Журналистка-попаданка

– Таис, ты думаешь никто не заметит,что народу существенно меньше стало?

Девушка, которую Таис назвала Морваной, улыбнулась, сделала пасс рукой, и… подвал снова наполнился людьми. Моя челюсть упала.

– Это простейшая иллюзия, ваша светлость, – с гордостью пояснила Морвана. – Нет смысла тащить много народа; магов среди обычной стражи нет, да и мою иллюзию не всякий маг разглядит.

– Да, а прокормить десять адептов проще, чем пятьдесят, – усмехнулся высокий парень рядом.

Я хихикнула, вспомнив соседний подвал с вином и сырами.

– Если вы умеете тихо ходить сквозь стены, – подмигнула я, – то о питании может позаботиться градоначальник: буквально за стеной – замечательный подвал и я уверенна, что он ему больше не понадобится.

Маги оживились и пообещали не шуметь.

Мда, только б они до подвала с вином не добрались. Эту мысль я и озвучила Таис, когда мы вышли из подвала, стражники по бокам открывшейся двери, стояли словно две статуи.

– В каком подвале ты говоришь вино? – усмехнулась Таис.

– В этом, – ткнула я пальцем в знакомую дверь.

Таис нисколько не смущаясь просунула голову сквозь толщину двери, присвистнула и вынырнула обратно.

– Да, сюда им лучше не ходить: больше студента пьёт только два студента, а нам они нужны в трезвом уме и памяти. Укреплю стеночки, – пробормотала Таис. – И вино там слишком дорогое, чтобы им студенты упивались.

Я кивнула, соглашаясь с доводами Таис, лучше после того как все закончиться, мы все вместе, им обмоем, нашу безоговорочную победу.

Тем временем мы совершенно спокойно поднимались по лестнице на второй этаж, за окном была глубокая ночь, дом был погружен в полумрак, все обитатели мирно спали, что было нам только на руку, но полог невидимости Таис все равно не снимала.

– Таис, посмотри на это, – я «случайно» обратила внимание ведьмы на картину градоначальника на троне. – Как думаешь, Кристиану понравится это произведение искусства?

Таис подошла и, глядя экспертным взглядом, улыбнулась:

– Хочешь послать её Кристиану?

– Можно?

– Конечно.

– Тогда передадим её вместе с градоначальником, в подарок.

Таис взмахнула рукой: картина на мгновение исчезла и появилась вновь.

– Иллюзия? – спросила я.

– Да, но высшего порядка, пока сама не развею, не исчезнет, – подмигнула мне ведьма.

Мы уже подходили к покоям градоначальника, когда Таис взяла меня за руку и сказала: «Не бойся ничего», – и прошла со мной сквозь стену. Вышли мы в личной приёмной барона. Шелковые ткани на стенах, плотные портьеры, штучный паркет с мозаикой, мягкие диваны, зеркала в золочёных рамах. Все буквально кричало о деньгах и роскоши.

– Таис, ты уверена, что в его спальню стоит входить? Мне кажется, он немного… эээ, женоподобен, – пробормотала я.

– Думаешь, он там не один? – ответила Таис. – Сейчас мы это и проверим. Так. Меня он знает в лицо, а тебя нет, – и Таис оглядела меня с ног до головы. – Это нам не годится.

Лёгкий пасс и вот я стою у двери в спальню барона в шикарном платье в пол, с накидкой с гербом и легкой прической, на голове – герцогская корона. В таком виде под не под пологом невидимости по чужим спальням ходить, а на троне сидеть.

– Вот теперь, самое то, – удовлетворённо протёрла ладони ведьма и открыла дверь.

К нашему счастью барон спал один. Таис хлопком включила свет.

– Кхм-кхм, господин барон от Свиньи ма Жадо, именем герцогини Марии от Суржиковой ма Синичкиной вы арестованы за похищение, – торжественно произнесла Таис.

Барон подскочил на кровати и испуганно заморгал.

– Ваша светлость, – проговорил он дрожащим голосом, – простите за неподобающий вид, но в чём дело?

Барон попытался встать, но Таис не дала.

– Сейчас я отправлю вас к магам его высочества.

– Это произвол! На каком основании?! – завизжал барон, полностью оправдывая своё родовое имя.

– Можете не стараться, – хладно ответила Таис. – Доказательств у нас очень и очень много: целый подвал.

Барон затрясся от страха и пополз на коленях к нам. Худощавое тельце было облачено в тонкую,прозрачную ночную рубаху.

