Знак белой лилии

– Так, ничего, сделал для себя пометку и нечаянно произнес вслух, – ответил Наполеонов.

Андриевский посмотрел на следователя с нескрываемым осуждением. Ему вдруг пришло в голову, что следствие начнет рыться в грязном белье его жены. Но и перерыв его, не найдет убийцу.

«Что же делать? – взметнулась в голове Андриевского паническая мысль. – Куда бежать? Кого просить о помощи? Олег! – вспомнил он о сыне, и сердце его сжалось от боли и ужаса. – Как их мальчик перенесет гибель матери? Ведь ему всего лишь двадцать лет. Вроде бы и взрослый, но какой ранимый».

Вопрос следователя выдернул его из внутреннего мира.

– Как часто ваша жена ночевала в своей квартире?

– Не очень часто, – ответил Андриевский.

Наполеонов сделал вывод, что все-таки и не так редко, как хотелось бы супругу.

– А вы, значит, зарабатываете себе на хлеб с маслом грузовыми перевозками? – спросил Наполеонов.

– Не только на хлеб с маслом, – поправил Андриевский.

– То есть вы полностью содержите семью?

– Естественно.

– Тогда я вернусь к прежнему вопросу, ответ на который я так и не получил, что же заставляло вашу жену заниматься репетиторством?

– Это трудно объяснить, – замялся Андриевский.

– А вы попробуйте, – предложил следователь.

– Лена была гордой женщиной. Ей хотелось вносить свою лепту в наш семейный бюджет. И потом, ей нравилось заниматься с детьми.

– Хорошо, будем считать, что ответ принят, – проворчал следователь. – Теперь, Эммануил Захарович, припомните, были ли у вашей жены враги?

– Враги? – сделал удивленные глаза Андриевский, потом покачал головой. – Нет, не думаю.

– Может, у вашей жены с кем-то были ссоры? Конфликты? Ей кто-то угрожал?

– Если только Маковы, – неуверенно проговорил Андриевский и тут же отмел свои собственные предположения: – Но это ерунда. Давно все разрешилось.

– То есть?

– Мать мальчика и сам мальчик жаловались на то, что Лена занижает ему оценки.

– Это правда?

– Что «правда»?

– Что ваша жена занижала ученику оценки?

– Нет конечно! – возмутился Андриевский. – Маков сам стал хуже готовиться к урокам. А Лена всегда была объективной. Но потом он поднажал, и оценки снова стали высокими. При чем здесь моя жена?

– Действительно. Больше они не жаловались?

– Нет.

– Эммануил Захарович, ваша жена вам что-то рассказывала о Емельяне Юрьевиче Крысинском?

– Нет. А кто это? – удивленно протянул Андриевский.

– Это сосед вашей жены, вернее, он проживает в том же подъезде, где квартира вашей жены. Судя по всему, он приставал к ней.

– Приставал? – с изумлением спросил Андриевский.

– А что вас, собственно, удивляет?

– Моя жена не такая женщина, к которой можно приставать! – отрезал Эммануил Захарович.

– То есть? – настал черед удивляться следователю.

– Понимаете, она очень строгая, я бы сказал даже, суровая.

– Крысинского это не остановило. Может, потому, что он алкоголик.

– Алкоголик? – еще больше удивился Андриевский. – Что нужно было этому человеку от Елены?

– Судя по всему, он хотел взаимности.

– Какой еще взаимности? – продолжал не понимать Андриевский.

– Если верить соседям, ваша жена нравилась Крысинскому и одновременно раздражала его.

– Ничего не понимаю!

– Пока Крысинский – единственный подозреваемый в убийстве вашей жены.

– Но за что он ее мог убить?

– За то же, за что Отелло убил Дездемону.

– Но там совсем другая ситуация! Не морочьте мне голову! Не мог какой-то Крысинский ревновать мою жену!

– Почему? – спросил следователь.

– Потому, что это абсурд! – вырвалось у мужчины.

– Не скажите, Эммануил Захарович. А где сейчас ваш сын?

– В институте! Где ж ему еще быть. Только ради всего святого, не ходите к нему! И не звоните. Позвольте мне самому переговорить с сыном.

– Да, конечно, – не стал возражать Наполеонов.

Он решил пока больше не теребить Андриевского и дать ему хотя бы немного прийти в себя.

Следователь был уверен, что мужчина был глубоко потрясен и еще полностью не осознал всей тяжести обрушившегося на него несчастья.

