Прощай, лето

А на днях познакомился с Эрикой, той самой черноволосой девушкой, которую встретил в первый же день у штаба – инженер и наладчик медицинской аппаратуры.

Сафон объяснял коротко, больше показывал, давил на практику – не учитель, но у него получалось доходчиво. О ночной экскурсии не вспоминали, да и некогда им было. Густав ершился, отпускал грубые словечки, но они не достигали, не попадали в цель, не злили Сафона. Казалось, что ему нет дела, о чём говорит Густав, лишь то, как он действует. Остальное его не касается. Приемника, что ли готовит?

– Порой я думаю, что ты глухой, – сказал однажды Густав. – Я столько уже тебе наговорил, а ты спокоен навроде того дерева.

Он показал на ветвистую берёзу.

– Вы чем-то, похожи. Покачиваетесь – она на ветру, а ты по жизни. И никакого вам интереса, что творится вокруг, – нервничал Густав, не понимая, почему Сафон с ним на «вы», о себе не рассказывает, у него не о чём не спрашивает.

Проживают в одной комнате, учит, и друзья есть, вот только с друзьями так не поступают. Одного кивка головы в день не достаточно. Или так заведено с первого дня основания базы? Он привык общаться, но никакого общения не было, и Густав недоумевал. Подготовка и только, но кроме неё на свете, по его мнению, должны и есть другие стремления. Работа – не предел мечтаний.

– Ну и похожи… ты узел крепче вяжи, – наблюдал за ним Сафон.

– Да! – пощёлкал карабином Густав.

– Ты когда-нибудь себя спрашивал – зачем ты здесь? – смотрел строго на него Сафон.

Густав молчал. Неужели прорвало! Надо послушать, а вдруг что-нибудь мудрое услышит и возьмёт на заметку.

– На простой вопрос ответить не можешь? – разочаровал его Сафон.

Какой он всё-таки не пробиваемый и упрямый. К нему как к человеку, а он… приклеился к чему-то, узнать бы к «чему». Выдумал свои идеалы и верит в них и не догадывается, что у него они не воздушные и опытом приобретенные. И не идеалы, а выводы из собственных ошибок. Барьеров вроде бы и нет, но отстраненное доверие ощутимо. Словно неверие и является этим барьером. Его и надо преодолеть, какую-то непонятую невидимость, из-за которой до сих пор не выстроены мосты. Шагнуть и быть на другой стороне. И чего же ему ответить. Густав вопрос такой не задавал и с ним не разбирался. Здесь, потому, что здесь!

– Ты думаешь, что тем, чем ты сейчас занимаешься, делаешь для меня? Может себя? – не отводил взгляда Сафон. – Ты делаешь это для того, чтоб вытащить людей из чего угодно и спасти им жизнь. Если твои думы другие, собирайся и уезжай.

Густав хотел, было оправдаться и объясниться, но Сафон показал ему спину.

– Вот и поговорили, – огорчился он.

С того самого дня Сафон к нему не подходил, даже собирался съехать. Тесты не проводил, обращения к нему игнорировал. Густав не отступил, сердито поглядывал и продолжал занятия самостоятельно. С того самого дня он осмыслил за чем «здесь» и для чего. У него словно открылись глаза, появилась цель, он будто перешагнул тот самый невидимый барьер, который мучил его и мешал.

4

Ночь выдалась душная, на небе собирались в кучу тучи, да так и не собрались. Земля ждала дождей, а они не торопились. Густав на террасе отмахивался от мошек. Луны и звёзд не видать, скоро вынырнут, когда тучи расплывутся по небу. Спать ему не хотелось. Плац отсвечивал огоньками. В госпитале горит свет. Сразу не заметить, но приглядишься и увидишь.

«Пойти и зайти, узнать, кому не спится», – пришла мысль Густаву.

И он зашёл.

Эрика сидит за столом, светится экран ноутбука. Она смотрит на экран. В руках у неё тонкая книжка. Лицо сосредоточено, на переносице морщинка. Чёрные локоны зачесаны назад и на затылке собраны в тугой пучок. Белая блузка расстегнута на две верхние пуговки. Эрика перелистывает листы, нажимает кнопки приборов. Делает отметки в тетради. Полумрак, а она в нём светится, переливается, оживляет темень, пространство вокруг. И только своим видом соблазняет вошедшего мужчину.

– Не спится? – тихо спрашивая, сказал Густав, чтоб не напугать.