– Это не я, меня вынудили, это герцог Масиалес приказал, я не виноват..

– Всё это вы расскажете магам его величества, – спокойно сказала Таис и открыла портал. Два крепких мага выпрыгнули, подхватили рыдающего барона и впихнули его в дыру.

– Класс, – усмехнулась я. – В камере в этом одеянии ему будет прохладно. – Но кого положим на его место?

– Есть кандидат, – подмигнула Таис. – Он давно просил отпуск у Кристиана, вот пусть отоспится. – Таис открыла портал и позвала меня следовать за ней.

– Звезда моя, неужели ты снизошла с небосклона и своим светом осветила моё скромное жилище? – услышала я знакомый томный мужской голос. Мы с Таис находились посреди небольшой комнаты. В центре стоял добротный деревянный стол, с двух сторон длинные лавки, в углу большая дровяная печь. Возле стола суетился мой новый знакомый, первый стриптизер Тарривардии «Кривой Рог», я прыснула в кулак, так, главное не заржать. Надеюсь он меня не узнает, хотя и в первую нашу встречу и сейчас, я была в истинном облике.

– Что привело в мою скромную обитель саму королевскую ведьму и …народную героиню? – Арчи посмотрел на меня и поменялся в лице, судорожно сглотнул и суетливо начал перебираться руками лежащее на столе оружие, мы застали наемника за чисткой огромного двуручного меча.

– Мария, разреши тебе представить: граф Арчибальд от Васси ма Дали, известный как «Кривой Рог», – представила его Таис.

– Рада знакомству, граф, – улыбнулась я.

– Арчибальд, это герцогиня Мария от Суржикова ма Синичкина. Теперь, когда с официозом покончено, перейдем к делу. Арчи, ты помниться просил небольшой отпуск у короны? Так вот, у меня как раз появилась возможность его тебе предоставить, и корона его даже тебе оплатит, – закинула наживку Таис.

– Отпуск – это когда человек отдыхает, спит, ест и ничего не делает, – проворчал Арчи, успокаиваясь.

– Я знаю, что значит слово отпуск, ты и будешь, есть, спать и ничего не делать, ещё и в баронских палатах, и за счёт казны.

Наемник с подозрением посмотрел на Таис, перевёл глаза на меня, я утвердительно кивнула, подтверждая её слова.

– Сто золотых, – выдвинул он свои условия.

– Побойся бога, Арчи, десять и ни золотым больше, ты за десять золотых всем отрядом караван сопровождаешь от Маскавии до Тариваса, а за такой можно сказать подарок, просишь сто.

– Пятьдесят.

– Десять, или мы уходим, от таких предложений никто не откажется, я к тебе первому зашла,только за счёт нашей старой дружбы.

– Сорок, и это моё последнее слово.

– Ну, ладно, мы тогда пойдём к Вакуле, он не такой идиот,что б отказываться от отдыха в баронских покоях, —Таис развернулась на каблуках и начала открывать портал.

– Ладно, только из-за прекрасных глаз герцогини, я согласен,– окликнул Арчи Таис.

– Ну и хорошо, минуту на сборы,– улыбнулась мне Таис.

– Да я в принципе уже готов,– Арчи буквально за мгновенье рассовал по своему наряду все оружие, гора которого высилась на столе на момент нашего прихода.

Таис открыла портал и мы уже втроём вышли в спальне барона.

– Ух ты, это,что правда? Я думал вы шутите, веди,– удивился наёмник.

– Арчибальд, мы с тобой очень давно работаем, ты же знаешь, я никогда не шучу с заданиями. Да, ты под иллюзией барона, будешь находиться в его спальне, выдавая себя за него. Что бы тебя не беспокоили и не приставали, для всех окружающих, барон заболел «пятнушкой». Поэтому даже не думай притащить сюда девок, стража никого не пропустит, а среди слуг у барона девок нет. Поэтому, спи, наедайся, и ищи тайники с бумагами.

– Какие-то конкретные бумаги?

– Все, потом мы сами разберемся.

– А можно узнать,в чем обвиняют барона?

– Пока ни в чем, сейчас с ним маги Кристиана работают, но об этом никто не знает. Кстати, Арчи, ты случайно не слышал о пропажах юных адептов на пути к школе?

– Нет, мы же не няньки, детишек не провожаем.

– Понятно, ладно, скоро уже Ксия встанет, нам пора.

