Лучший подарок солнца

– Планета на развилке, от моего решения зависит её судьба.

– Да, точно, тебе нельзя открывать. Хочешь, я посмотрю? Я могу…

– Нет. Здесь тебе делать нечего.

– Именно так ты и скажешь. А жаль, я бы… Ладно, понимаю всё, молчу и веду себя примерно. Ар, а ликвидация внешников считается убийством?

– Убить можно живое, в них жизни нет.

– Кто бы ей это объяснил, устроит же себе… душевные метания.

– Пока она металась лишь по поводу мытья полов, всё остальное прошло спокойно.

– Ещё не осознала, много всего и сразу, выйдет из эйфории, поймёт, что сделала. Вот увидишь. Нет, этого ты не скажешь, моя интуиция. Диск записали над временем?

– Скорее всего. Вопрос – кто? Об этом я тоже не скажу?

– Не скажешь. Мне пора, – она вздохнула. – Скорее бы ты вернулся, без тебя плохо. Ты обещал, помнишь… А, нет, не помнишь, у тебя это ещё впереди.

ГЛАВА 7 – Переулок

Я мёрзла и никак не могла согреться. Что было тому виной, ударивший ночью мороз или неприятные, похрустывающие ледяной коркой мысли, разбираться не хотелось. Ничего не хотелось, лишь забраться с головой под одеяло, желательно с чашкой обжигающе горячего чая, и ни о чём не думать. Нет, не ни о чём. О Принце, о концерте, об эльфах я бы с удовольствием думала, но… Но было ещё то, что произошло после, а понято было ещё сильнее после, когда я выглянула из радужных облаков неведомо какого по счёту неба счастья.

Тени омерзительны, отвратительны, ужасны. Они – убийцы. А я? Кем стала я, убив их? Это крутилось в голове назойливо и беспощадно, обдавало противным холодом, перекрывало голоса подруг и лишь ненадолго отступало, когда Луч, решив, что я совсем перебираю с самоедством, устраивал небольшую ожоговую профилактику. У феникса ни малейших сомнений в нашей общей правоте не возникало, для него пустотники были врагами и никаких терзаний не стоили. Собственно, я из-за них тоже не терзалась, меньше дряни стало на Земле, а вот из-за себя…

Скрыться внутри спасительного одеяла вместе с чаем не вышло, и не присутствие девчонок тому причиной, в нашей компании все спокойно относились к любым причудам друг друга, просто это оказалось весьма неудобно, одеяло так и норовило нырнуть в чашку, а чай – выплеснуться на меня, пришлось частично выбраться наружу. Мне бы сейчас к Дюше, а лучше – его ко мне, но он ещё ночью, перед уходом, предупредил что, минимум, до вечера появиться не сможет, уезжает с геодезистами. Иногда такие авралы случались: заказчик очень торопился или вносились какие-нибудь корректировки в проект, требующие новых расчётов, а сроки поджимали, и тогда работали в выходные дни. Честно говоря, я бы тоже лучше поработала, чем снова и снова прокручивать в голове ночное происшествие и пытаться разобраться с самой собой под болтовню подруг. Трепались они о всяких пустяках, мучиться сомнениями мне не мешали. Вернее, мешали, только в другом. После волшебной музыки и окон их обыденный трёп и мелкие стычки звучали таким диссонансом, что сначала даже раздражали. Но оставаться наедине с собой было ещё хуже, мне очень нужна была… не поддержка даже, а как бы мнение со стороны, что ли.

– Вопрос на миллион, из области фантастики. Представьте, что на Землю прибыли пришельцы…

– Симпотные? – моментально включилась Инка. – А что? Надо же знать, каких представлять. А то представлю не таких, как надо и…

– Серова, ты их один хрен представишь… вот его и представишь, – не дала ей развить тему Лескина.

– Вот ещё! Можно подумать я…

– Можно, подумай, заткнись и дослушай. Даха, вещай.

– Нет, Ин, они не симпатичные и не гуманоидные. Такие, призрачные и с задатками вампиризма.