Эрика подняла глаза и удивилась. Увидеть его и за работой в такой поздний час она не ожидала. Всё-таки зашёл и решился заговорить. Она бы сама никогда не стала делать этого. Быть первой леди местных сплетен не завидная участь. Многие на базе скрывают ночную жизнь и свои похождения, группа «гражданских» тому пример, но не все из них, в этом участвуют.

Взять в пример Аду. От первого сбежала, второй муж ушёл сам и никакого у неё личного счастья. Видно по ней потаскалась, за работой скрывает одиночество, а её дочь точь-в-точь, повторяет ту же дорогу. И к кому она только не обращалась, никто не помог, никто и не поможет, не сомневалась Эрика с таким характером. А так женщина с головой, чистюля, но запросы у нёе относительно мужчин суровые. Не каждому мужчине дано с ней быть, не тянут до её уровня. Ада подыскивала себе пару, но не подыскала, бросила эту затею. В праздники сидит одна, в глазах печаль и никуда не ходит. Не любит она праздновать и веселиться. Разучилась за много лет. В гости ни к кому не заглядывает, боится сглазить чужое счастье. Знакомится больше с мужчинами, она не желает, говорит и так проживёт. А любовь не спросит Аду, ни её, никого то ещё, возьмёт и заявится без спроса…

Они иногда посматривали друг на друга – когда встречались у штаба, издалека или незаметно наблюдая, чтобы другой не видел. Ну, как тут не увидеть, кто-нибудь из них замечал. Получилась игра, намёк на встречу, а этих встреч так и не случалось. Эрика задумывалась о нём, а Густав о ней. И понятно же им обоим, что неспроста заинтересованность, хотелось пообщаться, выяснить происходящее между ними.

Поздними вечерами Эрика закрывала глаза, но именно в такие вечерние часы он к ней и являлся в мыслях. Прикасался к ней пальцами, ласкал и гладил, а она была не против его ласк. Ей очень нравились прикосновения пальцев, неразборчивые слова, он, тепло тела. Эрика представляла это, и ей становилось спокойней. Уснуть она уже не могла и как тут уснёшь. Открыв глаза, всматривалась в густую темноту, летела в её лабиринтах и искала выход, а выхода всё же не было. Ворочаясь на кровати, она сознавалась сама себе и так тихо, чтобы никто не услышал, говорила:

– Я его хочу, хочу.

Любовь это или нет, Эрика сказать не могла. Её подруги влюбляясь, вспыхивали факелами чувств, становились другими, изменялись до неузнаваемости. Завидуя, она желала испытать такое же чувство хоть раз, но оно не приходило. Подруги сгорали, превращаясь в серых мышек, ни хотели говорить так и уходили из жизни Эрики. К чему такая любовь, если она приводит к страданиям и собственному концу. Пусть он горит всю жизнь с перерывами, и не до праха. Когда-то мощно и ярко, а временами еле теплится, вспыхивает вновь.

Ну, столкнулась она с ним! А с кем-то бывает и по-другому. Эрика девушка не замужняя, жених её далеко и неизвестно чем он занимается в этот час. А возможно в данный момент в объятиях какой-нибудь знакомой. Никто проверить это не сможет. Никто. Мечты где-то там, в зрелости или старости. Не родившиеся желания в мире, которые возможно и не родятся, а она в эту ночь в палатки с Густавом.

– Начальство торопит, требует срочно отчёт. К послезавтрашнему утру, должно быть всё готово, – не оправдываясь, сказала она.

– А потом, – спросил Густав, осматривая палатку.

С наружи и не разберёшь, что за материал у палатки. Смотрится она как домик с маленькими оконцами, скрытый зеленью. Материал новый и прочный, не промокает, а внутри ничего особенного. Кроме черноволосой девушки и смотреть не на что.

– Когда? – переспросила Эрика.

– Когда закончишь тестировать аппаратуру, – ответил Густав, посмотрев на неё.

Ей не хотелось говорить ему, что придётся уехать. Возможно, на сутки, двое она и задержится, но уезжать придётся, как не крути, предоставить журналы с данными и с учётом проделанной работы, предложить доработку некоторых узлов. А уезжать не хочется. Другая собралась хоть сейчас, только предложи, но не она. Развлечений особо нет и условия не городские, не каждой девушке подойдут. В основном занята работой, но помимо неё есть всё-таки что-то привлекательное. Осмотришься – дыра дырой, а побудешь некоторое время, и «оно» начинает ощущаться. Эрика над этим размышляла, разными способами ловчила, добираясь до ответа, но не добралась, не объяснила ощущения. Смесь старого и привычного, в тоже время новое.

