Расскажи еще…

– А куда делось защитное стекло, Фрэнки? – возмутился Джимми.

– Не знаю. И у тебя только один кислородный баллон, – Фрэнки постучал брату по тяжелому металлическому цилиндру и Джимми почувствовал пару тяжелых толчков в спину.

– А это как вышло, что у меня один баллон?

– Денег не хватило на четыре. Тем более ты меньше. Ну, а я буду тебя тащить почти половину пути. Так, что нормально, справимся.

– Ты уверен? – У младшего брата появились сомнения, Фрэнки увидел это на его лице.

– Джимми, Джимми-бой! – Фрэнки взял его за плечи и повернул к себе, чтобы брат мог его видеть. Хорошенько встряхнул, да так, что под тяжестью костюма у Джимми чуть не подкосились ноги. – Ты чего, ты чего раскис? – он улыбался, насколько ему позволял шрам на щеке, который Джимми помнил еще с детства. Жирный кусок рубцовой ткани пересекал лицо старшего брата от уха до подбородка. Джимми не помнил, что случилось с братом, так как был еще мал, а Фрэнки скрывал правду, рассказывая всякие небылицы.

– Нет, нет. Я готов. Готов! – ему снова вернулась уверенность. Его глаза заблестели по-прежнему.

– Вот и славно. Вот и славно, – Фрэнки отвернулся, убедившись в твердости его слов. Он смотрел в иллюминатор «Пегас – 547», корабля межпланетных рейсов. Это было грузовое судно, с одним пунктом назначения.

– Фрэнки, ты думаешь, она нас ждет? – Джимми постучал по плечу брата, привлекая его внимание.

– Джимми-бой, конечно ждет! Конечно! Она мне писала. Я же тебе показывал сообщения. Ведь так? Ты их видел, ты их читал.

– Но прошло гораздо дольше времени, чем мы предполагали.

В ответ Фрэнки хотел возразить что-то дельное, но их разговор нарушила сирена. В тот же миг коридор, в котором стояли двое братьев, замигал красно-рыжими огнями и из динамиков раздался голос, запись на все экстренные случаи: «Внимание, внимание, внимание».

– Фрэнки, что происходит, почему у тебя такое лицо? – Джимми в панике замахал руками. – Почему мигают лампы?

Корабль тряхнуло, и братья всеми руками схватились за поручни. Джимми ничего больше не спрашивал, он мог только издавать неразборчивые звуки, а Фрэнки не понимая его молчал, для ответа его руки были заняты.

Зашипели аварийные люки, и по корпусу прокатилась вторая мощная волна вибрации. Фрэнки и Джимми выглянули в иллюминаторы, за окном в черной непроглядной темноте, они увидели как еле заметные силуэты эвакуационных капсул отстыковываются от корабля. Прошло еще секунд десять, и из тени корабля на свет, выплыли две маленькие шлюпки, они под воздействием газовых рулевых пушек, направились прочь от судна.

– Бежим, – Фрэнки поманил за собой брата.

– Куда? – спросил Джимми, освободив руки.

– На корабле авария, – старший брат с трудом разбирал дорогу, вслух ругаясь на тех, кто придумал эти аварийные огни.

Дверь в кают-компанию и на рубку были заблокированы. За этими дверями были единственные спасательные шлюпки. Да и тех уже, скорее всего не осталось, ведь они рассчитаны только на команду корабля и капитана. А двух нелегальных пассажиров в плане эвакуации космического судна никто не предусматривал.

– Обратно! Обратно, – Фрэнки дернул младшего брата и потащил за собой.

– Нам нужно в торговый отсек, – он продолжал, говорить, не глядя на Джимми, рассматривая тусклые таблички-указатели в межотсековых муфтах.

