Орден Люцифера

‒ Народ подошел, ‒ сообщила она с довольной улыбкой. ‒ Не пропустите.

‒ Хорошо, Людочка. Скоро придем… ‒ произнес Виктор, все внимание которого было приковано к столу. Примерившись, он нанес резкий удар кием. Два шара разлетелись в стороны и точно скользнули в лузы. ‒ Партия, ‒ сказал он и самодовольно улыбнулся. ‒ Два-два. Продолжим, или в другой раз?

‒ В другой раз, ‒ согласился Михаил.

‒ Пошли, Илья. ‒ Виктор подошел и хлопнул Илью по плечу. ‒ Начинается самое приятное.

‒ А именно? ‒ поинтересовался Илья.

‒ Тебя ждут Юля и Вика. Ну, и для остальных тоже девочки и мальчики найдутся, ‒ он усмехнулся. ‒ Да не робей! Помнишь, я говорил тебе, что надо брать от этой жизни как можно больше? На втором этаже комнаты, твоя под номером девять. Чтобы открыть замок, просто приложи к нему перстень.

‒ Ты серьезно? ‒ Илья недоверчиво взглянул на кольцо.

‒ Обижаешь… Мы серьезные люди. И кстати, постарайся никогда не снимать этот перстень. У него есть и другие секреты, скоро ты о них узнаешь.

‒ Хорошо, ‒ пожал плечами Илья.

Едва выйдя из бильярдной, он услышал звуки музыки. Они доносились из зала по соседству с тем, где были установлены столы. Войдя туда, Илья увидел множество танцующих: здесь были как сами члены клуба, так и приглашенные парни и девушки. Среди последних Илья разглядел Юлю и Вику. Юля танцевала с Альфредом, Вика же явно кого-то искала. Увидев Илью, она расцвела и быстро пошла к нему.

‒ Привет! ‒ выдохнула девушка и поцеловала Илью в губы. ‒ А я тебя все ищу. Ого! ‒ Вика приподняла руку Ильи и с благоговением взглянула на перстень. ‒ Ну ты даешь!

‒ У тебя нет такого? ‒ глупо спросил Илья.

‒ Нет конечно. Кто мне его даст… Потанцуем? ‒ не дожидаясь его согласия, девушка начала танцевать, ее глаза восторженно блестели. ‒ Ну давай, чего ты!

Илья не любил танцевать, но Вике отказать не смог. Он танцевал, глядя на девушку, и с удивлением понимал, что с каждой минутой ему становится все лучше и лучше. То, что раньше было чужой вечеринкой, чужим праздником, стало принадлежать ему. Виктор прав: надо просто брать от этой жизни все, что можно взять. Не возьмешь ты ‒ возьмут другие.

‒ У тебя уже есть здесь своя комната? ‒ спросила раскрасневшаяся Вика, когда они отошли передохнуть.

‒ Есть, ‒ ответил Илья. ‒ Вроде бы. Только я там еще не был.

‒ Так чего же мы ждем? ‒ засмеялась девушка. ‒ Бери выпивку ‒ и пошли.

Взяв бутылку шампанского, Илья вслед за Викой поднялся на второй этаж. Отыскал девятую комнату ‒ на ней оказался номерок, как в гостинице. Осторожно поднес к замку кольцо: послышался щелчок, Вика тут же распахнула дверь.

‒ Замечательно! ‒ восхищенно произнесла она, первой войдя в комнату и вскинув руки с бокалами. ‒ Ты действительно раньше здесь никогда не был?

‒ Никогда… ‒ Илья захлопнул дверь, поставил шампанское на столик. С интересом оглядел комнату ‒ и в самом деле неплохо. Выдержанный в старинном стиле, интерьер комнаты выглядел весьма изысканно.

‒ Ты увидишь, как это здорово! ‒ Вика оставила бокалы на столике, затем проворно прыгнула на роскошную кровать, занимавшую почти половину комнаты. Легла на спину, раскинула в стороны руки. ‒ Это будет чудесно. А знаешь, почему? ‒ девушка приподнялась, ее голос зазвучал тише. ‒ Потому что у тебя есть кольцо… Оно необычное… ‒ Она быстро встала с кровати, подошла к Илье и опустилась перед ним на колени. Взяла за руку, с благоговением вгляделась в кольцо. ‒ Оно божественное… ‒ Девушка поцеловала кольцо, с ее губ сорвался тихий стон вожделения. Отпустив руку Ильи, она начала торопливо расстегивать ремень на его джинсах, ее руки заметно дрожали.