Таис взмахнула рукой и перед нами сидел уже не мускулистый Арчи, а тощий, женоподобный барончик,покрывающийся пятнами прямо на глазах. Наемник кинул взгляд в стоящее рядом зеркало и возмущённо охнул.

– Веди!!!, такого уговора не было!!!

– Наслаждайтесь, граф,– усмехнулась Таис.– При пятнушке, кстати, есть и пить можно все. Утром тебя осмотрит лекарь.

Таис открыла портал, послала воздушный поцелуй Арчи и шагнула в появившуюся дыру. Я прижала палец к губам и кивнула в сторону Таис,надеюсь Арчи поймёт,что наше первое знакомство с ним должно оставаться в тайне. Граф, усмехнулся и кивнул. Мда, не думала,что мы снова встретимся при таких обстоятельствах.

– Маша,– окрикнула меня Таис. – Я не железная, держать портал открытым столько времени.

Я шагнула в портал и оказалась в нашей комнате в трактире, все кроме Маркуса мирно спали. Оксана с Эсвиэль расположились на одной кровати, Рик и Итор сопели на соседней, Маркус сидел в кресле и что-то писал.

– Маркус, как дела? – спросила Таис, садясь и налив себе вино. – Маша, если устала, можешь прилечь в соседнем номере, он тоже наш.

– Нет, спасибо, – ответила я. – Я как раз выспалась, пока была без сознания. – Я присела на краешек кровати, где спали девочки, Таис жестом налила вино и отправила мне. Блин, надо расспросить у неё про это заклинание.

– Нашли четыре дома с адептами в подвалах, итого сорок человек. Три дома оказались притонами грабителей и разбойников,жандармы уже работают с ними, ещё три проверяют. У вас как?

– Все нормально, барон уже у Кристиана, на его месте твой друг Арчи.

Маркус удивлённо посмотрел на Таис, но промолчал.

– Переведи мыслесвязь на меня и отправляйся по своим делам, – приказала Таис. – Здесь мы сами разберёмся.

– Ба, не стоит, я сначала закончу тут, а потом… – начал Маркус.

– Я сказала – возвращайся, – сжато произнесла Таис. – Или ты не понимаешь, как это важно для королевства? Здесь мы и сами разберемся, все свои силы ты должен бросить на порученное тебе дело. – Со сталью в голосе прервала его Таис.

Маркус вскочил с кресла и не прощаясь ни с кем, открыл портал и исчез. Хм, что же такого важного ему поручили? Важного для королевства, причём по его виду не скажешь, что он горел желанием этим важным заниматься.

– Таис, а что за миссия у Маркуса? Чем он таким срочным и ответственным занят? – выдержав не большую паузу спросила я у ведьмы.

– Выполняет поручение Кристиана, скоро вы все всё узнаете, – ведьма устало потерла виски и откинулась на спинку кресла. Я пересела на то место, где совсем недавно сидел Маркус. Обивка всё ещё хранила запах его духов и тепло его тела. Узнать то мы узнаем, но мне то сейчас интересно, он к блондинке ушастой отправился? Она его задание? Неужели Кристиану так необходима эта эльфийка?

– Таис, а как…

Ведьма остановила мою реплику жестом, видимо кто-то вышел на мыслесвязь. Пока ведьма вела беседу, я отрубилась прям в кресле, усталость все же взяла своё.

Глава 32

На королевской площади Тарриваса толпился народ. Казнь преступников всегда привлекала толпу. Нет, жители королевства не были кровожадными или любителями таких зрелищ: казнь для них была показателем справедливого суда. Перед тем как повесить очередного нарушителя закона, судья зачитывал его прегрешения. Каждый житель знал, что ни один невиновный не пострадает: уста могут лгать, мысли же никогда не врут. Убийцы, насильники, разбойники – все, рано или поздно, будут «танцевать между небом и землёй».

– Мирон, говорил я тебе: Богиня Мать всё видит. Не зря ты ей в храме дары приносил, да справедливого суда над иродом этим требовал. Сегодня ты увидишь его танец с петлёй на шее, – темноволосый мужчина в одежде ремесленника кузнечной гильдии положил руку на плечо стоящему рядом с ним русоволосому мужчине с густой бородой пшеничного цвета. Мирон был старшим мастером у кузнецов Тарриваса. Его дом стоял по соседству с домом Жабикусов – эта семейка принесла его семье немало горя.