– О, вампирчики! Прикольно.

– Серова, заткнись! Даха, это фильм? Может, просто глянем? – Лескина сама дала подсказку, откуда всплыл мой вопрос.

– Да, Нат, фильм, только я название не знаю, по телеку ночью шёл, начало не видела. И он так себе, не фонтан, мне только один момент интересен. В общем, они не в том смысле вампиры, пьют не кровь, они высасывают из человека всё, что делает его человеком, а то, что остаётся, становится как зомби, вроде бы живой, а на самом деле… – я замялась, не зная, как объяснить, и Натаха быстренько нашла определение:

– Мешок с дерьмом.

– Как-то так.

– Не, нам таких не надо! – поскучнела Инка.

– Серова, что я слышу? – Лескина изобразила высшую степень удивления. – Тебе больше не нужен Костик?

Мне стало одновременно тоскливо, от Инниного «не надо» – знали бы они, что у каждой уже есть «такой» – и чуть легче по поводу себя – какая бы я ни была, а к кому-то эта мерзость уже не прицепится.

– Вы слушать будете? Короче, ползают эти гады и ищут, к кому присосаться. А среди людей есть те, кто их видит, и вот у одной из таких получается их сжигать. Ну и вот вопрос: становится ли она убийцей?

– Даха, я с тебя фигею, – фигела с меня Лескина часто, так что это у неё нормальное состояние, высказываться не мешающее, но добавляющее эмоциональности. – Какая-то … жрёт всех подряд, а та, что их замочила – убийца? У тебя с головой порядок?

Ну да, в моём очень кратком изложении выглядело всё слишком прозрачно и наводило именно на такую реакцию. Стоило немного расширить и дополнить условия задачи.

– Стоп, я один нюанс пропустила, всё чуть сложнее. Присосаться они могут к тому, кто сам это разрешит. Ну, не то чтобы прямо скажет: «я согласен», а так, на подсознательном уровне. Как бы, предрасположен будет к такому. Вот, например, двое расстались, страдают, хотят от этого избавиться побыстрее и ищут самые лёгкие пути, пьянка или секс…

– Дарь, вот от тебя я такого не ожидала! – на любые нападки Натахи Инка реагировала спокойно, на меня же почему-то стабильно обижалась, уловив какой-либо намёк на себя.

– Да не о тебе речь! – я быстро выкручивалась, хотя очень хотелось сказать правду, что о них и не только о них, но Ребекка Ивановна предупреждала, и Дюша, и сама я понимала – ничего путного из этого не выйдет, не поверят, не поймут. – Я фильм рассказываю, в нём так было. Или другой пример. Растёт какая-нибудь девчонка в глуши, а ей в столицу хочется, к миллионерам и яхтам, и ради этого она на всё готова…

– А что плохого? – теперь в разговор и Ленка втянулась. – Была бы возможность, я бы отсюда в пять сек свалила. Нормальное желание. Без яхты обойдусь, меня укачивает, а папика с парой лямов зелёненьких хорошо бы отхватить.

– И по … что за это делать придётся?

– Натах, иди ты со своей моралью! А здесь не то же самое, только без бабок?

– Нет, здесь ты выбираешь, а там – тебя. Сечёшь разницу? И … что скажешь, чтобы из кормушки не вышвырнули.

За этот короткий спор тень Клюшевой стала плотнее, мне не показалось.

– Всё! Хватит цапаться! – я понимала, что дело не в споре, просто Ленкой было высказано то, что внутри неё, и с молчанием оно не уйдёт, она не изменится и тень от неё не отстанет, но… И не сдержалась: – Лен, на этом они и ловят. А потом в тебе… в смысле, в кино, от той девушки ничего не остаётся, кукла, которой кроме шмоток и брюликов ничего не нужно. А когда-то она могла любить…

– Да нафиг! Кому она нужна, эта любовь? Что от неё хорошего? Слёзы и нервы?

– Не, Ленчик, тут ты не права, спать можно с любым, а жить – только с любимым.