‒ А шампанское? ‒ напомнил Илья.

‒ К черту шампанское! ‒ не произнесла ‒ прорычала Вика.

То, что произошло потом, не могло привидеться Илье даже в самых буйных фантазиях. Это было немыслимо, невозможно ‒ настоящая буря страсти, феерия чувств. Илья стонал и кричал, ему вторила Вика ‒ и все это длилось и длилось. Сладостная пытка ‒ назвать это как-то иначе Илья не мог. Иногда они делали короткие перерывы, чтобы выпить шампанского. Потом продолжали. Казалось, этому не будет конца. На теле Вики появились синяки ‒ следы его рук. Ногти девушки исцарапали ему спину. Но все это только усиливало страсть.

Наконец все кончилось. Илья лежал в постели, чувствуя себя очень странно: не было усталости, не было опустошения. Напротив, он был полон сил, ему хотелось петь и смеяться. Рядом тяжело дышала Вика, на лбу ее выступили капельки пота. Девушку слегка трясло, она с трудом приходила в себя после этих бурных часов. Вот Вика открыла глаза, медленно повернулась к Илье. Встретилась с ним глазами.

‒ Бесподобно, верно?

‒ Да… ‒ выдохнул он. ‒ Даже не знал, что так бывает.

‒ Это все кольцо… ‒ с надрывом прошептала девушка. ‒ Кольцо… И еще дом. Просто с кольцом ‒ чудесно. Но когда с кольцом и в этом доме… ‒ Вика закрыла глаза и всхлипнула.

‒ Все может быть проще, ‒ Илья предпочел подыскать происшедшему более разумное объяснение. ‒ Возможно, что-то добавлено в еду или шампанское. Какой-нибудь наркотик, вроде «экстази».

‒ Ты болван, ‒ бросила Вика и отвернулась. ‒ За что они только дали тебе кольцо?

* * *

Домой Илья вернулся после полуночи. Пока его везли, вспоминал этот вечер ‒ и улыбался. Да, где-то в глубинах сознания билась мысль о том, насколько все это пошло и гадко. Но до чего приятно…

‒ Приехали, Илья Сергеевич, ‒ вывел его из задумчивости голос водителя. С той минуты, когда водитель разглядел на пальце у Ильи кольцо, его отношение стало подчеркнуто почтительным.

‒ Спасибо, Вадим. ‒ Илья открыл дверь, выбрался из машины, ощущая необыкновенную бодрость. ‒ Удачи тебе!

‒ Спасибо, Илья Сергеевич!

Илья проводил взглядом уезжающий «Мерседес», потом взглянул на темный подъезд многоэтажки. После особняка Виктора родная высотка выглядела серой мрачной коробкой. Ну, ничего, будет и у него свой дом. Теперь Илья был в этом уверен.

Он не стал вызывать лифт и на свой шестой этаж буквально взлетел по лестнице ‒ давно Илья не чувствовал себя так хорошо. Может, действительно наркотик? Хотя Виктор в ответ на его вопрос о наркотике лишь посмеялся.

‒ Илья, запомни: те, кто травят себя наркотой, полные идиоты. А я похож на идиота?

‒ Нет, ‒ искренне ответил Илья.

‒ Ну так забудь обо всех этих глупостях. Признаю, в нашем клубе есть некоторые секреты. Я расскажу тебе о них позже. Договорились?

‒ Договорились…

Спать он лег далеко не сразу. Долго сидел в мастерской, глядя на свои картины. Теперь Илья понимал, что писал совсем не то и не так. Лишь последняя работа ‒ с рекой и стаей воронов ‒ ему нравилась. Оно и понятно ‒ ее он написал уже после знакомства с Виктором. Что-то ему это знакомство дало: новую энергетику, новый импульс. Словно мир повернулся другой гранью.

