Трёшка

Рина Ардашева

Трёшка

Комедия в трёх действиях

Действующие лица:

Алевтина Викторовна Романова – хорошая возрастная актриса (65+), ведущая актриса небольшого провинциального театра.

Маша – домработница-приживалка, пожилая, без возраста и фигуры.

Кеша, Викентий Павлович, – сын Алевтины Викторовны, под 47 лет.

Ольга, Ольга Абрамовна, – его жена, чуть моложе.

Люся – соседка с верхнего этажа.

Дух отца Кеши – видим и слышим только зрителям.

Тётка, соседи, прохожие.

Действие происходит в небольшой трёхкомнатной квартире, расположенной на первом этаже, принадлежащей Алевтине Викторовне. Квартира с двумя смежными комнатами и большим общим балконом.

Между первым и вторым действиями проходит неделя. Между вторым и третьим действиями – полгода.

ПРОЛОГ

Занавес опущен. Во время монолога Духа отца Кеши он медленно открывается. Очень медленно зажигается свет.

В самом конце монолога Духа отца Кеши сцена полностью освещается. Это – комната Алевтины Викторовны. Обстановка – слева добротный диван, над ним – часы с боем. В глубине комнаты – старинный шкаф, справа – круглый обеденный стол, удобное кресло. В квартире – очень аккуратно, слишком дорогих вещей нет, но есть хороший плед, халат с драконами и большой плазменный телевизор. В глубине сцены, на стене – огромный чёрно-белый фотопортрет Алевтины Викторовны в молодости – на нас смотрит улыбающееся жизнерадостное лицо. Рядом, у правой стены, – станок для балетных «па», большое зеркало и ширма для переодевания.

На авансцене, на обычной дворовой лавочке в луче света возникает Дух отца Кеши. Он сидит, пригорюнившись. Молчание.

Дух отца Кеши: – Вот задумаешься о жизни. А поздно бывает. Я вот, например, по-хорошему задумался о ней только после смерти.

Молчание.

Дух отца Кеши: – Да, я уж давно умер. Я уж – лет десять как дух. Так что я – дух со стажем. Основательный дух. Всё разведал. В загробном мире, как его на земле называют.

Молчание.

Дух отца Кеши: – Тут – ничего себе. Жить можно. Но мучает меня один факт. Мучает страшно! Я всё вижу, всё понимаю… Но сделать – ничего не могу! Ничего! Смотрю, думаю, даже сказать-то – нечем… Донести свою позицию – пф-пф-пф… Эх… Я б любому сейчас такую пургу… Такую б истину открыл! Я ж сейчас-то таким умным стал! Таким глубоким, почти мудрым. Но – я не видим, не слышим. И никому до меня дела нет!

Свет на авансцене гаснет. Свет на основной сцене становится ярким.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Явление первое

Обеденный круглый стол выдвинут на середину сцены и раздвинут, на него положен матрасик. На столе животом вниз лежит полуобнажённая Алевтина Викторовна. Маша делает ей массаж спины так, что своим расплывшимся торсом она почти полностью перекрывает нагую спину Алевтины Викторовны от зрителей, ноги Алевтины Викторовны прикрыты халатом с драконами. На голове Алевтины Викторовны – в огромные бигуди, повязанные по верху экзотическим платком. Она учит роль, жуёт печеньки.

Часы бьют два раза.

Алевтина Викторовна (внезапно прерывая чтение): – Маш, ты Виктора знаешь?

Маша (равнодушно): – Угу…Какого?

Алевтина Викторовна: – Ну, не притворяйся, не притворяйся – нашего водопроводчика?

Маша: – Этого? В наколках-то? Наверное, знаю…Чего ж его не знать-то!

Алевтина Викторовна: – Ну, не в этом дело… Я тебя про твою личную жизнь не спрашиваю. А ты вот что…Ты позвони ему: договорись на завтра, пока я буду на репетиции – пусть кран починит, а то пользоваться совершенно невозможно!

