скачать книгу бесплатно
Ада перевела взгляд на Валю и вскрикнула, словно её ударило током:
– Твою мать, сговорились?! До прямого эфира четыре минуты! Зюгановцы напишут, что ельцинский штаб выписал вам обмундирование! Лебёдка, бегом расстегни пиджак!
– Там комбинашка.
– Цвет?
– Чёрная.
– Запомни на всю оставшуюся жизнь, бельё на тебе может быть только бежевое! Это закон телевидения! Елена Георгиевна, а у вас что под пиджаком? – Аде было не до хороших манер.
– Бронежилет,?– пошутила Голубева.
– Это полный обвал картинки! Над нами уржутся свои и чужие! Эй! Со скоростью света организовать что-нибудь! Блузку, футболку, майку! С себя снимите! Иначе все уволены! – заорала Ада так, что Голубева отшатнулась.
Сотрудники засуетились, оглядывая друг друга. Катя вцепилась в Ларису, стаскивая с неё шаль в огромных розах.
– Океюшки, океюшки… Это… авторская работа…?– залепетала Лариса.
– Х…вторская! – в рифму заорала Ада, держась за виски.?– Твой, Лариска, сценарий! Ты жопу не подняла глянуть на костюмы! Не спи, Лебёдка, заматывайся в эту похабщину! Хоть пиджак прикроем!
Подскочила к Вале, расстегнула верхние пуговицы френча, подвернула борта, организовав вырез, выкрикнула:
– Брошку, булавку, бегом!
Молоденькая администраторша сняла с себя и подала дрожащей от страха рукой брошку с голубым оленем. Ада закрепила шаль оленем, который был тут ни к селу ни к городу, помогла Вале закатать рукава, и пиджак был замаскирован.
Валю затошнило от пропитавших шаль Ларисиных духов, как тошнило от самой Ларисы. И при всём отвращении к Аде она оценила её скоропомощную реакцию, хоть и выглядела теперь как огородное пугало. Но пусть журналисты лучше оттопчутся на этом, чем на одинаковых костюмах в кадре.
Ректоршу Голубеву Валя представляла пожилой занудой, а она оказалась полноватой милашкой из тех, кому категорически не стоит худеть. И хоть была лет на десять старше Вали, оцепенела от мизансцены.
– Елена Георгиевна, душечка! Работаем в условиях, приближённых к боевым! – бросилась успокаивать её Ада.?– Соберитесь, моя хорошая! Лебёдка, чеши под камеры! Сядешь в кресло, юбку подтяни, чтоб коленки сверкали! Х… они тогда поймут, что на вас одинаковые костюмы. Елена Георгиевна, миленькая, глоточек коньяка для разрядки?
– Вот уж увольте,?– попятилась от неё Голубева.
– Здравствуйте! С вами передача «Берёзовая роща» и я – Валентина Лебедева. Наша сегодняшняя гостья – ректор Педагогического университета Елена Георгиевна Голубева,?– произнесла Валя.
Подтянув юбку с коленок, чувствовала себя неловко, сроду не носила короткие юбки. Из-за сломанных кондиционеров в студии была жарища, и зрители обмахивались пригласительными билетами.
– Елена Георгиевна, исход президентских выборов важен для каждого жителя страны. Не по сценарию спрошу, почему вы стали доверенным лицом Ельцина? Вы – ректор университета, у которого на счету каждая минута,?– спросила Валя, демонстративно отложив Ларисин сценарий.
Голубева улыбнулась, заиграв чудесными ямочками на щеках, и глазами дала понять, что сцена с одинаковыми костюмами сделала их сообщницами:
– Тогда и я отвечу «не по сценарию». Три года руковожу университетом, всеми силами делаю его атмосферу свободной и праздничной и опасаюсь, что победа коммунистов вернёт нас в прежнюю тусклую и бесправную жизнь.
– Как объяснить это людям, выбитым из привычной колеи? Они, с одной стороны, злятся на разбогатевших, с другой – не хотят обратно в социализм,?– выговорила Валя, представив лицо Горяева, шокированного шалью с розами и выставленными напоказ коленками.
– Люди понимают политику как волшебную палочку и хотят отдать её в надёжные руки. За нагромождениями лозунгов от них ускользает реальный человеческий образ, так что расскажу о Борисе Николаевиче без агитации,?– ответила Голубева с домашней интонацией.
– Так уж и без агитации?
– Попробую. Моё образование, мои успехи, моя энергия – заслуга родителей. И я преклоняюсь перед людьми, которые сделали себя сами. Борис Николаевич родился в семье кулаков, разорённых советской властью. Деда выслали, отца отправили в ГУЛАГ строить канал Москва – Волга,?– начала Голубева.
И Валя буквально застыла, она этого не знала.
– Он учился в Березняках и в седьмом классе был исключён из школы за то, что вступил в конфликт с учительницей, которая била детей и заставляла работать у неё дома. Он пожаловался в горком партии и доучился в другой школе.
– Семиклассник пожаловался в горком партии? – изумилась Валя.