Вложив в журнал справочник, в котором имелись параметры приборов, она его закрыла и встала из-за стола. Устала, да ночь на дворе, завтра днём и закончит. Стул откатился.

– Ты любитель погулять ночами? – спросила она. – Подглядывать, как девушки трудятся денно и нощно?

– Подумал, что забыли выключить освещение или кто чужой шарит. Забрался и пытается выкрасть секретные разработки.

– Ой, ли! – подошла она к Густаву.

Эрика ровно дышала, в тёмных, красивых глазах искрился свет, тот самый свет, который не спутать ни с чем. Её губы дрогнули, слегка приоткрылись. Всматриваясь в лицо Густава, словно на обложку книги тайн, она перенесла вес на другую ногу и слегка развернула плечи. Освободила от заколки пучок волос и приблизилась к нему. Он подумал, что на ней длинная юбка тёмно-синего цвета, но ошибся. Оказались брюки с множеством складок и широкими штанинами, которые касались босоножек. Ей они бесспорно и даже очень «шли», как и белая блузка. Умела Эрика подбирать для себя одежду.

«Так близко и рядом, – подумал он. – Протяни руку и женщина окажется в моих объятиях».

И так уже случалось, а он олух до сих пор этого не сделал. Каждый раз мешали люди, остались бы одни, не удержался. Густав дурел, находясь рядом с ней. Глаз не оторвать и руки не протянуть. Ну, точно как тополь, не дождавшийся дождя. Тянется ветками, упирается корнями в землю, подпрыгнул, если бы смог, подставил листья каплям. И где же дождь? А он не льёт, струи по коре не стекают.

– Эрика! Я…

– Ничего не говори, Густав! – шепнула она.

Он обнял её за талию, рука скользнула по спине, их губы встретились. Густав не принуждал, а она и не сопротивлялась. Он не спрашивал её о прошлом, а Эрика не думала о будущем. В такие моменты вообще ни о чём не думается, исчезает всё на свете и плохое, и хорошее. Пусть ласкает, прижимает её к себе, отдаваясь потрясным чувствам, наслаждению.

Часы пролетели, словно наваждение и наступил рассвет. Рассвет наступил и в беспокойной голове Густава. Рассеивалась вязкая и густая мгла, в которой он жил. В ней проступили очертания чего-то ещё, кроме не чётких и размытых чёрно-серых пятен. Некий светящийся образ женщины, благодаря которому поменялись взгляды и мысли. Мгла стала не такой вязкой, а прозрачной и воздушной. Подуй и ничего от неё не останется. Душа загорелась огоньком, словно окно палатки в безлунную ночь.

– Эрика, – начал он и хотел сказать ей многое, но она на него так посмотрела, укладывая локоны волос в пучок на затылке, что остановила его речь взглядом.

Застегнула блузку, провела ладонью по брюкам.

– Мы же договорились, – сказала она. – Всё уже произнесено и сказано до этого. Или тебе не достаточно?

Густав ничего не ответил, подошёл к ней и поцеловал.

– Иди! – нежно покусывая его нижнюю губу, напомнила она ему и прильнула к Густаву сильнее.

– Иду.

– Иди.

Он вышел из палатки и улыбнулся. И что же произошло? Появился человек, из-за которого жизнь засияла радугой.

Эрика продолжила делать тесты, параллельно вносить поправки в программу, и казалось, не замечала ни тихого шума кондиционера, ни светлеющего неба. Работы часа на два-три, днём выспится. Уснуть она уже не уснёт, только время потеряет.

Поднимаясь не спеша по ступенькам террасы, Густав размышлял о чувствах, о них, серьёзных отношениях и следующих шагах, которые не сделаны. Неотчётливые умственные представления о чём-то совместном путались, не выстраивались, а шаги мельчали и расходились. Где-то на песчаной глади один след терялся и исчезал. И это были его следы, смытые нахлынувшей волной разных обстоятельств. Хлопнула и перегорела лампа. Плафон на столбе щелкнул, будто извиняясь. Густав вздрогнул. И не песка, и никаких следов на нём. Сумрак рассвета.

«Густав очнись, – сказал он сам себе. – Она где-то там, как не досягаемый оазис в пустыне, а ты на террасе. В пятидесяти метрах штаб, левее ангар».