Маша: – Угу… Позвоню. Заплатить – сколько?

Алевтина Викторовна: – Сколько? Сколько возьмёт, но в рамках разумного…

Маша: – Ну, столько я платить не буду…

Алевтина Викторовна: – Ну, тут тебе решать – ты на этих делах, можно сказать, собаку съела…

Маша: – Угу… Вы не отвлекайтесь – учите, учите, а то – премьера на носу…

Алевтина Викторовна (вздыхает): – Учу, учу…

Алевтина Викторовна ищет глазами в тексте место, потом читает: то бормочет, то читает вслух с выражением, проверяя правильность логических акцентов – то так, то иначе произнося слова, повторяя некоторые выражения.

Алевтина Викторовна: – Так… «Я мнὸго вынесла в этом доме… Я много вы́несла в этом доме… Чтобы удерживать его дома по… по вечерам… по вечерам… и по ноча́м, мне приходилось составлять ему компанию, участвовать в тайных попойках у него наверху.... Сидеть с ним вдвоем, чокаться, пить, выслушивать его непристойную, бессвязную болтовню, потом чуть не драться с ним, чтобы стащить его в постель…» М-м-м-м… пастор… Сносить всё это… Так… «…Все это ради моего ма́льчика. Моего́… ма́льчика… Но когда прибавилось это последнее издевательство, когда моя собственная горничная… тогда я поклялась себе: пора этому положить конец! И я взяла власть в свои руки…1» Так…

Алевтина Викторовна закрывает глаза и повторяет текст.

Маша: – Угу…

Алевтина Викторовна (вздрагивает): – Чего?

Маша: – Да это я так… Трагическая какая-то у вас роль.

Алевтина Викторовна: – Хорошая роль, замечательная роль… Эх, мне бы лет пять назад её… Но – ты массируй, массируй, не отлынивай.

Маша: – Угу…

Звонок в дверь.

Маша: – Кого ещё принесло-то?

Алевтина Викторовна (с ужасом): – Это Кеша пришёл. Это – всё…

Маша: – Угу… Да ладно уж – всё… Может – не открывать?

Алевтина Викторовна (с сомнением): – Да… Но у него ж ключ есть… О, Господи…

Маша: – Ладно, пойду открою, а то цепочку сорвёт ещё…

Маша идёт открывать дверь. Алевтина Викторовна успевает накинуть халат за её спиной и сесть в кресло так, чтобы её лицо было в тени. Алевтина Викторовна делает вид, что читает книгу.

Явление второе

Те же и Кеша. Кеша – довольно потёртый, но крепко сбитый «парень предпенсионного возраста». Ершистый, жёсткий, немного опустившийся. Кеша копается в коридоре, сопит. Входит – и нагло садится на диван – напротив матери, заложив ногу на ногу, руки раскинув по спинке дивана. Маша смахивает со стола невидимую пыль, ворчит что-то про себя.

Кеша: – Привет.

Алевтина Викторовна (натянуто, но старается держаться спокойно и дружелюбно): – Привет-привет, соколик.

Маша: – Чай, что ли, нести?

Алевтина Викторовна: – Неси. Да покрепче. (Сыну.) Давненько не появлялся…

Кеша: – Ну, да, а что?

Алевтина Викторовна: – Ничего… И без звонка…

Кеша: – А что? Телефон сел, не работает…

Алевтина Викторовна: – Давно не работает?

Кеша: – Что? Телефон-то? Да часа два уже как сел. А что?

Алевтина Викторовна: – Ничего. Просто мы договаривались – заранее звонить, за-ра-не-е! Заравнее – это накануне, вчера. И без звонка не приходить…

Кеша (перебивает): – Да я вообще могу никому не звонить! Я тут живу. Это – и моя квартира тоже…

Алевтина Викторовна (нетерпеливо передёргивает плечами): – Не в этом дело… Говори, зачем пришёл.

Кеша: – За́ че́м на́до…

Алевтина Викторовна: – Конкретно?