– Эммануил Захарович, – тихо проговорил он, – назовите мне номер школы, в которой работала ваша жена, и адрес учебного заведения.

– Да, конечно, – так же тихо ответил Андриевский. Взял со стола лист бумаги и, записав то, что просил следователь, пододвинул листок к нему.

– Спасибо, до свидания. – Наполеонов поднялся с насиженного кресла, которое ему не хотелось покидать. Он только сейчас почувствовал, как сильно устал.

– До свидания, – прошелестел Андриевский, который уже снова ушел в свои мысли.

* * *

Вернувшись домой, Андриевский застал сына за приготовлением жареной картошки.

– Ты чего сам? – машинально спросил он.

– Тамара Михайловна выпила таблетку и прилегла, у нее голова разболелась. Пап, ты не знаешь, когда мама вернется? Я звонил ей, но абонент вне доступа.

– Так и должно быть, – обронил Эммануил Захарович.

– Что ты этим хочешь сказать? – удивился сын.

– Олег, сними, пожалуйста, сковороду с огня и сядь. Нам нужно поговорить.

Увидев выражение отцовского лица, парень не стал возражать, выключил огонь под сковородой и сел напротив.

– Что случилось, папа? – спросил он.

– Мама больше не вернется, – проговорил Андриевский, не глядя на сына.

– Что значит не вернется? – удивился парень. – Она что, бросила нас?

– Можно сказать и так, – кивнул мужчина.

– Папа! Я тебя не понимаю! Ты можешь выражаться яснее? – повысил голос сын.

– Могу, – кивнул отец, – твою маму убили.

– Что значит убили? – Лицо сына вытянулось от удивления.

– То и значит. Ее обнаружили мертвой сегодня утром в ее квартире.

– Это неправда! – голос сына сорвался на крик. – Скажи, что это неправда! – требовал сын. А потом неожиданно для отца закрыл лицо руками и разрыдался.

Как и предполагал Наполеонов, дело это было поручено ему.

Едва он, отоспавшись, переступил порог кабинета полковника Солодовникова, как тот сообщил:

– Саша, поручаю это дело тебе. Ты уже в курсе и на месте преступления первым оказался, и с Андриевским успел побеседовать.

Наполеонова так и подмывало сказать, что на месте преступления первым побывал преступник, но он благоразумно решил не умничать, поэтому ответил:

– Хорошо, Федор Поликарпович, я понял.

– Вот и лады, – удовлетворенно кивнул Солодовников.

От полковника Наполеонов направился к эксперту:

– Здорово, Афанасий Гаврилович! Чем порадуешь?

– Здравствуй, Александр Романович! Не знаю, обрадует ли это тебя, но Крысинский не наступал на лилии.

– Это еще почему?

– Вероятно, он поднял те, что лежали уже с раздавленными стеблями. Его ДНК на стеблях есть, так как он их трогал, но на подошвах его ботинок нет следов сока лилий.

– Но он мог ее толкнуть, не наступая на цветы!

– Может, и мог, – флегматично отозвался Незовибатько.

– На осколках вазы есть следы чьих-то пальцев?

– Только самой Андриевской. Кроме Елены Валентиновны, никто эту вазу больше в руках не держал.

– Выходит, что она схватила вазу и хотела использовать ее для самозащиты. Но не успела.

– Судя по всему, это так, – согласился эксперт. – Следы интимной близости на простынях из спальни Андриевской принадлежат ей самой и молодому мужчине.

– То есть не Андриевскому? – уточнил следователь.

– Скорее всего, нет. Но для твердой уверенности нужны образцы его крови или хотя бы слюны.

– Хорошо еще, что образцов спермы не потребовал, – проворчал Наполеонов.

Эксперт, проигнорировав его ворчание, продолжил:

– ДНК волоса, запутавшегося в лилиях, и спермы неизвестного мужчины родственны.

– Что ты хочешь этим сказать? – воскликнул Наполеонов. – Волос мужской?

– Нет, женский.

– Мать и сын?

– Скорее, брат и сестра.

– Брат и сестра? Ничего не понимаю!

– Больше ничем пока помочь не могу, – развел руками эксперт.

Наполеонов, еще немного потоптавшись в лаборатории, отправился к себе. Он сохранял твердую уверенность в том, что Крысинского он все равно не отпустит. Пусть сидит. Идеальный подозреваемый!