Но эти раздумья ничего не изменили. В нём что-то открылось. Замок слетел, и понимание жизни воровато стало проникать в него, словно прохлада росы, дождь в корни тополя.

Он дошёл до двери с номером «два». Открывать дверь Густав не стал. Он и так знает, что на койки, отвернувшись к стенке, лежал Сафон. Спит он или нет, гадать не обязательно. Сафон всегда отворачивался, наверное, потому, чтоб не видели складок и морщин, стиснутых зубов. Человек в звене уважаемый, не многословный. И прав был он, что поставил его на перепутье. Но с этим уже разобрались.

Ворота КПП заскрипели. Смазать колёсики никто так и не удосужился. Чья-то машина проехала к штабу, ворота закрыли. Густав посмотрел в небо. На светлеющем синем полотне, мерцало две звезды, а между ними завис одинокий месяц.

«Да! Вот оно предсказание», – хмыкнул он.

Между ним и Эрикой кто-то существует. Густав об этом конечно догадывался. Её это обстоятельство, должно быть, удерживает, и она пока сомневается, правильно ли поступает, не торопится с решением. Настойчивостью можно разрушить хрупкое начало, но так ли это. Звёзд с рассветом не увидишь, месяц вот-вот затеряется, они с Эрикой разлетятся, словно тучи не прошедшие дождём и уплывут по воле ветра кто

куда. Встретятся через несколько лет, поговорят, и о том, что случилось этой ночью. А что случилось, и было? Да ничего и не было.

Густав глянул в сторону госпиталя. Огонёк горел, но зайти не предлагал. Эрика к завтраку закончит тесты, до обеда выспится, а вечером следующего дня уедет. До здания, где расположились гражданские шагать мину десять и то медленным шагом, но туда она не торопится. Засядет за приборы не оторвать. Не всем так везёт как ему. Она и нарычать может и кулаком по столу врезать. Строго графика придерживается. Иначе говорит, не успеть.

«У меня с ней серьёзно, – послал он мысль месяцу. – И ты нам не помешаешь».

Из пятой комнаты вышел механик и потянулся. Обратив внимание на Густава, отсчитал ступеньки крыльца и завернул за угол. У полосы препятствий был бак с водой, Леонидович по утрам в нём брызгался. Бывало, и на пруд ездил, километров семь от базы, но то весной или осенью, и никто ему не препятствовал.

– По осени испытаем тебя на морозоустойчивость, – грозил он Густаву.

Закалялся, за здоровьем следил, сорок с гаком, а выглядел лет на шесть моложе своих лет.

– Лёд погоняем, искупаемся, полотенцами разотрёмся, кровь разгоним. И тогда о пользе мероприятия объяснять не придётся, сам в этом убедишься.

Густав с ним не спорил, но нырять в пруд по осени отказывался. Если разок или два, но не больше и то для проверки воли. Серж и Рома ныряли, чтобы Леонидович от них отстал.

– А какое после купания самочувствие! Ух…

Знаком он с этим самочувствием и дразнить его не надо. Сопли так и брызжут в стороны, температура. Посмотришь на лёд, тёмную гладь и мурашками покроешься. Нет у него никакой морозоустойчивости, и не было с детства.

Леонидович спиртное не употреблял, и другим советовал. Переживал за всех и Сафона. Спиться он не сопьётся, но после выезда бывает, опрокинет стакан. И это не помогает, не успокаивает. Открытый бутыль под кроватью стоит, отвернётся к стене и молчит. Не договаривает он чего-то. Роман с Сержем обсуждать тему не особенно настроены, дали ему понять, что вникать, пока не стоит. Густав смирился, нет и нет, значит не всё просто, а кажется как на ладони, открыт и понятен.

Вот и птицы проснулись, ветерок заиграл листвой, скоро вставать, а Густав ещё и не ложился. Пелена окутала глаза, обрушилась комком тревога. Он ни о чём таком не мыслил, откуда ей свалиться на его голову, но что-то неопределённое и связанное с ней замаячило впереди, кружило и очень близко. Осознание невзгод, утомляемость последних дней и прошедшая ночь, сверкнули молнией, подсветив темень, показав скрытую в ней неопределённость и много неясного, о котором Густав даже не думал.

«Ощущения не обманешь, не спрячешь и не положишь в сейф», – смотрел он на машину у штаба.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.