скачать книгу бесплатно
– Я всегда себя так инфантильно веду?
Недолго думая, Юра ответил:
– Все время, как я тебя знаю. Это твой характер, сам знаешь. Что я сделаю?
Пропустив поворот на общий двор, он понял, куда они едут, и возражать не стал, только сжал губы и еще более показательно отвернулся. Через несколько минут иномарка сделала разворот и поехала по дворам.
– Если ее нет дома, то тебе, считай, повезло. – Юра заглушил мотор и вышел, хлопнув дверью. Он никогда не относился бережно к своим машинам. Банкротство пришло, а состоятельная привычка осталась. Не сказать, что он в чем-то нуждался, но потеря бизнеса никого никогда не красила.
– Звони.
Сережа позвонил в звонок. Очень настойчиво.
Дверь открыла Тоня и неловко улыбнулась:
– А вы чего даже не написали? Проходите.
Сережа пихнул в спину друга и закрыл дверь, пройдя в гостиную, они уселись на большой диван. Девушка развернула кресло от рабочего стола и села напротив:
– Ну, я слушаю. Или продолжим играть в молчанку?
Юра посмотрел на друга, сидящего в закрытой позе, как бы призывая к ответу.
– В гости наведались, но с поводом. Я не знаю, с чего начать.
– Начни уже хоть как-нибудь. – На лице девушки проскользнуло непонимающее выражение, и она заправила волосы за уши.
– Начну я. – Юра охотно вмешался. – Делай с ним что хочешь, я уже не вывожу, с меня хватит. Я только что выловил его со съемной квартиры, где он нанюхался и сидел в углу, умолял меня приехать, задыхался в трубку. К чему это, а? – он снова бросил заведенный взгляд на друга.
– Сереж, это правда? – Тоня обеспокоенно подняла глаза.
Он не знал, что ответить. Было стыдно, просто дико стыдно. Не скажешь ведь, что это некий эскапизм, потому что это неправда, он был лотереей. Кроме ненависти к себе в прошлом, который не пойми за чем набрал старые контакты и отдал последнюю наличку на неясные цели. Назло Юре, все ему назло, лишь бы снова заметил. В таком было тяжело признаться даже себе, но это так отчетливо крутилось в мыслях. Побочные действия психотерапии – постоянные выводы.
– Правда. Но я немножко. Уже не тот возраст, чтобы баловаться этим. Жутковато было. – В конце фразы он кашлянул для убедительности.
– А так ты как будто не знал. Ну все, передаю тебя Тоне. У меня еще дела, задумайся о том, что ты вытворяешь. Прошу. – Юра вышел в коридор, а Тоня, показав жестом, что скоро вернется, мелькнула за ним и закрыла дверь гостиной с другой стороны. Сквозь матовое стекло было видно, как она что-то сказала Юре, и он вместо лестничной клетки пошел на кухню.
***
– Ты объяснишь мне, что это все значит? – девушка облокотилась спиной о столешницу.
Юра придвинул пепельницу и закурил.
– Конечно. Я не знаю, насколько у вас близкие отношения и говорил он тебе или нет,– гость сделал затяжку, – Сережка – подозреваемый в убийстве.
Тоня перестала крутить в руках полотенце и присела напротив, прикрыв рот изящной кистью.
– Да-да, именно такая реакция и у меня тоже была. Я не знаю, что он вытворил, но уверен, что невиновен, я помогу чем смогу, конечно, но не мне решать.
– А теперь про то, почему мы сюда ворвались, прости, кстати. – Юра докурил, бросил бычок в прозрачную пепельницу и накрыл руку собеседницы. – Когда он хочет побыть один…
– То он едет ко мне, Юр. – Тоня безэмоционально перебила, глядя вдаль на высотки.
– Нет, он едет на съемную квартиру. Как же объяснить… Еще в далекие двухтысячные, я уже не помню, при каких обстоятельствах, я познакомился с одним мужиком, он в свое время работал риэлтором. А я, понимаешь, искал квартиру для отдыха, ну, грубо говоря, вторую. Для секс драгс энд рок-н-ролл, чтобы на месте жительства соседи не жаловались. – Он поднял свои светлые брови. – И он показал мне квартиру отца, которую тот как раз решил сдавать. Богатые были немерено, а все мало. Но это ладно. Риэлтор уже давно живет где-то на просторах Евросоюза, а вот отец все так же сдает. Но не совсем.
– Подожди, тебе налить чего-то? И в смысле – не совсем?
– Чай, если можно, зеленый.
Девушка кивнула и принялась копаться в ящиках белого фасада кухни.
– Квартира раньше сдавалась мне посуточно, а теперь, когда легкомысленные вечеринки до утра заменились избирательным и созидательным самокопанием для извлечения чего-то вечного, то я, точнее, мы, начали платить аренду за месяц. И делаем это каждую календарную страницу.
– Зачем?
