скачать книгу бесплатно
Она подошла ближе к борту, чтобы полюбоваться на воду. Впереди уже показалась тёмная полоска берега, были слышны крики чаек, небо заволокло облаками, и его светлый серый цвет передавался воде, лёгкой пеной соприкасающейся со скользившим по ней судном. Сзади послышалось покашливание. Девушка обернулась.
– Простите за то, что осмелился нарушить Ваш покой, ваше сиятельство, – смутившись молчанием графини, с поклоном произнёс пожилой мужчина, в котором Ольва узнала капитана. – Прошу Вас, позвольте узнать, всё ли в порядке? Всё ли устраивает Вас и… Вашу высокочтимую спутницу?
– О да, спасибо! – ответила девушка, постаравшись вежливо улыбнуться и тут же задумавшись, следовало ли это делать? Она взглянула на неслышной тенью маячившего тут же Дирса, но тот остался невозмутим, да и капитан, довольно улыбнувшись, будто его похвалили, спокойно откланялся и поднялся к штурвалу. «Фу, кажется, не оплошала», – с облегчением подумала Ольва. Она ещё немного походила по палубе и вернулась в каюту.
***
К вечеру корабль прибыл в шумный торговый порт Королевска. С него начали сгружать какие-то тюки, а чуть позже сошли и Аника со своей фрейлиной, замотавшись в плащи с головы до ног; уселись в нанятую Дирсом закрытую карету и покатили в город. Экипаж остановился у небольшого каменного здания, выходившего фасадом в малюсенький садик, окружённый глухим высоким забором. Вансет распахнул дверцу кареты и дамы проскользнули в открытую калитку, которую тут же закрыли вошедшие за ними телохранители царицы, и проследовали в дом, где, в ярко освещённой передней с плотно закрытыми ставнями окнами, перед вошедшими в глубоком реверансе склонилась молодая тёмноволосая женщина в богатом розовом платье и две женщины постарше, одетые значительно скромнее. «Вероятно, её прислуга», – подумала о последних Ольва и не ошиблась.
– Добрый вечер, баронесса! Какое счастье, что я позволила Вам сопровождать меня и ждать здесь, в Королевске! Вы не представляете, какая это удача! Вы мне очень здесь сейчас нужны! – по-деловому, с порога обратилась царица к даме в розовом, сбросив плащ и вуаль на тут же подставленные руки одной из служанок, и, стянув с правой руки перчатку, протянула баронессе ладонь. Та, быстро приблизившись, упала на колени и поцеловала оголённую кисть Аники, внезапно залившись слезами.
– Полно, Лора, полно! – мягко высвободила руку её величество и прошла вперёд, к узкой лестнице, ведущей во второй этаж, но обернулась на слова баронессы:
– Простите, ваше величество! – утирая слёзы тонким батистовым платочком, проговорила та. – Я так волновалась, так ждала! Ваше возвращение – это такая радость для всех нас! Я молила богов каждый день!
– Спасибо, Лора! Но прошу Вас, как и прежде, пока держать наш приезд в секрете, – ласково улыбнувшись, ответила царица и, посмотрев на новую фрейлину, всё ещё топтавшуюся у дверей и запутавшуюся в завязках плаща, продолжила: – И да, познакомьтесь, графиня Ольва, моя новая фрейлина. Она не получила должного воспитания, прожив доселе в глуши северных лесов всю свою жизнь, но, благо, мы нашли её, и теперь она должна получить всё, чего была лишена в детстве, как, увы, и многие наши соотечественники. Поэтому прошу отнестись со снисхождением к её несколько диким замашкам, баронесса, и поправлять в соответствии с этикетом по мере возможности.
Девушка, которую так нелицеприятно, на её взгляд, представили, посмотрела на Лору, и на мгновение ей показалось, что та была неприятно ошеломлена новым знакомством, но тут же скрыла эмоции, смиренно опустив длинные ресницы.
– С удовольствием, ваше величество, – отозвалась Лора и, сделав лёгкий книксен, обратилась к Ольве. – Приятно познакомиться, графиня!
