Раздался кашель. Сухой, разрывающий.

– Пап, хватит! Ложись! – Раздраженно крикнула мама.

На другом конце провода началась тихая борьба – дед наверняка отмахивался, мама пыталась отобрать телефон. Андреа рассмеялась сквозь внезапно подступившие слезы.

– Передай ему… что он прав.

Пауза. Потом мама, будто подводя черту:

– Так. О чем это я… Ах да. Ты хоть познакомилась с кем-то новым? Или опять в депрессии сидишь?

Андреа покрутила прядь волос, глядя в окно. Где-то за стеклом проехал мотоцикл – звук, от которого у нее дрогнуло сердце.

– Есть один…

– Ну и? Кто этот счастливчик, что отвлек тебя от вечного страдания по Винсенту?

– Сантьяго. Бармен.

– Бармен?! Хоть кто-то веселый! – Донеслось с фона.

– И что в нем особенного? Кроме того, что он не Винсент?

Андреа улыбнулась, вспоминая вчерашний день:

– Он… правда смешной. Вчера приехал на мотоцикле, с розовым шлемом для меня, а в итоге сам в нем ездил.

Дедушка громко рассмеялся – хриплый, раскатистый смех, который она так любила.

– Боже, мне уже нравится этот парень, – пробормотала мама.

– Скажи ей… – прохрипел дед, затем закашлялся. – Лучше смешной, чем красивый памятник. – Мама вздохнула, но повторила дословно.

– Понимаешь, внучка, – продолжил он, когда кашель отпустил, – Памятники только снаружи прекрасны. А внутри – холодный камень да пустота. – Андреа непроизвольно сжала кулак, и кольцо Винсента впилось в кожу.

– А смешной… – дед хрипло рассмеялся, – Смешной хотя бы живет. Пусть криво, пусть нелепо, зато – по-настоящему. – Она замерла, задержав на мгновение дыхание.

– Я так скучаю. По вам обоим.

– Береги сердце, внучка, – вдруг сказал дедушка, уже без смеха. – Некоторые любят не людей, а свои мечты о них.

– Вот видишь, – тихо добавила мама. – Может, пора перестать быть чьей-то мечтой и начать быть собой? Хотя бы с этим… Сантьяго.

Андреа сжала телефон.

– Мам… А если я снова ошибусь? – Тишина. Затем – резкие гудки, будто сама вселенная оборвала этот разговор.

Андреа опустила руку с телефоном, глядя на кольцо. Оно вдруг показалось чужим –холодным, тяжелым, как кандал. Ей нужно было выбраться из квартиры – хоть куда. Университет. Работа. Что угодно…

На следующий день университет провожал ее шумом и суетой. Студенты толпились у входа, смеялись, обнимались. Андреа пробиралась сквозь толпу, когда вдруг:

– Андреа. – Голос. Тот самый. Она обернулась.

Винсент стоял в трех шагах, заслоняя собой солнце. В руках – папка с документами (всегда работа, даже сейчас). Его рубашка была помята у ворота – уголок торчал, как белый флаг.

– Тебя подвести? – Он открыл дверь Range Rover, – Есть разговор.

Не раздумывая она села, уткнувшись носом в кожаное сиденье. Пахло им. Все тем же смешением дорогого одеколона и чего-то неуловимо родного. Машина тронулась, и первые пять минут они молчали. Винсент включил кондиционер, но холодный воздух лишь подчеркивал жар, ползущий по ее шее.

– Я уезжаю в Мадрид на месяц… – Он говорил ровно, будто диктовал деловой email. – Может, за это время ты поймешь, что я – не твой конец.

Андреа сжала подлокотник.

– А если пойму, что ты – единственное, что мне нужно?

Винсент резко притормозил перед светофором. Его пальцы сжали руль так, будто пытались выдавить из него сок.

– Не делай так, – прошептал он.

– Как?

– Не заставляй чувствовать меня обязанным тебе. – Его глаза скользнули к ее руке, где серебро все еще блестело – немой укор. Он сжал зубы, будто хотел что-то сказать, но вместо этого включил поворотник. За окном завыл ветер, поднимая с тротуара листья –сухие, мертвые. Андреа открыла дверь.