«Да и кому, как не ему, убить соседку, редко появляющуюся в своей квартире и мало с кем общающуюся, – подумал он. – К тому же имеются показания соседей, которые слышали, как Емельян Крысинский приставал к Андриевской и угрожал ей. Интересно, почему она не пожаловалась мужу?»

На свой вопрос следователь ответил себе сам: «Беря во внимание сперму, обнаруженную на простынях Андриевской, у нее имелся любовник. О котором муж даже не догадывался. Или все-таки догадывался?»

Тут следователь вспомнил о подруге своего детства – бывшем следователе, а ныне частном детективе Мирославе Волгиной – и подумал, как бы было славно поехать к ней прямо сегодня вечером.

«Но, увы, – вздохнул он, – дела держат на коротком поводке».

Было жарко. Кажется, нынешний июнь решил отыграться за прошлое прохладное лето.

Войдя в свой кабинет, Наполеонов включил кондиционер и попросил секретаршу Эллу Русакову принести ему чуть теплого чая.

Девушка улыбнулась и спросила:

– Александр Романович, вы будете ватрушку с творогом и изюмом?

– Я все буду, – тотчас отозвался он.

Прошло примерно полчаса после того, как следователь съел ватрушку, в его мозгу что-то щелкнуло, он высунулся из кабинета и спросил:

– Элла, а где ты взяла эту ватрушку?

– На скамеечке нашла возле Следственного комитета, – невозмутимо ответила девушка.

– Что?! – поперхнулся Наполеонов.

Посмотрев на буквально перекосившееся лицо следователя, Элла сказала:

– Пошутила я. Мама испекла.

– Ну и шуточки у тебя, – выдохнул Наполеонов. Мгновение спустя добавил: – Маме спасибо передай. И больше так, пожалуйста, не шути.

– Не буду, – пообещала она, клятвенно сложив руки на груди.

Элла и сама не на шутку перепугалась, увидев позеленевшее лицо следователя.

«Но и он тоже чудак, – подумала она, – как он мог поверить, что я собираю еду на улице?»

Глава 5

Макар Петрович Сотников, проработавший на предприятии Андриевского не один год водителем, долго маялся перед кабинетом начальника, он то теребил свою кепку, сняв ее с головы, то надевал обратно, переступал с ноги на ногу, тяжело вздыхал, наконец, решившись, махнул рукой и постучал в дверь.

– Кто там? – раздался глухой голос Андриевского.

– Эммануил Захарович, это я, Сотников.

– Чего тебе, Макар Петрович? Короче, заходи!

Приоткрыв дверь, Сотников заглянул в кабинет.

– Эммануил Захарович, тут такое дело… – мужчина смущенно умолк.

– Макар Петрович! Не томи! Дело срочное?

– Вроде того, – промямлил Сотников.

– Тогда заходи уже наконец! Чего ты там застрял?

Сотников вошел в кабинет и приблизился к столу начальника.

– Садись, – велел Андриевский.

– Я и постоять могу…

– Садись, ради всего святого!

– Оно, конечно, так. – Сотников сел и, набравшись смелости, выпалил: – Короче, я поговорил с братом!

– О чем? – машинально спросил Андриевский.

– О вас.

– Обо мне?! – изумился хозяин кабинета.

Сотников посмотрел на начальника смущенным и одновременно жалостливым взглядом и, решившись, продолжил:

– Кирюха – это, значит, мой брат, мы с ним неразлейвода. И вот я вспомнил, что примерно с год назад он говорил мне, что их начальник попал в неприятную историю. Вот!

– В какую историю? – недоуменно спросил Андриевский.

– Его обвинили в убийстве!

– И что?

– А он никого не убивал! Подстава!

– Сотников, я все-таки не понимаю, куда ты клонишь?!

– Его одна барышня вытащила.

– Макар! Я не понимаю тебя! Что ты морочишь мне голову?! Какая еще барышня? И зачем ты мне про нее рассказываешь? Поверь, мне сейчас не до барышень.

– Так и я о том же, – заторопился Сотников. – Эта барышня – не совсем барышня.

– То есть?! – вытаращил глаза начальник.

– Она детектив! Очень хороший! Так вот, Кирюха и выпросил у Чижова – это начальник Кирюхи – ее визитную карточку. Вот! – Сотников шлепнул на стол Андриевского пластиковый прямоугольник и, точно боясь, что тот не захочет воспользоваться его советом, быстро затараторил: – Вы, Эммануил Захарович, сразу-то не отметайте! Вреда от того, что вы ей позвоните, точно не будет. А помощь оказать она может. И расценки у нее божеские! Кирюхе сам начальник сказал!

