скачать книгу бесплатно
Аника встала, заканчивая разговор, все поднялись следом за ней.
– Прошу прощения, ваше величество, следует ли мне послать в посольство за каретой? – вежливо осведомился Тог.
– Нет, господин посол, мы отправимся пешком.
– Пешком?! – мужчина так удивился, что Ольве показалось, брови его вспрыгнули над глазами. – Простите, ваше величество, но как?..
– Вот так, – усмехнулась Аника. – Не нужно кареты.
И повернувшись к изумлённой свите спиной, вышла из гостиной.
***
Переодеваясь, Ольва волновалась больше прежнего. Ей уже не хотелось так резко вступать в игру, но она понимала, что сейчас поздно что бы то ни было менять и о чём-то жалеть. Одев прекрасное светло-серое платье с пышной юбкой, переданное ей, как и прежний наряд, царицей, но, на сей раз, подогнанный под фигуру новой фрейлины, и, пройдясь перед большим зеркалом, она выяснила, что не умеет это носить. Изящный во всех отношениях туалет шёл ей, как корове – седло. С завистью она вспомнила горделивую осанку Аники, её летящую походку и грациозно-безупречные свободные движения. Графиня попыталась выпрямиться, вытянув, насколько могла, позвоночник вверх и развернув плечи. Получилось, как у солдата: руки – по швам, движения – скованные, словно в шинели. Разнервничавшись, она даже прикрикнула на Шейлу, которая не так быстро, как хотелось госпоже, расправляла локоны графини. Но, заметив, как вздрогнула служанка, и какой испуг мелькнул во взгляде девочки, раскаялась. «Как можно обидеть такую беззащитную мышь? – подумала Ольва. – Похоже, я перенимаю повадки её величества. Ужасно!» И она подумала об иронии царицы – нанять такую же неоперившуюся служанку, как и госпожа.
Когда Шейла трясущимся пальцами, наконец, приладила последний локон в причёске фрейлины, переделанной на более торжественную, как и полагалось случаю, в комнату вдруг вошёл сам объект размышлений графини. Юная горничная склонилась перед царицей в три погибели, и по мановению руки последней удалилась. В цвета летней небесной голубизны лёгком пышном платье из воздушной материи, государыня казалась моложе.
– Наденьте эти украшения, Ольва, – Аника протянула девушке бархатный мешочек, откуда та извлекла изумительной красоты ожерелье и серьги со светло-зелёными камнями. – На придворной даме обязательно должны быть драгоценности на дворцовом приёме.
– Спасибо, ваше величество! – поблагодарила фрейлина и сразу вставила в уши серьги, а вот замок ожерелья не поддался и с третьей попытки.
– Давайте, я Вам помогу, – предложила женщина и, подойдя, ловко защёлкнула застёжку. Потом отошла на несколько шагов, критически осмотрев графиню с ног до головы. Не проявив никаких эмоций от увиденного, она сказала серьёзно:
– Это очень важный для нас всех визит, графиня. Для всей нашей страны. У Вас же свежий взгляд, не замутнённый ни знаниями об этом мире, ни его предрассудками. Прошу Вас – старайтесь молчать, пусть лучше подумают, что Вы – немая, но много слушайте и смотрите. Даю Вам ещё пару минут на подготовку и спускайтесь на первый этаж, к выходу.
– Я постараюсь не подвести Вас, ваше величество, – внезапно для себя пообещала Ольва.
Аника чуть удивлённо внимательно глянула на девушку и улыбнулась – по-доброму, без тени усмешки.
– Хорошо, Ольва. Я Вам верю, – и протянула ей свою правую руку ладонью вниз. Графиня изумлённо осознала, что ей не остаётся ничего, как поцеловать подставленную кисть. Девушка наклонилась и слегка прикоснулась к ней губами. Аника кивнула, восприняв это, как должное, и вышла в коридор, а Ольва опустилась на пуф. Её собственное поведение преподнесло ей сюрприз: как так вышло, что она, по сути, присягнула на верность? Продалась за побрякушки? Поддалась массовой истерии, копируя поведение баронессы и посла? Понятно, что волею Властителя она стала подданной Аники, но от неё вовсе не требовали никаких обещаний. Что произошло?