Ночью ему снова снился пес. Илья гладил его по голове, чесал за ушами. Ларч тихо рычал от удовольствия. Правда, попытку поиграть с ним не поддержал: когда Илья бросил палку, чтобы Ларч принес ее, пес лишь недоуменно посмотрел на него. Все попытки научить его приносить палку ни к чему не привели. При этом у Ильи сложилось впечатление, что пес его прекрасно понимал, но просто отказывался играть в эти игры.

Сразу после завтрака он с энтузиазмом принялся за работу. Писал поверх старой работы со стогами ‒ теперь она вызывала отвращение. Работа спорилась, уже к обеду Илья сделал грубую проработку картины. Это был анчар ‒ тот самый, пушкинский. А может, и не анчар вовсе. Просто дерево, страшное, смертельно опасное. Опасность чувствовалась во всем: в изгибах ветвей, в тусклом мертвенном свете, в окутавшем анчар дрожащем мареве. Дерево смерти ‒ даже птицы облетали его стороной.

К вечеру картина была закончена. И это тоже было для Ильи необычно ‒ он привык к тому, что работал над одной картиной неделями, если не месяцами. Затраченное на работу время он считал показателем качества. Теперь все изменилось: он смотрел на дерево смерти и не мог поверить, что написал эту картину за каких-то восемь часов. Даже меньше, если учитывать чистое время работы. Самым удивительным было то, что скорость работы никак не сказалась на качестве. Илья придирчиво осмотрел полотно и пришел к выводу, что оно безукоризненно. Более того ‒ прекрасно.

Ночью ему снилось что-то странное. Собаки он не увидел ‒ вместо нее были какие-то ведьмы. Они кружили над зажатым среди скал озером, звонко смеясь и призывно улыбаясь. Но, если обычным ведьмам было положено летать на метлах, то эти летали вообще без ничего. Они совсем не выглядели жуткими старухами ‒ напротив, это были молодые девушки. Некоторые подлетали совсем близко, их призрачные одежды почти не скрывали обнаженных тел. Вот одна ведьма опустилась рядом, взяла Илью за плечи. Черты ее лица пленяли: тонкие черные брови, чувственные губы. Огромные томные глаза. Ветер шевелил ее волосы, ведьма что-то говорила, звала с собой, пыталась увлечь. Илья ощутил прикосновение ее пышной груди, и тут же рядом гулко гавкнул пес ‒ ведьма отпрянула и взмыла в воздух, послышался оглушающий смех ее подружек. Завертелась карусель: ведьмы с хохотом носились над головой Ильи, Ларч разрывался от лая, пытаясь прогнать, не допустить этих дьяволиц к хозяину.

Окончания сна он не помнил. Но, когда проснулся, уже знал, что будет темой его новой картины. Знал он и то, кем были эти девушки…

На следующий день, около полудня, в дверь позвонили. Это оказался Виктор, все такой же сияющий и уверенный в себе.

‒ Здравствуй. Ну, и как наши успехи?

‒ Привет, Виктор. Да вроде все неплохо. Заходи…

В мастерской взгляд гостя сразу упал на новую картину.

‒ Валькирии? ‒ усмехнулся он. ‒ Ох уж эти мне хохотушки…

Илья даже вздрогнул.

‒ Ты их знаешь? ‒ тихо спросил он, думая о том, как это может быть. Ведь это был просто сон…

‒ Да кто их не знает, ‒ хмыкнул Виктор. ‒ С ними встречается каждый. Но тот, кто соблазнится на их ласки, полный идиот. Надеюсь, тебя они не окрутили? Я как-то забыл предупредить.

‒ Не окрутили, ‒ ответил Илья. Немного помолчал: ‒ Виктор, я ничего не понимаю. Что происходит?

‒ Есть два способа объяснения: традиционный и продвинутый. ‒ Виктор сел в кресло у окна, закинул ногу на ногу. ‒ Ты какой предпочитаешь?

‒ Мне без разницы…

‒ Тогда начнем с традиционного. Ты читал «Фауста» Гёте?

Илья нахмурился.

‒ Не читал, ‒ ответил он. ‒ Но примерно представляю, о чем там идет речь.