– Благодарю, мне тоже, баронесса, – как могла, расшаркалась та в ответ.
– Ольва, – в свою очередь обратилась к девушке Аника. – Как Вы уже поняли, её милость, баронесса Лора – моя фрейлина и статс-дама. Впрочем, до сих пор – единственная моя придворная дама. Прошу любить и жаловать!
– Да, ваше величество, – откликнулась графиня, не зная, что ещё нужно говорить в подобных случаях, и раздумывая об удивительной немногочисленности царского двора, по крайней мере – женской его части.
Царица повернулась к лестнице и стала подниматься, баронесса поспешила следом за ней, а за той – одна из служанок, вторая же подошла к Ольве.
– Разрешите, я Вам помогу, ваше сиятельство, – учтиво предложила она и, ловко распутав шнурки, сняла с графини плащ.
– Прошу Вас, госпожа, – вежливо поклонившись, продолжила она и проводила девушку в одну из комнат наверху – ярко освещённую, с маленькими диванчиками и столиками.
– Простите, ваше сиятельство, Ваша комната будет вот-вот готова. Будьте так добры, обождите здесь.
Её сиятельство согласно кивнула, и горничная вышла, вернувшись через десять минут. За этот промежуток времени Ольва успела рассмотреть гостиную. Небольшой камин из-за тёплого времени года был не растоплен, на нем красовалась пара ваз со свежесрезанными цветами, на столиках неровными стопками лежали книги – все на непонятных языках, некоторые – с неразрезанными страницами, в углу стоял инструмент, напоминавший клавесин, на одном из диванов покоилась мандолина. Тёмные портьеры полностью закрывали окна. Мягкий свет свечей и пушистый ковёр добавляли в интерьер уюта и романтики, хотя помещение было значительно меньше, нежели любая из комнат в огромном герцогском доме. Обстановка располагала, но девушка не спешила радоваться: вдруг эта передышка – на пять минут, и царицу вновь понесёт куда-нибудь?
В ещё меньшей по размеру спальне, спешно подготовленной служанкой для нежданной гостьи, стояла небольшая кровать, туалетный столик, пара мягких пуфов и шкаф, но и такое аскетичное убранство устроило Ольву после, казавшихся уже бессчётными, дней, проведённых в каютах и каретах. Девушка лишь успела снять с головы шляпку, как горничная принесла ей от Аники платье, чтобы переодеться к ужину. Наряд вновь был с чужого плеча, широковат, и нелюбимого девушкой красного цвета, но остаться в дорожном костюме, видимо, было неприлично, поэтому графиня смиренно одела предложенное. Она еле ногами передвигала от усталости, но умылась и прошла в столовую, где был уже накрыт к ужину стол. Баронесса, будучи там, слегка ей улыбнулась, а, спустя несколько секунд, в столовой появилась Аника. Лора склонилась в глубоком реверансе, Ольва взяла с неё пример. Царица одобрительно кивнула и села во главе стола, фрейлины расселись по сторонам.
Служанки только разнесли еду, как её величество начала задавать вопросы, обращаясь к статс-даме, а Ольва лишь жевала и слушала:
– Я надеюсь, баронесса, Вы выезжали, пока я отсутствовала?
– Да, ваше величество, чтобы унять снедавшие меня волнение и тревогу…
– О чем говорят в городе, Лора? Что волнует людей? Какие песни поют, какие памфлеты сочиняют? Расскажите все самые свежие новости.
Баронесса на мгновение задумалась.
– В культурной среде много говорят о переводе стихов Веллена, Каннар перевёл их на роскийский и весьма достойно, сборник набирает популярность.
– «Серебряная Змейка»?
– Да, ваше величество.
– Это неплохо. Что ещё?
– Театральные постановки в Королевском театре весьма любимы публикой, сам граф Блэст часто посещает их.
– Граф сделался театралом? С каких это пор? Королева любит театр?
– Нет, как раз её там давно не видели. Поговаривают, Тсонс категорически против.