Что бы не случилось, девушке это не понравилось. Она привыкла жить разумно, по заранее продуманному сценарию. В её прошлом один день был почти во всём похож на другой, и она могла с большой точностью предсказать все свои слова и поступки. Теперь она не была уверена ни в чём: безусловно, это казалось ей волнующим, но подобные эмоциональные порывы – это уже слишком! Потерять контроль над собой казалось катастрофой. Ольва решила, что сказываются последствия нервного перенапряжения – всё вокруг было ново и непривычно. «Тем более, надо держать себя в руках и быть постоянно начеку», – подумала юная графиня.
Но времени было мало. Робко постучав в дверь, Шейла доложила Ольве, что её ждут внизу. Фрейлина встала и, подобрав пышную юбку лёгкого платья, спустилась к выходу, где уже стояли все, кто был в гостиной, плюс Вансет, Дирс и ещё двое мужчин из сопровождавшей путешественников охраны.
Аника обвела взором свою свиту, словно убеждаясь, что все готовы, и Ольва почувствовала: несмотря на гордый вид и спокойное выражение лица, царица переживает. Государыня опустила глаза в пол, а через минуту, сосредоточившись и собравшись с духом, будто акробат перед решающим прыжком, произнесла:
– Да пребудет с нами Властитель! Да пребудут с нами боги!
Свита полностью разделяла её настроение. Девушке стало страшно. Неожиданно Аника повернула не к входным дверям, а в противоположную сторону, открыв небольшую дверь под лестницей. Помещение оказалось большой кладовой, откуда все спустились ещё ниже в винный погреб. Вансет и Дирс зажгли и несли факелы. В дальнем углу подвала царица остановилась и велела Вансету светить на стену. Она нажала на один из камней кладки, стена перед ней сдвинулась вглубь и в сторону, открыв проход в тёмное пространство коридора.
– Боги мои! Тайный ход! – еле слышно шепнул стоящий рядом с Ольвой господин Тог, и, окинув взглядом лица остальных людей, графиня поняла, что ни он и никто из них ранее не знали о существовании данного пути.
– Да, – услышала его в тишине подвала царица. – Пусть сюрприз будет настоящим. Дамы, рекомендую тщательнее подобрать юбки, проходом давно не пользовались, наверняка, на полу много пыли.
Первым в подземный коридор вступил Вансет, освещая путь шедшей за ним Анике. За её величеством шли посол, Лора и графиня. Дирс с факелом и два охранника, имён которых Ольва не знала, замыкали шествие. В каменном переходе не было ничего устрашающего – ни летучих мышей, ни свисающих цепей, ни истлевающих костей – ничего, чем обычно украшают подобные места авторы приключенческих и мистических романов, только тьма и блики огня и теней на старых крепких сводах, но графиню трясло от страха, и путь этот в спёртом воздухе подземелья казался ей длинней, чем недавняя дорога по горам и болотам. Наконец, идущие впереди замедлили ход – перед ними оказалась круто уходящая вверх витая лестница. Начиная подъём по высоким ступенькам, девушка не совладала с длинной юбкой и, споткнувшись, чуть не упала на поднимающегося позади неё охранника. Тот остановился, но Ольва посторонилась и тихо попросила его идти вперёд. Он не посмел прекословить. Пропустив и следующего за ним мужчину, юная графиня дождалась Дирса. Немой страж всё понял без слов и с готовностью подал ей для опоры свободную руку. Не стесняясь его так, как других, девушка задрала юбку почти до колен и, крепко ухватившись за подставленный локоть, продолжила подъём. Тем не менее, спираль лестницы была слишком высока, и к её вершине у Ольвы так закружилась голова, что охраннику пришлось обхватить зашатавшуюся девушку и, прижав к себе, практически донести её до каморки, к которой их вывел путь, и где Аника, приложив палец к губам, приказала всем молчать. С помощью факела Вансета она отыскала на стене рычаг и, ухватившись за него, жестом велела потушить огни. Через минуту полной темноты, за которую юная графиня успела так испугаться, что сразу двумя руками вцепилась в Дирса, через открывшийся проём в стене в помещение, где столпились царица и её свита, хлынул яркий дневной свет. Вансет и государыня ступили в светлый прогал, за ними последовали остальные. Ольва, устыдившись своего поведения, отпрянула от бородача, на что тот и бровью не повёл.
