скачать книгу бесплатно
– Здравствуй, мой дорогой друг Синх! – воскликнул профессор на языке дивиан, который бережно хранил в своей памяти. – Не утруждай себя трудоёмкими заботами. Мой сын, похоже, забыл, что на моём банановом острове в обиходе своё, особое наречие, и все говорят больше жестами, чем словами.
– Папа, Синх – один из самых настырных учеников, так как сам является учителем, – смеялся изобретатель, обнимая поочерёдно своих родителей.
В скором времени и остальные «пришельцы» последовали его примеру.
6
Не хотелось бы никого обижать, но есть такие авторы, которые любят тщательно размазывать своё повествование, как масло по куску батона, терпеливо разглаживая каждый бугорок, заполняя каждую выемку, как будто измываясь над своей жертвой – читателем. Есть среди писателей и такие шарлатаны, которые наоборот, очень любят заинтриговать недотёпу-читателя недомолвками, обрывками фраз, мыслей. И то, и другое, делается в конечном итоге для того, чтобы история рассказчика вызывала живой интерес, ведь именно он ведёт к раскрытию «тайны» (которой, возможно, никогда и не было), заключённой в книге.
Совсем другое дело, когда (как в романе подобном этому) основной задачей автора является холодная, если можно так выразиться, прямолинейная констатация фактов. Тут уже не до украшательств. Автору требуется передать, и как можно точнее, то, что имело место быть на самом деле, а не развлекать читателя банальными подробностями.
Остров бананового магната чрезвычайно поразил Алайю. Её широко раскрытые зелёные глаза заглядывали в каждый уголок благоухающего убранства природы, пёстрой растительности, живности и празднично украшенных строений. Её синие волосы, казалось, отражают местное небо, как отражает его глубоководное волнение тихого океана, а лёгкий наряд переливается с цветами, бабочками и стрекозами, окружившими её своим любопытным вниманием.
Впервые в жизни Синх замолчал от смеси чувств – восторга и удивления. Он, разумеется, никогда раньше не видел наяву синего неба и столько банановых деревьев. У Зины, похоже, случилось короткое замыкание. Она стояла с открытым ртом, глаза её крутились в разные стороны, и руки лихорадочно подёргивались. Что же касается сына Алайи и Прохора, то можно с уверенностью сказать, Филемон был просто в полном восторге.
Стоит ли утруждаться упоминанием, что главная поляна острова бананового магната гудела, и весь день кипела весельем по случаю возвращения «блудного сына» в родные пенаты. Какой интерес вызвала компания инопланетян, вообще можно было бы лишний раз не намекать, это более чем понятно и так. Объятия были розданы, добрые слова были сказаны, подарки вручены по назначению.
– Эту статую, дорогой свёкор, для Вас лично передал наш президент Скирд, – мило улыбаясь, объявила Алайа.
Пётр Данилович увидел то, что предстало перед ним, и лицо его перекосилось загадочной улыбкой.
На огромной связке бананов важно возвышался, задрав руку куда-то к звёздам, долговязый истукан, всем своим видом, более чем очевидно, напоминающий Петра Даниловича.
– Хм, – хмыкнул себе под нос профессор, так, что никто не расслышал. – Тяжёлая, наверное, штука! Её можно рядом с фонтаном поставить, перед Дворцом бракосочетания.
Ближе к ночи праздничный стол был наконец-то почти обглодан и гости стали один за другим испаряться в густой темноте кокосо-банановых джунглей.
Наконец, стало совсем тихо, и Прохор с Петром Даниловичем обнаружили, что кроме них за столом никого не осталось.
Оставшись наедине, отец и сын ещё долго разговаривали, о своих новых открытиях, научных и не только, о Земле, о Дивии, обо всём, что приключилось с ними за это время.
– Да, сын мой, что верно – то верно, произошедшее в нашей жизни каких-то пять лет назад, можно было бы по праву причислить одновременно к нескольким художественным жанрам: к приключениям, фантастике, и к детективу. Я до сих пор ночами просыпаюсь в холодном поту, когда снится зелёный «борщ», который нам подавали на обед в тюремном «ресторане» Лепоса.