‒ Тем лучше. Думаю, ты уже оценил привлекательность того, что тебе может дать Сатана. Красивые женщины, бесподобный секс. Успех в работе, какой бы она ни была. Уверяю тебя: не пройдет и года, как ты станешь одним из самых известных художников. Твои картины будут висеть в лучших галереях мира. Потому что для Сатаны, ‒ тут голос Виктора стал тверже, ‒ нет ничего невозможного. И он щедро вознаграждает тех, кто ему служит.

‒ Но ты ведь не Сатана?

‒ Нет, конечно, ‒ усмехнулся Виктор. ‒ Хотя очень надеюсь дорасти до его уровня.

‒ Но это несерьезно. ‒ Илья подтянул стул и сел напротив своего странного гостя. ‒ Слишком все надуманно. Сатана, продажа души… Какой-то комикс.

‒ О продаже души я пока еще не говорил. Но ты прав, звучит это все как-то архаично. Поэтому давай перейдем ко второму способу объяснения, продвинутому. Ты слышал о китайских понятиях Инь и Ян?

‒ Краем уха, ‒ пожал плечами Илья. ‒ Что-то из восточных единоборств. Мягкое ‒ твердое, жесткое ‒ податливое.

‒ Примерно так, ‒ кивнул Виктор. ‒ Понятия Ян и Инь отражают два основных начала вселенной: мужское и женское. При этом в Ян таится Инь, в Инь ‒ Ян. Одно переходит в другое, и так до бесконечности. На более обобщенном уровне мы выходим на две действующих во вселенной силы: созидающую и разрушающую. И как без тьмы нет света, так и без смерти нет жизни. Об энтропии что-нибудь слышал?

‒ В школе, ‒ ответил Илья. ‒ Энтропия ‒ это мера хаоса. Так?

‒ Сойдет и так, ‒ согласился Виктор. ‒ Если энтропия ‒ это мера хаоса, то с ней тесно связаны две наших силы. Созидающая ведет к уменьшению энтропии, а именно, к структуризации вещества, к усложнению, к росту, к жизни. И наоборот, разрушающая сила стремится к увеличению энтропии, к хаосу. Самое главное для нас в том, что одна из этих сил не может существовать без другой. Уничтожь зло ‒ не будет и добра. Если ты читал Библию, то должен знать, что, согласно христианской доктрине, именно Бог позволяет Сатане действовать. И все зло, что есть на земле, происходит исключительно с Божьего попущения. А почему? ‒ он выдержал паузу. ‒ Да потому что даже Бог не может обойтись без зла. Зло необходимо, и, когда первый божий ангел Люцифер пошел против Бога, не признавая над собой ничьей власти, Бог с этим, немного покочевряжившись для приличия, согласился. Почему? Да потому что ему нужен был Дьявол. Как в детективах: хороший полицейский ‒ плохой полицейский. Один с пряником, другой с кнутом. Всегда должен быть кто-то, кто делает грязную работу. И если христианский Бог ее делать не может ‒ в силу своего божественного статуса, ‒ то он не против того, чтобы эту работу делал Сатана. Понимаешь, о чем я? ‒ Виктор внимательно смотрел на Илью. ‒ Эти ребята работают в одной связке. Две команды: одна играет на стороне Бога, другая на стороне Сатаны. Два всемирных потока энергии: один созидающий, творящий. Другой разрушающий. При этом в разрушении кроются истоки будущего роста. На месте пожарищ всегда вырастают новые дома. На месте сгоревшего леса ‒ новый лес. Трупы людей и животных превращаются в прах: что из земли пришло, в землю и уходит. И из праха снова рождается жизнь. Вспомни булгаковский пир у Сатаны: крови уже нет. Она давно впиталась в землю, дав жизнь лозе. Та дала виноград, виноград превратился в вино. Круговорот жизни ‒ и круговорот смерти. Вечный вселенский механизм. И мы, грешные, отчаянно пытающиеся найти свое место в этой жизни… ‒ он замолчал.