Кеша: – Конкретно? За тем, что…

Маша приносит поднос с чаем и печеньем, раздаёт чашки. Кеша роется в вазочке для печенья…

Кеша: – Что это за гадость… Как это можно есть-то?

Берёт несколько печенюшек, кидает их рядом с собою на диван, нагло хрустит ими. Алевтину Викторовну передёргивает.

Алевтина Викторовна: – Нельзя – так не ешь…

Кеша: – Ещё чего… Я есть хочу.

Молчание. Маша стоит в дверном проёме, скрестив на груди руки.

Алевтина Викторовна: – Так зачем ты пришёл?

Кеша (Маше): – Есть ещё? Маш, дай печенья.

Маша: – Обойдёшься.

Кеша: – Ты кто тут? Приживалка? Дай, говорю.

Маша: – Тьфу!

Маша уходит на кухню.

Алевтина Викторовна (тихим, стылым голосом): – Ты за-чем при-шёл?

Кеша: – Хм… Я-то?

Алевтина Викторовна: – Ты-то?

Кеша: – Я, это, переезжаю…

Алевтина Викторовна: – И что? У тебя, что, денег мало, надо дать?

Кеша вскакивает с дивана и начинает кругами ходить по комнате, иногда останавливаясь перед матерью. Но тут же – как от чего-то немыслимо гадкого – отшатывается и вновь нарезает круги.

Кеша: – Ты всё про деньги…

Алевтина Викторовна: – Я не про деньги, я – про реалии жизни.

Кеша: – Хм… А вот и нет…

Алевтина Викторовна: – Ну, ладно…Тогда – ещё что?

Кеша (неопределённо): – Ну, (пристально смотрит на фотопортрет матери)… Вот это – надо будет снять.

Алевтина Викторовна: – Это зачем это?

Кеша: – Терпеть его не могу.

Алевтина Викторовна: – Ну и что? (С затаённой тревогой в голосе.) Ты же не сюда переезжать, часом, собрался?

Кеша: – Сюда, наверное… Куда ж мне ещё переезжать-то?

Маша (выглядывая из-за двери): – На кудыкину гору!

Алевтина Викторовна (Маше): – Погоди… (Кеше.) Ну, это – ты брось. Сюда ты переедешь только через мой труп. Я эту тему даже обсуждать не буду…

Кеша: – Да уж…Тоже мне, мать, называется.

Алевтина Викторовна: – Мать – не мать, а всё же… Итак… Может, ещё что есть?

Кеша: – Ничего. Я женюсь. Вернее, женился уже.

Алевтина Викторовна: – Поздравляю.

Кеша: – Ха! Из твоих поздравлений варежки не сошьёшь!

Алевтина Викторовна: – Так ты их и не носить-то никогда не будешь!

Кеша (ехидно): – Нет их – вот и не ношу…

Алевтина Викторовна: – А-а-а… В который раз?

Кеша: – Чего?

Алевтина Викторовна: – В который раз женишься-то? В пятый или шестой?

Кеша: – Какая разница! И вообще,– я люблю её, чтобы ты знала…

Алевтина Викторовна: – Хм… А я – знаю…Ты ж без любви ещё ни разу не женился.

Кеша: – Да что ты знаешь!

Алевтина Викторовна: – Я? Я-то – всё знаю…

Кеша: – Сомневаюсь. Это ж – Оля. Оля! Я её всю жизнь любил…Ещё с десятого класса…

Алевтина Викторовна (берёт со стола альбом с фотографиями, рассматривает выпускную фотографию): – А… Эта или эта?

Кеша: – Эта. (Тычет пальцем в фото.)

Кеша наклоняется над матерью. Та – отстраняется, машет на него рукой, закрывает нос полой халата.

Алевтина Викторовна: – Держи социальную дистанцию!

Кеша (пожимает плечами): – Пожалуйста…

Алевтина Викторовна (качает головой, смотрит в альбом): – Да уж… А эту, кажется, Юлей звали…

Кеша: – Какой Юлей! (Присматривается издалека.) А… да. Это – Юлька. Вот она – Ольга! (Тычет пальцем в пространство.) Оленька моя!