– Сюда, за мной, – Фрэнки увидел нужный коридор. Он бежал, громко стуча по полу, тяжелыми ботинками скафандра. Но вот раздался свист, и ноги потеряли опору под собой. Из строя вышел датчик гравитации, началась разгерметизация салона. Фрэнки обернулся и увидел как Джимми, растерянно перебирает ногами в воздухе. Он уже захлопнул шлем, сквозь стекло были видны только его большие, голубые испуганные глаза.

– Молодец, Джимми-бой! – Фрэнки поднял большой палец вверх.

Теперь они плыли по красному коридору, словно два паразита, инородных тела, в кровеносной системе корабля. Судно хотело поскорей избавиться от них, и распахивало двери отсеков на пути к цели. Тряска уже не мешала движению. Братья плавно и быстро, отталкиваясь от стен, летели к выходу.

Последняя дверь открылась, и они оказались в большом складском помещение с громадными воротами, ведущими в открытый космос.

– Фрэнки, что все-таки случилось? Авария?

– Скорей всего в нас попали астероиды с той стороны корабля, – Фрэнки показал руками на солнечную сторону. Из-за мигающего света Джиму было тяжело разбирать, что ему говорил брат. Он понимал через слово.

– Что будем делать?

– Мы сойдем с корабля тут! – он показал на ворота отсека.

– Но мы еще не долетели. Еще два часа.

– У нас нет выхода! Он может взорваться в любой момент!

– Откуда ты знаешь?

– Не знаю. Но ждать мы тут не будем!

Фрэнки рванул вперед и мгновенно оказался у клапана герметизации отсека. Теперь из-за аварии им не нужно было уравнивать давление, оставалось лишь открыть дверь и выпрыгнуть на ходу из корабля.

– Давай, Джимми! Джим! – Фрэнки позвал брата к себе. – Ты главное помни, мы приняли правильное решение.

Тот молчал, опустив руки. Фрэнки снова выглянул в иллюминатор, чтобы удостовериться, что рядом нет крупных обломков корабля и осколков астеройда.

Кнопка открытия ворот сработала сразу, без запроса особого разрешения. В хвосте судна образовалась небольшая цель в десять метров. Это минимальное расстояние на которое они могли раскрываться. Двое разжали руки, отпустив поручни, оставшись неподвижно висеть в красно-желтой пустоте. Их инерция падала, и корабль избавляясь от них продолжал свое движение вперед. Вспышки красного света меркли с каждой секундой, поглощенные бескрайней темнотой. Прошло всего пара минут и громадина, которая только окружала их, уже была на таком расстояние, что можно было увидеть все судно целиком.

Второй баллон был предназначен для движения. Крепко держа брата, Фрэнки направил их обоих в сторону синей планеты. Облетев корабль с солнечной стороны, им открылась аварийная часть судна. Но Фрэнки ничего не увидел. Ни пробоин от метеоритов, ни даже царапин на освещенном кузове корабля, лишь пустые отсеки от спасательных шлюпок.

Фрэнки охватил ужас. «Неужели все это зря? Ошибка навигации? Сбой системы?»

Фрэнки обернулся посмотрев на брата. Тот крепко держал его руку и жмурил глаза. Было видно, как Джимми, экономя воздух делал редкие вдохи, задерживая на долго дыхание.

Фрэнки думал. Он не понимал, что делать дальше. Он знал лишь что возвращение на судно потратит весь запас кислорода, и о дороге к родному дому можно забыть. А своим ходом добираться теперь на два часа дольше и кислорода у Джимми на это не хватит.

Солнце взошло над их родной планетой, и даже сквозь защитной стекло, которое ему продал вместе с двумя скафандрами, этот прохиндей Пепе, не помогало. Солнце заставляло сильно щуриться. Просить своего глухого брата открыть глаза это верная дорога к слепоте. Фрэнки не мог на такое пойти. Его брат находился к нему так близко, но он не знал, как ему сказать, что происходит. Теперь только ему принимать решение».

– Лара, ты здесь? Лара.