– Твои угощения, папа, намного вкуснее и привлекательнее выглядят, это точно! – не удержался от похвалы Прохор.
– Могу сказать без ложной скромности. Лучшие повара живут на моём острове: им здесь нравится, – не преминул заметить банановый магнат. – Кстати, вот, изволь полюбопытствовать!
Будто вспомнив какую-то забавную вещицу, Пётр Данилович достал откуда-то из-под стола небольшой свёрток и извлёк из него прямоугольный предмет.
– Книга? – догадался Прохор.
– Да, если можно так выразиться, – кивнул профессор. – Это тебе «на память».
Приняв из рук профессора загадочный экземпляр, изобретатель прочитал заглавие и удивлённо посмотрел на отца.
– Вот именно, – кивнул головой Пётр Данилович. – Какой-то фантаст (явно скрывающий своё истинное лицо под безобидным псевдонимом) раструбил о наших с тобой приключениях по всему свету. Мерзавец! Хорошо ещё, что люди на Земле не столь доверчивы, и видят даже в самой откровенной правде чистый вымысел.
– Любопытно, – произнёс Прохор, перелистав несколько страниц. – Судя по первому впечатлению, творец этого "труда" собрал воедино все слухи, которыми грешат вездесущие пустомели, и свалил их в одну кучу.
– Наиглупейшее враньё! – согласился профессор. – Нам-то с тобой лучше всех известно, что всё было совсем не так, как здесь написано.
Он ткнул пальцем в "наиглупейшее враньё" и добавил:
– Но, с другой стороны, сын мой, было бы гораздо хуже, если бы эта книга выглядела правдивой. Представляешь, сколько бы было шума в научных кругах?! Они бы все разом сошли с ума, стали бы бесшабашно пользоваться нашими открытиями, и окончательно бы угробили Землю в считанные столетья!
7
Если и есть в одиночестве какая-нибудь польза, то только оттого, что в одиночестве никто не мешает думать об обществе. Многие любят уединяться, когда есть такая возможность, чтобы в тишине и покое порассуждать о том, о чём нет возможности подумать в многолюдной компании. Но случается часто так, что вообще нет никакой возможности уединиться и поразмышлять. Заботы, хлопоты, семьи…
И тогда некоторые, недодуманные когда-то мысли, вдруг являются сами собой в самый неподходящий момент.
На завтрак вся честная компания собралась на втором этаже дворца бананового магната, в банкетном зале, строго выдержанном в стиле барокко. За столом велись разговоры на разносторонние темы, как понятные только узкому кругу, так и общей тематики.
Больше всех говорил Синх, уже успевший изучить уклад жизни большинства землян по просмотренным среди ночи «новостям» из телевизора.
– Просто странно, что большинство из того, что используют люди на вашей планете, расходуется, расщепляется на ненужные компоненты и ниоткуда не пополняется. Неужели за столь великое количество микролет существования вашей цивилизации вы так и не научились выращивать материю искусственным путём?
Синх по привычке говорил быстро и сбивался с языка на язык, но профессору понять его было не трудно.
– Мы ещё только учимся, – виновато улыбнулся добродушный хозяин острова. – Мы уже давно знаем, как выращивать многие полезные и вредные бактерии, умеем создавать различные материалы, воздействуя на молекулы физическими или химическими процессами, перерабатываем отходы в удобрения…
– А много ли в этом проку? – перебил Синх. – Зачем портить уже существующее, "создавая" из него всякую всячину, а затем выбрасывая или перерабатывая в удобрения? Не лучше ли, в таком случае, вообще, оставить всё как есть?
– Многие земляне тоже часто об этом задумываются, Синх. – ответил Пётр Данилович. – Но…
– Но одно дело – думать, а другое – делать! – не задумываясь, довершил мысль замешкавшегося профессора Синх. – Жители любой планеты должны заниматься главными заботами своей планеты, ведь их планета даёт им самое главное – жизнь. А в ваших «новостях», на экране, как я видел, все только и делают, что обсуждают проблемы, вместо того, чтобы делать общее полезное для планеты дело. Разве можно построить хороший мир, истребляя природу?
