Путеводитель по Средневековью: Мир глазами ученых, шпионов, купцов и паломников

В последние два года чума отступила, и теперь, в конце 1350 года, пора совершить паломничество. Поговаривали, что мор есть знак Божьего гнева. Для богомольцев наподобие дамы Беатрис пришло время раскаяться, пообещать в будущем вести благочестивый образ жизни и, оставив дом, публично покаяться в грехах. Путешествие должно было продемонстрировать веру в Господа и его святых. Покаяние, благочестие, искупление, паломничество – вот наилучшее средство от чумы.

Конюх Генри привез даме Беатрис кожаную обувь, заказанную у линкольнского башмачника. Этот модный фасон назывался «краковским»: сапожки, довольно высокие, с длинными заостренными носами. Еще Беатрис купила маленькую кожаную сумку с изящной филигранной пряжкой. Пока в ней лежали новые красивые четки с бусинами из блестящего черного стекла, ножик с лезвием длиной в палец, зеркальце в оправе из слоновой кости, украшенной изображением одного из рыцарей короля Артура на коне. А еще в сумке позвякивали монеты – в немалых количествах. Помимо прочего, у дамы Беатрис был деревянный сундук с замкóм – забитый вещами доверху. Она – как это часто случается с теми, кто собирается в дальнюю дорогу, – всей душой, страстно, с фанатизмом предалась тратам на разную ерунду. В сундуке лежали две пары шерстяных чулок, плиссированная накидка из серой шерсти, новое, из хрустящего льна, покрывало с оборками и новое же верхнее платье – малиновое, со светло-зелеными рукавами и воротником из мягкого горностая. Там же поместились серебряная чаша, несколько кувшинчиков и книжечка псалмов, для которой дама Беатрис заказала изящный серебряный футляр. А еще в сундуке хранился добрый запас французского вина, несколько пустых бочонков, завернутый в льняную ткань кусок сыра и сколько-то сушеных рыбин. Плюс пара льняных платков – вытирать вещи. И новый гребень из кости – следить, чтобы длинные волосы Беатрис всегда были в порядке. На дне сундука обретался кошелек (с золотым перстнем на ленте), расшитый синим и зеленым шелком. На перстне был изображен святой Христофор, несущий младенца Иисуса. Такой, как заверили даму Беатрис, защитит в пути – в первую очередь от утопления. В потайном отделении кошелька были спрятаны другие монеты – на непредвиденные расходы.

Дама Беатрис испрашивала у короля грамоту с позволением без помех и препятствий отправиться в Рим паломниками – для себя самой, своей служанки Джоан и конюха Генри. Предполагалось, что на первом этапе пути их будут сопровождать капеллан брат Роберт (серьезный и солидный монах в черной рясе и с аккуратной тонзурой) и Годфри – молчаливый, сдержанный йомен (надежный товарищ, способный выступить в роли защитника) из владений мужа дамы Беатрис.

Приготовления уже обошлись очень недешево, а ведь дама Беатрис еще даже не тронулась в путь. Она знала, что дорога в Рим будет долгой и опасной. Однако шел 1350-й, Юбилейный (Святой) год – второй в истории (первый объявляли в 1300 году, еще до рождения Беатрис). Юбилей был праздником прощения, в первую очередь для паломников. Все пилигримы, добравшиеся до Рима, получали полное отпущение грехов, и даже совсем пропащий человек мог очистить душу. Как в Библии, где упоминается йовель – чудесный год, когда милость Божья становилась особенно явной. Теперь дама Беатрис (и еще около миллиона человек со всей Европы) могла отправиться в Рим, чтобы очиститься в глазах Господа и поблагодарить Его за избавление от чумы. Король одобрил прошение дамы Беатрис, и имена ее и ее спутников включили в разосланный во все порты список тех, кому позволено беспрепятственно выехать за море. В списке были и десятки других имен, и все эти люди – священники, рыцари, вдовы, слуги – отправлялись на богомолье.

Поскольку паломники собирались ехать в крытой повозке, дама Беатрис раздумывала, не взять ли с собой щенка или кошку. Или белку.

Не забудьте!

Всякому путешественнику важнее всего иметь посох и суму.