Вообще, район, где жили ремесленники, был очень дружным. Жили общинами, помогали друг другу, женили детей, воспитывали внуков – так длилось уже не одно поколение. Девочек обучали ремеслу матери: кружевницы, вышивальщицы, портнихи и швеи. Были среди женщин и травницы, да и магички иногда рождались. В ремесленных семьях детей много рождалось: пять-шесть детишек в каждой семье считалось вполне обычным. Парней отцы обучали: кто кузнечному делу, кто плотницкому, кто стеклодувному. Мирон с Никодимом были друзьями с самого детства.

Когда вся семья Никодима Жабикус сгорела в родном доме, парня спасло только то, что они с другом Мироном с самого утра сбежали на рыбалку. Так Никодим стал приёмным сыном и названным братом Мирона. Никто этому и не удивился: своих сирот община в беде не бросала и в храм не отправляла. Сгоревший дом всей общиной разобрали, да новый отстроили. Мальчишки росли вместе, друг за друга горой стояли. А когда Никодиму исполнилось тридцать кругов, у него открылся магический дар. Никодим к тому времени овладел ювелирным мастерством, но учиться в школу всё равно пошёл. Артефакты и амулеты у него выходили знатные, только вот сил наполнить их и зарядить у Никодима не хватало: дар не сильный был. Мастер он был от Бога, а вот сил больших не имел. Но и такие заготовки маги очень ценили, а резервы у него выходили просто произведениями искусства.

После учёбы Никодим отправился отрабатывать на благо короны. Нет, у приёмной семьи были деньги, да и сам Никодим уже тогда имел хороший доход, но посчитал, что практика ему не помешает, да и что такое пять кругов, пусть и в другом городе, но хоть королевство посмотрит, а то, кроме столицы, нигде и не был.

Вернулся Никодим не один, а с молодой женой. Жена была на сносях и вот-вот должна была разродиться. Семья приняла невестку хорошо: у Мирона у самого уже два сорванца подрастали, у старших сестёр уже дети заневестились и помощников у молодой матери было хоть отбавляй. Но молодая жена никого к новорожденному не подпускала, всех гостей гнала прочь, мужа за общение с приёмной семьёй пилила. Никодим как заворожённый за ней ходил и в рот ей смотрел, ловя каждое слово. Так и жили они: ни сами ни с кем не общались и у себя никого не привечали, мальца за ворота не выпускали и с соседскими детьми играть не разрешали.

Но сколько ни прячь слона под подушкой, всё равно хвост выпадет. Так и тут вышло. Приехала к Мирону тёща из пригорода. Госпожа Матрона была умелой повитухой да травницей, вот в помощь к внучке первородке и приехала. А тут и сын Никодимовский за ограду, втайне от родителей сбежал. Мирон давно подозревал, что сын не от его брата: ну не похож он был на светловолосого родителя, да и на мать не походил ни лицом, ни мастью. Подозревал, но молчал. Тёща же молчать не стала: Никодима она с малых лет знала, сама с общины была, а как дети все союзами сочетались, так она в дом своей бабки в пригороде и вернулась.

Первым делом Никодима она к Мирону в дом затащила, да кружку с отваром перед ним бухнула и выпить заставила, а потом к жене его отправилась, да за косы её оттаскала, ещё и магический патруль позвала. Тогда-то всё и открылось. Никодима жена приворотными каплями да «туманной пеленой» опаивала, в храм с ним уже беременная от другого шла, только вот супругу об этом не сказала. Поэтому и отвадила всех друзей: муж под «туманной пеленой» жил, ничего и никого, кроме работы и ее, не замечал; приворотные капли, подле жены, его крепче цепи держали.

Маги обнаружили, что дар у девки слабый, словно заблокированный, начали мотать ниточку, тут клубок и вылез. Ни слова правды Никодиму жена про себя не сказала, в храм его потащила, так как отец ребёнка с ней в союз вступать не собирался, а одной поднимать на ноги ребёнка тяжело, тем более, она, кроме как магичить, ничего не умела. Магии её лишили за то, что ещё в академии она пыталась выпускника из богатой семьи приворожить. Но и там вмешалась старая бабка жениха. Он невесту на смотрины привёз, с семьёй знакомить: родители, конечно, повздыхали, что невеста без роду, без племени, да смирились – любовь же. Дело к свадьбе шло, родственников со всех концов созвали, приехала и двоюродная бабка отца жениха, под ноги молодой плюнула и патруль магический вызвала. Те и вскрыли, что молодая приворотом воспользовалась, чтобы в богатый дом войти. Дело в академию отправили, там её магии и лишили, десять ударов плеткой для профилактики выписали и отпустили с миром.

