скачать книгу бесплатно
В тот день он преподал Судьям хороший урок. И Творцы с тех пор начали действовать смелее и ставить Судьям свои условия. Всё отчётливее давая тем понять, что теперь они, а не Судьи, высшая каста в мироздании. И задирать ценник за услуги по трансформации планет любого уровня. Ведь они творили историю! Изменяя галактику. А Судьи? Как брахманы, они активно старались этому помешать, оставив «всё, как было». Но Ганеша сломал им эту «проверенную схему». И зуб Херкле, тело которого всё равно пришлось утилизировать.
Херкле так и не дал Судьям сделать из его тела посмешище, как они настаивали: «В назидание Творцам!» Забальзамировать и выставить прямо в зале суда. Так как всерьёз рассчитывал вскорости выйти по амнистии и вернуться к любимому ремеслу. Понимая, что если он послушает Судей, то станет притчей во языцех, и никто уже не будет относиться к его решениям всерьёз. И тогда об этом ремесле можно будет навсегда забыть.
Он искренне хотел верить Ганеше, что у того всё получится и… навестить жену, которую и до сих пор любил! И без которой начинал уже, от одиночества, медленно сходить с ума. А потому и ударил Ганешу в ответ, что Рай планет высшего типа, без неё, начал ему уже казаться адом. А самый Ад, куда их теперь отправляли, уже начинал ему казаться раем – в её объятиях!
«Видимо, Бог всё-таки существует, – понял Херкле, пока они втроём ожидали в камере смертников подачи газа, – раз Он послал мне Ганешу и Геневеру. И не дал тут сойти с ума».
– Благодарю тебя, Творец Мироздания! – поднял он руки и взгляд к небу.
– Не за что, – усмехнулся Ганеша. Давая понять, что Бог действует через него. – Творцы – всего лишь руки Бога. Ты не знал? Ты думал, что это мы тут такие умные? Я поначалу тоже боготворил Судей, пытался стать среди них лучшим, затем – Творцов, пока не понял, с годами, что над всеми нами существует нечто, что мы называем Высший Разум. Именно так я и стал Творцом Вселенной. Это не я так решил, это Он меня выбрал. Когда я смог понять, чего именно Он от нас всех хочет.
– И чего же Он хочет? – усмехнулся Херкле, не веря во всю эту чушь.
– Всего! И умеет это делать. Через таких, как я. Творцом Вселенной нельзя стать. Можно лишь быть Им избранным.
– Так это секта? – усмехнулся над ним Херкле.
– Ага, размером с вселенную. Закрытая от обывателей секта Высшего Разума, который тебе пока ещё недоступен. Нет в тебе потенциала Творца, к сожалению. Но ничего, я над тобой ещё поработаю, – хлопнул он Херкле по плечу. Давая понять, что теперь и над ним распростёрта длань Божья.
Неслышно заструились по полу едва различимые струи усыпляющего газа, который стал медленно подыматься, рассеиваясь по камере и постепенно сдавливая дыхание.
И все трое отправились в астральных телах на попутном Челноке из невидимой глазу материи по указанным в деле координатам.
Это была одна из самых заурядных планет, куда скидывали весь интеллектуальный мусор на периферию галактики, на свалку сломанных – морально – игрушек. Периодически обнуляя цивилизацию этой планеты, как только те активно начинали строить космические корабли и колонизировать ближайшие планеты. Чтобы те опять не вырвались за пределы своей звёздной системы в более высшие миры и не натворили там бед. Доказывая всем, что их зря отвергли. Почему-то – с оружием в руках, как уже не раз было. Пока однажды на данную планету не прибыл бог Ганеша, внеся в их мироустройство существеннейшие коррективы.
Глава4Земля
Ганеша пришел из рейса и сходу заявил Ганимеду:
– Я хотел бы сделать перевод своей книги «Летучий Корабль» на английский.
– Для чего? – не понял Ганимед. – Книги – это уже не модно. Надо петь песни!
– При помощи этой книги я хочу трансформировать всех людей в ангелов. Поголовно! А не один народ, как Моисей. Сделав богоизбранной всю планету!
– И давно у тебя это началось? – покрутил тот пальцем у виска.
Они, как два йога, валялись на разбросанных повсюду осколках травы бутылочного цвета. Но осколки не впивались в их ленивые чресла, так как уже, по всей видимости, изрядно затупились. А может и народились туповатыми. Не знаю, с чем была связана тупость травы, но эти двое явно корчили умняк друг перед другом.
– С тех пор, как Волшебник выбрал меня в качестве литературного мавра для своего проекта.
– Литературного мавра?! – засмеялся Ганимед.
– Этот термин вошёл в обиход после убийства Пушкина, когда вскрылось то, что он помогал писать своим современникам. Ведь его отец был мавром!