Самый подходящий материал для посоха – древесина ясеня, она прочная и в то же время гибкая. Убедитесь, что посох подходит вам по размеру – только в этом случае он будет удобен для ходьбы по каменистой почве. В основном посох вам нужен, чтобы на него опираться, но он может пригодиться и для самозащиты.

Сума должна уберечь ваши деньги и ценности. Лучшие дорожные сумки снабжены надежной пряжкой – это защитит вас от склонных зариться на чужое добро попутчиков. Сума должна быть с ремнем длины достаточной для ношения через плечо (тогда ее невозможно будет сорвать). Богомольцу простая кожаная сума подходит больше всего.

Некоторые украшают клапан своей сумы вышивкой или медальонами, приобретенными в прошлых паломничествах. Богомольцы, желавшие подчеркнуть свой статус настоящего пилигрима, надевали простой плащ и носили шляпу с широкими полями.

Перед тем как отправиться в путь, вы можете попросить священника благословить ваши посох и суму. Вот молитва для пилигрима: «Возьми этот посох как опору в дороге и мытарствах паломничества, и да одолеешь ты сборища врагов своих и да приидешь бестревожно к алтарям святых, к которым стремишься, а после вернешься к нам в добром здравии».

Спустя сорок лет к отъезду из Лондона готовился другой отряд. Генрих Болингброк, граф Дерби (1367–1413) и двоюродный брат короля, решил предпринять крестовый поход. Он намеревался отправиться в Берберию, чтобы обратить в истинную веру владевших той землей длиннобородых «сарацин» – или хотя бы просто сразиться с ними. Те земли, по мнению Генриха, по праву принадлежали христианам.

В качестве альтернативы Генрих рассматривал крестовый поход в компании с немецкими рыцарями, воевавшими с балтийскими язычниками. Он слышал, что те до сих пор зажигают на алтарях огонь и поклоняются духам деревьев. Генрих желал показать государям Европы, что он тоже (или даже в большей, чем они, степени) смелый государь-воин, новый крестоносец. Приоритетом для Генриха (и главным мотивом отъезда), однако, выступало желание избежать затруднений на родине. Всего тремя годами ранее он принял участие в мятеже против своего кузена, короля Ричарда II. Мятеж породил череду жестоких убийств из мести, и теперь Генрих благоразумно предпочел поискать приключений вдали от родины. В дороге ошибки и неудачи не вредят так, как дома.

Граф Генрих был богатым аристократом, шел в ногу со временем, и ему только что исполнилось двадцать три года. При дворе Генриха называли щеголем, и, даже отправляясь в дальнюю дорогу, он не собирался изменять своим привычкам. Его багаж не вместился бы ни в один сундук – по сути, это был настоящий мобильный дворец, способный убедить кого угодно в том, что покупательные способности хозяина высоки, вкусы – утонченны, а друзья – могущественны. На поездку Генрих отложил 24 000 арагонских флоринов, собранных в Лондоне при посредничестве его банкира, флорентинца Альберти. Генрих желал путешествовать оснащенным наилучшим образом и поэтому взял с собой:

Несколько полных комплектов новых доспехов (с сабатонами, чулками-шоссами, кольчугами, нагрудниками, забралами и прочим).

Большое количество бумаги, чернил и перьев (в особом деревянном сундуке для документов) – для учета расходов.

Шесть новых лошадей: серой масти; белую; каурую; гнедую, с красно-коричневым корпусом и длинным черным хвостом; беломордую, с темными гривой и хвостом; смирную лошадку, лучше всего подходящую для верховой езды. Кроме того – седла, веревки, овес, ремни, уздечки, стремена и недоуздки. С отрядом ехал кузнец Уолтер и вез огромный кожаный мешок с подковами.

Шесть кож (чтобы укрывать поклажу).

Пять крепких сундуков с замками (для денег и ценных вещей).

Впечатляющее количество пищи и питья: хлеб, соленую рыбу, яйца, угри, вино, пиво, медовуху, льняное семя, сливочное масло, сыр, мед, осетрину, бекон, горчицу, тушу быка, несколько бараньих туш и многое другое.

Флаги с гербом Генриха (под их сенью он собирался сражаться с язычниками).

Новую перину (для крепкого сна).

