Няня для дочки отшельника

– Хотите кофе? – спрашиваю ее, отпуская дочь.

– А у вас тут есть? – удивляется.

Ну да.

Я забрался в самую глухую глушь, которую только счел пригодной для жизни. Дальше только в Сибирь, совсем от людей отрываться.

– Около станции достаточно крупный магазин, – оборачиваюсь к ней. – Там, где я вас подобрал вчера, – усмехаюсь, видя растерянность на ее лице.

Да. Самому удивительно. Только вчера.

А кажется, полжизни ее знаю.

– Я закупаюсь раз в неделю для себя и для тех деревенских, кто просит, – пожимаю плечами. – Кстати, там же пункты выдачи основных маркетплейсов. Если что-то нужно, можете смело заказывать.

– Да? – улыбается лукаво. – А на примерку на перекладных хомячках?

А! Блин!

Упираюсь руками в стол, усмехаюсь.

Ишь ты какая! Вернула мне мою же издевку.

– Ну, – смотрю на нее хитро, – можно пешком. Через поле прямо, в четверг направо!

А она хохочет!

Открыто, заливисто, чуть закинув голову и зажмурившись!

Я смотрю, как она смеется, и не могу отвести от нее взгляда.

Откуда ж ты взялась такая? Спокойная, домашняя, умная и в то же время не зануда…

Ловлю себя на мысли, что хочу знать о ней все.

Хочу знать ее всю.

Хочу…

Ее…

– Инга, – произношу, откашлявшись, – я подумал… А вы не хотели бы остаться тут жить?

Глава 9

Инга

– В смысле? – растерянно улыбаюсь. – Я, кажется, сюда за этим и приехала, – смущенно пожимаю плечами.

– Нет, – качает головой Михаил, – я имел в виду… – замолкает, откашливается, начинает снова. – Я хотел сказать, – хмурится, – еще непонятно, что там со школой. Но в любом случае…

– А что там со школой? – поспешно уточняю.

Меня откровенно пугает мысль, что мне сейчас придется снова искать работу, квартиру или… Или я даже не знаю что… Возвращаться к маме?

– Да со школой, если честно, что-то непонятное творится, – Михаил поджимает губы. – Что-то Петрович мутит…

– То есть? – спрашиваю взволнованно. – Что непонятное?

– У меня остались кое-какие связи в городе, – загадочно начинает Михаил, обхватив чашку чая обеими руками. – Я попросил знакомых навести справки о бюджете. Помните мы с вами говорили о ремонте? – и замолкает.

– Ну, – тороплю его требовательно.

– Похоже, там у кого-то нестыковочка вышла, – поднимает он на меня испытующий взгляд. – В районо действительно лежит на подписании проект о закрытии нашей школы…

– Как о закрытии? – растерянно хлопаю глазами. – А как же… Меня ж распределили…

– Распределили, – он встряхивает волосами, – и знаете что? – Михаил кладет ладони на стол, и почему-то этот жест вселяет спокойствие и уверенность. – Вы напекли отличные оладьи!

ЧТО? Это он сейчас вообще о чем?

Михаил явно не собирается развивать тему бюджета. Переводит взгляд на Лизу, а та смущенно улыбается.

– Спасибо, дочка, – говорит он таким голосом, что у меня все тает внутри.

– Спасибо, Инга, – обращается ко мне.

Тон его меняется, но глаза…

Что-то в них мелькает… Глубокое, теплое, загадочное… Уверена, что в этот момент он думает о чем угодно, только не об оладьях.

.

Михаил

Ух ты!

Краснеет!

Я встретил женщину, которая не разучилась краснеть!

Ну надо же!

Только вот…

Черт возьми, что в моей фразе такого, чтобы от нее краснеть?

Нет, девочка действительно интересная, но…

Я давно себе пообещал, что никаких женщин в моей жизни не будет. И уж тем более, никто больше не посмеет приблизиться к Лизе.

Так что…

Вы, милочка, учительница, репетитор, гувернантка, няня… И никто больше.

А няни эмоций по отношению ко мне испытывать не должны.

Няни – это нанятый персонал.

Никаких личных отношений.

Да, она порядочная, да, она нашла подход к Лизе.

Ну что ж. Я ей за это отплачу. И не только деньгами.

Разберусь, что происходит со школой.

Кажется, ей действительно не все равно.

Другая уже б уехала, а эта… Ждет готового…

Не знаю, понимает или нет, что она теперь очень сильно поперек горла тем, кто решил школу закрыть?

У них все так гладко сходилось.

Здание аварийное, учитель вышел на пенсию, нового нет…

А тут о-па! И есть учитель!

Как бы не случилось с девчонкой чего.

Архаровцам своим я вопросики на эту тему закинул.

Пусть служба безопасности поработает.