– У людей слишком маленькая продолжительность жизни, мой друг, поэтому они и торопятся успеть пережить как можно больше впечатлений, и не особо успевают думать о планете, тем более делать для неё что-то полезное.
– Это не правильно. Почему бы в таком случае людям не задуматься о создании препарата для увеличения человеческой жизни? Тогда бы не приходилось так торопиться.
– Поэтому мы с отцом и трудимся над продвижением научного прогресса, уважаемый Синх, – сказал изобретатель, решив, наконец, поддержать беседу, совсем не из вежливости, а по велению умственного интереса. – Ведь большинство проблем в безграмотности общества. И если нельзя добиться всеобщего просветления искусством и культурой, которые не имеют авторитета перед невежеством, то, по крайней мере, можно повлиять на общественное сознание, иными методами – осветив мир научными достижениями.
Михаил Ромашкин и Алайа (она давно изучила разговорную речь землян с помощью своего мужа) не прислушиваясь к диалогу Синха с профессором, вели задушевную беседу на темы более приземлённые. Елена, не скрывая своего любопытства, внимательно разглядывала инопланетянку, так чисто говорящую на русском языке, и слушала её мелодичный голос.
В момент упоминания Михаилом далёкой деревни, где в его мыслях остался его родной дом, а на самом деле остался лишь участок, огороженный забором, сад и пара сараев, ведь, как известно, его дом улетел вместе с хозяином, Елена неожиданно всхлипнула и начала плакать, сначала тихо, сдержано, а потом взахлёб.
– Что случилось? Что… Лена, – залепетал взволнованный муж плачущей особы. – Что-то невкусное попало? Подавилась?
Несколько минут сотрапезники недоуменно наблюдали эту картину. Затем бурные рыдания прекратились, всхлипывания стали реже.
– Я пять… я пять лет… не ви… не видела маму! – сквозь слёзы попыталась объяснить бывшая продавщица.
Детские воспоминания, родной дом, деревня, в одно мгновенье пронеслись в её мозгу и всколыхнули события пятилетней давности.
Конечно, она не собиралась забывать свою старенькую, заботливую маму, но вскруживший голову полёт на летучем доме, банановый остров, потом рождение собственной семьи, ребёнка, и ещё детей… И, само собою, так получилось, что о самом главном человеке всей своей прошлой жизни, о той, без которой явиться на свет навряд ли бы у неё вышло, Елена вспомнила только сейчас.
Миша облегчённо выдохнул, стёр салфеткой со лба проступивший пот и уселся обратно на своё кресло.
– Зачем же так народ пугать? – с глупой, но милой улыбкой обратился он к своей заплаканной жене. – Разве это проблема? Думаю, мы с Прохором хоть сейчас можем слетать за ней в деревню, и привести её сюда. Ведь, правда, Пётр Данилович? Это же не долго, если на летающей кастрюле?
– «Летающая кастрюля», как ты её называешь, – это слишком серьёзный и заметный объект, Миша, – уточнил изобретатель. – Лучше лететь на твоём доме. Думаю, он ещё не развалился.
– Разве я мог допустить такое, сын мой! – воскликнул профессор. – Ваш летающий дом находится в полном здравии. Кстати, по моему распоряжению, в нём делалась генеральная уборка, и был произведён мелкий ремонт. Местами требуется подкрасить фасад твоей чудо «краской», чтобы вернулась полная невидимость. Но, надеюсь, вы не соберётесь в путь прямо сегодня, лишив нас своей компании? Отложите хотя бы на денёк-другой!
– Возьмите и нас с Зиной, – предложил Синх. – Мы вам пригодимся. Это будет увлекательная экскурсия!
– Ну, что ж, – заключил Прохор Клюев. – Если нас отпускают наши жёны…
– Нет! – запротестовала жена Михаила Ромашкина. – Как же без меня? Мама вас знать не знает! Перепугаете ещё её до смерти! Я должна сама… с вами…
– Как же ты полетишь? – перебил Миша. – Детей-то куда?!
Елена на секунду задумалась. Потом взглянула на Алайю.
– Летите, – успокоила зеленоглазая инопланетянка своим мелодичным голоском. – Мы со свекровью присмотрим за детьми.