Где-то далеко звучал голос матери. Девочка кружила в глубинах космоса, вокруг умирающего корабля. Голос дедушки звучал в ее голове. Она тяжело открыла глаза, когда чья-то рука пыталась выдернуть ее из объятий холодного космоса.

– Лара, ты чего не отвечаешь, когда я тебя зову? Уснула, что ли? Вместе с дедушкой? – голос матери звучал так непривычно резким.

Девочка очнулась лежа на руке, на краю кровати. Сидя, откинувшись на подушке, Голд дремал, громко похрапывая.

– Да, немного не выспалась и задремала. Что-то случилось?

– Ну, завтра выспишься или послезавтра. Взгляни на своего деда. Хочешь быть похожей на него в свои пятнадцать лет. Ему только и осталось, что спать. Пока ты молода, бегай, играй, учись, в общем живи. Поспать всегда успеешь, – Мария нашептала все это дочери на ухо и подняла ее на ноги и проводила в коридор. – Спускайся. Сейчас поедем.

– Куда?

– Куда-то. Потом узнаешь.

– Так ведь раннее утро. Куда можно ехать ранним утром.

– Тебе обо всем расскажет твоя любимая тетя. Шагай вниз.

– Я теперь начинаю понимать, почему ты сбежала в город. – Лара съязвила, и готова была спускаться по с лестнице, но вдруг повернулась и спросила. – А ты пробовала искать бабушку? Ну, в смысле свою маму?

– Почему ты спрашиваешь? Тебе что-то снова рассказал дедушка? – заинтересовано спросила мать.

– Нет. Он рассказывал мне про школу. Как он устал от ваших занятий, а потом я уснула. Больно уж нудные у дедушки истории, – девочка пожала плечами и поскакала вниз по лестнице.

Мария посмотрела на дочь потом на отца, покачала головой и прикрыла дверь. «Если разговаривает, может не все так плохо…», подумала она.

Гравийная дорога проходила мимо дома Алаиз и уходила еще приличных двадцать или двадцать пять километров в горы. Она постепенно превратилась в серпантин, темно-зеленой тонкой змейкой увлекая все выше и выше к облакам. С высоты открывался незабываемый вид на долину за которой до самого горизонта простиралось синее море, не имея ни конца, ни края сливаясь с таким же небом. Лара подметила, это глядя через тонированное окно автомобиля. Машина ехала в высокогорный домик, что-то вроде дачи. Виктория везла их к остальным родственникам семейства Алаиз.

– Ты какая-то сонная, Солнышко! – Виктория смотрела на Лару. – Или мне показало?

– Нет, не показалось. Я прям, валюсь с ног, – Лара разглядывала природу за окном упорно борясь со сном.

Окна были открыты и прохладный горный воздух перемешивался с палящим летним солнцем. Салон был наполнен каким-то не знакомым для девочки ароматом. Деревья цвели разноцветными бутонами, высокая трава на склонах казалась живой, повинуясь порывам ветра, было слышно пение каких-то птиц и бесшумный электромобиль Виктории не нарушая эту идиллию.

– Мне приснился сон. Странный, – начала Лара.

– Ну, расскажи, свой странный сон, – предложила ей тетя. – Но прежде, скажи, о чем вы разговариваете с дедушкой? – она оглядела всех пассажиров и остановила взгляд на сестре

– Вы похоже сдружились.

– Я вот об этом и хочу рассказать, – Лара продолжила, перекрикивая порывы ветра.

– Ну, давай. Мы тебя слушаем, – поторопила ее мать.

– Я сидела с дедушкой Голдом, и он попросил меня рассказать о себе немного.

– Так, и что? – встряла Мария.

– Мам, ну я же рассказываю. Слушай, – Лару раздражала мамина манера общения.

– Ну, ладно, ладно.

– Дедушка спросил как дела в школе. Кстати, он со мной разговаривает как будто я это ты, мама. Он меня зовет Марией.

