скачать книгу бесплатно
«Много воды вылилось, много!» – радостно думал Олег.
***
Перед тем, как войти в баню, Ганна увидела с северной стороны тонкую чёрную полосу над горизонтом: «Большая гроза идёт!» – обрадовалась она.
Она прогнала Свирьку, та была нужна, но Ганне захотелось побыть одной.
Свирька натаскала дров и воды и затопила печь. Воздух в бане нагрелся и был сухой такой, что сушило гортань и кололо веки. Ганна замотала волосы в убрус и сейчас сухие концы льняного полотнища обжигали голые плечи.
«Нет, не буду воду плескать, не продохнуть будет…» – подумала она и железными клещами повытащила из печки половину дров и выбросила вон.
– Ты чего, хозяйка? – Услышала она и вздрогнула, когда в баню вдруг ворвалась Свирька. – Чего выбрасываешь, баню снаружи запалишь, дети пожгутся!..
– Иди уже! – огрызнулась Ганна, а сама подумала: «Хорошо, что ты рядом, теперь и не запалю и дети ваши не пожгутся!»
– Раздумала, што ли, парится?
– Иди, сказала тебе, и пригляди, чтобы беды какой не было… – упрямо проговорили Ганна.
Когда Свирька вышла, Ганна села на полок и сняла убрус, дотянулась до задвижки и открыла, потёк свежий прохладный воздух.
Ганна вздохнула.
Зашла Свирька, поставила ковш с отваром и вышла.
«Какая она всё-таки не дура! – подумала Ганна про Свирьку. – Понимает, когда нужна, когда нет!»
От отвара пахло сырой землёй и грибами, Ганна осторожно попробовала, тёмно-коричневого цвета отвар был тёплый, самый раз! Она сделала несколько глотков, легла на полок, закрыла глаза и…
«Что это там так сверкает?» – вдруг подумала Ганна, когда открыла глаза. Она будто бы очнулась, она помнила, как прилегла на полок и вроде уснула, а сейчас проснулась, а кругом всё шумит, как во время грозы и бури. Ганна даже испугалась и попробовала повернуться на живот и отползти, но не могла пошевелить ничем, ни рукой, ни ногой, ей стало страшно, что она лежит голая под ливнем, струи бьют прямо по ней, льют в глаза, она щурилась, хотела прикрыться рукой, но рука не поднялась. На неё летели высокие чёрные волны, чёрные тучи, чёрные куски обваливающегося берега, ей казалось, что сейчас её захлестнёт, и её захлестнуло, и она пошла на дно вместе с каким-то телом в рубахе. Под водой рубаха стала белая и липла к телу, тело повернуло течением, и Ганна увидела, что на неё смотрит Олег. Князь Киевский. «Вот тебе!..» – возрадовалась она, глядя на утопленника. Рядом плыли, тонули тела, она была между ними, одна живая. Она видела их и дышала, а они не дышали и её не видели. У утопленников были неподвижные мёртвые глаза, она всматривалась в каждого, а они на неё не смотрели. Поднял вверх руки и тонет Радомысл, его рубаха с её вышивкой по вороту и на рукавах пузырится, как парус и поднимается, оголяя смертельно бледное тело… А вот кто-то странный тонет рядом с Радомыслом, с распущенными прямыми длинными волосами, расплетёнными косами и лицо без бороды… это же эта, как её, Ганна не могла вспомнить её имени, и она снова увидела Олега, тот достиг дна, и течение поворачивало его так, чтобы Ганна могла его рассмотреть, его лицо придвигалось ближе и отдалялось, но она точно видела, что это Олег. Ещё она искала Родьку, хотела найти, но не находила. Чем дальше, тем тонущих тел было больше, они тонули мимо неё вниз почти вплотную друг к другу, а Родьки не было.
Она искала, но Родьки не было.