8
Бим сразу же полюбил Филемона всей своей собачьей душой. Уже немолодой, но ещё и не старый пёс, конечно же не мог не любить детей своего хозяина, да и всех остальных жителей славного острова, но в Филемоне он почувствовал, каким-то сверхчутким собачьим нюхом, самую родственную душу. Синеволосый мальчик с планеты Дивия, сын Прохора и Алайи, который до этого никогда не видел живых собак (мёртвых, разумеется, тоже), а видел лишь их изображения и игрушки в виде пушистых комочков, был искренне рад такому расположению чёрно-рыжего лопоухого создания, и отвечал на его лохматое дружелюбие полной взаимной симпатией.
Как упоминалось, в отличие от детишек Миши и Лены, (впрочем, и от остальных земных деток тоже), Филемон выглядел намного старше своих трёх лет и в физическом, и в интеллектуальном смысле, но он всё равно оставался ребёнком со всеми детскими привязанностями к играм и забавам.
Вторые сутки Бим и Филемон были неразлучны и не отходили друг от друга дальше, чем на расстояние слышимости голоса. Спать Филемон не хотел даже ночью, т.к. был приучен к режиму Дивии, где время было намного медленнее. Бим засыпал и просыпался рядом с синеволосым мальчиком, бегал с ним по лужайке и крутился вокруг, играл, как юный щенок, бежал за палкой, бросаемой рукой Филемона, и гордо приносил её в зубах. Он готов был поделиться своим главным сокровищем – самой вкусной косточкой, запрятанной за его будкой, но для этого потребовалось бы бежать в противоположную сторону от дворца бананового магната, к новому дому Ромашкиных, туда, где начинается мини-космодром, а он не мог оставить своего друга, ни на минуту.
– Бим! – восклицал Филемон, явно радуясь тому, как легко произносится это имя (или кличка, что в сущности ничего не меняет). – Ко мне!
И Бим, который и так был рядом, прыгал, лаял и весело вилял хвостом.
Близился вечер. Пётр Данилович сидел в плетёном кресле на балконе, в тени пальмы, раскинувшей свои листья-крылья, как вертолёт, и любовался творениями своих рук, ума, и прочих участков души и тела.
– Я живу жизнью поистине настоящего учёного, – серьёзно и гордо произнёс профессор. – Моя жена – клон, мой сын – плод любви человека и клона, а внук – инопланетянин!
На балконе уже час как никого кроме него не было, гости разошлись кто куда, но он продолжал говорить вслух, будто общаясь со своим островом, или ещё с кем-то необозримым, взирающим с небес на грешную Землю.
– Петенька, ты опять разговариваешь сам с собой, – ответил профессору хорошо знакомый голос откуда-то сбоку.
– Старею, – медленно проговорил Пётр Данилович.
Его милейшая жена, цветущая всё тем же юным цветом, как и тридцать лет назад, подойдя к любимому мужу, лукаво улыбнулась в ответ, прекрасно понимая его юмор. Ей ли было не знать, что по-настоящему состариться её «банановому магнату», профессору биологических наук, практически не суждено, в силу его величайших познаний в области генетики.
– Посмотри, как вырос наш внук, – заметила молодая бабушка. – Он уже совсем взрослый.
– Растёт ни по дням, а по часам, вопреки любым доводам рассудка и стереотипным взглядам на природу, – согласился профессор. – И каким умным растёт! Не удивлюсь, если через пару лет он самостоятельно изобретёт что-нибудь великое – машину времени, например, вечный двигатель, или лекарство от всех болезней!
– А что, звучит! Учёный Филемон Прохорович Клюев, – улыбнулась женщина-клон, радуясь мыслям своего мужа.
– Ещё как звучит!
9
В экскурсиях инопланетян по острову бананового магната, в обедах, беседах, прогулках и многих других земных радостях пролетело два дня. Пора было выполнять обещание, данное Елене Михаилом, и другими участниками намечающегося путешествия, навестить маму Елены и доставить её на остров, разумеется, если добрая старушка не сойдёт с ума от счастья и согласится переехать к своим внукам.