– Ну, это совсем не странно в его состоянии, вы с матерью похожи. Ты вылетая Мари в шестнадцать лет, только чуть красивее и не такая заноза, – Виктория с улыбкой посмотрела на сестру. – Хорошо, что он не путает моих мальчиков со мной. Да и вообще, странно что он давненько ни с кем не говорил кроме тебя.

– А Люк чем-то похож на тебя, – ухмыльнулась Мария.

– Ну, хватит, – возмутилась Лара. – Что правда, дедушка Голд ни с кем не разговаривает?

– Нет. Поэтому интересно, о чем вы говорите.

– Конечно, Солнышко! Рассказывай, я даже музыку выключу.

– Так вот. Дедушка, начал говорить про школу, про уроки и я слушала его, ждала, когда он закончит, и я что-нибудь расскажу. Но его голос, Интонация, я будто попала под гипноз и провалилась куда-то в темноту. Там были два мальчика Джимми и Фрэнк.

– А это не так звали мальчишек Виньо? – Спросила Мария у Виктории.

– Нет, Виньо Джонни и Коил. Не перебивай, – ответила сестра, слегка шлепнув Марию по ноге.

– Всё? Закончили? Могу продолжить? – Лара дождалась пока женщины угомоняться и продолжила. – Мальчики были одни на каком-то космическом корабле. Они отправились в полет, чтобы найти кого-то, они звали ее «Она». А потом на корабле случилась авария и им пришлось выйти в открытый космос. Но кислорода до их родной планеты им не хватало. Им пришлось возвращаться на аварийный корабль. И я так поняла, что мальчишка по старше вел мальчика помладше, потому, что тот был слепой.

Лара не успела закончить предложение, как резкий визг тормозов прервал ее рассказ. Машина замедлила скорость и остановилась. Виктория обернулась к Ларе с грозной миной на лице:

– Это дедушка тебе рассказал, – ее голос был возмущенный и даже немного злой. – Это он тебе эти истории рассказывает за завтраком? Про кошку, про слепого ребенка?

– Виктория, что не так? – с ужасом спросила Мария.

– Ты не понимаешь? Либо ты рассказываешь своей дочери наше прошлое, либо отец вполне себе в здравом уме. Вот откуда она знает про нас?

– Что я знаю, про вас? – в недоумении спросила Лара.

– Да, Виктория. Что она знает про нас?

– Да, всё! Буквально все! Про твоего Клинтона, про Уилфи, про то, как мы сбежали из дома в детстве, – пояснила Виктория.

– Мы сбегали из дома в детстве? – переспросила Мария.

– Не придуривайся! Все ты помнишь. Твое зрение, поездка в город, операция, потом твой рассказ, как ты встретила маму в больнице. Ну же? – Виктория развела руками глядя на недоумевающие лицо сестры. – Тебе пять, мне семь. Тебя привозит тетя Клаудия, у тебя повязка на все лицо, чтобы не чесала глаза, и ты мне вечером говоришь, что ты перед операцией видела маму. Как ты этого не помнишь?

– Операцию помню. Мне что вырезали из верхнего века. Но это я запомнила из рассказов отца и тети Клаудии. А что было дальше?

– А дальше, я вытащила тебя среди ночи из кровати и мы сбежали из дома. Я украла у отца деньги и повела тебя на станцию. По дороге я потеряла деньги, когда мы бежали через поле. А еще из-за меня у тебя на руке этот маленький шрам. Ты упала и порезалась. Я не знала, что дальше делать и мы вернулись домой.

– Вот это да! – тихо прошептала Лара, выпучив глаза на тетушку. – И действительно несносная.

Виктория мельком глянула на племянницу и вернула взгляд на сестру:

– Теперь ты понимаешь? Если ты этого не помнишь, а отец подробностей не знал! Как Лара об этом узнала?

– Понятия не имею, – Мария сидела в задумчивости.

– Может с молоком матери? – шопотом произнесла Лара.

– Лара! Не до шуток сейчас, – строгий голос матери прозвучал убедительно.