Вдруг она почувствовала, что тела окружили её, холодные и утягивают. Она противилась, но они утягивали и заглядывали в глаза, смотрели своими мёртвыми, она уже перестала искать Родьку, её вытолкнуло из воды, и не страшно было, что наверху буря и хлещут волны и ветер бьёт… острым концом молонья колет… сейчас, сейчас ударит прямо в глаза…
Ганна зажмурилась до боли и вдруг услышала:
– Дай-ка хозяйка, я тебя прикрою, а то ты вся синяя уже…
Она почувствовала прикосновение тёплых рук, шум и волны исчезли и всё исчезло. Только ещё Олег смотрел на неё… и эта… смотрела…
***
Как только начало светать и завиднелись берега – высокий правый ближе, чем пологий левый, – Олег увидел, как быстро летят корабли. Фарлаф стоял на носу и указывал, каким бортом шибче грести. Олег видел, как по течению несёт первые два корабля и боялся оглядываться, что с теми, кто шёл за спиной, но было так тихо, что он подумал, что если он не станет оборачиваться, то ничего плохого с идущими сзади не случится.
Ещё лёг туман, и берегов не стало видно.
Когда показалось солнце, и туман рассеялся, Олег не поверил своим глазам – Фарлаф вёл корабли близко, то к правому, то к левому берегу – какой из них был выше. Олег увидел, что вода так сильно поднялась, что убиваясь на крутых изгибах о высокие берега, кипела, и берега обваливались, брызгали и гнали волны, огромные, корабли на них поднимало и опускало и захватывало дух. Днепр жил, бился. Олег любил его в этот момент. Он знал, что такая жизнь реки будет продолжаться недолго, только до порогов и на самих порогах; а уже после, когда берега широко расступятся, Днепр превратится в медленно жующее коровью жвачку животное и умрёт у себя на дне, накрывшись ленивым покрывалом спокойного потока в низких берегах.
– Что думаешь? – спросил он Фарлафа.
– Думаю, проскочим… – сказал тот, обернулся и крикнул: – Всех на вёсла!
На месте Олега сидел Радомысл. Олег видел, что он хочет что-то сказать, но сейчас было не до этого, да и что он мог сказать, кроме…
«Ну вытащил я его, и другого бы вытащил, и меня бы вытащили… Об этом можно и после!» – думал Олег и когда видел, что Радомысл хочет обратиться, нарочно поворачивался так, будто занят делом. А он и был занят: разве пройти пороги и не потерять ни людей, ни корабли, разве это не дело? И не он сам-один его делает, а Фарлаф, люди, но и Олег тут, а не где-то…
– Первый «Не спи» вон виднеется… – не оборачиваясь, зная, что великий князь за спиной, сказал Фарлаф. Олег стал всматриваться, но того, что приходилось видеть раньше, не увидел – не увидел высоких скал-камней, между которыми слабыми потоками текла бы вода.
Фарлаф будто услышал его мысли:
– Поднялась вода, водичка… мыслю так, что этот порог мы пройдём и не будем людей высаживать под хазарские стрелы, поднялась водичка…
Потому как это говорил тысяцкий, Олег понял, что, скорее всего «пройдём»!
Это было бы хорошо – не высаживать!
Смотреть на воду было страшно. Текущий прежде по глинам Днепр теперь нёсся по камням и лавам – широким плитам – и, хотя вода поднялась, она была прозрачная, чёрная и было видно, как под днище корабля улетают камни и острые, и плоские, а вода над ними заходится, как баба над убитым мужем или колдунья-ворожиха, когда кружится вокруг кострища. В некоторых местах, где стремнина только-только прикрывала острые вершины скал, вода бурлила и шла белой пеной.
Олег следил за первым и вторым кораблями, те шли то левее, то правее, – летели, несомые течением и управляемые веслами гребцов. На первом корабле был «тятя» того маленького лазутчика – Ждан, он стоял на носу. Велимид стоял на носу второго корабля, и Фарлаф третьего. Ждан поднимал правую руку и тогда правую руку поднимал Велимид, потом Фарлаф, а Олег встал на корме, чтобы гребцы других кораблей его видели, и тоже поднимал правую руку, чтобы поднимались весла по правому борту, а гребли левым и наоборот. Когда поверхность становилась чистой, тогда гребли оба борта и появлялся ветер, начинавший шевелить волосы и бороду.
Наконец-то Олег повернулся – сколько шло ладей, было не сосчитать, но все, и следующая, и пятая, и десятая, и двадцатая, дальше нельзя было не сбиться – много – и у князя появилась надежда, что все прошли бурю и стрелы хазар.
Теперь надо миновать пороги.