Алевтина Викторовна (пристально смотрит на сына): – Как интересно!

Кеша: – Что ты – не помнишь, что ли?

Алевтина Викторовна: – Честно говоря, нет, не помню. Они для меня все на одно лицо были…

Кеша (мнётся): – Да уж, внимательное отношение…

Алевтина Викторовна: – Отношение, как и воспитание, заключается не в том, чтобы помнить всех зазноб сына. Ты зачем пришёл?

Кеша: – Я… Это…Нам жить негде…

Алевтина Викторовна: – И – что?

Алевтина Викторовна кладёт альбом на стол, встаёт, смотрит на часы. Идёт к станку. Она переодевается за ширмой, продолжая диалог с сыном.

Кеша: – И – то…

Алевтина Викторовна: – Ну, так с этого вопроса и надо было начинать думать…

Кеша (зло): – Да? О чём думать?

Алевтина Викторовна: – О жизни, о будущем, о быте вообще… В общем – пора уже научиться думать, а потом уж – делать.

Кеша: – Вот ты как?

Алевтина Викторовна: – Как?

Алевтина Викторовна переоделась и подходит к станку, начинает заниматься.

Кеша: – Как всегда! Тебе про мою жизнь – всегда наплевать было! А теперь, когда…Когда я счастлив, наконец… А если это любовь?

Алевтина Викторовна (перебивает): – Маша! Маруся-а!

Кеша: – Вечно так…

Входит Маша, вытирая руки о полотенце.

Алевтина Викторовна: – Маруся, включи Баха, что ли…

Маша (кивает): – Сейчас…

Маша опускается на колени в углу, включает музыкальный центр. С трудом она встаёт на ноги…

Алевтина Викторовна (Маше): – Спасибо. К пяти обед будет?

Маша (кивает): – Куда он денется…

Маша уходит на кухню. Алевтина Викторовна активно занимается.

Алевтина Викторовна (Кеше, строго, почти официально): – Прости, но я хоть и мать твоя, но тебе уже не семнадцать годочков… И как-то хотелось бы увидеть бо́льшую самостоятельность…

Кеша: – Самостоятельность! Ишь ты! Я вот теперь, наконец, женился – и стал абсолютно самостоятельным…

Алевтина Викторовна: – Да? Очень хорошо… А твоя прежняя жена – жива ещё? Или – правильнее спросить – жёны?

Кеша (сбивается): – Жива… Живы… Почти все… А что такого?

Алевтина Викторовна: – Ничего… Ты уж в шестой раз самостоятельным становишься…Детей-то – сколько уже по свету шатается?

Кеша: – Нисколько! Да плевать мне на этих… на детей… Может, они и не мои ещё…

Алевтина Викторовна (всплёскивает руками): – Гениально… А алименты в ноябре? Ты же сам умолял меня заплатить! За кого, спрашивается, – за чужих или за своих???

Кеша: – Да какая тебе разница-то? Ты ж мне́ помогала, мне! Вот и всё!

Алевтина Викторовна (устало): – В твоём возрасте это ты́ уже должен мне помогать. А не наоборот…

Кеша: – Мать, ну ты железная женщина! Я с тобой – о жизни говорю, а ты (показывает) ногами машешь!

Алевтина Викторовна: – С Вами – только железные могут выжить… А я махала, машу и буду махать! Пока я дышу – я не позволю себе скатиться до такого состояния, как эти твои… жёны… Я – работаю над собой! Я – совершенствуюсь. У меня – ответственность перед зрителем есть. Раз он пришёл в театр, надо же на что-то приличное смотреть!

Кеша: – Да?

Алевтина Викторовна: – Да… В общем, так. Живи… С кем хочешь и как хочешь – но не в этой квартире…

Кеша: – Да???

Алевтина Викторовна: – Да…

Кеша: – Да???????

Алевтина Викторовна: – Да!