Серебряную и металлическую посуду и приборы – в том числе новые ножи, ящик для лекарств, весы, солонки, вертел, таганы для котлов.

Триктрак и кости (чтобы занять людей Генриха, а может, выиграть или проиграть в пути немного денег).

Пустые котлы, мешки и кувшины (Генрих собирался потратить много денег и привезти домой вещи занятные и ценные).

Семейные связи Генриха и великолепие его отряда могли открыть перед ним городские ворота и снискать ему расположение, и огромные суммы в его кошельках тоже едва ли оказались бы лишними.

Генриха сопровождали около двадцати оруженосцев (благородного происхождения), трое или четверо старших слуг, священник, лучники и пехотинцы (в основном их бесплатно предоставили Генриху друзья), бесчисленные слуги, конюхи и дворня.

Чтобы вести учет расходов и купленных вещей, в путешествие с Генрихом отправили архидьякона из Херефорда. Счета запечатлели отток денег из королевских сундуков – приятное путешествие по Европе подразумевает дорожные расходы.

В 1440 году в монастыре Святой Троицы в Олдгейте, что у восточных ворот Лондона, брат Томас Дейн готовился к главному путешествию своей жизни – в Рим и, при благоприятном стечении обстоятельств, в Иерусалим. Настоятель Джон Севеноук дал ему разрешение отсутствовать в течение 365 дней, и ни днем больше.

У брата Томаса не было (пока) столько денег, сколько было у Беатрис Латтрелл или графа Генриха, но он и не привык (пока) к жизни удобной и изысканной. В дороге брат Томас собирался экономить. Толстый шерстяной плащ, ряса и широкополая кожаная шляпа будут защищать его от непогоды. Кроме того, эта одежда и ясеневый посох станут для тех, с кем он повстречается, знáком, что он простой и честный паломник, Божий человек, воин веры. Единственной крупной его покупкой стала новая пара обуви из темной кожи, скроенной по французской моде – с широким закругленным носом (башмачник назвал их «медвежьей лапой»).

Все остальные пожитки уместились в скромную сумку из телячьей кожи: маленький бочонок для напитков, каменная чаша, немного денег, холщовое исподнее, ножик и клочок пергамента с рисунком: Дева Мария оплакивает Христа на Голгофе, а на заднем плане видны стены и башни Иерусалима. Брат Томас нес этот образ не только в сумке, но также и в уме, и в сердце.

Брат Томас принадлежал к августинцам. С юности он всегда и везде искал Господа. Теперь брат Томас не вполне был уверен, стоит ли оставлять обитель – не предпочесть ли далеким странствиям духовные искания? Как знать, возможно, монаху или монахине пристойнее странствовать скорее в уме, чем во плоти. Однако в самом монастыре порядок был уже не тот, что прежде, и дисциплина расшаталась. Много нареканий вызывал нравственный облик настоятеля Севеноука: поговаривали, будто бы он впал в мерзкий грех блуда с непотребными женщинами, что толкутся на улице у стен монастыря. В грамоте, позволяющей покинуть ради путешествия монастырь, настоятель Севеноук назвал брата Томаса человеком достохвальной жизни и честного нрава. Брат Томас стремился подражать Христу. Он представлял, как в Иерусалиме идет по стопам Иисуса, где камни улиц омыты Его пресвятой кровью и кровавыми слезами. Этот город станет важнейшей из реликвий, к которой когда-либо сможет прикоснуться брат Томас. Он воображал, как будет страдать от жажды, усталости и безденежья там, где претерпел свои муки Христос.

Путешествие предстояло трудное. Брат Томас старался не думать о грязных лачугах, которые станут его прибежищем, неприступных горных перевалах, неизбежной морской болезни, он сосредоточился на благой цели. Как и многие путешественники, брат Томас собирался удостовериться в том, что ему и так уже было известно, он ожидал увидеть мир, который, казалось, уже знаком ему.

Не все усилия человек направляет на продление своей земной жизни. Достойное паломничество призвано исцелить душу. Когда (или если) брат Томас попадет в Рим и Иерусалим, он очистится от всех грехов (пусть их и немного). А если суждено погибнуть в пути – ну так тем быстрее пред ним отворятся райские врата.