Дождавшись, когда все вышли в картинную галерею королевского дворца, Аника, загородившись Вансетом, словно ширмой, нажала на какую-то точку на стене, после чего проём закрылся, будто его и не было вовсе. Ольва оглянулась и изумилась, заметив тут же, среди многочисленных портретов, украшавших стены, картину, изображавшую правительницу Райка в том же голубом наряде, в каком она сейчас уверенно двинулась к выходу из галереи. Но ни останавливаться, ни спрашивать было некогда: нужно было поспевать за государыней.
Глава 3. Королевский двор
Сосредоточенная на цели визита и погружённая в свои мысли, Аника не заметила, как перед ней склонились две мужские фигуры, стоявшие у неглубокой оконной ниши, а потому частично загороженные портьерой и выступом стены. Не придали им значения и царские телохранители, так как приветствовавшие её величество ни на шаг не приблизились к государыне. Только баронесса разглядела знакомую внешность у одного из них, но не стала привлекать внимание к данному факту, лишь слегка кивнув головой в знак приветствия знакомцу. Графиня же, спеша за Аникой, была поглощена восстановлением своего физического и душевного равновесия. Ольва уже не думала о том, сутулы ли её плечи: главное теперь было – успевать за всеми и не упасть на потеху публике, запутавшись в длинном подоле.
Царица уверенно вышла из галереи, поднялась по пустой лестнице и прошла несколько дворцовых зал, пока не остановилась перед внезапно загородившем ей путь королевским стражником. Ольва, не успевшая прервать движение, наткнулась на баронессу и слегка толкнула её. Лицо статс-дамы исказила брезгливая и раздражённая гримаса, и графиня поспешила отойти и встать поближе к Дирсу.
– Простите, госпожа, но туда нельзя без особого приглашения. Оно у Вас есть? – учтиво, но твёрдо произнёс молодой человек, охранявший королевские покои.
Аника внезапно засмеялась.
– Вот так… – сказала она. – Стоит отсутствовать несколько лет, и нас уже никто не помнит и не узнаёт.
Господин Тог, розовый от волнения, тут же покраснел ещё больше и слегка выступил вперёд:
– Как Вы смеете, лейтенант?! С кем Вы разговариваете?!
Бдительный страж чуть смутился, но, всё же, горделиво вздёрнул голову:
– Я требую лишь то, что положено Правилами.
– Боюсь, Вы плохо их знаете, – мягко упрекнула его Аника. – А ещё не удосужились рассмотреть портреты в королевской галерее…
– Ваше величество! Какая счастливая неожиданность! – раздался вдруг возглас, и все повернулись к издавшему его человеку, только что вышедшему из боковой дверки в зале. Это был пожилой мужчина, одетый почти так же, как и молодой офицер. Он склонился в глубоком поклоне, и Аника, улыбнувшись, сделала шаг ему навстречу:
– Добрый день, дорогой капитан! Вы ещё на службе? Как хорошо! Рады Вас видеть!
– Безмерно счастлив лицезреть ваше величество в добром здравии, – ещё раз поклонившись, ответил тот. – Лейтенант, отправляйтесь в офицерскую, Вы будете наказаны! Её величество, царица Райка, имеет право посещать дворец в любое время.
Молодой человек, понявший свою ошибку, отошёл в сторону и поклонился. Ольва заметила, как в глазах его мелькнуло острое любопытство.
– И дворец, и королеву, – поправила Аника со спокойной улыбкой и обмахнулась веером. – Как Ваши дети, капитан?
– Спасибо, Ваше величество! Оболтусы выросли, – с солдафонской прямотой ответил тот и поспешил закрыть тему, с поклоном сделав пригласительный жест в сторону освободившегося от лейтенанта прохода, прикрытого теперь лишь тяжёлым бархатным полотном: – Прошу Вас, ваше величество!
Царица не стала задерживаться и прошла в королевские покои мимо господина Тога, торопливо приподнявшего перед ней занавесь, но и там натолкнулась на препятствие в виде затянутой под самый подбородок в тяжёлую парчу незнакомой придворной дамы. Та, было, попыталась объяснить, что её величество никого не ждёт, а следовательно, и не принимает.
– Да что такое! – возмутилась царица, капризно поджав губы. – Господин Тог, кто это?
И Аника сложенным веером указала на «парчовую» даму.
– Графиня Нонс, ваше величество, – отрапортовал посол и тут же, возвысив голос, внушительно сообщил фрейлине Лучии, которая, услышав титул, удивлённо приподняла брови. – Её величество, царица Райка, Аника к её величеству королеве!