Но тут старушка в старомодном бархатном платье выкрикнула из первого ряда:
– Банду Ельцина под суд! Банду Ельцина под суд!
Она была дебютанткой, нанятой за три копейки, а не профессиональной провокаторшей. Кто-то привёл её сюда, попросив надеть лучшее, и Валя представила, как старушка репетировала этот выкрик дома, усевшись перед трюмо. И как забивала духами запах нафталина, идущий от платья.
Ей было жалко старушку, но прямой эфир есть прямой эфир.
– Зюганов начинает выступления с этой примитивной кричалки, придуманной политтехнологами. Разве у вас нет своих слов? – обратилась Валя к старушке.
– Аплодисменты! – зашипела Ада из-за мониторов, и зал захлопал.
– Я продолжу,?– в строгой преподавательской манере сказала Голубева.?– Молодой Ельцин стал мастером спорта СССР по волейболу, играл в команде Высшей лиги страны и тренировал вторую сборную УПИ…
– Американцев позвали выбирать вашего Ельцина! Потому что своим противно! – перебил её пожилой мужчина в костюме и широком галстуке, каких уже никто не носит.
И Валя увидела, что он пьян. Пьяных в студию не пускали, значит, хлебнул для храбрости в зале и не рассчитал силы.
– Ошибаетесь, в очереди стоят, чтоб поработать в его штабе! – повернулась к нему Голубева.?– А когда Ельцин победит, все станут врать, что работали на него! Позволите мне продолжить?
– Союз развалили, народ обокрали! – откликнулся мужчина; мало того, что он был пьян, так ещё всё время теребил свой доисторический галстук.
Пьяный в прямом эфире – это засада, вывести его можно только в рекламную паузу. Да ещё и лица у Вали и Голубевой тут же заблестели из-за сломанных кондиционеров и тёплых костюмов, а гримёрша тоже могла войти только в рекламную паузу.
– Он успел поработать каменщиком, бетонщиком, плотником, столяром, стекольщиком, штукатуром, маляром, машинистом крана, мастером,?– продолжила Голубева.?– Поступил на стройфак Уральского института, дорос до директора лучшего в Свердловске домостроительного комбината… Но, не поверите, никто никогда не слышал от него слова мата!
– Вот бы и строил дальше! – встал из второго ряда худющий молодой человек с интеллигентной бородкой.?– Кого он назначил губернаторами? Это же бывшие секретари обкомов!
«Яблочник,?– подумала Валя,?– привет от Юлии Измайловны». И вспомнила слова Ады про то, что место губернатору с золотой бляхой в «Чёрном дельфине».
– А кого б вы назначили, если ни у кого из демократов нет управленческого опыта в регионах? – мягко спросила его Голубева.
– Да просто компартию надо было запретить, как нацизм запретили в Германии! – пылко добавил молодой человек.
– Согласна! Компартия не только не ответила за содеянное, но и оказалась в оппозиции,?– кивнула Голубева.?– Я и сама там состояла, но не по любви. Просто без партбилета в моей профессии не допускали не только до защиты докторской, но и до защиты кандидатской! Но управлять регионами всё равно кто-то должен.
– Аплодисменты! – зашипела Ада из-за задника.
– Всё разворовали и валите на коммунистов! – снова активизировалась старушка в бархате.
И тут Голубева превратилась из милашки в валькирию и привстала с кресла, чтобы почти прокричать старушке:
– А вам известно, что коммунисты исчерпали валютные резервы и золотой запас? Что продовольствия к августу девяносто первого года оставалось на тридцать два дня? Что даже зерна своего не было и муку делали по мере поступающего импортного? Мэр Попов готовил спецотряды для борьбы с голодными беспорядками! И депутаты предоставили Ельцину и Гайдару чрезвычайные полномочия, потому что были напуганы до смерти!
Голубева налила в стакан ненавистной воды «Лесной источник», вволю напилась, и Валя представила, как навязчиво держат сейчас камеру на бутылке.
– Извините, очень жарко,?– оправдалась Голубева и продолжила с прежним запалом: – Был выход – превратиться в Северную Корею, выдавать по корочке хлеба и бить прикладами тех, кому её не хватило! Никто не предлагал другого выхода! Ни белые, ни красные, ни зелёные!..
– Куда дели деньги? – гаркнул пьяный мужчина в широком галстуке, который его беспокойные пальцы зачем-то скатывали снизу вверх в трубочку.
И Валя ужаснулась, что всё это сейчас на крупном плане.
– Деньги при СССР истратило правительство Павлова, а Россия после девяносто первого года признала долги перед Западом, сделанные коммунистами, и стала их в одиночку выплачивать! – ответила Голубева, словно он мог это понять на своей дозе.?– Без признания долгов нельзя было получить кредиты, выйти на финансовые рынки, вступить в МВФ, во Всемирный банк и так далее.
– И бог с ними со всеми! На что они нам тут? – выкрикнула старушка в бархатном платье.
– Если у них не занять, из чего было платить вам пенсию? Где взять на зарплату госслужащим, врачам, силовикам, учителям и остальным? – спросила её Голубева.