Фарлаф оглянулся. Олег увидел, как тот сияет. Но сейчас он хотел смотреть не на Фарлафа. Поглядев на идущие за ним ладьи, он хотел посмотреть, – а что Василиса. Краем глаза он видел, она стоит на коленях и вся сжалась – не спит, он хотел ободрить её! Но первее – дело, первее – Фарлаф, махавший рукой по ходу корабля, перекрикивая нарастающий шум воды и пытавшийся что-то сказать.
Олег пошёл к нему.
– Ходко идём, князь, – кричал Фарлаф. – Если и дальше так, то к вечеру выйдем на птичьи гнёзда, и можно будет поднимать на волоки, тогда поутру достигнем чистой воды, а там день и Хортица!
– А что шумит?
– Впереди порог шумный, – Фарлаф показал рукой, – воды много, прёт и сама себя подпирает и упирается в высокие скалы и свергается вниз, мы это место обойдём… потому шумит! Ждан знает, как обойти…
Фарлаф улыбался во всё лицо, они шли!
Вечером вновь ударил ливень с молниями и громом.
Оставалось ещё два порога, но вода поднялась настолько, что скалы и лавы пролетали под плоскими днищами киевских кораблей.
Олег и Фарлаф решили, что после порогов они пройдут мимо Хортицы, обогнут её вокруг нижней стрелки, повернут в обратную сторону, пройдут против течения по протоке вдоль противоположного берега, вкруговую обойдут остров, а за ними последуют остальные две тысячи кораблей, чтобы, не толпясь, и не сталкиваясь, утром следующего дня высадится и устроить отдых.
Будет на Хортице тесно.
Олег огляделся мельком на Василису, чем-то она была занята. Люди на веслах сидели по двое, на порогах некогда отдыхать, только несколько человек спали под лавками.
Фарлав махнул рукой, и Олег пошёл на корму.
Василиса увидела его и как-то странно пересела, она смотрела на левый берег Днепра, но через мгновение повернулась к приближающемуся князю, и Олег понял, что до этого Василиса молилась, разговаривала со своим Богом, а сейчас ждёт его, своего князя.
– О чём ты его просила? – спросил Олег, Василиса потупила взор, и Олег вспомнил её такой в бане, когда они в первый раз встретились, она также на него не глядела. – О чём же? – снова спросил он.
Василиса сидела, потупившись, и не отвечала, потом посмотрела на князя виновато, но ничего не сказала.
Князь устроился рядом и в полглаза задремал.
***
Когда очнулся, в сумерках по правому и левому борту увидел низкие пологие берега очень близко и понял, что Фарлаф завёл корабль, а впереди шли первые два, в речку, впадавшую в Днепр.
Оглянулся – за его третьим шёл четвёртый, пятый, очень близко и дальше он считать не стал.
Люди стояли на бортах и толкались вёслами, как шестами. Фарлаф махнул рукой посолонь и корабли стали приближаться левым бортом к берегу, как только днище начинало шуршать по песку, люди выскакивали, другие кидали им ужи и они вытаскивали корабли носом на сухое.
Олег, Фарлаф, Родька, Радомысл и остальные, впрягшись в толстые верёвки, потащили корабли.
Всю ночь тащили, подкладывали под днища бревна, последнее перекладывали первым, когда первое откатывалось последним.
Под утро, когда солнце ещё только должно было показаться, блеснул Днепр, Фарлаф остановил всех и со Жданом и другим тысяцким Велимидом они пошли искать пологий сход к воде.
Василиса будто не спала, у неё блестели глаза и волосы, заплетённые в две косы, она подошла к сидевшему на землю Олегу и сказала:
– Был бы нужный ветер, можно было бы поставить твои корабли на колёса и катились бы они по суху, аки по воде…
Олег удивлённо глянул, но не успел он сообразить того, что она сказала, как его тронули за плечо – рядом стоял Радомысл.
– Хочешь чего сказать? – отвлёкся на него Олег, он ждал, что Радомысл подойдёт.
– Хочу!
– Тайное, небось?
– Тайное.