Кеша (не может подобрать слова): – Но… Но…

Алевтина Викторовна: – Не нокай, не запряг ещё!

Звонок в дверь. Маша входит.

Маша: – Алевтина Викторовна! Там мёд принесли…

Алевтина Викторовна: – Что… Какой мёд?

Маша (пожимает плечами): – Дикий, кажется.

Явление третье

В комнату просовывается голова цыганистой молодой тётки. Она с размаху ставит перед собой сумку, на вид – очень тяжёлую. Она быстрым взглядом оценивает обстановку, замечает, кто во что одет.

Тётка: – Эта… Тётя Аля, мёд брать будите? Я – Ваша соседка в пятого этажа.

Алевтина Викторовна: – Какой мёд?

Тётка: – Эта… Алтайский, хороший! Ваши соседи сейчас четыре банки взяли! (Быстро оглядывает комнату.) А у Вас – чисто так!

Тётка быстро скидывает сапоги, проволакивает сумку к столу. Видит на столе кольца Алевтины Викторовны.

Тётка: – О, золото какое! Хорошее!

Алевтина Викторовна быстро подходит к столу и накрывает кольца ладонью.

Алевтина Викторовна (Маше): – Так. Это кто?

Маша (пожимает плечами): – А кто её знает! Кажись, наводчица какая…

Алевтина Викторовна: – Кто пустил?

Тётка: – Я соседка Ваша, с пятого…

Алевтина Викторовна: – Вот и иди…те – на пятый. Мы к Вам сами придём, если надо будет. У Вас вообще – какая квартира?

Тётка: – Я… Эта.. У меня последняя банка! Таскать не хочется. Я сейчас покажу (Пытается открыть сумку.) По две тыщщи рэ. Алтайский…

Алевтина Викторовна (машет руками): – Маша, проводи её…

Тётка: – Эта… Можно по полторы…

Алевтина Викторовна: – Вы к соседям по такой цене зайдите…

Тётка: – А Вашу соседку – как зовут?

Алевтина Викторовна: – А то Вы не знаете? Тамарой Григорьевной.

Тётка: – Эта… Спасибо. А, может, возьмёте? У меня – последняя баночка! По тыщще отдам!

Кеша (не выдерживает, визжит, обращаясь к матери): – Ну… Тогда – мы её продаём!!!

Алевтина Викторовна (Маше): – Маша…

Маша начинает полотенцем сбивать невидимую пыль со стола, с кресел, с пола и сумки – прямо перед носом Тётки. Тётка быстро собирается, забирает свою сумку, влезает в сапоги и уходит. Маша – за ней. Наступает тишина.

Явление четвёртое

Алевтина Викторовна (тихо): – Погоди… Кто это «мы»?

Кеша (тоже очень тихо): – Я и ты…

Алевтина Викторовна: – Маша! Закрой покрепче дверь!

Маша (из коридора): – Надо бы в полицию позвонить!

Алевтина Викторовна (успокоилась, говорит насмешливо, так как всё про Кешу поняла): – Да что ты? Я и ты? А Вовчик?

Кеша: – Брательник, что ли?

Алевтина Викторовна: – Брательник, брательник. Он, в конце концов, такое́ же пра́во имеет, как и мы с тобой!

Кеша: – Ха, да ему-то что? У него в жизни – всё хорошо, всё складно. Это мне – не везёт всё…

Алевтина Викторовна: – Как это – не везёт? Ты – вон какой складный, умный. Ты ж – специалист великолепный!

Кеша (отмахивается): – А-а-а-а-а… Да при чём тут это?

Алевтина Викторовна: – При том, что Вовчик – такой же наследник, как и ты. У него сейчас всё хорошо в жизни, а завтра? Тьфу-тьфу-тьфу, но сейчас в нашей жизни ни за что нельзя поручиться…

Кеша: – Да у него жена эта… Элка, чтоб её… Ипотека дешёвая.