– О! Узнаю герцогиню. Но почему Лучия слушает её?
– Тсонс воспитывала королеву, а сейчас носит титул статс-дамы, – пожала плечами Лора.
– Странно, Блэст уже потерял влияние?
– Я бы так не сказала. Политику вершит он. Герцогиня, безусловно, не любит его, но у неё не хватает ни ума, ни сторонников, чтобы спихнуть его с поста, а графа её присутствие рядом с королевой ничуть не затрудняет.
– Ещё бы! – усмехнулась царица. – Такая дура и ханжа в статс-дамах – да это для него подарок судьбы! Но почему королева её терпит? Впрочем, это вопрос не к Вам, выясним. Я так понимаю, что развлечения во дворе не поддерживаются?
– Именно, ваше величество.
– Но кто-то держит салоны в городе?
– Безусловно. Например, салон супруги нашего посла очень популярен. В нём собираются все самые прогрессивно настроенные роскийцы.
– А, так вот чем занимается господин посол вместо внешней политики, – ехидно заметила царица.
– О нет, ваше величество, только его супруга! Госпожа Тог успешно распространяет нашу культуру, разве это плохо?
– Чем же тогда увлечён сам господин Тог?
– Садоводством, – со смешинкой в голосе ответила баронесса. – Он пытается приспособить апельсиновые и персиковые деревья к местному климату.
– Понятно теперь, почему я так и не узнала от него ни о смерти барона Ранса, ни о высылке графа Лесов, – жёстко произнесла царица.
Её собеседница побледнела, но дрогнувшим голосом ответила:
– Вы не справедливы к господину Тогу, ваше величество. О смерти барона он сообщал…
– В таком случае, почему я узнаю об этом год спустя и не от своих подданных?! – не скрывая своего гнева и в упор глядя на Лору, спросила Аника.
Даже Ольва испугалась тона царицы, хотя она не имела к происходящему никакого отношения, на баронессу же было жалко смотреть – она вся съёжилась под взглядом государыни, но, тем не менее, собравшись с духом, пролепетала:
– Мы с господином канцлером подумали, что подобная новость плохо отразится на Вашем… самочувствии, ваше величество… Ваше величество! Прошу Вас, смилуйтесь! Простите меня!
Баронесса сползла со стула, упав на колени перед своей госпожой, и склонила голову. Видно было, как дрожат её руки, а по щеке катится слеза.
– Сядьте, баронесса, – выдержав паузу, сжалилась Аника и продолжила, внушительно отчеканивая слова: – Мы Вас прощаем, но на будущее прошу запомнить, что ни Вас, ни господина канцлера мы не уполномочивали заботиться ни о нашем здоровье, ни о нашем настроении. Скрывать от нас информацию – преступно по отношению к государству, какая бы она ни была. Впредь мы этого не потерпим!
Баронесса вернулась на место за столом, но её ещё трясло, она не решалась поднять взгляд и лишь произнесла:
– Да, ваше величество!
– Тогда скажите, что за история с высылкой графа Лесов?
– Не могу знать, ваше величество. Об этом господин Тог не рассказывал, а меня в то время ещё не было в Королевске. Ходит слух, что причиной послужила его ссора с герцогиней.
– Что ж, спросим об этом у самого господина посла. Завтра, как только мы отдохнём, Вы, Лора, отправитесь в посольство и привезёте сюда Тога, ничего не сообщая ему о нас. После мы все отправимся ко двору. Баронесса, я также прошу Вас найти портниху, которая могла бы быстро подогнать одно из моих платьев под фигуру графини. Её гардероб, скорее всего, ещё не успеют подвезти.
– Всё будет сделано, ваше величество, – обещала баронесса, бросив из-под ресниц взгляд на Ольву. Как бы ни одолевала ту сонливость, девушка его перехватила. «Хм, – подумала новая фрейлина. – С этой Лорой надо держать ухо востро!»
– Вот и хорошо, – спокойно произнесла царица и вернулась к расспросу: – Так кто же ещё организует вечера в городе? Из местных?
– Графиня Чендж и Нонс.