– Да, «Мертвые души» это его сюжет, – согласился Ганимед.
– И когда Пушкина убили, Гоголь так и не смог дописать без его подсказок третий том. И, в отвращении, швырнул его в огонь. Который я теперь и достаю обратно из огня своего таланта в виде детектива, в котором Чичиков распутывает его убийство «по горячим следам» моего сердца.
– Но при чём тут ты?
– Потому что в юности у меня складывалось ощущение в поленницу навязчивых идей, что кто-то или что-то хочет отбить у меня охоту к похоти. «Ну, почему другим можно, а мне – нет?» – недоумевал я. Вот меня и кинули в самое пекло!
– Чтобы ты пропёкся тут, как колобок?
– Укатываясь со смеху от девушек, которые всё пытались сделать из меня нарезку на разделочной доске брака. Ты же помнишь, каким я был?
– Да-а-а, – протянул Ганимед.
И пока в голове Ганеши проносился «Восточный экспресс» воспоминаний, Ганимед сидел и следил, чтобы железной была дорога.
– Елена Прекрасная, кстати, – очнулся Ганимед, дёрнув стоп-кран, – которая раньше жила с Ахиллом, сейчас углублённо изучает английский язык. Можно с ней обсудить перевод книги.
– Прекрасная? – не понял Ганеша. – Как такую девушку можно бросить?
Зная уже из «Тайной доктрины», что если ты присоединялся к святому ордену и начинал в их храме катать Сизифов камень в одной из специально отведённых для этого комнат, то уже через пару недель занятий к тебе подсылали специально обученного соблазнять неофитов демона искушения. Желательно – прекрасного, чтобы неофит, не веря в то, что настолько красивая девушка могла снизойти до него, тут же начинал тянуть к ней свои дрожащие во тьме ручонки. Позабыв обо всех наставлениях Мастера, который говорил тебе, перед тем как запереть, что похоть всю твою столь долго нарабатываемую энергию заставляет тут же «покидать неблаговидный сосуд». И когда ты удивлённо выслушиваешь от проникшей под покровом ночи и чёрного одеяния в твою келью столь невероятно красивой девушки, что ты ей очень сильно понравился ещё месяц назад, как только она впервые украдкой тебя увидела, но всё никак не могла к тебе проникнуть, пока не подкупила стражу, ты начинаешь её жадно обнимать, чтобы отблагодарить за этот подвиг. В келью тут же врывается Мастер с парой помощников и даёт тебе по рукам. Объявляя: «Это был наш прекраснейший демон искушения, и ты – попался! Если ещё хоть раз отреагируешь на одну из них подобным образом, то станешь «камнем, который отвергли строители».[3 - Мф. 21:42]
И в предвкушении забавного каламбура позвонил Елене на домашний телефон:
– Алло, Елена Петровна фон Ган?
– Да, а кто это?
– Потенциальный работодатель. Вы не хотели бы заработать тысячу долларов?
– Какого рода услуги вас интересуют?
– Я слышал, что вы в совершенстве владеете языком!
– Враньё! – возразила Елена, покраснев за своё прозвище.
– Я имел в виду, английским языком.
– Так вас интересуют услуги переводчика? – облегчённо вздохнула она.
– Я хотел бы встретиться и обсудить условия аренды содержимого вашей головы сегодня вечером.
– У меня не получится.
– Тогда давайте на Набережной. Ровно в восемь.
– Но как я узнаю вас среди толпы?
– Я сам вас найду. По фотографии. Ваше досье лежит у меня на столе наряду с другими вариантами. Так что не опаздывайте, я очень педантичен. Не портьте первое впечатление, хорошо?
– Хорошо, я постараюсь, – смутилась Елена. – Но предупреждаю сразу, я буду не одна. Я возьму с собой подружку. А то мало ли что взбредёт вам в голову за такие деньги? – снова покраснела она за своё прозвище.
– Подружка тоже владеет языком? Или вы хотите пригласить её на встречу в качестве секс-юрити?
– Сосу-рити! – усмехнулась Елена и положила трубку. Наконец-то поняв по его крылатой фразе, кто ей позвонил.
Не понимая ещё, что Храмом теперь стала вся планета – «землёй обетованной». После того, как на неё прибыли такие высокие гости, как Господь и Сатана. Воспользовавшись ею в качестве прекрасного демона искушения.
А то и – ещё Прекрасней! Да-да, с большой буквы! У Ганеши в воображении, которое тут же забродило от одних воспоминаний, всколыхнув его «радужное тело» всеми цветами радуги. Вспомнив из прочитанного, что когда к тебе затем прокрадывается уже не столь красивая девушка в сером балахоне, ты, придирчиво рассмотрев её лицо при свете полной луны, уже не опасаешься, что это снова демон искушения. И охотно на неё влезаешь. Без затей. Понятное дело, что затем в келью спокойно заходит Мастер и говорит тебе, что теперь тебя изгоняют из храма ровно на один год.