От логики Инны легче не стало, а её тень явно приободрилась. Что-то я своим вопросом не того наделала…

– Ладно, всё, проехали. Давайте о чём-нибудь приятном…

– Например, о солитёрах, – с невинным выражением лица предложила Лескина. – Короче, Даха, мочит эта из кино их и правильно делает. Чем больше замочит, тем правильней. Их сюда не звали. На …, вообще, пустили?

– Не знаю, начало я не видела.

– А я не согласная! – Инка даже привстала, не соглашаясь. – Они же не виноватые, что так устроены, за что их убивать? Пусть себе живут, Земля большая, поместимся.

– Серова, когда тебя комар кусает, ты что делаешь? – вкрадчиво поинтересовалась Наталья. – Хлоп, и пипец комарику. А за что? Он так устроен, а Земля большая. Тебе места мало или крови жалко?

– Вот ты сравнила! – Инна плюхнулась обратно на стул. – То комар, а то пришелец. Гость планеты, можно сказать.

– Ну-у, если гость, то да, гостя нельзя. Ты, когда следующий раз на комара замахнёшься, прописку у него спроси сначала, вдруг он не местный, гость нашего города, а ты его прихлопнешь. Нехорошо выйдет, некрасиво, перед соседями стыдно. Смотри, Серова, предъявят за комарика-то.

– Ну тебя, – отмахнулась Инка.

– Это ты себя «ну», меня не надо, – неожиданно взорвалась Лескина. – Порешь полную …, и не врубаешься, что несёшь. … – не мешки ворочать? Места тебе много? И ещё больше будет, когда всех сожрут эти … комарики. Была фантастика, станет ужастик. Тут без них ящик тошно смотреть. Батя, как включит, и сплошняком: то деточки, … их мать, толпой одного …, котятам камеры пыток устраивают, то взрослые … за пузырь водяры или бабкину пенсию на фарш …, то… Да на … перечислять …! – в выражениях она никогда не стеснялась. – А по другому каналу … с рыбьими глазами рот разевает, типа, певица, голоса нет, зато … есть нестираемая. В сеть залезешь, а там «яжедевочки» жизни учат, в мозгах полторы извилины, феном проплавленные, но оно «блогер» и звучит гордо. А рядом «яжемальчики» их в морду подстилками называют, это если ласково, и под плинтус суют, а им нормально, хихикают и всё зашибись…

Натаха бушевала, а я приходила во всё больший ужас. Зациклившись на тех тенях, которые ползали за мной, которые присосались к тем, кого знала, я абсолютно не задумывалась об их реальном количестве. Не просто не задумывалась, старалась не замечать даже те, которые попадались на глаза, а они попадались и не так уж редко. Но не было мне дела до незнакомых людей, не волновали, не трогали. Хватало матери, девчонок, ещё нескольких человек… В общем, список небольшой, и то затолкавший в депрессию и разочарование от несоответствия жизненных реалий книжным идеалам. А теперь мне стало страшно. Если представить, что всё, о чём говорит Лескина, результат нашествия пустотников… Это кошмар в немыслимых масштабах.

Телевизор я смотрела не часто и точно не криминальные хроники, в новости заглядывала от случая к случаю, в основном, когда забегала к матери, она их не пропускала, а мне было неинтересно. Могла ещё прочитать заголовки в новостных агрегаторах поисковика, заглянуть в какую-нибудь любопытную статью из разделов науки и культуры или совсем глобальную из общих по стране, и всё на этом. По упомянутым блогам вообще не бродила, мне от одних их названий плохо становилось. Так что была совершенно не в курсе всего озвученного и сейчас чувствовала себя почти пещерным жителем, самостоятельно замуровавшим вход в свою пещеру, оставив лишь крохотное окно в окружающий мир. Молодец я, ничего не скажешь. И…