– О! Ваше величество! – воскликнула другая молодая женщина, появившаяся из-за двери, ведущей в следующие комнаты, и тут же присевшая в глубоком реверансе. – Какая радость, что нить судьбы вновь привела Вас к нам!
– Чендж! Графиня, счастливы видеть! – улыбнулась ей Аника. – Вы совсем не изменились, всё столь же милы!
– Благодарю Вас, ваше величество! Вы так добры! Моя королева послала меня узнать, что тут за шум. С Вашего позволения поспешу обрадовать её прекрасной новостью, – приятно улыбаясь, ответила та, и Ольве показалось, что искренне.
– К чему эти церемонии, графиня? Мы сами станем приятным сюрпризом, – ответила царица и спокойно прошла мимо склонившейся Чендж в дверной проём, из которого та только что вышла. Все участники сцены поочередно последовали за ней. При этом Нонс, как заметила Ольва, недовольно сжала губы.
***
Юную фрейлину дёрнула за руку Лора, та, спохватившись, увидела, как все чуть ли не распростёрлись ниц перед тёмным силуэтом сидевшей спиной к окну девушки в тяжёлом, усыпанном драгоценными каменьями платье. Даже Аника сделала лёгкий изящный реверанс, и Ольва, как могла, глубоко поклонилась, пошатнувшись, но удержавшись на ногах. Похвалив себя за устойчивость и облегчённо выдохнув, она выпрямилась и огляделась.
– Доброго дня и счастливой судьбы, ваше величество! – поприветствовала царица королеву. Та, подняв глаза, узнала Анику и встала навстречу, отойдя от оконного проёма, оказавшись белокурой тёмноглазой красавицей с правильными чертами лица и бледной кожей.
– Счастливой судьбы, ваше величество! – эхом отозвалась та, и в тонком голосе её прозвучало напряжение.
– Простите за столь неожиданное появление. Мы желали удивить и порадовать Вас, но боюсь, мы слишком долго отсутствовали, и впечатление произвели, скорее, ошеломляющее, нежели доброе. И, тем не менее, поверьте, прежде всего, нам хотелось выразить Вам своё почтение. Как же Вы похожи на великого короля – Вашего отца! Как выросли и похорошели!
С этими словами царственная женщина подошла к Лучии и вгляделась в её лицо. Глаза Аники источали ласку и восхищение. «Гм, – хмыкнула про себя Ольва. – Да эта королева, похоже, не старше меня…».
– Благодарю Вас, ваше величество, – ответила коронованная девушка, скромно отведя взгляд. – Мы, конечно же, не могли забыть Вас и рады Вашему приезду, и изумлены лишь его внезапностью. Вы давно не оказывали нам чести.
Вежливым жестом она пригласила Анику садиться на роскошное кресло, которое уже успели принести и поставить лакеи, и вернулась на своё прежнее место у окна. Царица воспользовалась приглашением и продолжила:
– Принимаю Ваш упрёк и прошу прощения, ваше величество. Увы, мы слишком погрузились в государственные хлопоты: нелегко восстановить страну из руин… Не скрою, те же заботы и привели нас вновь в Королевск, и мы счастливы, что ваше величество оказывает нам милость помнить нас и привилегии, дарованные нам Великим Роском, хотя и прискорбно сознавать, что далеко не все Ваши подданные обладают столь же хорошей памятью.
Лучия, опустившая, было, взгляд, при последних словах гостьи тут же посмотрела прямо на неё, а потом обвела им всех присутствовавших придворных дам, словно вопрошая: «Кто посмел?»
– Но то не стоит Вашего гнева, – внезапно оборвала немую сцену Аника, весело улыбнувшись и обмахнувшись раскрытым веером. – Мы сами виноваты, так долго не навещали Вас: традиции умирают, если их не поддерживать. Полагаем, герцогиня согласится с нами. Не правда ли, ваше высочество?
Царица слегка повела головой в сторону пожилой полной женщины, восседавшей на диванчике недалеко от правительницы Роскии. На герцогине был столь же тяжёлый, украшенный множеством драгоценностей наряд, как и на её королеве, но их блеск не спасал впечатления. Оно было удручающим: расплывшееся в морщинах блёклое лицо с тусклыми глазами и впавшим ртом, толстые скрюченные пальцы рук…
– Тут и спорить не о чем, ваше величество, – прошамкала та, покосившись на Нонс, которая зло стрельнула глазами в ответ. – Так называемое «новое» дворянство только и делает, что позорит нашу страну! Я всегда говорила и не устаю повторять это! Но кто ж слушает…
– О, Тсонс, – засмеялась царица. – Нам всем следует поучиться у Вас постоянству воззрений! Но, ваше высочество, подумайте, что же делать её величеству, как не приближать к себе новых людей, раз старые ссорятся, ругаются, буквально изживают друг друга?