Алевтина Викторовна: – А кто тебе мешает ипотеку взять? Дешёвую? Да и Ольгу – в «Элку» переименовать пара пустяков.

Кеша (злобно): – Да все мне мешают! Все! Ты – в первую очередь!

Алевтина Викторовна: – Я?

Кеша: – Ты! Ты!

Алевтина Викторовна: – Как интересно! Маша! Маруся! Одеваться пора!

Маша тут же возвращается в комнату – уже без фартука и полотенца. Алевтина Викторовна и Маша заходят за ширмы. Начинается переодевание, перешёптывание, тихие вскрики («Аккуратнее!» «Ты меня удавить хочешь!» и т.д.)

Кеша (ходит по комнате): – Нет, совсем не интересно…Ты мне всю жизнь с самого младенчества изломала!

Алевтина Викторовна (из-за ширм): – Ой, не заводись только…Ты представляешь, Маш, я ему поломала там что-то!

Кеша: – Да! Жизнь мою!

Алевтина Викторовна: – Не тому его учила… Не там жили, не то если… И в Германию на ПМЖ не пустила к его первой… Нет, второй жене… И к третьей не так отнеслась… Без понимания…

Кеша: – Да! Ты всегда ко мне – без понимания… Ко мне! К первенцу! Всю жизнь!

Алевтина Викторовна: – Первенец… Слово-то какое!

Кеша: – Да, первенец!

Алевтина Викторовна: – Не надо, Кеша. Не травмируй душу.

Кеша: – Твою? У тебя – что, душа есть?

Алевтина Викторовна: – Ну, хотя бы свою…

Кеша: – Да? А помнишь, как ты меня на фоно учиться отправила?

Кеша показывает, как он бренчал на фортепиано.

Алевтина Викторовна: – Помню, конечно.

Кеша: – А я тебя просил? Зачем оно мне – это фоно было? Я вообще, может, на скрипке всю жизнь хотел играть!

Алевтина Викторовна выходит из-за ширмы – красивая, бодрая. Она с достоинством берёт сумочку, текст пьесы. Маша, отдувается.

Алевтина Викторовна (Маше): – Прощай, моя радость.

Маша по дороге на кухню целует Алевтину Викторовну в плечо.

Алевтина Викторовна (Кеше): – Может, и хотел… Теперь-то – что? Квартиру продавать надо? В обход брата?

Кеша: – В обход! Да мне вообще – плевать на него. Вы с отцом, когда его заводили, меня не спрашивали.

Алевтина Викторовна (горестно качает головой): – Кеша, ты что-то того, совсем умом, что ли, тронулся. Из-за очередной… бабёнки – квартиру продавать! Не тобою заработанную!

Кеша: – А кем это?

Алевтина Викторовна (пудрится у зеркала): – Как это – кем? В основном – мною. Ну и твоим отцом покойным в придачу.

Кеша: – А… Всё-таки отцом! Так я – его наследник! Он меня больше всех в этом доме любил!

Алевтина Викторовна: – Может, и любил. Может – и причитается… Только тогда тебе причитается (задумывается) примерно одна десятая квартиры… Это – как раз его часть, поделенная пополам. Вторую половину – Володьке. Он – тоже наследник…

Кеша: – Что? И тут он? Когда вам с отцом квартиру эту давали – его даже в проекте не было! А я – был. Я в её получении роль играл!

Алевтина Викторовна: – Играл. В основном – мне на нервах.

Кеша: – А надо было моим воспитанием заниматься, а не по гастролям шастать! Да ещё с люб…

Алевтина Викторовна (резко перебивает его): – Ну, про гастроли ты эту лирику брось… Если бы не гастроли – нам бы жрать всей семьёй нечего было, и тебе, и отцу, и Володьке… И в школу лучшую в городе ты бы во век не попал!

Кеша: – Не очень-то и хотелось! Мне это «лучшее образование» оказалось ни к чему ненужным…

Алевтина Викторовна (качает головой): – Ой, дурак… Ладно. Но запомни: вас у меня – двое. Володя – такой же наш сын, как и ты.