И не сделаешь. Что от меня зависит? Что я могу? Да ничего! Я даже тем, кто рядом, помочь не могу. Разговаривать с ними? Они меня не слышали, не хотели слышать, ни мать, ни девчонки. Может, что-то ещё получилось бы до теней, но я всегда опаздывала, не могла предугадать, кто станет следующей жертвой. А потом было поздно. Ребекка Ивановна сразу говорила, что присосавшихся трогать нельзя, может плохо закончиться для «донора». Правда, она ещё говорила, что с «беспризорными» можно бороться, но не успела научить как, и объяснить, насколько далеко заходит это «бороться» не успела. А об уничтожении речь шла лишь в одном случае: если они преступили Закон и полезли насильно, без согласия. К Лучу и ко мне полезли. Вот и выходит, что ничего я не могу и неизвестно, кем являюсь. Я же их убила.

– Короче, Даха, что бы тут ни ныла эта защитница комаров, те, кто мочат это дерьмо в твоём кине, – красавы, респект им и уважуха. И слава тем, кого не знаю, что кино не документальное, – Лескина позиционировала себя ярой атеисткой, но соглашалась, что есть кто-то, кто стоит над всем и это всё регулирует.

– Что-то мне после таких разговоров выпить захотелось, – вздохнула Клюшева.

– Ленчик, напомни, а когда тебе этого не хотелось? Перетопчешься, завтра на работу. Пахать, пахать и пахать, как завещали всем, на кого миллионер не свалился.

– А мы немного, осадочек смыть, чтоб спалось веселее, кошмарики-комарики не снились. Кто за?

– Тот валит на …, искать другое место для пьянки.

Я поддержала Наталью и внесла лёгкую корректировку в её решение: валят все, не туда, куда она направила, просто по домам, или к кому-то из них, если ещё не наобщались, а у меня дела и визит к матери на вечер. К матери я собиралась на следующей неделе, но сейчас мне хотелось остаться одной и не хотелось, но почему-то требовалось, пройтись по городу.

Контраст ощущений получился ещё тот. Снаружи буянил мороз, кусал за щёки и пробирался под куртку, внутри нервничал феникс, обдавал горячими волнами и будоражил магию. Началось это не сразу, сперва против внеплановой прогулки Луч ничего не имел. Волноваться он начал, когда я повернула за угол и почти в стиле Лескиной высказала пару нелестных, хоть и не таких крепких, слов вслед пронёсшемуся на приличной скорости автомобилю. А в чём я была не права? Гонять по гололёду, да ещё и въезжая во двор жилого дома, нормальный человек не станет – мало ли, кто может оказаться на дороге, время ещё не позднее. Саму машину я не разглядела, только рёв мотора и слепящий свет фар, резанувший по глазам, успевшим привыкнуть к густому сумраку.

Зимой темнеет рано, а по причинам, известным лишь неизвестному кругу ответственных лиц, фонари в нашем дворе зажигались не ранее восьми вечера, а до них из двора получался этакий мрачный колодец, скупо подсвечиваемый прикрытыми шторами и жалюзи окнами. Уже с осени активные жильцы дома начинали борьбу с «вечной темнотой» и бегали по квартирам, собирая подписи под очередной петицией, призванной изменить существующий порядок. Петиция отправлялась куда-то, где пропадала бесследно со стандартной резолюцией «Принято к рассмотрению», но «принято», как и «рассмотрено», далеко не всегда означают «исправлено» и порядок продолжал существовать, фонари продолжали не включаться, а жильцы трёх домов, образующих стенки колодца, продолжали костерить весь круг теоретически причастных к этому ответственных лиц и блуждать в темноте.

В центре города таких проблем не существовало, тут освещение работало на полную катушку, но прохожих всё равно было мало, не прельщали их прогулки по внезапно ударившему морозу. Я сама не понимала, что заставляет меня брести по полупустым улицам и уговаривать феникса:

– Мы только немножко походим, посмотрим и домой. Правда, Луч, совсем-совсем недолго!