В заговоре
Лехо с трудом удерживал молодого жеребца, а тот шарахался от каждой молнии и удара грома. Гром бил раскатистый и жеребец то поднимался на дыбы, то подгибал передние ноги и готов был упасть, будто его тоже кто-то бил. Когда Лехо обессилел и хотел бросить, подбежал Сууло и со своей стороны ухватил жеребца за оголовье. Сууло был самый большой силач во своём роде. Он оттолкнул Лехо и повалил жеребца на землю, тот взбрыкивал, но Сууло прижал ему морду к мокрой земле и удерживал хлюпающими в воде ноздрями.
– Утопишь на ровном месте, Сууло, это всего лишь дождь и мы стоим на горе, – сказал подошедший Вееле и с укоризной обратился к Лехо. – Говорил тебе, объездить его ещё надо, а ты…
– А что я? – Лехо отряхивал пропитавшуюся насквозь рубаху, рубаха пузырилась, и удары по ней были, как по мокрому телу, и не мог отдышаться. Сууло, наконец, усмирил жеребца, но ещё держал животное на коротком поводе. Трое светлых князей чудского племени стояли друг против друга и друг друга не видели, только в ярких вспышках частых молний. Вода с неба заливала их, их коней и их людей, подошедших и спешившихся.
– Не рассёдлывай, – не оборачиваясь, сказал Вееле.
– Не рассёдлывай… – побежало у него за спиной.
Люди зашевелились и пошли доставать из-под сёдел еду.
– Дальше идти нельзя, крутой склон и внизу овраг, побьём коней, надо дождаться света… – сказал он и обратился к Лехо. – Скажи, чтобы растянули шатёр…
– А эти? – спросил Лехо.
– Пусть стоят, мокрее, чем есть, не будут… Видишь, уже чего-то жуют…
– А мы что будем делать? – спросил Сууло, он шлёпнул жеребца по скуле, и передал поводья стоявшему ближнему.
– Сядем и поговорим!
Лехо, младший из князей распорядился, люди зашевелились, подогнали из обоза телегу, воткнули в мокрую землю шесты и растягивали полотнище. Это были рабы из пленных хазар, они быстро и умело растянули шатёр и, не давая насквозь промокнуть, закидали шкурами шерстью вниз. В шатре на землю тоже кинули шкуры.
Князья вошли и разделись донага, а рабы на середине развели огонь.
– О чём будем говорить? – спросил силач Сууло.
– Не нравится мне всё это… – потирая руки над огнём, ответил Вееле и спросил, не поднимая глаз. – Сколько идём?
– Одиннадцать дней… – ответил молодой Лехо.
– А они?
– Должны были выйти из Киева семь дней назад…
– До порогов дошли?
– Кто же знает? Утро покажет!
– Да-а… – выдохнул Вееле, – нам до Хортицы только с горы спуститься, да протоку перейти, и мы смогли бы подготовить всё, что хотели…
– А как сейчас перейдёшь, вода вон какая, унесёт, до самой Березани бултыхаться будешь…
– В том-то и забота, чтобы раньше их перейти и хазары наши ко всему готовы…
– Думаю, надо волхва позвать, пусть откроет, что нас ждёт… – неуверенно высказался молодой Лехо.
– Ты хочешь довериться волхву?..
– А если не доверимся… на то он и волхв, вещий человек, чтобы всё знать, что нас ждёт…
– Это, когда его спрашивают… – недовольно отозвался Вееле, старший из светлых чудских князей, главный на походе.
Волхов пришёл важный. Он был молодой, но выбранный старым волхвом, тот умер зимой, когда через чудь проходил Олег на полюдье. Перед смертью старый волхв сказал, что оставляет за себя молодого, что поверил ему всё, что знает и умеет сам.
Остальные волхвы молча поклонились.
Волхв сел и стал кидать куриные кости, кидал долго, молчал, смотрел на кости, не отрываясь, светлые князья тоже смотрели и молчали. Молодой волхв накидался и коротко сказал: «Олег проходит у нас под горой, он сейчас плывет мимо!» Светлые князья переглянулись, они не хотели верить в то, что им сказал волхв, подняли на него глаза, но волхв сидел с прямой спиной и смотрел перед собой. Вееле уже понял, что ничего другого от волхва сейчас не услышишь, и пошевелился. Волхв встал и вышел из шатра.
– Не может быть, – сказал Сууло, – мы отошли от Киева одиннадцать дней назад, не мог Олег по воде догнать нас так быстро.