И в один из вечеров на Набережной, где вся молодёжь возбуждённо толкалась тогда, вдыхая пьянящий воздух свободы, Ганеша уловил ноздрями интригующий запашок похотливой самочки и пошёл на «зов джунглей». Увидел и подозвал к себе ту, кого он затем официально называл Креусой Креонтовной. С её чуть менее выразительной подружкой. Мол, так уж и быть, пошли.
Девушки подошли к машине и стали вилять хвостами. Но так как те у них уже отсутствовали, отпав со временем в результате эволюции, они вынужденно виляли своими не менее дерзкими и выразительными языками, заставив и этих двух самцов ответить им ровно тем же. Напором интеллекта.
– А где ты работаешь? – спросила Креуса у Ганимеда.
– Я из Трои, – гордо ответил Ганимед. – И приехал в Дельфы по делам всего на пару дней.
– Я это уже поняла, – согласилась та. По его деловому виду. – А где – именно?
– В городской администрации, – таинственно произнёс он. Всю эту ересь.
– Неужели?! А – ты? – переключилась она на Ганешу.
– А я – здесь.
– Тоже – в администрации?! – удивилась та.
– Тебе-то это зачем? – не понял Ганеша.
Что Креуса почему-то расценила как то, что она слишком уж мелко плавает, чтобы лезть в его большие дела.
– Просто, – смутилась она, – пару лет назад у меня уже были любовники из администрации в Коринфе. Они были такими могущественными людьми, что когда утром я собиралась уйти на работу, один из них спросил меня: «Кто твой начальник, давай я ему позвоню и всё улажу». Я подумала, что он шутит и ответила: «Звони!» Но он реально позвонил, назвал моего начальника по имени-отчеству и всё устроил. На работе в журнале мне поставили в тот день восьмёрку, как будто бы я весь день работала! И о чём бы я с ними тогда ни говорила, любой из них заявлял: «Давай, я всё устрою. Я – могу!» И реально происходило то, о чём бы я их тогда не попросила. Первое, что взбредёт в голову! И я ощущала с ними в себе такую власть, словно бы я была в нашем городе настоящей королевой, от слова которой зависело тогда состояние многих людей, с которыми я общалась.
– И что же тебя заставило с ними, вдруг, расстаться? – усмехнулся Ганимед.
– Они постоянно говорили мне, – продолжила Креуса, не замечая от возбуждения его иронии, – «вот будет тебе года двадцать два, и ты станешь уже никому не интересна. Пользуйся тем, что тебе всё ещё восемнадцать, пока весь мир лежит у твоих ног! И мы здесь только лишь для того, чтобы тебе это наглядно показать. Радуйся, что тобой, пока ты ещё молода и красива, интересуются такие большие люди». А мне уже двадцать один! – заломила она руки. – Ещё год, и я буду уже никому не интересна!
– А сколько их было? – не понял Ганеша.
– Двое.
– И что, они вместе тобой интересовались? – оживился Ганимед. Решив, что она снова желает «сообразить на троих».
– Нет, – возразила Креуса, обломав леса, которые Ганимед уже начал вокруг неё возводить, желая начать реконструкцию её сексуальных отношений. – Конечно нет, я им ничего такого не позволяла. Строго по очереди! По одному на каждый день. Поэтому-то они и не хотели отпускать меня даже на работу. И я около трёх месяцев там не появлялась, получая деньги просто так. А когда они постепенно разъехались по командировкам, я снова вернулась к своей работе секретаршей мэра, где всё начальство стало меня за это уважать. И называть с тех пор по имени отчеству: Креуса Креонтовна. Хотя до этого считали, что отец устроил меня к себе «по блату», и ни в грош не ставили!
– А кому вы, Креуса Креонтовна, хотели бы, чтобы я сейчас позвонил? – усмехнулся Ганеша. Достал телефон и стал читать ей фамилии чиновников из «комитета по делам молодёжи» и из местной администрации, с которыми он вынужденно сталкивался, пока работал в рок-группе Ганимеда арт-директором, устраивая выступления ребят на «День города» на площади возле Дворца Культуры и в других местах. Так как группа «Гагарин бит» пользовалась тогда просто бешеной популярностью. И чиновники из администрации охотно шли ему навстречу, пожимая руку так, как будто бы это он их создал, а не просто помогал с концертами, отвозя ребят для выступлений на своей машине в Трою и соседние города. Называя Креусе фамилии тех, с кем он тогда сотрудничал, указывая их должности.