– Для уединения. – Юра сказал это и задумался, ведь на самом деле, не считая сегодня, он не был там уже почти полгода.
– Ну допустим, – по задумчивости гостя девушка и так все поняла и не стала задавать вопросы, а поставила на стол две кружки, – Сережа сейчас при чем, я поняла, что квартира, уединение – и?
Юра жадно хлебнул чай и вытер рукавом несколько капелек с подбородка.
– Он психанул. В том числе и на меня, я так думаю. Понимаешь, вот эта запрещенка, она же мне назло. Кто приедет его вытаскивать? Юрец. А мне это уже вот тут. – Он показал двумя пальцами в район кадыка.
– Так не ехал бы, делов. Я терпеть не могу это саморазрушение, причем добровольное. Он не ребенок, чтобы так носиться. Обрекающий себя на это должен все знать и брать ответственность. Ты просто очень эмпатичен, Юра. Ему бы это на пользу, так сказать, собственные шишки.
Юра всегда замечал, что Тоня кладезь мудрости, она часто говорила то, что можно было обдумывать целые сутки, впрочем, и сейчас он был пронзен насквозь.
– Мне его жалко, ты бы знала, как. Но поддаться ему – все равно как стоять на арене, приманивая быка красной тряпкой, а потом отвлечься на пролетающую бабочку, и тебе уже два рога пронзают пах. Я бы отвез его домой, уложил спать, но нельзя по правилам. Может, к пятому десятку переборю свой синдром. Как это называется?
– Синдром спасателя.
– Вот, синдром спасателя. Поговори с ним, успокой, не знаю. Еще, мне кажется, на него очень влияет отсутствие его мозгоправа, он привязался.
– Это уже сплетни на лавке. Не знаю. – Девушка начала трясти ногой о ножку стула, раз за разом ударяясь лодыжкой.
Юра понял, что задушевных бесед на сегодня достаточно и, поблагодарив за чай, открыл дверь. Сережа стоял, одним плечом облокотившись о дверной косяк.
– Уходишь? – c нотой горечи, неуловимой человеку вне его мыслей, бросил Сережа.
– Да, до завтра. – Юра не хотел отвечать, но за искренним разговором его душа размякла, и эти слова можно было расценить как шаг навстречу.
Так поняли оба. Сережа пожал руку и отрывисто обнялся с другом, похлопав друг друга по спине. Юра чмокнул в щеку хозяйку дома и ушел.
– Сереж, – девушка обхватила руками его лицо, – пойдем, сейчас заварю тебе кофе, все расскажешь.
– Я не могу, это ужасно, понимаешь. Сорвался, и теперь только надеяться, что я не стану снова… оправдывать это себе и в своей голове.
– Хорошо, можешь не говорить. Помолчим. Ты останешься на ночь?
Сережа обнял девушку и лениво поцеловал в шею.
– Останусь. Нужно же как-то оправдать это варварское прибытие. – Сережа искренне рассмеялся.
– Да ну тебя. – Девушка поцеловала его и за руку провела на кухню.
Сережа смотрел на Тоню, как она неумело возится с дозированием кофе, плитой и туркой, и отчего-то на душе стало так тепло. Снова захотелось все бросить и переехать сюда. Смотреть. Жить. Чувствовать.
Когда в разговоре упоминался «дом», первая ассоциация была – это просторная квартира с легким фруктовым запахом, который с порога разгонялся табачным; скандинавская мебель разного цвета и немереное количество денег, при всей простоте вида. Последнюю мысль Сережа обозвал жлобской и мелочной и сразу же ее отогнал.
Глядя на теплый свет лампочек и обжигающий кофе из самодельной керамической кружки, он вспомнил семью из пробки. Дети, веселье, счастливые супруги, просто и обычно. Впервые за все время к этой мысли он отнесся чуть трепетней, чем обычно, когда выбрасывал любые ее развития из головы сразу же вместе с окурком в мусор.
– Тонь.
Девушка обернулась и села на колени к мужчине.
– Чего?
– Как думаешь, мы бы смогли создать семью?
Девушка настороженно покосилась.
– Ну… дети, кольца, игрушки там, семейные прогулки по парку в выходные.
Тоня рассмеялась и помотала головой:
– Не с нами и не в этой жизни. Чему мы научим детей? Я не была бы уверена, что и ты, и я справились бы хоть с одним. Мы эгоисты, Сереж. Чертовы эгоисты. Представь сегодняшний день, да, прямо от начала и до сейчас, но только с детьми. Что вот прямо сейчас за стенкой спит младенец. А тебя приводит Юра и говорит, что ты час назад лежал обдолбанный в какой-то хрущевке. А я, я все утро и день согласовывала проекты с заказчиками и через час поеду к психотерапевту, снова новому. Это я для общей картины, хотя мои действия меркнут на твоем фоне. Или ты на склоне лет все-таки решился? Думаю, как-то не в тему.