Луч на уговоры не поддавался и продолжал волноваться. За компанию с ним волновалась магия, горячила ладони, покалывала кончики пальцев, просилась на свободу. Я никогда не использовала свои способности ни при ком, кроме Дюши, если только случайно, об этом тоже предупреждала Ребекка Ивановна: не зарисовываться без крайней необходимости, но сейчас не удержалась, сама поддалась общей нервозности и поставила щит от непонятной опасности, а заодно – от ветра и мороза. Феникс немного успокоился, выбрался на плечо и, воинственно встопорщив хохолок, рассматривал всех встречных. И я рассматривала. Нет, сначала высматривала, потом рассматривала. Высматривала, соответственно, теней, рассматривала тех, к кому они прицепились.

Пока всё выглядело лучше, чем предполагалось, безликая серость мелькала единичными особями, не считая моей «свиты», эти ползли в полном оставшемся составе. Я не раз пробовала посчитать, сколько их крутится вокруг, но это никак не получалось, тени постоянно мельтешили, перетекали с места на место, сливались одна с другой или, наоборот, раздваивались, мимикрировали под стены и мебель, в общем, вели себя крайне недисциплинированно. Времена, когда я их боялась давно остались позади, сейчас тени не вызывали ничего, кроме раздражения, злости и отвращения, но рекомендации Ребекки Ивановны по элементарной безопасности я выполняла неукоснительно: пространственный контур, не подпускающий их на расстояние вытянутой руки плюс ширина ладони, держала постоянно, он был лёгким и не требовал больших затрат силы, на ночь к нему добавлялся «тревожный щит», не столько закрывающий, сколько предупреждающий о попытке проникнуть сквозь него, полноценный щит держать постоянно было сложно, а во сне ещё и рискованно для неопытных, а опыта набраться я не успела, но в случае опасности могла поставить его почти мгновенно и практически на автоматизме, это мы со строгой королевой частично отработали сразу, потом тренировалась сама. Проверить свои навыки в реальных условиях ещё не приходилось, но я на таком экстриме не настаивала.

И впредь настаивать не собиралась, но кто бы меня спрашивал… Нет, не так. Сама я себя не спросила, зачем меня понесло с освещённого и относительно людного проспекта в какой-то тёмный закоулок. И снова нет. Знала я, зачем меня туда понесло, в смысле, не туда конкретно, а вообще, куда получилось. Прятаться. Потому что я увидела его. Или мне только показалось, что увидела, всё-таки вечер и приличное расстояние, и зимняя одежда, и видела лишь со спины, но…

Метров сто я бежала вперёд, к нему, к моему Принцу. В смысле, за ним, туда, куда он уходил. Потом сообразила, что делаю и что бежит вместе со мной, и рванула в противоположном направлении, подальше от него, пока моё проклятое серое сопровождение ничего не поняло. Мчалась, оскальзываясь на ледяной корке тротуаров, спотыкаясь, не прислушиваясь к возмущению Луча и не разбирая дороги.

Их было человек десять – подростки лет четырнадцати-пятнадцати, пьяные и агрессивные. И плачущая девчонка того же возраста. Двое прижимали её к забору, третий насильно разжимал сцепленные зубы и заливал в рот водку из горлышка полупустой бутылки под мат и гогот остальных. На них я и вылетела на полной скорости, и вся эта картина открылась в бликах догорающей скамейки. Даже испугаться не успела, какой-то из малолетних подонков тявкнул что-то в мой адрес, типа: «им повезло, на всех хватит».

Ну… да. Хватило. У меня сегодня нервничало всё: Луч, магия и я сама, вот нервы и сдали. Правда, и повезло. Пусть девчонке спасибо скажут. Наружу просился огонь, но я ударила воздухом, побоялась, что облитая водкой шубка на ней загорится, если зацеплю ненароком или искра попадёт. Но и так получилось неплохо, бледно-голубые нити отозвались и подчинились, я не брала из них силу, просто сплела со своей, сконцентрировала и толкнула в нужном направлении. Разметало всех, отпущенная девчонка сползла по забору на землю, с минуту посидела, ошарашенно потряхивая головой, и завизжала. Молодец. Если привлечёт внимание, будет очень даже хорошо. Только какого же она раньше-то молчала? Или не молчала, но всем здесь плевать, что происходит рядом? Теперь у меня появилась возможность оглядеться. Куда меня занесло – неизвестно, ни разу здесь не была, район частный и явно не элитный, но жилой, окна светятся, собаки лают. И да, похоже, этот лай – единственная реакция, которой тут можно дождаться. Просто замечательно! Нагляднейший пример «моя хата с краю»! И…