А москвичку эту я пока придержу у себя.

Тут, в моем доме, к ней с угрозами не полезут.

Кстати, раз уж она все равно живет с нами…

– Я хотел вам предложить… – смотрю на нее максимально по-деловому. – Будет ли вам интересно позаниматься с Лизой. Вы так удачно нашли к ней подход, – перевожу взгляд на дочку, которая кажется удивленной. – Она смышленая девочка, и мы с ней много говорим о природе и решаем разные задачи, но… – снова смотрю на Ингу, которая выглядит смущенной. – Вы не думайте, я вам заплачу.

– Что? – чуть не подскакивает. – За что? За что вы мне собрались платить? – аж задыхается от возмущения. – Я же… Она же… Я же у вас живу!

– Да, – киваю, – я вас сам пригласил остаться до того времени, как мы поймем, что происходит с вашей служебной квартирой.

– Да, – резко кивает она и снова краснеет.

Да что ж ты такая…

О чем ты сейчас думаешь?

Отчего смущаешься?

Что в твоей милой головке творится?

Женщины!

Когда-то я зарекся пытаться вас понять…

Хотя – кошусь на дочь, – я же собираюсь вырастить как раз женщину.

Черт!

Подстава, так подстава…

Вздыхаю.

– Давайте будем считать, что у нас взаимозачет? – пытаюсь улыбнуться. – Вы живете тут и пробуете подготовить Лизу к первому классу. Как вам план?

– Лиза мне очень нравится, – Инга протягивает ладонь и касается кончика носа моей дочки.

А та… Та улыбается!

Аж жмурюсь!

Это что, реальность?

Из моих мыслей меня выдергивает голосок учительницы:

– И я буду заниматься с ней в любом случае, – Инга смотрит на меня почти победоносно. – Но я очень благодарна вам за предложение. Пока непонятно, что там с моей квартирой, я с радостью его приму…

И опять краснеет.

Блин!

Что, ты правда такая?

– Будем мыть посуду? – возвращает меня к реальности моя доча.

Лиза допила чай и вопросительно на нас смотрит.

– Ха! – усмехаюсь я. – Вчера вечером мыли вы, сегодня давай я!

– Давай! – весело подскакивает она и выбегает в коридор. – Я гулять! – замирает на пороге. – Можно?

И смотрит то на меня, то на Ингу!

Да ёпрст!

Она спрашивает разрешение и у нее?

Ну…

Я же только что назначил ее личной няней Лизе.

Ну что ж…

Киваю и тоже оборачиваюсь на Ингу.

Она удивленно распахивает глаза, но тут же берет себя в руки.

– Да! – разрешает.

И моя дочь вприпрыжку убегает во двор.

– Михаил, – начинает Инга, едва дождавшись, пока Лиза выйдет. – У меня есть к вам пара вопросов, – она выглядит в этот момент очень серьезной и деловой. Аж умиляет! – Я хочу понимать, что происходит со школой. Потому что если через две недели окажется, что мне негде работать, то для меня это будет настоящей катастрофой! – рассуждает она эмоционально.

– Ну нет! – перебиваю ее. – Вам совершенно точно есть где работать и где жить! Я согласен платить вам полную зарплату учителя хоть весь год, потому что возить Лизу в Костенки я точно не буду, а переезд в мои планы не входил.

Инга на секунду немеет, приоткрывает губки, что-то пытается сформулировать, в конце концов, выдыхает, будто соглашается, но тут же снова поднимает на меня взгляд.

– Для того, чтобы согласиться на это предложение, я должна знать ответ на свой второй вопрос.

– Какой? – пожимаю плечами, не ожидая подвоха.

– Почему Лиза замолчала?

Глава 10

Инга

Бледнеет…

Сжимает губы до тонкой белой полосы, резко дергается, тут же открывает рот, будто собирается что-то сказать, но не издает ни звука!

Жмурится, трясет волосами, горько усмехается…

Закрывает лицо руками…

– Вы же понимаете, что это очень личная история? – в конце концов, спрашивает меня Михаил сдавленным хриплым голосом.

– Понимаю, – отвечаю тихо, – личная и очень болезненная… Но я не могу этого не спросить. Это не праздное любопытство. Я же педагог…

Михаил снова закрывает глаза, шумно дышит…

– Вы правы.

Встает, делает пару шагов по кухне, замирает у окна ко мне спиной.

– Когда Лиза родилась… – начинает, но тут же оборачивается. – Я же могу рассчитывать, что это все останется между нами?

– Безусловно, – киваю я. – Если речь не идет о преступлении против ребенка.

Он пару секунд вглядывается в меня, тут до него доходит смысл моих слов, его глаза округляются, он хмурится, будто собирается на меня наорать, но… Снова отворачивается.