– Ладно. Молчу.

– Ну, что Виктория, поедем обратно или доедем доверху? – поинтересовалась Мария.

– Доедем конечно! Тут не много осталось.

Остаток пути прошел в тишине. Даже из динамиков больше не доносились голоса. Все погрузились в свои мысли. Снова было слышно лишь шелест трав на ветру и тихое шуршание колес по дороге. Машина белым не естественным для здешней природы цветом, ползла по серому извивающемуся телу серпантина.

Глава 5

Сразу за домом старика Алаиза стоял большой амбар, он же мастерская Холофа. Запасов в нем давно поубавилось, с тех пор как старик стал слабеть умом, а вот Холоф приспособил его по-новому. Он сделал из него свое логово. Огородил часть помещения, очистил, залил бетонный пол и поставил кое-какую мебель. Вторую часть он оборудовал под мастерскую. Поставил пару слесарных станков, чтобы упростить себе немного жизнь, и было чем заняться на пенсии. Еще заставлял сыновей освоить все станки, инструменты и каждое лето проверял, не забыли ли они чему он их научил. С тех пор как он стал отцом, его смыслом жизни стало передать детям все хорошее, что было в нем. Выточить из этих еще податливых болванок, нечто стоящее, достойное приличного общества. И пока Холоду не приходилось краснеть за своих детей.

Эти летние каникулы были не исключением. Хилл был уже как год выпускником Национальной Академии Финансов и взял небольшой отпуск в конторе за свой счет. А Люку предстояла еще два года учебы в университете, и как минимум один месяц в году он будет проводить в кругу семьи. Отец был за то, чтобы дети уехали из родительского дома, чтобы плодились и размножались по всей стране, но «быть мужиками вы должны везде. Лампочку починить, колесо поменять или в конце концов дом построить – это вы обязаны сделать сами», неустанно повторял он, глядя как его чумазые отпрыски ковыряют его старую машину, в очередной раз разбирая и собирая ее по частям.

– Люк! – крик из амбара разнесся по округе. – Люк! Где ты ходишь? Я долго буду ждать?

– Иду! – раздалось где-то далеко от мастерской.

– Да поздно уже. «Идет он», видите ли. Бежать надо было! – Холоф стоял на пороге с поднятой вверх правой рукой.

По предплечью стекала тонкая струйка, пропитывая рукав рубашки красным.

– Вот, пап. Все, что нашел. Аптечка в доме, – отозвался Хилл подбегая к отцу.

– Да не пойдет эта тряпка! Рви рукав! – приказал Холоф сыну. Сделать это самому было трудно, зажимая левой рукой рану.

Сын рванул за рубаху и скатал рукав до запястья.

– Теперь вижи, – Хол отодвинул немного ладонь и из-под нее начала хлестать кровь.

Минуту назад лезвие циркулярной пилы треснуло и отлетев, полоснуло Холофа по предплечью, разорвав кожу и порезав вены; через порез можно было разглядеть красную плоть. Блага никого кроме него рядом не было – его мальчишки сидели в салоне машины, отлынивая от работы, и все остальные осколки разлетелись в холостую.

– О, боже, спасибо тебе, что они такие ленивые, Господи! – тихо причитая Хол направил взгляд в небо.

– Чего ты глаза выпучил? Бери машину Мари и вези меня в больницу. Надеюсь, с этим справишься? – Он тихо рявкнул на сына.

Из-за дома показался Люк:

– Не могу найти аптечку! Мама ее куда-то спрятала, наверное!

– Ага! Конечно. Вашей матери делать больше нечего. Наверняка у тебя между глаз лежит, а ты не видишь, – Хол отмахнулся здоровой рукой от сына.

– Хилл, заводи. А ты Люк останешься дома. Предупреди остальных и за дедом приглядывай. А это что у тебя в руках, ты меня мыть собирался, брезгливый ты мой? – зло рявкнул на младшего сына отец. Тот пожал плечами.