Багаж, расходы, авантюры, духовное совершенствование, риск и развлечение. В позднем Средневековье европейцы упаковывали сумки (или приказывали сделать это другим) и отправлялись в путь. Путешественники – такие как дама Беатрис, граф Генрих и брат Томас – были преисполнены как надежд, так и сомнения. Их мотивы поехать куда-либо были многообразны, цели амбициозны, однако для многих – достижимы. Защелкивая замок на дорожном сундуке и запирая за собой двери, путешественники уже ощущали наваждение раскинувшегося перед ними мира: они жаждали встретиться с ним, вкусить его и вобрать в себя.

Путешествие почти всегда подпитывается предвкушением. Распахнутый, манящий новизной мир соблазнительнее прощального скрипа закрывающейся двери. Дорога обещает обновление личности. Но сборы подтачивают нашу решимость. Они напоминают об объективном. Наши телесные потребности, дорожные неудобства, переживания, что что-то пойдет не так, миллиард ситуаций, к которым мы должны быть готовы (непогода, кража, потеря, поломка) – предвиденным и непредвиденным. Лекарства. Исподнее, рушнички, дорожные полотенца. Зубочистки. Поцарапанные зеркальца. Куски старого мыла и огарки восковых свечей. Нитка с иголкой. Многие средневековые путешественники брали с собой меч, предвидя необходимость пустить его в ход в тот или иной момент.

Покончив с укладкой, человек оказывался перед дорожным мешком весом и размером с быка. Реальность – до боли наглядная, в виде мешка со скарбом – берет верх над воображением и предвкушением.

Говорят, будто путешественник, особенно паломник, разрывает связи с обыденностью; однако багаж сопровождает его в пути подобно тени укоризны. В процессе сборов люди нередко выходят из себя или падают духом, испытывая тоску от самого этого занятия. Наш багаж – это напоминание, что в дорогу мы всегда берем самих себя – грешных, состоящих из плоти и мирской суеты.

Миланский сановник и пилигрим Санто-Браска, посетивший в 1480 году Святую землю, пришел к следующему выводу: путешественнику нужны два мешка – один с деньгами, второй с терпением. Другие путешественники советовали обзавестись и третьим мешком – с верой. Но как раз его-то, как оказалось, легче всего забыть дома или потерять в дороге.

Сборы средневекового путника зависели от его ожиданий. Приготовления не сводились к укладке вещей. Были важные дела, о которых следовало позаботиться. Во-первых, требовалось получить разрешения на отлучку (у супруга или супруги, у священника, правителя), а еще охранную грамоту для проезда через земли других правителей. Мужу, отправлявшемуся в паломничество, нужно было сначала обзавестись специальным разрешением у жены – и наоборот. Всякий живший в закрытом учреждении, например в монастыре или ските, должен был получить дозволение у старшего священнослужителя. Человек оказывался чужаком в ту минуту, когда покидал свой город. Охранная грамота, подписанная королем и предъявляемая в трудную минуту, помогала обеспечить безопасный проезд. Во-вторых, нельзя было уехать, оставив дела в беспорядке. Перед долгой дорогой все составляли завещание: никто не мог быть уверен в том, что вернется к прежней жизни. В-третьих, приходилось позаботиться о финансах: обмене денег, покупке вещей, которые могли пригодиться в дороге. Наконец, многие брали с собой путеводитель. Такого рода книги содержали в себе некоторые пояснения касательно основных пунктов назначения и расстояний между ними. Путеводитель мог указывать на места, где хранятся наиглавнейшие реликвии, а также включать в себя разделы с полезными разговорниками (в некоторых случаях – еще и с алфавитом) и с молитвами для странствующих, а еще справочные сведения (с иллюстрациями) о чудесах и диковинах, которые ни в коем случае нельзя было пропустить.

За месяц брат Томас успел посетить в Англии все места, которые хотел. Из Лондона он отправился сначала на север, в Йорк, чтобы взглянуть на реликвии и усыпальницу святого Вильяма (благочестивый служитель церкви, коварно отравленный соперниками). После брат Томас двинулся на восток, к побережью, чтобы увидеть реликвии и усыпальницу святого Иоанна Беверлийского (великий епископ, который заботился о бедных и отрекся от мира). Далее (миновав Лондон) он поехал на юг, в Кентербери, к месту поклонения святому Томасу Бекету (причисленный к лику святых архиепископ, подло убитый нечестивыми рыцарями). После этого брат Томас отправился на южное побережье Англии, в порт Рай, чтобы отплыть во Францию, оттуда добраться до Рима и, если получится, до Иерусалима.