Илья тоже ничего не говорил, поэтому Виктор продолжил:

‒ Вот и получается, мой дорогой Илья, что выбор той или иной стороны ‒ это исключительно вопрос личных предпочтений. Богу, если тебя волнует эта сторона вопроса, нужны обе команды. Выбор за тобой. Плохо бывает лишь тогда, когда мы этот выбор сделать не можем. Когда мы ни на той стороне, ни на другой. Знаешь, что при этом происходит? При таком раскладе ты не выпадаешь из игры, как мог бы подумать. Нет ‒ ты становишься мячиком, который безжалостно пинают обе команды. Ты не принадлежишь ни одной из сторон, а значит, не входишь в соответствующие энергетические потоки. Ты, может, и не входишь в поток темных сил, но тебе ничего не перепадает и от светлых. Ты ноль, пустышка. Вспомни свои прежние картины: они были ярким отражением этого состояния. А взгляни на нынешние ‒ в них появилась сила. И все потому, что я перетащил тебя на нашу сторону.

‒ На сторону Дьявола? ‒ мрачно пробормотал Илья.

‒ Да, ‒ жестко ответил Виктор. ‒ Не понимаю, почему люди так этого пугаются? Хотя вру ‒ понимаю. Это все поповские байки о геенне огненной, о чистилище и прочих ужасах. Веди себя хорошо, не шали ‒ и получишь райские кущи. А будешь грешить, горько пожалеешь… Знаешь, это не просто глупо ‒ это скучно. Меня даже удивляет примитивность наших церковников ‒ могли бы придумать что-то более оригинальное.

Илья молчал. Да, он никогда не причислял себя к верующим. Но вот так просто перейти на сторону Дьявола…

‒ Тебя все еще что-то смущает? ‒ Виктор испытующе смотрел на Илью. ‒ Это пройдет. Просто загляни к себе в душу ‒ и поймешь, чего она действительно хочет. Петь «аллилуйя», славя Бога, или развлекаться с бабами. Биться лбом о пол перед крашеной доской или жить полной жизнью, ни перед кем ни за что не отчитываясь. Пресмыкаться перед Богом или самому править этим миром.

‒ Но ведь и ты подчиняешься Сатане?

‒ Да, ‒ согласился Виктор. ‒ Подчиняюсь. Но что значит это подчинение? Только то, что я иду этим путем, что я нахожусь в этом энергетическом потоке. Я вношу в него свою лепту ‒ и получаю сторицей. Бог мне не даст ничего, тогда как Сатана дает все. Потому что он сам такой же, как я. Его дух ‒ гордый дух ‒ во мне! Вспомни Воланда: «Никогда ничего не просите. Сами придут и сами все дадут». Это ‒ позиция Сатаны. Его правда. Ты просто не представляешь, какие тайны может открыть тебе Сатана. Просто не представляешь… ‒ последние слова он произнес подчеркнуто медленно.

‒ И что же он может мне предложить? ‒ не без усмешки спросил Илья.

‒ Торг начинается? ‒ глаза Виктора насмешливо блеснули. ‒ Я уже тебе говорил: не пройдет и года, как ты станешь одним из самых известных художников. Ты уже ощутил помощь и видишь, как изменились твои картины. А ведь ты только прикоснулся к силе ‒ подумай о том, что будет дальше! Ты ощутил, что такое истинное наслаждение женщиной. Мало того, что ты получил удовольствие, ты вынес из этой встречи массу энергии. Ты наполнился силой, и эта сила реально делает тебя моложе. Реально, понимаешь? Знаешь, сколько лет Мелиссе? Восемьдесят два. А выглядит на тридцать. При этом она не потеряла ни капли своей былой страсти.

‒ Ты это серьезно? ‒ не поверил Илья.