Круг девка помыкалась, да поняла, что из нищеты ей одной не выбраться, ещё и амулет от нежелательной беременности подвёл: разрядился, а на новый заряд её сил не хватило. Когда магичкой была, он сам заряжался, а как сил лишили, то и позабыла она, что к магу ей теперь ходить надобно. Делать она ничего не умела, да и не хотела. Тут-то ей и подвернулся Никодим. Сирота, с ремеслом в руках, да дар низкий, сам ни в жизнь не разглядит приворот. Молодая жена не думала, что у неё муж в общине дружной живёт, что соседи так назойливо помощь предлагать начнут. Хотела было мужа уговорить, дом продать да в другой город уехать, но тот упрямствовал: мол, из отцовского дома ни ногой. Так и пришлось отступить. Зелья у неё ещё с академии оставались: сил прежних то она не имела, но приворотные капли изготовить могла и без них, главное, поить ими почаще.

Когда правда вскрылась, Никодим с горя запил. Жене двадцать плетей судья присудил, разжалобила его она. Через декаду, после всех происшествий, Мирон нашёл друга детства в мастерской с верёвкой на шее: не выдержал Никодим, сам на балке повесился. Союз их расторгнуть не успели, дом и мастерская отошли законной жене и сыну. Мастерскую мужа она по сходной цене приезжему магу-артефакторщику уступила, сама на работу к герцогу устроилась, а мальчишке наняла подслеповатую, глуховатую няньку, за крышу над головой и еду согласившуюся за ним присматривать. Паренька дети не обижали, да и взрослые не трогали: его-то вины в материнских поступках нет. Но тот рос словно сорняк – разве справиться с юнцом старая женщина? Юноша рос злым, завистливым, подлым, правда скрывал это очень умело.

Три круга назад мать его тоже к герцогу в дом пристроила: старая нянька к тому моменту померла, а мать с сыном в дом на ночь и в свои выходные ночевать приходили. Тогда-то и встретила Олюшка, младшая дочь Мирона, сына Жабикуса, да и влюбилась. Днями и ночами о нём грезила. Отец с матерью за голову хватались, да на путь истинный наставить девицу пытались, но та и слушать не хотела. Отец дочь к тёще отвёз, не верил он, что его умница и красавица дочурка могла в такое чудовище влюбиться. Так и оказалось: присушил девицу молодую этот мужлан, да присушил не магией, не зельями, а наговором – таким мощным и старым, что снять его тёща сама не смогла. Присуха на подарок была сделана, а пойди разыщи в девичьих «сокровищах» да лентах то, что ей подарили. Мирон, гадать не стал, взял все вещи дочери да сжёг в кузнице – ни ниточки старой не оставил. Олюшка в тот миг от присухи и очнулась, да вспомнила о том, что творил с ней «любимый». От стыда той же ночью и утопилась в пруду. Маги только руками развели: «присушный дар», отец в огне сжёг, кто его делал, уже не найти. Олюшку некромант допросить хотел, да тёща горой встала, не дала внучку и после смерти расспросами изводить. За любимой дочерью ушла жена, тёща на её могиле прокляла весь род Жабикуса. И вот теперь Мирон стоял и ждал последний «танец» того, кто принёс его семье столько горя. Жаль, тёща не дождалась этого момента: вслед за дочерью, в царство теней и хранителя душ отправилась, даже цикла не прошло.

– Заслужил подонок, так ему и надо, выродку. Будь моя воля, я бы и мать его в петлю отправил: её гнилая натура столько жизней погубила, – Мирон сжимал кулаки от злости; дай ему волю, он бы собственными руками придушил бы тварь.

– Простите, дяденька, – раздался рядом с Мироном тоненький девичий голосок.

Мирон повернулся на голос: перед ним стояла молодая девчушка, кругов двадцать, не больше. В глазах девушки стояли слёзы, губы дрожали – миг, и она разрыдается. Неужели ещё одна жертва присухи этого…

– Что тебе? Малая, – сдвинув брови, спросил Мирон.

– Дяденька, а его точно повесят? Не передумают? А с госпожой Жабикус что будет?

– Казнят его, даже не сомневайся, а мать на рудники отправят, – строгим голосом припечатал Мирон. – Туда им и дорога.

Девица облегчённо выдохнула, прошептала хвалу богине матери и разрыдалась.

– Ну-ка, рассказывай, – подхватил под локоток девушку Мирон. – Только не говори, что ты жить без него не можешь и любишь сильнее жизни!