– А, Чендж, – улыбнулась государыня. – Конечно же! Милейшая женщина! А Нонс – кто это? Не знаю такой.
– Графство Нонс учредил Блэст не так давно. За особые заслуги перед государством.
– Это какие же заслуги? Ах, да! Вспомнила. Это же Нонс ухитрился разорить большую часть купцов юга и передать деньги в казну?
– Совершенно верно, ваше величество, – смогла улыбнуться Лора. – Он был наместником в Богатенске и Польске.
– А теперь его супруга приобщается к культуре, как мило! Что ещё нового?
– Графиня Бэлл в Королевске. Я встретила её на днях.
– Бэлл! Вот это, действительно, приятная новость!
Впервые, пожалуй, за всё время знакомства Ольва увидела на лице царицы искреннюю радость, которая сопроводила её последнее восклицание. Просияло и лицо баронессы – наконец, она смогла угодить своей госпоже.
– Мы бы с удовольствием с ней пообщались, но… позже, – заметила государыня. – Но мы всё о дворянстве, а что народ?
– Ничего особенного, ваше величество. Всё так же поют песню про одинокого Вилла, сочувствуют галийцам… Ходит анекдот про Блэста, который накормил их шишками.
– Что за анекдот?
– Говорят, Гал попросил пшеницы, а первый министр спросил его посла: «Зачем Вам пшеница? Нет хлеба, так ешьте овощи», на что посол ответил, что в этом году в Галии уродились разве лишь шишки в сосновых лесах». «Так пусть ваши повара придумают, как употреблять их в пищу!» – якобы сказал на это Блэст. А на следующий день посол Галии прислал ему корзину шишек с пожеланием приятного аппетита.
– Бедный Гал! Зачем он так верен своим принципам? Обратись он к нам, мы бы ему помогли, – задумавшись, произнесла Аника и отставила допитый бокал вина: – Что ж, сейчас поздно, пора отдыхать. Приятных снов, дамы!
Аника встала и направилась в приготовленную ей опочивальню. Вслед за ней пошла в свою комнатку и Ольва. Без сил упав на кровать, сквозь наплывающие сны она думала о том, что услышала за столом, пытаясь построить из своих небогатых знаний об этом мире хотя какую-нибудь систему…
***
Сны были сплошь несуразные. Ольва всё лазила по каким-то высоким то ли полуразрушенным, то ли недостроенным тёмным зданиям посреди соснового леса, всё с кем-то объяснялась, что-то доказывала, и от ночи у неё, в результате, остался невеселый осадок, что цели она так и не достигла. Но, сбросив остатки дрёмы, она встала, и в свете солнечного луча, проскользнувшего в комнату сквозь щели между закрытыми ставнями, самостоятельно умылась и оделась. Причёску же делать не решилась, и дёрнула шнурок колокольчика, на который предупредительно вечером ей указала служанка.
Но к удивлению фрейлины, вместо пожилой женщины, прислуживавшей ей вчера, в комнату вошла девушка, ещё более юная, чем она сама, почти ребёнок, с золотистыми пушистыми волосами, собранными на затылке в пучок, но непослушно выбивавшимися завитушками из строгой причёски, одетая, как, видимо, и положено было здесь горничным, в строгое серое платье. Она спешно приблизилась, остановившись на почтительном расстоянии от графини и присев на несколько секунд в глубоком поклоне. Лицо девочки не отличалось ничем особенным, кроме огромных голубых глаз, взглянувших на Ольву столь робко и одновременно столь доверчиво, что сразу вызвало в душе придворной дамы симпатию.
– Доброе утро! – после некоторого замешательства поприветствовала графиня вошедшую. – Вы служите у баронессы и пришли мне помочь?
– Если Вам угодно, ваше сиятельство, – с приседанием и слегка дрожащим голосом ответила голубоглазка. – Только я служу не у баронессы, а у Вас. Её величество так пожелала. Она сказала, если Вы будете не против, и если я справлюсь. Я – не опытная пока служанка, но я закончила школу горничных госпожи Милси с самыми лучшими рекомендациями.