И от этих мыслей мне стало как-то не по себе. Не от того, что никто не придёт на помощь в данном конкретном случае, сама справлюсь, сил хватит. От другого. А я не по этому принципу жила? У меня есть способности, которые очень мало кому доступны. И что? Как я их использовала? Да никак. Лишь для собственной защиты. Положим, нельзя трогать этих долбанных пустотников, когда они в своём праве. А сколько обыкновенной человеческой нечисти? Они согласия не спрашивают. Что было бы с этой девочкой, если бы меня не привело сюда каким-то чудом? А может, для того и привело, чтобы ей помочь? И намекнуть, что могу помочь другим? Как в фильмах про супергероев. И чудо было не какое-то, а самое настоящее – мой Принц. Не просто так я его увидела, даже если мне это лишь показалось. Значит…

Девчонка взвизгнула на особенно высокой ноте и закрыла глаза руками, Луч встрепенулся, предупреждая об опасности. Не разбираясь, что, почему и откуда, я проверила навыки по срочному созданию второго щита – для неё, на всякий случай, мой нормально держался – только после этого обернулась и ошалела от опускающейся на голову штакетины. Да уж, если бы не щит, отхватила бы по полной, но он выдержал и деревяшка, столкнувшись с невидимой преградой, вырвалась из рук подкравшегося сзади малолетнего гада и отлетела в сторону. Ну и… Сам виноват, напросился. У меня день тяжёлый выдался, переживательный и размышлятельный, и оттого обидчивость повысилась. И кому, вообще, понравится, что его бьют по голове, да ещё так подло, из-за спины? Воздушной волной малолетку снесло прямиком на скамейку: пусть посидит, подумает над своим поведением. Сидеть он, естественно, не стал, скамейка ещё горела. Ну, опять же, кто ему виноват? Не я её подожгла, кто-то из них, может, как раз сам.

Девчонка опять завизжала, громкость у неё просто уникальная, у меня чуть уши не заложило, вскочила на ноги и довольно бодро заковыляла прочь по тёмному переулку. Вот и ладно, что оклемалась, а без «спасибо» я обойдусь, понятно же, что стресс и всё такое прочее. Один из малолеток тоже направился в ту сторону, то ли ей компанию составить, то ли от моей избавиться, я выяснять не стала, но планы ему изменила, вместе с направлением, скамейка ещё не догорела, а любой урок желательно закреплять.

В крови бушевали адреналин и магия, скромно молчали жалость и совесть, я удивлялась самой себе и продолжала воспитывать подрастающее поколение. Кто бы знал, когда и как я вспомню о своей несостоявшейся профессии! А вот вспомнила, и учительским тоном объясняла им нормы морали и правила обращения со слабой половиной человечества, не только с женщинами, со всеми, кто слабее. Хорошо объясняла, подкрепляя вескими воздушными аргументами, что-то меня на воздухе заклинило, до тех пор, пока один из них не вытащил откуда-то пистолет.

Возможно, это был травмат, газовый или, вообще, муляж-зажигалка, я в них не спец и отличить один от другого никогда не умела. И понятия не имела насколько эффективен магический щит против огнестрельного оружия. В результате сделала самое логичное, что могла сделать – испугалась, а когда вдобавок к моему страху тревогой окатил Луч, совсем запаниковала. Метнулась в сторону, уходя от направленного на меня чёрного ствола, сообразила, что не в ту сторону, что нужно в другую, прочь отсюда, но с той другой стороны вылетел автомобиль, вспыхнули фары, взвыли тормоза или что там может выть, машину развернуло на гололёде, кажется, городские лихачи не заметили прихода зимы или сговорились носиться с бешеной скоростью и полной яркостью, распахнулась водительская дверца и оттуда рявкнули:

– Никому не двигаться! Давай сюда, быстро!

