В бегах от любви

Анжелика Лиис

В бегах от любви

Посвящается всем тем, в чьих сердцах найдётся место для любви.

ПРОЛОГ

– Я убью тебя! – Ровно с этими словами Лиона завалилась в кабак, в котором я находил утешение последние три месяца, разгуливая по окраинам забытого драконом древнего города.

Я услышал её ещё до того, как распахнулась дверь. Сначала зазвучали гулкие шаги по крыльцу, потом – плащ, шлёпнувшийся о стойку.

Кабак стих. Я не шевельнулся.

Опасная, не знающая пощады и поражения, она двигалась стальной походкой напролом, точно оружие массового уничтожения. Тут и там раздавался визг, приправленный криками. Кто-то прятал головы, завидев эмблему королевского воина на плаще, кто-то бежал со всех ног.

Каким же было моё удивление, вы спрашиваете?

Ох, увольте, никаким.

Я ждал её. День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем. Ведь рано или поздно моя любовь должна была найти меня. А потому я был готов. Знал, что она преследует меня, ходит по пятам, дышит в затылок.

– Я обещала, что убью тебя, – сказала она без радости.

– И как же ты это сделаешь? – я утёр рукавом крошки с губ и, пошатываясь от хмеля и наваждения, поднялся. – Тут много свидетелей.

– Свидетели нам не помешают.

Лиона явилась ко мне воплощением мести, питаемой болью предательства. Её холодная красота, в сочетании с ледяным взглядом, внушала страх и ужас. Черные как смоль волосы, собранные в тугой пучок, обрамляли выбившимися прядями лицо с точеными скулами и глубокими, пронзительными серебряными глазами. Губы были плотно сжаты, и в них читалась нескрываемая ненависть.

– Это к тебе? – уточнила у меня дородная официантка, забирая пустую деревянную кружку, в которой некогда было пиво.

– За ним, – подтвердил Дрей.

Лиона…

Вот она – любовь всей моей жизни. Кроткая, бессердечная и бесстрашная. И она пришла, чтобы убить меня. Как мы докатились до такого? Как из до безумия влюблённых в детстве друзей, мы стали врагами? Её внешность изменилась до чёртовой неузнаваемости. Если бы не рассказы, которыми подкармливал меня Дрей, я бы не сумел узнать в этой холодной красотке своей миловидной девочки.

– Сваливай, – посоветовал Дрей, оголяя меч, скрытый в складках чёрного плаща.

Уши ловили каждый звук, каждый шорох, превращая их в грохот близящегося грома. Казалось, что каждая секунда становилась вечностью, и время ползло с невыносимой медленностью.

Мне стоило уносить ноги, чтобы моя голова продержалась на плечах чуть дольше, чем минуту.

Да уж…

Пожалуй, мне придётся начать историю с начала. Да, тавтология. Но мой интернатский учитель никогда не доберётся до этого дневника, поэтому буду пользоваться этой роскошью, пока Лиона не доберётся до меня по-настоящему. Уловили? Доберётся, и доберётся.

Ладно.

Пора прекращать.

Вернее, начинать.

Нам придётся вернуться на несколько лет назад.

5 лет назад.

ГЛАВА 1. ДЕВЧОНКА С СЕРЕБРИСТЫМИ ГЛАЗАМИ.

Школа‑интернат в Драконьем Хребте – тяжёлый этап в жизни каждого, кто туда попадает. Кто‑то становится крепче. Кто‑то – жёстче. А кто‑то ломается и срастается уже не теми костями. Мне было тогда меньше восемнадцати, но я уже держал в страхе всех его обитателей.

Ох, вы думаете, что эта история о драконах и всадниках?

Нет, к сожалению. В нашем мире таковых не водилось.

Ходили легенды, что последний великий дракон покинул континент тысячу лет назад. Имени небесного создания я не назову, так как это секрет. Он пришёл в мир, чтобы спасти его от нашествия древних ведьм, желавших утопить людей в их собственной крови. Позднее на его же останках и возвели королевство Драконьего Хребта.

Извините, но я не знаток истории. Я прославлялся в стенах заведения иными заслугами.

Терранс Нортман – тот, кто взорвал кабинет токсикологии во время лекции. Пострадавших не было.

Терранс Нортман – тот, кто учинил драку в день Великих Открытий. Пострадавших не было.

Терранс Нортман – тот, кто сломал нос сыну королевского казначея. Вот здесь был и повод, и пострадавший имелся.

Так-то, мотив у меня находился всякий раз. Нет дыма без огня, а я – тот самый огонь, который все предпочитали не замечать, пока он не добирался до их порога. Но вот Билл Скот заслужил поцелуй с моим кулаком. Этот олух стащил ночью книгу, которую мне подарила прихожанка, желавшая забрать меня к себе под крыло. Занятно то, что вскоре она передумала. Представляете, каким ударом это сделалось для одинокого мальчугана?

Каждое утро в интернате начиналось с ледяного душа и скрипа железных коек, которые создавали режущий уши звук, напоминавший вой призраков. Завтрак был скудным и невкусным, а уроки были нудными. Вечерние тренировки изнуряли, забирая последние остатки сил. На ужин выдавали все те крохи, что оставались от обедов, отчего юнцы голодали. Ночью в казарме стояла тишина, которую никто не смел нарушать.

Мы учились одинаково ловко драться, стрелять, варить отвары и держать языки за зубами. Плохая новость: здесь это получалось у всех. Хорошая: у меня – лучше, чем у большинства.

Забыл кое-что упомянуть.

Моё учебное заведение было не простым. Это была спецшкола для ассасинов. Нас учили защищать высокопоставленных господ, принцев, королей и просто-напросто выживать. Как-правило, родители не отправляли туда своих детей, если действительно любили их.

Давайте, спрашивайте. Я же чувствую, что именно у вас крутится в голове.

Всем же так интересно.

Так уж и быть, отвечу.

Мои родители погибли, когда повстанцы устроили мятеж. Отец был воином, которого призвали оборонять часть города от засады – ту часть, в которой располагался дворец короля Драконьего Хребта. Когда вместо отца принесли письмо с извинениями, мать не выдержала и умерла. С горя. От разрыва сердца. Сердце – штука слабая…

Так я и остался один колесить мир.

В тот момент меня могли либо сослать в детский дом, либо забрать в жуткий интернат, способный даровать чин и звание. Не успел я утереть слёзы от потери близких, как мои чемоданы вместе со мной закинули в повозку и отвезли на самый край Манлуиля – столицы, располагавшейся в северной части континента.

И жил бы дальше по инерции: пустота, одиночество, крошечные победы и большие глупости, если бы однажды не появилась она.

– Дорогие воины, жалуйте и приветствуйте подкрепление, которое вскоре пополнит наши ряды. – Ранним утром нас согнали на линейку, где директриса размахивала руками вверх и вниз, насыщая свою речь.

Обычная линейка, которая проводилась каждый понедельник. На ней обсуждались важные задачи, планы обучения, предстоящие состязания. Награждались похвалами те, кто отличился, и награждались порицаниями те, кто провинился.

Сборище юных ассасинов стояло вокруг возвышенного помоста, с которого директрису было видно, как на ладони. Так и напрашивалась получить гниющим яблоком по свежескроенному костюму! Но я же рос мужчиной, поэтому обижать дам не входило в мои принципы. Я мог осуществить задуманную подлость только мысленно.

Когда гул голосов стих, из-за спины директрисы выглянула темноволосая голова. Девчонка испуганно озиралась на нас – тех, с кем ей придётся жить до восемнадцатилетия. Её липкий страх словно имел запах, который я смог учуять так же, как и другие. На тонких ножках она спустилась к толпе и растворилась где-то, где мне не было её видно.

Спустя долгую речь директрисы линейка закончилась, все разбредись по аудиториям.

В тот же день нас ожидало занятие по травам в пыльной и замызганной аудиторию. Профессор – старик такой же сухой, как гербарий, – монотонно объяснял, как дымится в котле ложная валериана, а как – настоящий снотворный корень. Я считал трещины на потолке и мечтал о чём‑нибудь, что не пахло мышами и уксусом.

Дверь открылась. Вошла девчонка. На полшага она задержалась у порога, будто измерила взглядом нас всех и решила, что справится.

– Новенькая, – буркнул учитель, не поднимая головы из‑за тетрадей. – Садись… туда.

Он махнул куда‑то в мой ряд, где имелось одно единственное свободное место. Девчонка кивнула и пошла между столами, не задевая локтями ни одной пробирки.

– Терранс, ты же один тут? – спросил профессор, очки которого сползли к кончику длинного носа.

– А не видно?

Профессор закашлялся, скрывая свою растерянность. Он знал, что я олицетворял собой бомбу замедленного действия. Тронешь сегодня – завтра обнаружишь в шкафу подвальных крыс, разносящих и чуму, и столбняк, и корь.

– Тебе придётся потесниться. Уж прости, но мест не хватает. Не можем же мы заставить леди слушать лекцию из коридора.

Девчонка положила ладони на стол. Ждала, пока я первый глупо уставлюсь на неё. Я не уставился. Просто отметил: фигурка лёгкая, походка уверенная, пальцы – без заусенцев. Она казалась затравленной, хрупкой и слабой. Для «леди» в самый раз.

Когда она всё-таки села, кто-то с задних рядов заулюлюкал, ожидая моей реакции. С соседней парты раздавались угрожающие фырканья, предназначенные новенькой, которые посылал Харрисон – сокурсник, пытающийся набиться мне в друзья. Даже профессор сжался.

Мир застыл в ожидании меня.

Но…

Моё спокойствие стало первой переменой.

Как правило, я раздражался от непрошенных вторжений в моё личное пространство. В этот раз сделал исключение.

– Имя? – спросил учитель, продолжая вычеркивать кого‑то из списка.

– Лиона, – ответила она.

Я усмехнулся. Лиона. Слишком благородное имя для того, что мы здесь делали.

– Пиши, – кивнул старик на доску. – Схема противоядия к смеси «Бурого сна».

Девчонка в мягком бордовом платьице спешно вспорхнула и подошла к доске, взяла мел и, не отрывая взгляда от формулы, аккуратно вывела все шаги, начиная с нейтрализации дымящихся солей.

– Правильно, – нехотя признал профессор. – Садись, Лиона.

Она вернулась и впервые посмотрела на меня прямо. Я выдержал взгляд. Она тоже. Мы оба сделали вид, что нам всё равно.

После занятия девчонка неспеша собирала свои вещи, старательно избегая моего изучающего взгляда. Мне было всего-навсего интересно видеть особь женского пола, которая не походила на ей подобных, взращиваемых в стенах школы. В нашем классе тоже были девушки, но они отличались от этой незабудки.

– Здравствуй, новенькая! – преградила дорогу к выходу незабудке Дейзи.

Дейзи и Айрис – лучшие подруги и единственные девушки, которые числились в моей группе. Пахло от них не женственностью, а потом и нечищеными зубами. Они вели себя, как подобает неуверенным в себе и закомплексованным парням с раздутым эго.

Эти девки были безвредными, как таблетки от поноса, поэтому с чистой совестью я покинул аудиторию, оставляя незабудку самостоятельно разбираться с проблемами.

Незабудка.

Вот как. Я даже дал ей прозвище. Но почему такое?

Её серебристые глаза я находил незабываемыми, поэтому решил обозвать девчонку этим цветком.

…

– Как тебе Лиона? – спросил Чарли, стягивая с ноги ботинок, потянувший за собой махровый носок.

С этим недоумком мне приходилось делить комнату. Но он был чистоплотным и тихим соседом, поэтому я не жаловался. Он засыпал ровно в десять и просыпался в шесть. Да и заткнуть его болтовню было проще простого. Порой я жалел, что мы не сокурсники. Я был в группе рангом выше его.

– Кто это? – зевнул я, навешивая на хлипкую табуретку одежду.

– Наш новый ассасин, – важно сообщил он, как будто лично принимал её на пороге.

Я фыркнул. Обсуждать какую-то там девчонку не входило в мои планы. Я не был заинтересован в этом.

Нет, меня привлекала женская красота. Я же не монах какой-то!

Но я был занят. Занят обучением. И отвлекаться от привычной жизни не собирался.

– Ручки, ножки и голова. Всё как у всех.

– Не придуривайся, – лениво протянул рыжеволосый друг и полез в прикроватную тумбу за шоколадкой. – Она сидела рядом с тобой. Вся такая невинная. Поинтересоваться уже нельзя?

– А ты не лезь с идиотскими расспросами.

Чарли поднял руки вверх, сдавая позиции.

Шумные игры, смех и крики юнцов, что доносились из других блоков и этажей, здесь, в этой комнате, звучали приглушенно, как эхо из другого мира. И всё равно хотелось тишины.

Я сел за толстые учебники, чтобы подготовиться к предстоящей контрольной по теневому мастерству. Красочные страницы описывали технику создания орудий убийств из подручных материалов. Помнится, в прошлом семестре этот предмет я окончательно завалил, но профессор сжалился и поставил незаслуженный трояк. Тогда я и пообещал, что к весне всё выучу. Зубрить приходилось за ночь.

– А как от неё пахло? – вдруг нарушил тишину Чарли, звонко причмокивая от удовольствия, поедая сладость.

Я повернулся к нему и посмотрел на него, как на полного недоумка.

– Пахла, как человек.

– А я думал, что конфетками. Или ягодками. Может, фруктами? Знаешь, как пахнет настоящая женщина? Зефиром…

Про себя я рассмеялся, но вида не подал. Вернулся к предмету, рассматривая кирку из виноградника.

Под вечер в дверь требовательно постучали. Не дожидаясь разрешения, влетел Дрей. Этот парень был старше меня на два года, но такая разница не мешала нам дружить. Он без спроса запрыгнул на мою кровать и вытянул ноги в чёрных носках с дыркой на большом пальце.

– Ты не забыл, что на носу соревнования?

– Как можно забыть, если ты напоминаешь каждый день?

Чарли собрался возмутиться очередному визиту моего друга, но Дрей опередил его:

– Прежде чем ты начнёшь возникать, я предупрежу тебя, что у меня очень тяжёлая рука. Она оставляет такие синяки, что тебе уж точно придётся отлежаться в лечебнице пару деньков.

Чарли захлопнул рот, из которого не успело вырваться ни одного словечка. Мне же было весело. Наблюдать за их препирательствами было моим любимым занятием. Эти двое не особо ладили, но при мне старались сохранять нейтралитет.

Материал не собирался надолго задерживаться в моей отяжелевшей голове, поэтому я захлопнул учебник.

– Погнали на пробежку, – ткнул в бок Дрей и вскочил первым, даже не собираясь выслушать моего ответа.

Не успел я оглянуться, как друг рванул в коридор. Я, босой, погнался за ним, перепрыгивая ступеньки лестницы и расталкивая невезучих увальней, кое-как ползших на пути.

Гоняться за Дреем пришлось долго. Я завис на пути к арене, раскинувшейся неподалёку от казармы. Дыхание сбилось, в висках загудело. Так всегда бывало, когда я резко срывался на бег. Лёгкие давали слабину. Я согнулся пополам, навёрстывая ритм сердцебиения. Дрей тут как тут приземлился около меня.

– Опять?

Я пробормотал в ответ что-то невнятное, и друг подхватил меня за туловище, направляясь к медсестре. Её кабинет находился в нашем общежитии на первом этаже. Миссис Смит работала и днём, и ночью, изредка сменяясь другой женщиной.

Дрей без стука втолкнул меня внутрь. В кабинете пахло спиртом и успокоительным. Миссис Смит сидела за большим столом с натянутой до подбородка маской. Увидев нас, она натянула её до самого носа и встала. Дрей бесшумно вышел в коридор, оставляя нас наедине.

– Терранс…

Белый халат был застёгнут на крупные круглые пуговки и мешком висел на тонкой талии. Из одного кармана торчали одноразовые перчатки, которые она тут же натянула, а из другого фонендоскоп, который она незамедлительно схватила и протёрла антибактериальным раствором. Я задрал рубашку, оголяя своё мужско тело, нетронутое свойственным моему возрасту волосяным покровом. Холодный металл коснулся груди. Я знал, когда нужно дышать, а когда нет. Медсестра внимательно слушала моё дыхание, выявляя наличие хрипа.

– Так, присаживайся, – указала она тонкой ручкой на табуретку.

Мне измерили давление и сердцебиение, имевшие, как правило, высокие показатели, не свойственные моей возрастной группе.

– Ты принимаешь лекарства? – учтиво спросила Мисс Смит, заполняя мою карточку.

– Принимаю, – недовольно произнёс я.

Медсестра остановилась, ручка замерла над бумагой. Она подняла ко мне прозрачно-синие глаза и устало вздохнула.

– Я прекрасно понимаю, что препараты стоят очень дорого. Но твоего месячного жалованья вполне должно хватать, чтобы обеспечивать себя ими. Знаю, что хочется развлечений, как у сверстников. Но здоровье важнее.

Драконий Хребет – королевство, где величественные, покрытые снегом вершины гор, вздымаются к лиловым небесам. Невысокие домишки, припекаемые солнечными лучами, сады, полные подснежников, и звездопады, которые можно поймать каждую ясную ночь.

Но под этой нежной красотой скрывалась гниль. И скрывается до сих пор.