‒ Люди привыкли верить лишь тому, что могут пощупать, ‒ ответил Виктор. ‒ Уверяю тебя, ей восемьдесят два года. Однако она совсем не выглядит старой маразматичкой, какими становятся старушки, исправно посещающие по воскресеньям церковь. Дело в том, ‒ взгляд Виктора стал еще пристальнее, ‒ что каждый из путей что-то дает. И, будь я чуточку способнее, терпеливее, покладистее, я бы, безусловно, выбрал путь света. Потому что светлый путь дает больше возможностей потом, после смерти. Видишь, я ничего от тебя не скрываю. Но сложность светлого пути в том, что он требует невероятных лишений. Если ты читал когда-нибудь о христианских святых ‒ а я читал, ведь врага надо знать в лицо, ‒ он усмехнулся, ‒ то должен знать, как труден был их путь. Аскеза, пустынничество, отказ себе во всем. И непрестанные молитвы. Ладно бы все это на месяц или год ‒ еще можно потерпеть. Но ведь все это у них длится десятилетиями! Я на такое просто не способен. По Сеньке и шапка ‒ слышал такое? Нет у меня талантов, чтобы пройти по пути света. Не смогу. При этом знай: просто верить в Бога ‒ мало. Люди утешают себя сладенькой сказочкой «верь ‒ и спасешься», но на деле все далеко не так просто. Спасаются лишь единицы, вроде уже упомянутых святых. Миллионам же обычных людей их вера ничего не дает, и они, как и большинство грешников, после смерти попадают в лапы Сатаны.

‒ Это уже глупости, ‒ не удержался Илья.

‒ Клянусь! ‒ с жаром ответил Виктор. ‒ Мне нет нужды лгать. И товар, который я предлагаю, полностью соответствует рекламе. Знай: в мир света после смерти попадают лишь избранные. Обычно это те, кого позже причисляют к лику святых. Плюс очень ограниченное количество простых смертных, сумевших праведной жизнью заслужить пропуск в мир света. Но это ‒ капля в море. Из тех, кто искренне верит в Бога и ходит в церковь, к Богу попадут единицы. Все остальные оказываются этого недостойны ‒ в них все еще слишком много грязи. И весь свет, который есть в таком человеке, уже ничего не значит. Человек прямиком попадает к нам, то есть к Сатане. Заметь ‒ не в ад. Сказки об аде выдумали церковники, чтобы пугать людей. Никакого ада на деле не существует. Если что и есть, так это муки совести ‒ именно они начинают терзать грешника после смерти. Но заметь: совесть ‒ это тоже понятие из мира света. Если ты не чувствуешь за собой вины, то нет и мук. Муки, или мытарства, как называют эти страдания попы, терзают лишь верующих. Человек всю жизнь верил, жил по заповедям божьим, и вдруг после смерти он понимает, что этого было мало, и что свет ему, увы, совершенно не светит, ‒ Виктор усмехнулся своему каламбуру. ‒ Одного маленького пятнышка на белых одеждах достаточно, чтобы путь в рай тебе был заказан. А в душе обычного верующего таких пятен ‒ тьма. И каждое вызывает свои муки: человек осознает, что там поступил не так, а вот здесь не эдак. Где-то разозлился, кого-то не простил. За что-то не покаялся. Человек очень тяжело переживает каждый такой грех, понимая, что именно грехи и лишили его Царствия Небесного. В итоге, несмотря на всю свою праведную жизнь, такой человек прямехонько попадает к нам, в мир тьмы. Но что такое мир тьмы ‒ там, после смерти? ‒ Виктор испытующе посмотрел на Илью. ‒ Уверяю тебя, в нем нет ничего страшного. Напротив, он очень приятен. Потому что Сатана не столь жесток, как Бог. Сатана знает, что значат желания. Поэтому в посмертном мире у него большинство умерших находят все то, что искали. Все, что тебе нужно, легко создается силой твоей мысли. Поэтому каждый получает то, о чем мечтал. Именно там люди находят тех, кого потеряли, именно там они ждут своих любимых, если те еще живы. В том мире ты можешь жить столько, сколько захочешь ‒ пока не надоест. Потом можешь снова родиться на земле, потому что вход в более высокие сферы тебе закрыт. А дальше все снова зависит от тебя: кто-то идет к свету, его подогревают неосознаваемые мотивации прошлой жизни. Другие же идут путем тьмы. Я принадлежу к последним. Потому что знаю, что не хочу и не буду пресмыкаться перед Богом, какие бы блага Он мне за это не обещал. Мне не нужны Его райские сады, я не хочу сидеть там в компании таких же идиотов и петь Богу дифирамбы. Это ‒ не мое. Кто-то готов молить, просить, уговаривать. Я ‒ нет. Предпочитаю хорошо пожить здесь, затем неплохо повеселиться там. И так далее, ‒ он улыбнулся. ‒ Все, что мне нужно, я беру сам. И мне это нравится.