У лондонского книготорговца брат Томас купил путеводитель. Пергаментная книга, обтянутая телячьей кожей. Написанные коричневыми чернилами аккуратные, ровные строки. Первый же совет автора выглядел пугающим и обескураживающим разом: «Сначала поезжай в Кале, [дальше] через Фландрию, Верхнюю Германию и Нижнюю Германию. Всегда разговаривай учтиво, ведь многие люди грубы, а некоторые еще и злонамеренны, и им только того и нужно, что устроить перебранку».

Путеводитель содержал и другие советы, столь же малоутешительные. Путнику, достигшему Брюгге во Фландрии, рекомендовалось составить маршрут со всей осторожностью и положиться на советы менял, так как на пути полыхают войны и повсюду орудуют злодеи – лиходеи и просто недоброжелатели.

Автор советует опасаться соглядатаев. Он мрачно замечает, что путник не должен никому рассказывать об избранном им маршруте, дабы избегнуть встречи со злоумышленниками, которые, поспешив вперед, наверняка подстерегут наивных, ничего не подозревающих странников.

Путеводитель стращал и дальше: повсюду за границей наткнешься на разбойников, пиратов, воров, мучителей и мошенников. Книга рекомендовала нанять scarceler (фр. escarcelle) – телохранителя и помощника одновременно, который всюду сопровождал бы путешественника и подыскивал для него и его лошади жилье получше. При этом, предостерегает автор, важно быть начеку и не нанять в услужение пьяницу или человека легкомысленного. Тому, кому доверяется путешественник, следует быть «степенным, скрытным и благоразумным»: надежным, незаметным и искушенным. Автор объясняет поникшему духом читателю, что «англичан много где не больно-то и любят» и уважают лишь их деньги, а также умение постоять за себя. Поэтому брату Томасу пришлось положиться на свой тощий кошелек, манеры и благочестивый вид. Как и всякий путешественник, он надеялся на доброту тех, кто встретится на пути, и на то, что ему повезет. С нетерпением ожидая отплытия в оживленной гавани города Рая, брат Томас читал путеводитель. Он предпочел остановиться в «Русалке» – на одном из постоялых дворов, который существует и поныне, только стал гораздо красивее. Узкий и грязный дворик со стойлами опоясан галереями с примыкающими к ним комнатами. В «Русалке» подавали и свое пиво, но останавливались здесь не ради него, а прежде всего чтобы переночевать. Примерно за пенни путешественник получал возможность преклонить голову, но ни на уединение, ни на удобство рассчитывать не приходилось. Он платил или за общую комнату, или (еще за пенни или два) собственную мансарду с запирающейся на замок дверью; а еще всем, от конюха до трактирщика, нужно было давать чаевые. Трактирщика можно было уговорить принести селедки, хлеба и пива – или же гость мог разогреть в очаге привезенную пищу в собственной переносной жаровне. На лучших постоялых дворах постель могли менять каждые четырнадцать дней. Во дворе имелся каменный туалет – его сложно было разглядеть в ночную пору, однако по запаху он обнаруживался безошибочно. И все же постоялый двор, пусть даже обходившийся дороже, имел свои преимущества перед альтернативами: грязным углом в странноприимном доме, кишащим клопами тюфяком на каменном полу монастырского дормитория, беспокойным сном на чьем-нибудь сеновале – украдкой, пока хозяева не видят.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Итинерарий (лат. itinerarium, от лат. iter – путь, поездка, дорога) – описание путешествия с указателем дорог, расстояний и мест отдыха. – Прим. ред.

2

Цитаты даны по переводу http://samlib.ru/a/aspar/mandeville.shtml. – Прим. пер.

3

Катай – историческое название Китая, употреблявшееся европейцами. – Прим. ред.

4

Пер. В. Горенштейна.

5

Блаженный Августин. Творения. Т. 4. – СПб., 1998. Кн. 16, гл. 9.