Кеша: – Хм… И зачем это он вообще родился! Был бы я один…

Алевтина Викторовна: – Что ты такое говоришь?

Кеша: – Хм… Ничего. Это я – так. Размышляю.

Алевтина Викторовна: – Размышляй, размышляй. Давно пора. И – нам пора… У меня – премьера сегодня.

Кеша: – Мать, мы же не договорились ещё!

Алевтина Викторовна: – И не договоримся – никогда!

Кеша: – А-а-а… Да к чему всё это? Эта трёшка? Эти пе-на-ты? Родительское гнездо??? Зачем тебе-то? Зачем брату? Я же говорю – у него – всё в шоколаде. А ты – ты и с нами, например, могла бы тут ногами размахивать…

Алевтина Викторовна (стоит у выхода из комнаты): – Так. Разговор окончен. Мне на репетицию пора, и вообще…

Кеша: – Тогда я звоню ему – и мы продаём. У меня – половина…

Алевтина Викторовна (на мгновение выходит из себя): – Звони! На телефон! У Вас – полкомнаты на двоих… Вот и всё. Что хотите, то и делайте!

Кеша набирает номер по сотовому телефону, потом сбрасывает номер, не дождавшись ответа.

Кеша (садится на диван, сникает): – Ну, пойми, мать! У меня – судьба решается. Я тебе потом всё отдам, всё верну, до копейки! Мне – сейча́с позаре́з на́до!

Алевтина Викторовна (устало и проникновенно): – В который раз, Кеша? В который раз… Тебе сколько лет уже?

Кеша: – А ты что – не знаешь?!

Алевтина Викторовна: – К сожалению, знаю…

Кеша: – А-а-а-а!

Алевтина Викторовна: – Вот тебе и а-а-а-а-а… Остынь, сынок.

Кеша: – Не остыну никогда!

Кеша бросается мимо матери вон из квартиры. Алевтина Викторовна выходит вслед за ним.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Явление первое

Прошло три дня. Вечер. Алевтина Викторовна пьёт чай, читает – сначала в полголоса, а потом всё громче и чётче, – стихи. Маша тихо входит. Прислонившись к косяку двери, слушает.

Алевтина Викторовна: -

В апреле – день похож на вечер.

На вечер – ласковый и нежный

Как солнце – медленно, с надеждой,

Он падает на Ваши плечи.

На Ваши плечи, Ваши длани,

На преданные Ваши мысли,

На удивительную талию,

На ягодицы…

И Вам – ответить будет нечем.

Кругом – пронизанные солнцем

Надежды на доступность встречи,

На незаконченность и звёздность…

Хорошо… Интересно, кто поэт? Неужели это наш Гальский написал?

Маша: – Как же – наш Гальский! Разве он такое напишет? Он же импотент… Тьфу ты, то есть – интеллигент. А тут – стихи…

Алевтина Викторовна (смеётся): – Ну да… Чтобы стихи написать – надо жизнь знать… Я на вечере, наверное, эти тоже читать буду. Надо автора будет назвать. Скажу – из неизвестного Пастернака. Съедят…

Маша: – С радостью проглотят.

Алевтина Викторовна: – Да, люди доверчивые создания…

Маша: – Особенно Вы.

Алевтина Викторовна (удивлённо смеётся): – Почему это?

Маша: – Да Вас буквально любой о чём хочешь попроси, так Вы тут же и сделаете…

Алевтина Викторовна: – Разве?

Маша: – Конечно. Вон, что Ваш сынок-то что из Вас делает – верёвки на фарш вьёт. А Вы – только руками разводите, охаете, ахаете…

Алевтина Викторовна (вздыхает): – А что же мне делать? Родной сын, всё-таки.

Маша: – Ничего. Послать его – на три весёлые буквы…И пусть он – сам зарабатывает…

На первом плане слева в луче света появляется невидимый для глаз и неслышимый ушей Алевтины Викторовны и Маши Дух отца Кеши.