– Лишь бы успели. Лишь бы, лишь бы, – причитал Люк, держа в руках желтые резиновые перчатки.

Хилл мигом нашел ключи от внедорожника Марии и машина, пыля всеми четырьмя колесами, умчалась в сторону города.

В доме наступила тишина. Повсюду были разбросаны вещи и раскрыты шкафы. Пол был усеян ровным слоем макулатуры. Это Люк вывернул и вытряхнул все, что смог открыть.

Прибрав немного беспорядок Люк поднялся на верх к старику. Алаиз лежал в постели, неподвижно глядя в потолок.

– Все в порядке дедушка? – Спросил для проформы Люк. – Папа порезал руку и Хилл увез его в больницу. Тут не далеко, скоро вернутся! – ему хотелось с кем-нибудь поговорить.

Он подошел ближе и сел на кровать спиной к дедуле. Люк накрыл своей ладонью кисть старика и не навязчиво проверил пульс.

– Ты еще живой, дедуля. Это радует. А вот у отца порез очень глубокий, не повезло ему, – тихо и грустно шептал Люк.

– Хол Прайс? – дед повернул и резко схватил внука за руку, тараща свои больные глаза. – Ты чего делаешь тут? Где Виктория?

– Я не Хол, я Люк Прайс, дедушка, – паренек подскочил от неожиданности с кровати, но не смог далеко отскочить. Кисть Голда как железный капкан, хоть и старый и уже давно ржавый, но все же держала его руку.

– Да! А так похож на Хола, – старый Алаиз на пару секунд задумался, а потом ослабил хватку. – А ты мне не принесешь воды!? В горле пересохло.

– Хорошо, – ответил Люк потирая запястье. Он был сильно удивлен таким поведением старика.

– А я тебе потом, что-то расскажу. Но пусть это останется нашем секретом, – Алаиз снова откинулся на подушку.

***

Автомобиль подскакивал на каждой кочке и бился колесами о каждую ухабину, Хилл гнал на грани между безумием и здравым смыслом. Скорость на поворотах иногда была не меньше, чем по прямой, но приземистый внедорожник Марии уверенно вписывался в трассу, оставляя за собой лишь пыль. Холоф сидел на заднем сидении и держался за руку, обняв спинку переднего кресла. Он молчал, полностью доверившись сыну. Боль в руке прошла уже давно, о ране напоминало только большое красное пятно, пачкающие кремовую кожу обивки салона. Холоф не боялся женщин и их гнева, и в жизни не мог подумать, что когда-то ему придется виновато смотреть в лицо одной из них и вымаливать прощение. Мысль о порезе потеряла смысл, когда он представил себе разговор с Марией, если он конечно, выживет сегодня. Силы в руках пропадали, голова начинала кивать и биться о подголовник. Сознание покидало его. Хилл позвонил по дороге в больницу, когда машина выскочила на трассу.

Он успел привести отца во время. Местный хирург, доктор Октавио быстро остановил кровь, заштопал порез и наложил повязку. Даже пришлось влить немного чужой крови.

– Ох, вам повезло. Хотя порез глубокий и рана получилась рванная, но сухожилья целые. Быстро заживет, Хол. Главное не шевели рукой какое-то время, а то швы разойдутся. И повязку меняй раз в день, – предупредил доктор.

– Хорошо доктор, я прослежу, – подтвердил Хилл, в отличии от отца внимательно слушавший доктора.

– И хорошо, что дети были рядом. А то до больницы бы не дотянул, – доктор подмигнул Холофу. – Быстро гнал, наверное, Хилл?

– Да еле плелся, машина не так, – скромно ответил парень. – Вы бы видели, какой у меня сосед взял «аппарат»…

– Так, хватит брехать, – вмешался отец. – Пойди-ка, узнай, успел ли позвонить твой брат матери. Давай-ка, трепло, иди уже. Сосед у него «аппараты» покупает!

