скачать книгу бесплатно
Выросли мы?
Неужели?
Я никак не могу примириться с часами, это воинство кружит вокруг, это совы Франсиско… Траектория стрелок повторяет со свистом путь пращи, что повергнет сто Голиафов, нет, не сто, а значительно больше – без счету и в сроки, что никто не способен узнать. Мы с часами не дружим, они, словно вредный мальчишка, отнимают/ломают все то, что мне дорого было…
Это грустное «было» из были прорастает, шурша, изначально засохшее «было». И ванильная палочка пахнет теперь нафталином. Длиннополые наши пальто, рукавами взмахнув – перелетно! – парят между моим Антаресом и Кастором… или Поллуксом…
Трехрожковая люстра – не путать с «Трехгрошовой оперой» Брехта и не путать с «Любовью к трем апельсинам» Гоцци! – трехрожковая люстра сияет, и три ослепительных зайчика пляшут на ярких обоях… и тают… И выцветают обои… лица на фотографиях… в книгах страницы… радуги… меланин в радужине…
Маем соловьиным маялась, кружила «на ребрах» «Синяя рапсодия». Пётр и Лев. Синий иней как билет в одну сторону.
В одну сторону…
В одну сторону – администрация порта, в другую – два еврея, Иванов и Рабинович, дело ведь не в фамилии и не в линии на ладони, и даже не в доле – в недоле, которую сами взрастили на своих шести сотках и в «шестисотых», да и в шестидесятых, ибо мои ровесники – вестники Апокалипсиса.
Тсс, это вам не коммунальная кухня, где с пол-литрой сидит дядя Вася в тренировочных синих «с коленями» и в стоптанных тапочках. И не лавочка, где пенсионерки /а все им неймется, чай, довоенные пионерки!/ судачат, примечая дворовые немудреные новости.
И вообще – это не вам и не нам.
Le chien du jardinier. La Seine est une rivi;re en France. La France sont des violettes bleues et les vins rouges. Non ma faute que non mon chien… Le chien мuet se noyait en Seine…
Желание заговорить по-французски… Взлететь в небо… Остановить время…
Вечер пятницы обрушивается в субботу, в заботу о хлебе насущном и в жажду: зрелищ! Или хотя бы водки – дешевой и не паленой, разве мало у нас пшенички?
Рыщут стрелки по циферблату и по блату находят время для дела. Безучастна, ждет потеха своего часа /или счастья?/, но вместо него заявляется воскресенье – веселье сквозь предощущение нового круга…
ничем других не хуже
Неужели?
примириться с часами
– перелетно!
мои ровесники
счастья
Сорвало
Я – идиотка, как верно последует из
Всех ситуаций, в которые я попадала.
Лестниц перила стекают – по капелькам – вниз,
В трубную темень бездонно-безмолвных подвалов.
А турбулентность подъездов вздымает все выше
Пыль – в золотые колонны, – чтоб крышу сорвало.
Жизнь на руках голубыми прожилками вышьет
Кружево – взглянет – и выкрасит кружево – алым.
Мир черно-белый застегнут на кнопки в альбомах,
Что тебе надо – он глух и тебя не услышит.
Мир на виниле истертом – запретная зона.
Что тебе надо?
Ты – есть, ты – пока еще – дышишь.
В поисках выхода сгинуло эхо в подвале,
Но, аллергически всхлипнув, весенняя верба
Выкрикнет – в синее небо – отчаянно: – МАЛО!
…Я – идиотка, как верно, как верно, как верно…
Желтоглазый
Тычется нежно губами теленок в сосок,
Бьется в висок оголтело японская мать.
Бегает, нервно петляя, рефрен между строк:
Черт побери!
Знать бы чёрту, что надо забрать…
Замшево-теплая теля набычилась, злобится,
Острым копытцем грозит – мол, убойся, чертяка!
Мать самурая с катаной по горнице носится,
Хвост и рога норовит для похлебки оттяпать.
Черт на полати – там бабка с клюкою геройской,
Черт к потолку – там котяра таится на балке.