Король Альфонсо – толстый и самодовольный гад, похожий на жирного червя, извивающегося на троне, сделанном из костей дракона. Его разум всегда был затуманен властью, и он правил, как ребенок, играющий с огнем, не видя опасности. Его решения, по большей части, основывались на прихоти и слабости, а не на мудрости, какая подобает королям других королевств континента.

Народ, подобный овцам, слепо следует за своим королем, не видя его недостатков. Их жизни концентрируются на повседневной рутине, не омрачённой критическим мышлением. Они верят в сказки, рассказанные их королем, и не замечают, как хрупкий мир постепенно разрушается изнутри.

С каждым годом Драконий Хребет все больше и больше проседает в порочной пучине невежества, безысходности и страха. Роскошные дворцы, построенные на лжи и боли, скоро рухнут под собственным весом, оставив после себя лишь груду камней и пепла.

Неудивительно, что в королевстве не существует бесплатных таблеток от моего заболевания. Король Альфонсо не желает лечить простой народ деньгами из своего кармана. Ходят слухи, что своих воинов он лечит лучшими отварами и снадобьями. В то время как вокруг нищие люди не просто гибнут, а дохнут.

Казалось, что это безобразие видит лишь малая часть всего мира. Многие почему-то отказываются принимать всё таким. Таким, как есть.

Но почему я был вынужден тратить все свои деньги, которые приходили мне стипендией на то, чтобы быть как все? Я не мог позволить купить себе даже новые сапоги для бега. Каждая копейка уходила на лекарства, чтобы лечить болезнь, которая губила одного за другим.

Я тратил средства на то, чтобы просто жить.

Жить, а не умереть!

– Когда ты поступишь на службу в королевскую часть, то сможешь пользоваться королевским лазаретом. Там медицина рангом выше. Есть все необходимые медикаменты и отвары. Тебе осталось потерпеть каких-то два года.

Хоть мне было и шестнадцать лет отроду, я намеревался продолжить обучение не до восемнадцати лет, а до двадцати. Два года – особая подготовка в нашем интернате. Это как перестраховка, чтобы меня точно отправили служить короне, а не каким-нибудь частным богатеям, платившим сраные копейки.

Миссис Смит выписала очередной рецепт, который собиралась передать местному аптекарю. Я болтал ногами и собирал по кусочкам мысли.

Когда я стану защитником королевства, то моё жалованье будет высоким. Я не буду жить впроголодь. И у меня появится семья, которую я буду защищать. У меня будет любимая женщина. И она будет пахнуть зефиром, как сказал Чарли.

В комнату вернулся я поздно. Хотелось освежиться в саду, провожая кометы, пронзающие небосвод.

И всё-таки незабудка не покидала моих мыслей.

ГЛАВА 2. ВЫХОД НА АРЕНУ

Каждую декаду месяца среди сокурсников проходили бои. Учеников собирали на каменистой площадке, похожей на амфитеатр. Случайным образом выбирали искусство, которым можно было пользоваться в сражении, и так же распределяли по парам.

Не знаю, как так совпадало, но третий раз подряд мне приходилось биться с Биллом. Его долговязая фигура отсиживалась в тени, лениво треплясь языком в компании друзей. Я разминал мышцы шеи, чувствуя каждый хруст.

Я никогда не проигрывал.

А если бы проиграл хоть раз, то мою стипендию уменьшили бы на сто фунтов, чего я не мог допустить. Ровно столько стоила одна пачка таблеток, которые мне нужно было принимать по утрам. А мне Миссис Смит выписала целых три. И все непохожи друг на друга. Все от разных приступов и болячек.

– Встали, – разнёсся по арене командный голос инструктора Микаэля.

Его бронзовая кожа сверкала в лучах яркого солнца, опалявшего лицо. Он был в обмундировании под стать интернату. Увесистые кожаные доспехи и высокие сапоги до самой голени. В такую жару было весьма неудобно в спецформе, но права возникать никто не давал.

В шеренгу выстроились все сокурсники. В конце ряда я заметил голубые глаза незабудки. Одежда висела на ней мешком, сшитым не по размеру. Её испуганный взгляд метался от инструктора к арене и обратно.

– Первыми будут биться Терранс и Билл.

Я сделал шаг вперёд, Билл повторил за мной движение.

– В этот раз вы будете драться на мечах.

Инструктор один раз хлопнул в ладоши, призывая нас исполнить его волю. Спешным шагом я подлетел к доске, на которой были ровным порядком развешены холодные оружия. Меня привлёк длинный меч с закруглённым лезвием. Моя рука уже тянулась к нему, как Билл нагло выхватил его передо мной.