– Твой Кирюха что, у начальника доверенное лицо? – с горькой усмешкой спросил Андриевский.

– Типа того, – кивнул Сотников. – Личный водитель. Он же и телохранитель, и по совместительству психотерапевт.

– Понятно. Спасибо тебе, Сотников, за заботу.

– Что вы, Эммануил Захарович, не за что, – расчувствовался Сотников, – вы только не забудьте сказать, что рекомендацию получили от Прохора Аверьяновича Чижова.

– Через третьи руки, – пробормотал Андриевский.

– А вы, Эммануил Захарович, про руки ничего ей не говорите, – с серьезным видом посоветовал Сотников и поднялся со стула: – Ну, я пошел.

– Иди, Макар Петрович. Спасибо еще раз за заботу.

– Не за что, – простодушно ответил водитель, – лишь бы толк был, – и скрылся за дверью.

Андриевский знал, что слух о его несчастье расползся уже по всему предприятию. Знал он и то, что его работники неплохо к нему относятся. По крайней мере, он старался вести свое дело честно, никого не обижать зазря и за хорошую работу поощрять.

Он еще раз посмотрел на пластиковый прямоугольник и подумал: «И вот результат».

Он еще не знал, воспользуется ли он услугами частного детектива. Но забота Сотникова согрела его изболевшуюся душу.

До конца рабочего дня, превозмогая себя, Андриевский полностью сосредоточился на работе. Он точно знал, что ему нельзя развалить бизнес. У него есть сын. Наследник. Да и за людей, работающих на его предприятии, он в ответе. Почти у всех у них семьи – жены, дети, которых надо кормить, учить и, не дай бог никому, лечить. И он за них всех несет ответственность.

Андриевский изо всех сил цеплялся за эту мысль, как за соломинку, которая только и могла его спасти.

Домой он отправился поздно и, только сев за руль автомобиля, вспомнил о визитке детектива.

На этот раз он рассмотрел ее хорошенько. Судя по всему, барышня, как назвал ее Сотников, работала не одна, а в детективном агентстве «Мирослава».

Андриевский почему-то решил, что девушка, которую так расхваливал Макар, была одной из сотрудниц этого агентства. А название агентство, скорее всего, получило по имени жены или возлюбленной его владельца.

Вернувшись, домой, Андриевский решил посоветоваться с сыном.

Олега он нашел в его комнате за ноутбуком.

– Ты как? – спросил он сына.

– Нормально, насколько это возможно теперь, – ответил сын.

– Ты ел?

– Нет. Жду тебя.

– Это ты зря, – мягко укорил сына Эммануил Захарович, – надо было поесть.

– Сейчас вот и поедим, – вяло отозвался сын и добавил: – Позвать Тамару Михайловну?

– Зачем?

– Ну не знаю, – растерялся Олег. – Хотя она там все приготовила, а разогреть и сами разогреем.

– Вот именно, не надо ее тревожить.

Андриевский видел, как тяжело Прудникова переносит гибель Елены. Судя по всему, у нее постоянно подскакивало давление. Потерять еще и экономку, которая давно стала членом их семьи, Эммануилу Захаровичу не хотелось.

Он сам разогрел ужин, и они вдвоем поели с сыном на кухне. Молча прибрали за собой.

Потом отец сказал:

– Мне нужно посоветоваться с тобой, сынок.

– Если нужно, – ответил Олег, – советуйся.

– Тут такое дело, – сказал Андриевский почти точно таким же тоном, как днем произнес эту фразу в его кабинете Сотников.

И замолчал.

– Отец! Какое дело? Не молчи.

– Вчера ко мне следователь приходил. Вопросы задавал. Сказал, что в убийстве мамы подозревают какого-то алкоголика.

– Какая связь между мамой и алкоголиком? – недоуменно переспросил сын.

– Вот и я так сказал. На что следователь ответил, мол, у него имеются свидетели, которые видели, как этот тип Лене угрожал.

– А мама тебе ничего об этом не говорила?

– Нет, ни разу, ни единым словом не обмолвилась.

– И ты не веришь, что маму убил этот тип, – догадался сын.

– Скажем так, – проговорил Андриевский-старший, – сомневаюсь я.

– Думаешь, что следователю лишь бы дело закрыть? – спросил сын.