Как и говорил Пётр Данилович, летучий дом был полностью исправен и готов к использованию. Прохор, при помощи Синха и Филемона, не желающего оставаться безучастным, подкрасил местами дом своим чудо-раствором. Сердобольная секретарша Синха Зина, по распоряжению Лены, притащила в кухню несколько мешков и коробок со съестными припасами. Ромашкин зачем-то взялся колоть дрова, потом бросил это дело и занялся удочками, которые откопал в чулане своего забытого дома. Пётр Данилович привлёк к работе, а точнее к развлечению, половину жителей своего острова, и те, от нечего делать, бросились помогать, каждый по-своему. Одни несли связки бананов, другие воду и ещё всякие напитки, третьи пытались всучить путешественникам какую-нибудь «нужную и полезную» вещь, четвёртые просто пели и веселили народ.
Наконец, с шутками-прибаутками, смехом и хоровым пением было покончено. Время приблизилось к полудню. Все приготовления были довершены. Оставалось в очередной раз пообедать за общим столом, и можно было отправляться в путь.
– Папа, а я полечу с вами? – нерешительно спросил Филемон. Ему совсем не хотелось расставаться с Бимом, которого было решено оставить на острове.
– Думаю, было бы несправедливо, если бы мы оба оставили маму, бабушку и дедушку без своего общества. Я вынужден отправиться в это путешествие, потому что без меня полёт на летучем доме невозможен. А ты оставайся тут и помогай маме. И помни, пока я отсутствую, ты главный мужчина в нашей семье!
– Хорошо, папа! – обрадовался синеволосый мальчик. – И мой друг Бим тоже будет способствовать в моей помощи маме, бабушке и дедушке.
10
Ах, какие чувства испытывало небо, находясь в своём блаженном состоянии над островом бананового магната! Как мило улыбалась природа, глядя на собственное отражение, замысловато обустроенное мудрым человеком!
В этот день аборигены и прочие островитяне, не имея лишних забот, провожали летающий дом в его новое путешествие. Пётр Данилович обнял сына, и, приободряя скорее себя, чем его, весело сказал:
– Завидую я вам! Такая прогулка!
– Максимум неделя, папа, и мы вернёмся. Тут лететь то не больше десятка тысяч километров!
Мама Прохора, со свойственным её характеру темпераменту, всё-же не удержалась от нескольких слезинок, и тут же заразила ими Лену, которая разрыдалась так, что опять все пришли в замешательство.
– Берегите деток, Алайа! Очень прошу, – взмолилась она. – Берегите деток! Мою Дашеньку, Геночку и Сашеньку… Я не вынесу, если кто-то из них, играя с павианами в прятки, сломает себе ногу, руку или шею!
– Не беспокойся, Елена! Я не позволю глупому павиану – хотя и не знаю, что это за человек – или ещё кому-нибудь, сломать шею вашим милым детям! – с твёрдой уверенностью в голосе обещала инопланетянка.
Елена тяжко вздохнула и её бурное рыдание перешло в редкое всхлипывание.
– Ох, спасибо… Спасибо, добрая Аглая! Я очень надеюсь…
Михаил Ромашкин, выглянув из окна «летучего дома», громко скомандовал:
– Все на борт! «Корабль» готов к отплытию! Жму кнопку «Старт»!
Но тут он заметил слёзы на щеках своей жены, и голос его сделался тише:
– Лена, может, тебе лучше остаться дома?
– Нет, я поеду с вами!.. и привезу внукам их бабушку, – убеждённо заявила бывшая продавщица и, взяв себя в руки, решительно переступила порог «корабля».
Синх уже сидел в кресле на веранде и выглядывал в окно на мерцающий за пальмами и банановыми деревьями океан. Его секретарша послушно ожидала какого-нибудь приказания, но он был на редкость молчалив: он никогда раньше не летал на подобных строениях, и дыхание его перехватывало от восторга!
Уже через десять минут летающий дом, благополучно воспарив над землёй, нёсся над бескрайним океаном, а островок бананового магната, благодаря научным «хитростям» профессора, казался не более чем туманный блик на волнующемся просторе.
– Где же мой лохматый друг? – спросил Филемон у своего дедушки. Он тщательно искал чёрно-рыжего пса повсюду, но никак не мог его найти. – Где же собака Бим?