– Я собирался его взять! – рявкнул я на него.

– Правда? Что ж. Опоздал ты, Нортман, – глухо отозвался Билл и поскакал к силовому полю, ограждённому энергетическими прутьями, по которым нёсся ток.

Поле впустило его, но вот выпустить сможет лишь тогда, когда будет определён победитель.

Я взял меч с иссиня-чёрным лезвием, который совершенно не отражал свет, а наоборот, поглощал его. Когда прутья схлопнулись за мной, бой начался. На трибунах расселись сокурсники, среди которых я рассмотрел бледное лицо незабудки.

Билл стоял напротив меня, грозно размахивая клинком.

– Пора сравнять счёт, – заворковал он, направляя остриё оружия на меня, чем желал вызвать страх, а получил равнодушие.

Одного ловкого выпада хватило, чтобы мой меч рассёк лоб Биллу. Из раны потекла вязкая кровь, каплями стремящаяся вниз. Соперник прикоснулся ладонью к своему поражению и завизжал. Следом за ультразвуком он попытался ударить меня, что у него не вышло. Я отскочил, но напоролся спиной на электрический разряд от прутьев. Тело прожгло сильной болью. Останется ожог. На долгие месяцы.

Вот срань.

Билл рассмеялся, чувствуя привкус триумфа, который не долго светил над его вьющимися волосами. Я знал, как именно одолею его в этот раз. Манипулировать Скотом было проще всего. Достаточно было дать призрачный намёк на то, что он контролирует в сражении хоть что-то, как его бдительность тут же спадала до нуля.

Крепко сжимая рукоять, я вонзил меч ему в бок. Так, чтобы не задеть жизненно важные органы. Это называлось толерантностью боя.

Билл закричал, хватаясь за живот. Алый водопад исхудалой струёй просочился из брюха.

Инструктор Микаэль поднял вверх руки, и сияние силовых прутьев погасло. Первым вышел победитель – я. За мной, шаркая ногами, плёлся Билл, пачкая песок. Я улыбался всем тем, кто болел за меня. А тем, кто не болел, желал обзавестись умом.

Арена для ассасинов – это место, где не только демонстрируют мастерство, но и проверяют волю, стойкость и хитрость. Здесь нет ни милосердия, ни пощады. Каждый бой – это смертельный танец, где побеждает только самый крепкий и сноровистый.

Я уж было собирался покинуть место сражений, как что-то удержало. Появилось желание посмотреть на свою незабудку. Поглядеть, кем будет её соперник, и как она справится. Я примостился внизу трибунала, откуда можно было детально разглядеть каждого. Инструктор Микаэль не планировал выдворять меня, как поступал с остальными, чтобы те не мешались под ногами, так как я вызывал в его глазах уважение.

Очередь до незабудки дошла спустя час. Она была последней. Ей выпала доля биться с Айрис – смуглолицей сокурсницей, которая была в интернате с самого детства.

– Вы будете бороться с помощью ядов, – объявил инструктор, и я внутренне сжался.

Драка с помощью базовых оружий, вроде клинков, саблей, мечей и стрел, являлась не самой сложной. А вот для того, чтобы управиться с ядами, нужно было разбираться в них.

Айрис первой выхватила охапку опасных зелий, с которыми были знакома гораздо лучше, нежели с основами пунктуации и грамматики. Незабудка застыла у скамьи, где сосредоточались разноцветные бутыльки. Сама не ведая, что берёт, она наобум взяла парочку колбочек, выглядевших наиболее безобидно.

Силовое поле закрылось.

Бой начался.

Я не слышал, что говорила Айрис незабудке, но знал, это явно было что-то весьма гадкое и непристойное.

Айрис взмахнула мускулистой рукой, и небольшая струйка зеленого дыма взметнулась из ее флакона, заполняя зловонным газом площадку. Незабудка, захлёбываясь от удушливого запаха, кашлянула и попыталась отступить, но Айрис уже замахнулась второй ампулой, целясь ядовитой жидкостью в лицо девчонки. Но промахнулась. Едкая смесь полетела на камни, разъедая их. Про себя я встрепенулся, представляя, что могло бы случиться с прелестным лицом голубоглазой девицы. В пальцах незабудки что-то хрустнуло. Некогда зажатый бутылёк треснул под натиском её силы. В ладонь высыпался желтоватый порошок, который она сдула в сторону Айрис.