– Не знаю, – вздохнул отец. – Мне тут один человек посоветовал к частному детективу обратиться.

– А детектив хороший?

– Сказал, что да. – Эммануил Захарович положил визитку на стол.

Андриевский-младший взял ее в руки и стал рассматривать, потом проговорил:

– Это не просто детектив, а детективное агентство.

– Вроде да.

– Давай я по интернету посмотрю? – предложил сын.

– Посмотри, – согласился отец.

Олег открыл свой ноутбук и уткнулся в него. Через некоторое время он поднял глаза на отца и проговорил:

– Информации об агентстве кот наплакал, как будто они шифруются.

– Да ну? – удивился отец.

– Или не нуждаются особо в клиентах со стороны.

– Вот это может быть, – встрепенулся Андриевский-старший. – Тот, кто дал мне координаты агентства, велел сослаться на человека, который дал их визитку.

– Значит, они работают только по рекомендации от бывших клиентов, – задумчиво обронил Олег.

– Похоже на то, – согласился отец и спросил: – Ну хоть что-то ты нашел там про них? – Андриевский-старший кивнул на ноутбук.

– Только то, что владелицей агентства является Мирослава Игоревна Волгина, бывший следователь.

– Значит, все-таки барышня, – пробормотал Эммануил Захарович.

– Ты о чем, отец? – не понял Олег.

– Это я так, для себя.

– Понятно.

– Как ты думаешь, есть смысл обратиться в это агентство? – спросил Андриевский-старший.

– Хуже-то все равно не будет, – ответил сын. – Съезди. Хочешь, и я с тобой поеду?

– Нет, давай я пока один съезжу. Разузнаю, как они ведут дела.

– Ты только сначала позвони, – сын пододвинул визитку обратно к отцу, – они, наверное, принимают только по договоренности. А то съездишь напрасно.

– Да, ты, пожалуй, прав, – согласился отец. – Я пойду лягу. Уже поздно. Завтра позвоню. Да и ты, Олег, тоже долго не засиживайся.

– Не буду, – пообещал сын.

* * *

Ночь набросила на плечи деревьев пестрые плащи, которые были сотканы из переплетений лунного света и теней.

Сотруднику детективного агентства «Мирослава» Морису Миндаугасу не спалось. Он прислушивался к тихим шорохам в саду и к редким птичьим трелям, которые птахи роняли как бы спросонья. С пруда время от времени доносилось лягушачье воркование.

Морис не заметил, как прошло время. В небе зажглась утренняя звезда. Еще немного, и на востоке сначала наметится едва заметным штрихом, а потом будет разгораться все ярче и ярче утренняя заря. Солнце приоткроет сначала один глаз, потом другой и вдруг ослепительно улыбнется. И наступит жаркий день первого летнего месяца.

Морис вспомнил, что Мирослава, владелица одноименного детективного агентства, не очень-то жаловала жару. Если они не занимались расследованием, то она могла целыми днями валяться под яблоней на расстеленном ковре. В руках у нее была книга. Где-то поблизости ее любимый кот Дон, у которого был только один недостаток, он в отличие от всех других котов практически дословно понимал человеческую речь. Принимал услышанное к сведению, делал выводы и в дальнейшем сам решал, как ему к этому относиться и как поступить в том или ином случае.

Мирослава считала своего кота сокровищем и счастьем. Морис за все время работы в агентстве не сделал ни единой попытки переубедить ее в этом. Впрочем, вскоре он и сам уверовал в эту версию. Наблюдая за котом, он ни разу не подметил ни одной детали, которая могла бы заронить сомнение в мудрости и совершенстве этого кота.

Так они и жили втроем вполне счастливо в загородном коттедже Мирославы Волгиной. Было только одно но. Мориса угораздило влюбиться в свою работодательницу. А она делала вид, что ничего не замечает…

«Хоть бы у нас появилось новое дело», – подумал Морис, спрыгивая с подоконника, на котором сидел все это время, и прилег на кровать, не закрывая глаз.

Спустившаяся утром вниз Мирослава застала своего помощника готовившим завтрак.

– Я, пожалуй, схожу в теплицу, – проговорила она, – ты не возражаешь?

– Может быть, после завтрака сходим вместе? – предложил он.

– Можно и вместе, – легко согласилась Мирослава.

Из теплицы они вернулись в одиннадцатом часу. Клубники созрело пока не очень много, вдвоем собрали корзину. Часть решили съесть свежей, часть заморозить на зиму.