И Креуса стала смотреть на него другими, более волнующими глазами: Креусы Креонтовной. Даже не став читать ещё сохранившиеся номера этих чиновников у него в телефоне. Полностью поверив в собственный же миф, в который она и Ганешу тут же вписала – как своего нового властелина.
– А кем ты работаешь? – спросила она у него.
– Показать тебе свой манд-ат? – усмехнулся Ганеша. Начав слегка манд-ражировать манд-атом.
– Нет, пока не надо, – улыбнулась Креуса Креонтовна, – обсудим это позже. На закрытом заседании.
– Может быть, съездим к морю? – сразу же предложил Ганимед. – А то этот городской воздух меня просто душит. Целыми днями работаю в кабинете.
– Да меня тут уже все пляжи достали, если честно, – пожаловалась она. На своих любовников, не желая и с Ними опускаться столь же низко.
– Хорошо, я покажу тебе такой пляж, где ты ещё ни с кем не была! – загадочно улыбнулся Ганеша. – Присаживайтесь!
Её чуть более скромная подружка забилась на заднем сиденьи в угол подальше от Ганимеда. И всю дорогу боялась открыть рот, понимая уже, чем это всё для них обеих закончится. На пляже. Судя по тому, с каким энтузиазмом Ганеша пытался показать Креусе свой манд-ат, предвкушая игру на её манда-лине.
Завёл машину, нажал на газ и тут же включил мозги на всю катушку, став Аполлоном. То есть. начал умничать так, что Ганимед только успевал ему поддакивать, яростно вращая «диски Белонца» чтобы не выходить из образа.
Креуса властно протянула руку с переднего пассажирского сиденья, взяла у Ганеши телефон и стала просматривать список абонентов, отыскивая уже знакомые ей фамилии:
– Я, если честно, вообще не понимаю, кому нужны все эти ваши столь многочисленные абстрактные идеи? – усмехнулась над ними Креуса. Олицетворяя их с Теми, кого уже знала – как властелинов мира.
– Идеи никогда не бывают абстрактными, – усмехнулся Аполлон, входя в роль Творца. Её мироздания. – То есть – оторванными от жизни. Ведь ты именно это имела в виду?
– Да, я имела в виду ваши пустые умопостроения, – усмехнулась Креуса, – не имеющие с нами, по сути, ничего общего.
– Так знайте же, Креуса Креонтовна, что именно при помощи абстрактных, с виду, идей элиты и настраивают массы, натравливая их на своих конкурентов и геополитических противников.
– Но так как те также ведут агитработу, то внешне это выглядит как борьба классов, школ, общественных групп или различных партий между собой, – поддержал его игру Ганимед.
– А то и – войны! Где обе стороны с энтузиазмом уничтожают друг друга.
– Если не осознавать того, чьи интересы они защищают, – понимающе усмехнулась Креуса.
– И тем яростнее и исступлённее, чем менее они это осознают. Считая, что эти идеи их собственные, раз они их полностью разделяют.
– Вот идиоты! – усмехнулась она. – И – как же?
– Да как и во время Второй мировой. Где Америка и Англия выясняли отношения друг с другом руками русских и немцев, в которых английскому аристократу Хьюстону Чемберлену удалось для этого вдохнуть мятежный дух Гёте через творения Вагнера и Ницше, оказав на них обоих влияние под видом поклонника их талантов. Играя на их нервах на своём фортепиано.
– Добившись того, чтобы Вагнер выдал за него свою дочь, – подтвердил Ганимед, – а свою дочь Хьюстон выдал за его сына, которая и таскала Гитлера за собой на концерты свёкра.
– Чемберлен вначале снабжал Гитлера своими идеями, а затем, после провала «Пивного путча», его дочь снабжала Адольфа в тюрьме бумагой и чернилами, чтобы тот смог идеи её отца обобщить и выдать за свои.
– Для того чтобы ему не было так скучно сидеть в тюрьме? – усмехнулась Креуса.
– Создавая там, от нечего делать, свой нелепый опус «Моя борьба» с тараканами в голове, покоривший тогда немецкие сердца! – усмехнулся Ганимед.
– Или ты думаешь, на чьи деньги в разорённой на тот момент гражданской войной России в столь короткие сроки выросло столько тысяч оборонных и промышленных предприятий? Школы и вузы не успевали тогда готовить инженеров, приходилось массово приглашать специалистов из Америки, что и отражено в художественной литературе той поры. Почитай на досуге. Пропаганда знания тогда была так широко развёрнута, что Россия стала с тех пор «самой читающей в мире нацией!»
– Россия до самого восемьдесят пятого года отдавали Америке этот лизинг, – подтвердил Ганимед.
– И как только Россия полностью отдала им все долги, лишь тогда в ней запустили Перестройку и развалили Советский Союз.
– А для чего тогда они давали деньги? – не поняла Креуса.