– Я просто когда ехал сюда, увидел в соседней машине такую семью, наверное, как в рекламе, вот эти выхоленные люди в белых футболках. И понял, что хотел бы также, но отец из меня, объективно говоря, дерьмо.
– У тебя дети есть?
– Нет, никогда не понимал. Просто, например, глядя на Юру, я думаю, что если бы наступил себе где-то на горло, лишний раз бы не потащился в развратные лапы ночных отелей на пьяную голову, я бы стал первоклассным главой семейства. Но я другой.
– И это прекрасно, Сереж, что ты другой. Ну мы бы тогда не встретились, если бы ты не шатался по отелям.
– Это точно.
Спустя пару минут послышалось шипение и запах горелого.
– Кофе!! – девушка вскочила и, чуть не облив себя кипятком, поставила турку рядом с плитой.
– Ты в порядке? – Сережа вскочил со стула и выглянул из-за Тониной спины.
– Я-то да, а вот плита… – она не без раздражения посмотрела на стеклянное покрытие и все еще пенящуюся жидкость, которая в некоторых местах застыла. – Нужно успеть ее помыть за 20 минут, иначе я опоздаю.
– Собирайся, я вымою.
Девушка ушла собираться, а Сережа – за химическим средством и поролоном.
***
– Тебе в какой район? Я хотел прогуляться как раз, подожду тебя.
Девушка, стоя на одной ноге, завязывала шнурки, сказала, что сама закажет такси, потому что не особо ориентируется в том районе, и знание улицы еще ни о чем не говорит.
– Хорошо, напиши мне тогда адрес. Я заеду за тобой после.
Сережа как бы ждал продолжения диалога вроде настоятельной изоляции от внешнего мира, как бы наказания за дурацкую связь, но перед ним стояла Тоня, а не Аня. Но это был тот случай, когда минус на минус давал плюс и полный коннект, а может, этот случай был любовь, искренняя и абсолютно не поддающаяся объяснению? На этот вопрос он пытался себе ответить уже долго, что просто решил чувствовать.
***
Тоня, встав в очередную пробку, взглянула на бестолковый рекламный баннер и прокрутила в голове то, почему она сейчас едет в сомнительный район хорошего специалиста.
Такси остановилось у старого дома.
Девушка зашла в подъезд, убранство которого не соответствовало холеному внешнему виду: в углу валялся мусор, стены были обшарпаны, и на них вырисовывались различные надписи: от приличных до ограниченных тремя буквами. Идя до третьего этажа, можно вдоволь насладиться комичным контрастом.
Дом был настоящим архитектурным достоянием, да к тому же в центре города. Здесь жили интеллигенты, старые и не очень. Кому-то квартира досталась в наследство, а кто-то нарочито выискивал объявления о продаже в интернете. Первый этаж занимали офисы.
Тониной подруге эту квартиру сдает очень милый старичок. Он историк, который всю жизнь избегал работы в институте, ссылаясь на бесперспективность и маленькую зарплату. Вместо этого он занимался какими-то частными серьезными заказами, поэтому к своим годам он заработал достаточно, чтобы большую часть года проводить в теплых краях планеты и появляться в своем родном городе пару раз в год.
В праздных размышлениях девушка дошла до нужной квартиры. Вперед подруги выбежал пес, приветливо размахивающий хвостом.
Подруги обнялись и уселись на кухне за обсуждением событий недели. Это была очень приятная традиция.
Маша работала психологом, поэтому, соблюдая этику, она не могла рассказывать о клиентах. И говоря такую красочную подводку к истории, она обрывалась словами: «Ой, это же нельзя рассказывать».
Тоня придвинула стул и робко сказала:
– Можно я сегодня воспользуюсь твоей рабочей услугой?
– А с какой точки зрения, по-твоему, мы мужиков обсуждаем? Правда, их трое всего, но не суть. – Маша чуть рассмеялась.
– Да нет, я хочу про себя, ты мне просто скажешь, это шиза или нет. – Тоня уже не пыталась говорить какими-то намеками и сказала в лоб:
– Ты меня уже пугаешь, рассказывай.
Тоня согнула одну ногу в колене и поставила на стул. Сделав то ли рассерженный, то ли сосредоточенный выдох, начала:
– Я в Сереже, когда мы занимаемся сексом, вижу его разных периодов.
Маша сделала озадаченное лицо.
– Блин, ну как тебе объяснить. Сейчас я его вижу таким, как он есть, да, но иногда ему словно двадцать, потом период тридцати, когда он торчал, потом снова как сейчас. Понимаешь? И меняется только образ, глаза-то те же. И когда я понимаю, что слишком расфантазировалась, меняем позу, лишь бы его не видеть. Нужно перестать смотреть все про его группу, но тогда я буду снова ощущать, что многое не знаю.
– И… какие чувства это у тебя вызывает?
– Да обычные, разнообразие. Меня это возвращает в момент.