– Понял, – грустно ответил сын. – Будет сделано.

Хилл вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

– Долго еще мне тут лежать, Октавио? – нахмурился Хол.

– День…

– Ну, хорошо.

– И ночь! – Доктор поднял указательный палец. – Завтра поедешь домой. Я скажу твоему сыну, что может забрать тебя с утра.

– Да, твою же… Какого… – Холоф нецензурно выругался. Да, так что доктор заткнул демонстративно уши. – Это я не тебе, – пояснил пациент. – Ты, доктор – молодец. Я вообще, про ситуацию в целом.

– Ну, ясно. Спасибо, – доктор открыл дверь и вышел. Холоф остался один в кабинете, полулежа на откинутой спинке больничного кресла.

***

Виктория умудрилась проехать поворот к домику. Мысли о прошлом копошились у нее в голове, возникая все более и более ясными воспоминаниями.

– Виктория, а куда мы едем? – Тихо спросила Мария.

– Черт, проехали! – очнулась сестра.

– Проехала, – пояснила Мария.

– Да, да. Снова я виновата, – она крутила руль, пытаясь развернуться. Машина послушно совершила маневр и тихо посвистывая, покатилась вниз по склону.

– Вот. Вот этот поворот.

– Знаю, Мари. Я просто задумалась, вот и проскочила его. Не надо из этого делать трагедию.

– Я и не делаю.

– Нет, делаешь.

– Сейчас-то я уже взрослая, – вмешалась Лара в детскую перебранку взрослых людей. – А вот скажи, мама. Когда я была маленькая, я у вас с папой просила братика или сестренку?

– Почему ты спрашиваешь? – отвлеклась Мария.

– Так ведь понятно почему спрашивает, – ответила Виктория, по очереди указывая пальцем то на себя то на Марию. – Она тонко высмеивает наши отношения.

– А. Ну, если ты переживаешь, что у тебя была бы такая же сестра как твоя тетя Виктория, так не переживай. Это только старшие сестры такие… – она замешкалась подбирая эпитет для сестры. – Ну, знаешь, вот такие, – она поджала губы и скорчила гримасу.

К тому времени машина подъехала к забору, за которым и был «дачный» домик с родственниками Алаиз. Младшая сестра Голда, Аими Алаиз была одной из жильцов, которая сегодня осталась дома одна. А вот ее муж и маленькая внучка пошли на прогулку по лесу. Дети Аими оставляли своих отпрысков на лето бабушки и дедушки, а сами отправлялись в отпуск на склоны горнолыжных курортов или в дебри восточных стран.

Услышав звук приближающейся машины, Аими тотчас же поспешила встретить гостей.

– Будто дежавю, – тихо пробубнила Мария под нос, когда увидела на пороге в тени козырька высокий женский силуэт.

– Ага. Это ты в старости, – поняв о чем идет речь, Виктория опередила сестру язвительной речью.

– Невыносимая.

– Да обе вы оказывается, невыносимые, – Лара открыла дверь и выскочила из машины.

Аими вряд ли помнила давно уже повзрослевшую малютку Лару. Но старческая дальнозоркость позволила ей разглядеть в девочке знакомую походку ее племянницы Марии.

– Ты ее дочь!? – громко прозвучал голос бабушки с порога. Он показался Ларе до боли знакомым, она его слышала последних два дня.

– Ее. Я Лара, – девочка протянула руку женщине, поняв о ком говорит Аими.

Без лишних слов эта внешне суровая на вид женщина схватила крепко девичью ладонь и без лишних прелюдий подтянула ее к себе, заключив в объятия. Лара успела только глубоко вздохнуть перед этим и уповать на бабушкину осмотрительность.

– Ну, и достанется сейчас твоей дочери, – сообщила Виктория, улыбаясь.

– Да, уж. Мои кости все еще помнят объятья Аими, – потирая кончик носа сказала Мария. – С годами они стали только крепче.