– Нет, – отвечает глухо, – преступления не было. Если, конечно, не считать преступлением сам факт присутствия…

Опять молчит.

Молчу и я.

Понимаю, что то, что я хочу услышать – для него настоящая трагедия. Понимаю, что он винит себя, понимаю, что, скорее всего, не зря… И все равно я должна знать…

– Мать Лизы уехала от нас сразу после родов, – снова начинает он уже спокойным, будто даже отстраненным голосом. – Но претенденток на ее место всегда было хоть отбавляй… Я не планировал новый брак, однако спустя пару лет после рождения Лизы в моем доме как-то сама собой почти поселилась одна моя старая знакомая… – грустно хмыкает. – Лучшая подруга жены. Вроде как занималась девочкой.

Он снова надолго замолкает, а я снова жду. Пока ситуация выглядит нормально. Женщина испытывала симпатию к Михаилу, вероятно, ей была приятна дочь ее подруги…

– В какой-то момент, когда дочке было чуть больше трех, я понял, что эта дама интересуется не Лизой, а мной, – очень резко, с явной сталью в голосе продолжает этот странный отшельник. – И четко дал ей понять, что к новым отношениям не готов. Женщина отреагировала очень бурно, – Михаил стискивает челюсти до того, что желваки выступают на скулах. – Она устроила самую настоящую истерику с кучей обвинений, битьем коллекционного фарфора и всем прочим, что полагается, – раздраженно дергает рукой, потом закрывает ею глаза. – Самое плохое, что Лиза стала свидетелем этой сцены. И та мразь совершенно четко и намеренно сказала моей дочери, что лучше бы ее на свете не было! А то испортила жизнь матери и вот сейчас отцу тоже портишь!

– О боже! – выдыхаю, уже совершенно не обращая внимания на самого Михаила или его мимику. – Как?..

.

Михаил

– Как?.. – ее лицо искажено от ужаса, в глазах блестят слезы. – Как вы вообще могли это допустить? Как можно? Такого человека? О чем вы думали? Как?..

Черт!

Знала бы ты, девочка, сколько раз я сам задавал себе этот вопрос…

Вдох-выдох…

Молчу… Не могу сейчас ничего сказать физически… Перед глазами личико дочки, которая вдруг распахнула ротик и… ничего не сказала… Больше вообще ничего не сказала! Словно решила и правда перестать быть…

Она перестала не только говорить… Играть, гулять и даже есть…

Это был ужас… Почти неделя настоящего кошмара…

Ту дрянь, думал, убью…

Ей жизнь спасло только присутствие Лизы.

Ну и то, что потом мне до нее не было дела. Мне надо было дочь спасать…

Неврологи, психологи, психоневрологи…

Потом бабки, экстрасенсы, ведуньи, заказанные молитвы в монастыре…

Черт, я все собрал, что мог…

Пока наконец один старенький профессор не взял меня за руку и не посоветовал тихо: “Увезите ее… Перестаньте мучить ребенка. Просто увезите ее… Туда, где не обязательно говорить…”

И вот я сижу в глухой деревне напротив молоденькой учительницы, рыдающей от боли за мою дочь и…

И понимаю, что безумно ей благодарен за эти обвинения.

Она первый человек, который не попробовал меня успокаивать, а прямо сказал – что я скотина!

И почему-то от этого легче.

– Спасибо вам, – произношу тихо. – За справедливость, – отвечаю на ее молчаливое недоумение. – Вы задали совершенно верный вопрос… Как я мог это допустить? – кривлюсь, словно от тошноты.

Меня и правда, кажется, уже тошнит от этих воспоминаний.

– Наверное, – продолжаю, – я никогда не умел выбирать себе женщин, – хмыкаю. – Как видите, сейчас в доме их нет, – дергаю подбородком. – И не будет! – тут же прихожу в себя. – Ну… Не считая вас. Но вы же няня!

– Вообще-то, я собиралась быть учительницей, – иронично и словно устало хмыкает Инга.

– Кстати! – встаю, направляюсь к посудомойке.

Удивительное дело, но этот разговор изменил гораздо больше, чем я думал. Все вдруг стало просто и понятно. Я – мудак, который не смог уберечь дочь. Она – умный педагог, с открытой душой и сердцем, которая заинтересована исключительно в своей работе. И в моем ребенке.

И вдруг общаться становится легко и, можно даже сказать, приятно.

– Там Петрович собирался со своей пассией вернуться в деревню. Не хотите прогуляться? Пообщаться с ним, так сказать…

– Я? – распахивает глаза. – А вы…

– И я, конечно, с вами, – отпущу я тебя одну к этому жуку, сейчас вот… – Только кухню приберу, – улыбаюсь. – Дочь решила, что моя очередь мыть посуду!