Тсонс вытаращила на Анику глаза, силясь понять, к чему она клонит, королева же, внимательно следившая за происходящим, спросила прямо:
– Позвольте узнать, что Вы имеете в виду, ваше величество?
– До нас дошел слух, что самого преданного и близкого подданного Вашего отца – графа Лесов удалили ото двора? – с очаровательным спокойствием ответила царица Райка. – Мы в недоумении: что мог такого натворить человек, вошедший в историю, как соратник Великого короля во всех его победах и мирных делах, что ему нет прощения?
Ольва, до сих пор незаметно переминающаяся с ноги на ногу и думающая лишь о том, когда же им предложат сесть – ведь сидели в зале только три беседующие женщины, оторвалась от своих невесёлых мыслей, ощутив, что разговор, бывший скучным и натянутым, обретает черты словесной битвы. По крайней мере, на герцогиню вопрос подействовал наглядно: лицо её побагровело, и она шумно запыхтела, как будто взбиралась на гору. Лучия потупила взор и, чуть поколебавшись, ответила:
– То было для нас трудным решением. Вы правы, ваше величество, граф был не просто соратником, но и другом нашего покойного отца. Однако, возможно, именно это, а точнее – его особенное положение при дворе привело к тому, что он стал позволять себе недозволенное.
– Что ж, такое случается, – внезапно согласилась Аника. – Хотя сколько мы знали его сиятельство, он всегда был образцом благородства. И всё же, Вы верно заметили, власть сродни всякой высоте: часто приводит к головокружению. К чему же она привела в данном случае?
– Нам не хотелось бы озвучивать все подробности, ваше величество, – промолвила королева. – Могут быть вновь задеты чувства высокородной дамы, присутствующей здесь, но в двух словах: он жестоко оскорбил её.
– О! – произнесла царица, словно удивившись. – Не стану тогда спрашивать о деталях, уточню лишь одну: я уверена, что граф никак не мог посягнуть на чувства той, которую в детстве называл солнышком Роскии и носил на руках, не правда ли, ваше величество?
Лучия прикрыла глаза, но не сумела спрятать мягкую улыбку.
– Что ходить кругом да около? – внезапно пробасила герцогиня. – Он покусился на мою честь!
Ольва не сдержалась и прыснула смехом, правда, вовремя спохватилась, заметив, как искусно другие придворные дамы скрыли улыбки под веерами, и в результате у неё вышло что-то вроде «гы-гы-гым». На дебютантку обратили бы больше внимания, если бы Лора тут же не заслонила её собой, а Аника в то же время не продолжила беседу, чем привлекла к себе весь интерес:
– Вот как! Сожалею, ваше высочество. Но не могу поддержать в желании быть безжалостной по отношению к оскорбителю. Благородным людям, особенно дамам, более пристало проявлять душевную щедрость и прощать, нежели мстить. Достоинство дворянина, по нашим представлениям, прежде всего, в том, чтобы охранять честь монарха и действовать на благо ему и государству, и лишь во вторую очередь думать о собственных чувствах. Лишать корону столь верного слуги, ставшего символом преданности, – шаг безрассудный и, без сомнения, вредный. Не было ли способа наказать его как-то иначе? Заставить покаяться, просить прощения?
– Мы давали ему такую возможность, ваше величество, – подала голос Лучия, защищая шумно дышащую родственницу. – Но граф не счёл нужным ею воспользоваться.
– Аника. Прошу Вас, ваше величество, зовите меня по имени, нам было бы это приятно, – обратилась та к королеве и продолжила: – Не похоже на его сиятельство, но раз он так изменился…
– В таком случае и Вы, Аника, можете звать нас по имени, – ответствовала её величество.