Над нелогичностью двух приказов, противоречащих друг другу, и разбирательством к кому они относятся, времени задуматься не было, выполнять ни один из них я не собиралась, и пока над этим размышляли остальные, рванула вдоль заборов, как и собиралась, прочь отсюда. У моего побега неожиданно обнаружилась досадная помеха – на подзабытых в пылу разборок с местным контингентом теней напал какой-то ступор, они колыхались непроходимой стеной, перекрывая единственный путь отступления. Голос из машины повторил:

– Сюда! – и открылась задняя дверь.

Как бы не так! Я совсем запаниковала, ни в какое «сюда» мне не хотелось, мне хотелось подальше отсюда, желательно к Дюше. О чём я думала? Именно об этом. И пошла напролом, Луч моё решение полностью поддержал. Тени полыхнули все разом, я побежала и с разбегу влетела в возникшее перед самым носом мерцание.

ГЛАВА 8 – Рубашка

Всё исчезло в одно мгновение, тёмный переулок, машина с неизвестно кем, потрёпанные моим воспитанием подрастающие сволочи, окна равнодушных домов, скользкий выщербленный асфальт и даже мороз, кажется. Вместо них передо мной лежали десятки дорог, узких, словно ленты, чуть светящихся и переливающихся разноцветьем, и едва уловимо звучала музыка, такая, не инструментальная, а словно сыгранная ветром на струнах дождя или звёзд. Да, скорее, звёзд, потому что… Зов музыки мне нравился, за ним хотелось идти, и мне и Лучу, и мы пошли. Под ногами расстелилась дорожка-лента, вспыхнула ярко, едва я ступила на неё, навстречу полетели звёзды. Сотни, тысячи звёзд, невероятная и невозможная звёздная метель, и ощущение, что я сама лечу среди них маленькой звёздочкой, парю волшебной птицей над Землёй, где-то в безграничной высоте, и… И медленно опускаюсь обратно. Обратно не хотелось, хотелось продлить чудесный полёт, но…

Земля встретила всё тем же трескучим морозом и совсем не той улицей. Я старательно проморгалась и потёрла глаза руками, голова кружилась, окружающая действительность расплывалась, но это место я очень хорошо знала, и попасть оттуда сюда за какие-то минуты было нереально. Но хорошо, что попала именно сюда.

Несколько метров до Дюшиного дома показались бесконечными километрами, все силы, магические и физические, куда-то разом делись, на ногах словно повисли пудовые гири, а сами ноги превратились в кисель, хоть ползком передвигайся – это, наверное, вышло бы быстрее. Но я упрямо шла, как положено прямоходящим. Ну… если честно, прямошатающимся, качало меня не на шутку, а замёрзла так, что дрожало всё. Добрела, на кнопку домофона нажала и долго держала её, не желая поверить, что Дюши дома нет. Отчаянная борьба с кнопкой и добывание из кармана ценой неимоверных усилий абсолютно разрядившегося смартфона окончательно меня вымотали, до звона в ушах, мушек перед глазами и понимания, что если я сейчас же не присяду отдохнуть, то просто свалюсь. Ближайшим подходящим объектом для привала был коврик под дверью, но меня этот вариант совершенно не устраивал, какие-то не те ассоциации возникали, а от более приличного – пустой сейчас цветочницы на краю приподъездной площадки – меня отделял длиннейший путь метра в полтора. Я успела преодолеть примерно половину, когда во двор неспешно вкатилась «Нива» с рисунком схематичного человечка и теодолита на боку. Остатков моего героизма хватило, чтобы не окликнуть Дюшу, пока он о чём-то переговаривался с ребятами из геодезии. Это если красиво, а если честно, просто не хватило сил его позвать.