Илья молчал. Какая-то часть его души полностью соглашалась с тем, что говорил Виктор. А другая ужасалась. И неясно было, какая из них права…

‒ Ну хорошо, пусть даже все это так, ‒ медленно произнес он после довольно долгой паузы. ‒ Но остается вопрос: почему я?

‒ Потому что так упали кости, ‒ ответил Виктор, и непонятно было, говорит он серьезно или шутит. ‒ Один из нас отправился в мир иной, и ты оказался идеальным кандидатом на освободившееся место. Ты молод, у тебя есть амбиции. В тебе есть потенциал, ты можешь добиться очень многого. Но для этого тебе надо сделать выбор. Путь света не для тебя ‒ для этого в тебе слишком много ума и слишком мало мазохизма. ‒ Виктор усмехнулся. ‒ Ну не верю я, что ты можешь изнурять себя аскезой и биться головой об пол, прося Боженьку помиловать тебя за какие-то грехи. Ты слишком рационален, чтобы делать глупости. Поэтому я уверен, что ты пойдешь с нами ‒ просто потому, что это твой путь, потому что ты рожден для него. Одни рождаются, чтобы стать великими на пути света. Ты рожден, чтобы стать великим на пути тьмы. Это твоя судьба, и тебе не убежать от нее.

‒ Мне все время кажется, что все это просто шутка, ‒ тихо ответил Илья. ‒ Просто не верится, что все это может быть реальностью.

‒ Давай проверим? ‒ предложил Виктор. ‒ Как ты себя сейчас чувствуешь, замечательно? Полон сил и энергии, словно крылья прорезаются? Хочется творить и творить?

‒ Да, ‒ согласился Илья.

‒ Прекрасно. Снимай кольцо.

‒ Оно слишком тугое…

‒ Ты попробуй, ‒ губы Виктора снова сложились в улыбку.

К удивлению Ильи, кольцо снялось совершенно свободно.

‒ Надо же… ‒ пробормотал он.

‒ Давай его сюда. ‒ Виктор взял кольцо и сунул его в карман. ‒ Когда сделаешь выбор, позвони. ‒ Он подмигнул Илье и поднялся с кресла.

Илья проводил гостя до дверей, думая о том, что все это ужасно глупо.

‒ Скажи, а что означает рисунок на перстне? ‒ спросил он, думая о том, что уже, наверное, никогда не увидит кольца. ‒ В нем есть какой-то смысл?

‒ Есть, ‒ согласился Виктор, обуваясь. ‒ Это крылатый змей. Знак Ордена Люцифера. А я, ‒ тут он выпрямился и посмотрел Илье в глаза, ‒ глава российской ветви этого Ордена.

Виктор ушел, Илья запоздало подумал о том, что даже не пригласил его выпить чаю. Впрочем, подумал лишь мельком. Прошел на кухню, закурил, задумчиво глядя в окно. Долго стоял, пуская в открытую форточку струйки дыма, потом, загасив окурок и бросив его в мусорное ведро, вернулся в мастерскую.

Остановившись у картины с валькириями, долго смотрел на нее, пытаясь понять, была ли встреча с ними реальной. Если он просто видел сон, то почему валькирий сразу узнал Виктор? И не просто узнал, а назвал хохотушками ‒ в ушах у него до сих пор еще стоял их дьявольский смех. Плюс эта собака, что сопровождает его теперь едва ли не в каждом сне. Ведь именно Ларч спугнул ту валькирию, и не известно еще, что было бы, не окажись он рядом.

Сев на стул, Илья заново прокрутил в памяти весь разговор с Виктором. В целом все очень напоминало беседу душевнобольных, в любое другое время он бы над этим только посмеялся. Но факты упрямо свидетельствовали об обратном. Слишком много уже было такого, чего ум Ильи не мог так просто откинуть.

Чтобы отвлечься от мыслей, он снова принялся за работу. И тут же с холодком в душе ощутил, что что-то исчезло. Неуверенно коснулся кистью холста, пытаясь поймать, уловить потерянное чувство. И, чем больше работал, тем отчетливее понимал: у него ничего не получается…