Она говорила без тягомотины и многозначительности. И то, что напротив друг друга сидели блондинки в похожих юбках с птичьими фамилиями Лебедева и Голубева, снижало пафос и делало тему домашней и касающейся каждого.
Когда передача закончилась, подкладка костюма была насквозь пропитана потом, а Валя – выжата как лимон.
– Не ожидала, что буду кричать,?– повинилась Голубева в Адином кабинете за накрытым столом.?– Но эти люди ведут себя хуже студентов.
– Они подсадные, у вас же нет подсадных студентов,?– объяснила Валя.
– Выпить, подкрепиться, дорогая Елена Георгиевна! Вы сделали в этом формате невозможное и пробили зрителя током по кончикам пальцев! – Ада тряхнула пачкой газет.?– Только почитайте заголовки наших противников: «Беловежский преступник», «Главарь оккупационного режима», «Алкан в Кремле», «Ельцин и его жидовская свора», «Борух Элькин»!
– Да, штаб у них убогий,?– кивнула Голубева и повернулась к Вале:?– С вами очень комфортно в студии. Только жарко, как в бане.
Катя протянула ей салфетки, промокнуть лицо.
– Спасибо, но это моя последняя передача,?– громко сказала Валя, скорее Аде, чем Голубевой.
Все на секунду застыли. Удивлённая Голубева хотела было задать вопрос, но Ада напала на неё с трескотнёй:
– Ваше появление – приз нашему каналу! Когда на переломе эпохи носители нравственности оглашают свою позицию, это становится для общества камертоном!
Было ясно, что эта патока неисчерпаема; Голубева посмотрела на часы, протянула Вале визитку и перебила Аду:
– Извините, у меня учёный совет!
Когда за дверью стих стук её каблуков, Рудольф выдохнула:
– Доверенное лицо с возу, кобыле легче! Катя, Лариса, почему в студии столько провокаторов? Если эти грёбаные кондиционеры не заработают, будете стоять всю следующую съёмку с опахалами! У меня от перегрева пульс сто! Лебёдка, ты открыла тему, как Колумб Америку, и сделала эту лису живой и честной.
– Она и без меня живая и честная,?– откликнулась Валя.
– Голубева – лучшая из доверенных лиц. Олигархи на программу не пойдут, артистам никто не верит, остальные как заезженные пластинки. Не скажу тебе, с кем эта Голубева спит, но выбор правильный. С такой мёртвой хваткой дорастёт до министра или сенатора,?– резюмировала Ада.
– Мне неинтересно, с кем спит она и с кем спишь ты. Но сценарий нулевой. А креатив туалета в парке даётся Ларисе лучше, чем креатив президента,?– не удержалась Валя.
И Катя ей подмигнула.
– Я, Лебёдка, так замоталась, что туалет в парке из-под носа увели,?– с досадой призналась Ада.
А Лариса стала обиженно запихивать в сумку шаль, словно не решалась надеть её после Вали.
– Не хочешь мне ничего сказать? – вкрадчиво спросила Ада.
– Всё уже сказала,?– равнодушно напомнила Валя.?– До свидания.
И пошла в артистическую снимать пропотевший песочный костюм.
Зазвонил сотовый, на нём вспыхнула надпись «Виктор». Понятно, что смотрел прямой эфир, хочет обсудить по горячим следам, но сил разговаривать ни капли. Не дожидаясь унизительного коллективного развоза на одной машине, Валя вышла из Останкино, остановила бомбилу и поехала домой.
Квартира благоухала сиренью, наломанной Викой в парке, и на душе у Вали потеплело. Бабушкин сад в мае утопал в сирени. Она настаивала цветки сирени от всех видов кашля, а промытые листья советовала класть на синяк и ранку, как подорожник.
– Что, доча, с этой пышкой кричали ровно агитаторы? – спросила мать.?– Так надо?
– Так надо,?– кивнула Валя.
– А пьяница там елозил, как вошь на гребешке, тоже так надо?
– Так получилось…
– Уж платком твоим налюбовалась. А что ж юбчонку тёмненькую под него не подобрали? Специально разножопицу сделали?
– Специально, ма.
– Реклама «Выбирай сердцем» – душевная. А всё ж Мавродий победил бы Ельцина, кабы на выборы пустили! Мавродий – голова! Да уж, бог своё, а чёрт своё,?– с сожалением добавила мать.?– Ключи на стол не бросай! Ключи на столе к ссоре!
И ушла в кухню.
– Ну-ка позырь на меня! – скомандовала Вика, она видела всё, чего не видела мать.?– У тебя глаза цвета кремлёвских звёзд! Опять температура?
– Перегрелась, перепсиховала,?– отмахнулась Валя и отправилась в ванную, полежать в прохладной воде.
Снова позвонил Горяев, взволнованно спросил:
– Что случилось? Ада сказала, ты час как уехала!
– О, ты меня не забыл? – решила покривляться Валя.
– Забудешь тут! Еду по городу, а ты отовсюду улыбаешься со своим «Лесным источником».
– Где? – По Валиному телу побежали мурашки.
– На Кутузе, например…