Девочка так волновалась, что к концу речи стала запинаться и от этого ещё больше смутилась, покраснев до кончиков ушей. Ольве стало жаль её, и она поспешила утешить:
– Конечно, мне угодно, и, конечно, Вы справитесь!
Графиня одарила девочку доброй улыбкой и уселась на пуф перед зеркалом.
– Тем более, – заметила фрейлина царицы. – Мне очень легко угодить. Я росла, вообще, без слуг, так что…
И Ольва сделала жест рукой, долженствующий означать: «и сами понимаете».
– О да, – серьёзно с сочувствием ответила юная служанка. – Я слышала о Вашей горькой судьбе, госпожа.
«М-да… – подумала графиня. – Что-то теперь мне уже не кажется, что судьба моя была так уж горька…», а вслух сказала:
– Сделайте мне, пожалуйста, причёску, а то мне самой неловко… Как Вас зовут?
– Шейла, с Вашего позволения. И Вам не нужно больше делать себе прически, я о Вас позабочусь, госпожа… Если Вам угодно.
– Хорошо-хорошо, – согласилась Ольва и с готовностью предоставила себя заботам своей личной горничной.
***
Шейла сообщила своей госпоже, что её величество желала видеть графиню, как только та приведёт себя в порядок и позавтракает. Завтрак горничная накрыла Ольве там же, в отведённой ей комнате, и, поев, фрейлина отправилась в гостиную, где в то время находилась царица. Девушка струхнула, и, двигаясь по коридору, она походила на свою горничную, несколько минут назад трепетавшую при разговоре с госпожой. Хотя она уже немало времени провела рядом с Аникой и немного привыкла к ней, но теперь Ольва почувствовала, что их общение переходило на иной, официальный уровень, и графиня прекрасно помнила, как царица отчитала вчера баронессу, не сообщившую ей о смерти какого-то барона, и как последняя ползала на коленях… Поэтому её сердце ёкнуло, и новая фрейлина собрала всю свою волю в кулак, постучав в дверь гостиной. Войдя, графиня увидела сидящую царицу, Лору и стоявшего перед ними какого-то полноватого господина добродушной наружности, но с серьёзностью во взгляде и красным лицом.
– А, Ольва! Наконец-то Вы встали, доброго дня! – поприветствовала Аника вошедшую, когда та склонилась в неумелом реверансе. – Проходите, мы хотим, чтобы Вы слышали, о чём говорим. Присаживайтесь.
Девушка села на свободный диванчик.
– Позвольте Вам представить, графиня, господин Тог, посол Райка в Роскии, – продолжила государыня, и мужчина учтиво поклонился Ольве. Девушка сочла, что уместно кивнуть ему в ответ.
– Её сиятельство, графиня Ольва, наша новая фрейлина, – закончила церемонию знакомства царица и вернулась к прерванной беседе: – Итак, господин Тог, Вы утверждаете, что неофициальных переговоров между дворами Ламаски и Роскии не велось, но мы не уверены, смогли ли Вы рассмотреть их за своими персиковыми деревьями…
При этом едком замечании посол покраснел ещё больше, и девушка поняла, что недавно над ним пронеслась гроза величественного гнева.
– Поэтому нам придётся выяснять это самим. Дамы, – обратилась Аника к фрейлинам. – Прошу Вас внимательно следить за всем, что будет происходить сегодня при королевском дворе, прежде всего – за эмоциями придворных. С Лучией и Блэстом мы разберёмся сами.
– Господин посол, я надеюсь, первостепенная Ваша задача на сегодня Вам ясна, – снова перенесла своё внимание на мужчину царица.
Тог поспешил согласно поклониться.
– В таком случае, если всё готово, отправляемся во дворец, только переоденемся. Благо, мы нашли своё старое голубое платье, как нельзя лучше подходящее для данного визита, это свяжет нас в сознании людей с легендарными событиями прошлого. Вам, Ольва, мы тоже подобрали наряд, полагаем, он Вам подойдёт.