Девица попыталась вырваться, но Мирон держал крепко. На подиум, в это время вошёл судья в чёрной мантии с красным шитьём по вороту – это был знак магов-менталистов, значит, преступников допрашивали они, а эти допрашивать умеют, ни единого прегрешения не утаишь.

– Осуждённый Трикс от Жабикус ма Отривус приговаривается к лишению жизни через повешение. Обвиняется в домогательствах и насильственных действиях по отношению к девице «ЭС», – на этом моменте девушка, чей локоть Мирон так и не отпустил, вздрогнула и замерла, но услышав, что имя пострадавшей судья не назвал, тут же расслабилась. Тем временем судья продолжал зачитывать свиток с обвинениями. Прозвучали и старые прегрешения Трикса: было там и о дочери Мирона, имя которой тоже не называлось, и ещё добрый десяток девиц, пострадавших от него. Сам Трикс стоял ни живой ни мёртвый: по его лицу текли слёзы, и вид он имел довольно жалкий.

– Раскаиваешься ли ты в прегрешениях своих? – спросил храмовник, стоящий за правым плечом судьи.

– Раскаиваюсь и сожалею, милости божьей прошу, – истерично заголосил Трикс. – Это всё мать моя! Она во всём виновата: её казните, её! Нет в этом моей вины!

Народ на площади ахнул. Из толпы послышались крики: «Вешай его!», «Пусть танцует!», «Нет ему милости и прощения!»

Судья, секунду помедлив, щёлчком пальцев активировал заклинание, и ящик, на котором стоял осуждённый, провалился. Потеряв опору, Трикс задёргался в петле и через несколько минут обвис мёртвым телом. Девица в руках Мирона тоже обвисла, потеряв сознание. Кузнец легко подхватил почти невесомую девицу на руки и стал пробираться сквозь толпу к выходу к лекарским палаткам, всегда дежурившим на таких мероприятиях.

Петли на площади было три: значит, должно быть ещё двое, но они уже не интересовали кузнеца. Всё его внимание было сосредоточено на девушке, лежащей у него на руках. Только сейчас он заметил, что она очень сильно похожа на его погибшую Олюшку.

– Его Величество Кристиан от Тарривас ма Алорис, – магически усиленным голосом церемониймейстера прозвучало над площадью. Подданные склонились в поклоне. Кристиан вышел на балкон и разразился длинной приветственной тирадой. Закончив с приветствием и позволив народу выпрямить спины, произнёс:

– Жители королевства Тарривас, мои дорогие подданные, все вы знаете о горе, постигшем мою семью. После смерти моей драгоценной и любимой супруги, королевы моего сердца и моего королевства, наша дочь, принцесса Элис от Тарривас ма Элегис, попала под влияние мага-отступника. Под заклятием полного подчинения она совершила попытку убийства. Также под заклинанием полного подчинения её высочество хотела разжечь межрасовую войну, но полностью провалила свою миссию благодаря слаженным действиям стражи магического порядка. Её делом занялся суд союза миров. Так как при попытке снятия заклятия полного подчинения её высочество начисто лишилась памяти, я своим королевским указом и по велению императора союза, его императорского величества Тарсиса от Кесиаль ма Валенсис, отправляю принцессу Элис, в ожидании приговора, до поимки мага-отступника, известного под именем Понтивор, в заточение в северную башню на границе с дружественным королевством Авардии. Приговор привести в исполнение немедленно. Доставку её высочества принцессы Элис поручить его высочеству, наследному принцу Катору от Тарривас ма Элегис, и отряду сопровождения.

После слов Кристиана отворились нижние ворота замка, те, из которых выводили преступников на казнь. Вышел отряд солдат: четверо магов, шагая по двое, за ними со скованными спереди руками, в простом белом платье, с босыми ногами и распущенными волосами, шагала принцесса Элис. Её глаза были пусты и словно безжизненны. За её спиной следовало ещё две пары магов и четыре пары солдат личной гвардии короля. Замыкал шествие принц Катор, возвышающийся на гнедом жеребце. Народ расступался, пропуская шествие: ратуша с телепортом находилась на другом конце площади, до неё принцессе и её эскорту нужно было пройти на глазах у всего народа. Элис шла глядя прямо перед собой, она вряд ли понимала, что происходит – сказали идти, она и шла.

– Девка-то совсем с ума сошла!

– Да, глаза-то, глаза пустые!

– Вот ведь чего бывает, храни нас богиня от такого!