– Варенье будем варить на следующей неделе? – спросил Морис.

– Угу, – ответила она, не отрывая взгляда от ягод клубники, уложенных на красивое большое блюдо.

Мирослава любовалась ягодами с таким удовольствием, с каким другие женщины обычно любуются драгоценными камнями, например рубинами.

Но Мирослава была абсолютно равнодушна к камням. С нежностью она, пожалуй, относилась к одному-единственному камню – крупному замшелому валуну, лежавшему на берегу их пруда. На этом камне любил сидеть обожаемый хозяйкой большой пушистый черный кот Дон.

Стационарный телефон отвлек ее от этого занятия своим громким настойчивым звоном. Она подняла голову.

Морис поднял трубку.

– Детективное агентство «Мирослава» слушает.

– Здравствуйте, вас беспокоит Эммануил Захарович Андриевский.

– Здравствуйте.

– У меня рекомендация от Прохора Аверьяновича Чижова, – несколько натянуто проговорил мужчина. – Мне необходима ваша помощь.

– Какая именно? – спросил Морис.

– У меня убили жену, – голос звонившего сорвался, но он тут же взял себя в руки и попросил: – Разрешите мне к вам приехать.

Морис прикрыл трубку:

– Клиент. Ссылается на Чижова.

Мирослава кивнула.

– Четыре часа пополудни вас устроят? – спросил он Волгину.

Она снова кивнула, и тогда Миндаугас проговорил в трубку:

– Вы можете приехать сегодня к четырем?

– Да, конечно, – поторопился ответить Андриевский.

Мирослава тем временем снова вернулась к созерцанию клубники. А потом протянула руку, взяла одну ягоду, положила ее в рот и зажмурилась от удовольствия.

Морис невольно улыбнулся, потом сел за стол и принялся есть клубнику.

– Фи, – сказала она, открыв глаза, потом рассмеялась и тоже начала есть клубнику, отбросив церемонии.

Глава 6

Утро незаметно перетекло в день, и к полудню жара только усилилась.

Морис перехватил томный взгляд Мирославы и произнес:

– Если вы сейчас скажете мне, что у нас жарко, я буду вынужден напомнить вам о кондиционерах, о которых вы не желаете слышать.

– А разве у нас жарко? – сделала она большие глаза.

– Не знаю, не знаю, просто мне показалось…

– Вот именно! Тебе всегда что-то кажется, – ответила она сердито. – Я просто хотела спросить, есть ли у нас квас?

– Есть, – кивнул он и спросил, не скрывая иронии: – Хотите сделать окрошку и отправиться спать в погреб?

Она презрительно фыркнула:

– Нет, я хочу отправиться в сад, прихватив с собой кувшин с квасом.

Он закатил глаза, потом сказал:

– Так отправляйтесь! Квас я вам принесу.

Мирослава положила на голову книгу и зашагала к дверям. За ней увязался кот Дон. Вышагивал он так же важно, только вместо книги на голове гордо нес свой высоко поднятый хвост.

Морис не мог не улыбнуться, провожая их любящим взглядом.

Было без десяти четыре, когда сработал звонок у ворот. Миндаугас догадался, что это прибыл клиент.

Проходя мимо шатра старой яблони, в котором скрывалась Мирослава от жары, Миндаугас крикнул:

– Выбирайтесь из своей избы-читальни. Клиент прибыл.

В ответ до него донеслось что-то нечленораздельное, произнесенное голосом Мирославы, потом раздалось мяуканье кота. И все стихло.

Открывая ворота, Морис понадеялся на то, что это было все-таки положительным ответом на его сообщение, а не беседа между котом и его хозяйкой.

По тихому шуршанию травы он догадался, что его второе предположение верно.

Это так и было. Пока Миндаугас встречал машину клиента, знакомился с ним лично и препровождал его в дом, Мирослава уже успела оказаться в своем кабинете. И когда Морис едва слышно дотронулся до двери кабинета костяшками пальцев, она сказала:

– Да, войдите.

Пропустив Андриевского в кабинет, Морис закрыл за ним дверь.

Увидев кивнувшую ему из-за стола девушку, Эммануил Захарович почувствовал укол разочарования и замер на пороге. Она была молода.

«Откуда в этом возрасте у нее может взяться опыт?» – подумал он и даже предположил, что они одногодки со следователем, который расследует дело об убийстве его жены.