– Благодарю, ваше величество! О, простите, Лучия, – просияв широкой улыбкой, поправилась царица. – И вот какая нам пришла мысль: быть может, теперь, спустя столько времени, пробыв безвыездно в своём глухом имении, граф Лесов осознал свою вину и стоит позвать его и спросить? Строгость, справедливость и великодушие отличали Вашего великого отца, и данный шаг мог бы показать всем, что Вы мудро следуете по его стопам к собственному ещё большему могуществу и славе. Что же касается сего зазнавшегося дворянина, мы уверены, что, будучи человеком, посвятившим себя служению роскийской короне да и – что там говорить – попросту любящему Вас, он, наверняка, пойдет теперь на любые жертвы, лишь бы вернуть Вашу милость!
– Тсонс, – продолжила Аника, вежливо чуть повернувшись к герцогине, видя, что королева, сомневаясь, посмотрела на обиженную, – чего бы Вы желали от его сиятельства, дабы в Ваше сердце вернулось милосердие?
Нахохлившаяся старушка от слов царицы словно обмякла, багровая краска сошла с её широкого лица, грудь её уже не колыхалась от гнева. Создавалось впечатление, что она вот-вот заплачет – то ли от жалости к себе, то ли от восхищения перед широтой собственной души, которую она собралась проявить.
– Пусть этот негодник просит у меня прощения на коленях. У меня и у моего сына. В присутствии её величества королевы. Знаете, ваше величество, – ответила её высочество Анике. – Я считаю, что обидеть родную тётю королевы и её кузена, это в некоторой степени, и задеть честь её величества.
– В некоторой степени, – повторила царица и вздохнула. – Если бы люди были идеальны, милосердие нам было бы ни к чему. Но даже небесные светила подвержены затмениям, что же говорить о разуме человека, перегревшегося в лучах королевской милости?
– Да будет так! – твёрдо произнесла Лучия. – Пусть пошлют за графом!
– О, ваше величество! Позвольте мне выполнить эту благую миссию! Да ниспошлет Вам Властитель счастливое правление! – взмолилась Чендж, милое лицо которой просияло радостью, и Ольва решила, что не зря эта дама сразу показалась ей симпатичной.
Не успела королева ответить, как вмешалась Нонс:
– К чему Вам утруждать себя, графиня, когда существуют королевские гонцы? Разрешите, ваше величество, я отдам от Вашего имени приказ?
– Да, графиня, пожалуйста, – ответила Лучия Нонс, и добавила огорчённой таким проявлением заботы просившей: – Мы понимаем Ваше нетерпение, Чендж, но королевские вестники быстрее справятся с возвращением Вашего батюшки. А Вы лучше споёте нам сегодня вечером, нам следует достойно развлечь гостей. Вы же задержитесь у нас, ваше величество?.. Аника? Графиня хорошо поёт.
– С удовольствием, Лучия. К тому же, мы ещё не обсудили с Вами то, что собирались. Но посмотрите, какая прекрасная погода за окном! Стоит ли сидеть в духоте? – и царица вновь обмахнулась веером. – Весна создана для прогулок. Не выйти ли нам в сад? Когда-то мы собственноручно посадили тут розы. Нам было бы любопытно увидеть, растут ли они?
– Графиня, – обратилась королева к Чендж. – Велите разыскать главного садовника, возможно, её величество захочет его о чём-нибудь спросить.
Она вежливо улыбнулась царице, а придворная дама с поклоном отошла к двери, чтобы дать указания лакеям. Лучия встала, и Аника поднялась вслед за ней.
– Но ваше величество! – вдруг забрюзжала Тсонс. – Прошу меня простить, но гулять в полдень, под открытым солнцем – это же вредно!
– Герцогиня, солнышко теперь едва греет, а ветерок приятно освежает, – с лёгкой улыбкой возразила царица. – Сидеть в духоте гораздо вреднее. К тому же в саду, наверное, можно найти тень?
– Не переживайте, ваше высочество, – поддержала юная королева. – Наши гости привыкли к солнцу, и нам оно тоже не повредит, мы его любим.
– Конечно, у Вас же такое солнечное имя! – ласково подхватила слова её величества Аника, обратившись к ней.
Очевидно, что Лучие был приятен этот комплимент:
– Да, и поэтому наш сад устроен почти без тени: мы любим открытые пространства. Но там много цветников. Надеюсь, Вам, Аника, понравится. А Вы, тётушка, можете остаться здесь, если пожелаете.
Герцогиня с досадой скривила губы:
– Статс-дама должна следовать за своей королевой, и я последую за Вами, ваше величество.