Дед домовой исхитрился с подножкой, по-свойски!
Мыши за ворот и ну щекотаться, нахалки!
Бедный нечистый взопрел – пахнет шерстью и серой.
Визги и грохот из дома – ратуйте, селяне!
Бабка с полатей таки по сопатке огрела,
Дед захихикал, урезавши туш на баяне.
Капает юшка горяче-соленая чертушки.
Слезы и сопли по морде ладонью размазав:
– Вот ужо будет вам нынче и драться, и ерничать! —
Всхлипнул и канул, как не был, рогач желтоглазый.
Тычется нежно губами теленок в сосок,
Бьется в висок оголтело японская мать.
Бегает, нервно петляя, рефрен между строк:
Черт побери!
Где бы черта еще отыскать…
Он мне сказал
(ФугаФига утренним теткам)
он мне сказал давай помолчал дружить
а я-то подумала аж задрожали ноги
здравствуй русалочка вот и мои ножи
ибо не скатертью лягут сегодня дороги
кольщик наносит тату на мое бедро
в сетке чулок серебрится монет чешуя
утренним теткам фигу каждой в ведро
будут удача и счастье еще у меня
я с эскимо эпатажна до первой звезды
вышедшей нынче подолом мести перрон
звень зензивера рассыплется звонким бздынь
стреляный воробей он холостой патрон
дерни веревочку деточка и зайди
алою линзой зрачка нальется волчок
бешено роза цветет на моей груди
бывший румянец течет с побледневших щек
знаешь дружок а не дождешься поди-ка прочь
дружбу свою засунь поглубже в карман
пусть подает кто-нибудь нынче мне невмочь
катится тыква и зайчик бьет в барабан
он мне сказал давай помолчал дружить
а я-то подумала аж задрожали ноги
здравствуй русалочка вот и мои ножи
ибо не скатертью лягут сегодня дороги
Полковник Кольт. Соната для соседей
я никому не скажу научилась вот
ветер студеный с цепи сорвался давай летать
в окна бросает обрывки стихов и нот
бьется подранком в кустах растопырив себя тетрадь
сверху соседи полночный играют джаз
снизу соседи им вторят грохотом батарей
где вы полковник Кольт я бы на этот раз
впрочем скажу по секрету не только сэр Самуэль
прыгают шарики весело трам-пам-пам
и верные ролики катятся шарикам вслед
дворники с метлами носятся по дворам
лихо сметая с дорожек в сугробы вчерашний снег
бродит без сна сквозняк с этажа на этаж
капает не весна ли пришла из кранов вода
верно настала пора и словив кураж
нежно включаю Металлику слушайте все сюда
будут и март и апрель и веселый май
где-то шатаясь пьяно в дожди упадет сирень
сэр Самуэль вот и наше время стрелять
жду не дождусь где вы полковник Кольт нынче славный день
ну а тетрадь что тетрадь разорви да брось
ветер рванет листок отсюда куда-нибудь
я подхвачу под руки Небось да Авось
что ж вывози Кривая нас всех нынче в добрый путь
Мыльная радуга
спят медведи в берлогах вокруг в лесах
мамке титьку сосут медвежата во сне
начинается адрес на букву ха
повторяется буква на каждой стене
грамотеи мелки исписав под ноль
исчирикав углем от подвала до звезд
дегтем дверь облили
за дверью Ассоль
чахнет в мире ошпаренных мартом мимоз
злой совою пикирует с неба луна
на пьяняще-кипенный жасминовый куст
а июль выжигает в живом слова
словно кольщик искусный наносит тату
и сдувает ноябрь остатки листвы
с голой правды, записанной в кольца дерев
будет май
ледоход унесет мосты
не оставив надежд для доверчивых дев
тетя-дворник смывает вчерашний сор
грохоча, по ступеням несется поток
вперемешку с обрывками парусов —
мыльной радуги завиток
Тигра Тангеро
г. Санкт-Петербург
Рассказы из цикла «Странные истории одного питерского двора».
Из интервью с автором:
