скачать книгу бесплатно
–Здорово, мужики! – Жека по-приятельски махнул рукой завсегдатаям пивнушки и, получив от тех серию вялых кивков, решительно направился к «стойке», -слышь, сестренка, тебе чё взять? Может, это, бормотухи какой-нибудь, ну, то есть я имел в виду винишка. Надо же раздавить за встречу!
–Не надо! – категорически отказалась я, – я просто посижу рядом.
–Вообще не пьешь? – изумленно уточнил Жека, – ты прямо, как Эльф, он, наверное, единственный на весь район отродясь капли в рот не брал. И чё? Сильно это ему по жизни помогло? Я, Ринка, как думаю – лучше уж по чуть-чуть за воротник закладывать, чем умом тронуться. А с Эльфом походу так и вышло – он ведь тоже не железный, по-любому однажды должен был сорваться! Короче, давай, сестренка, не ломайся! Чай, всего один раз живем! Мамаша, нам чекушку и два стопарика!
–Закусывать будете? – без особого пиетета осведомилась барменша, – есть хлеб, колбаса, огурцы соленые…
–Положите на тарелку всего понемногу, -мне абсолютно не улыбалось, чтобы Жеку моментально развезло от крепкого и, судя по цене, довольно некачественного алкоголя, поэтому я благоразумно предпочла заранее подстраховаться от потенциальных эксцессов, – а мне можно пожалуйста, чашку кофе, если у вас, конечно, такое водится.
–Ну, а чего бы ему не водиться? – красноречиво указала на одноразовые пакетики фея горячительных напитков, – только вот спрашивают редко, это да. И сразу предупреждаю, конфет-печеньев у меня нет, разве что где-то шоколадка оставалась…
–Достаточно кофе, спасибо, – торопливо бросила я, – сколько с нас?
Если честно, на месте Жеки я бы сгорела от стыда под презрительным взглядом барменши, обращенным на моего спутника, когда я невозмутимо достала из сумки кошелек и молча отсчитала требуемую сумму, но тот даже не пошевелил бровью, а с блаженным выражением на физиономии двинулся к свободному столику, жадно созерцая запотевшую бутылку. К счастью, здешний прейскурант был ориентирован далеко не на олигархов, и даже в стесненных финансовых обстоятельствах я без проблем могла позволить себе истратить энную сумму на непредвиденные расходы.
–Точно не будешь? – Жека с достойной истинного мастера скоростью распечатал «чекушку», налил себе водки, наколол на вилку огурец, а затем поднес полную рюмку к губам и проникновенно выдохнул, – ну, Семеныч, земля тебе пухом!
В один присест опрокинув стопку за покойного товарища, Жека удовлетворенно крякнул и с удовольствием захрустел огурцом. Впрочем, мгновение спустя он уже снова взялся за початую бутылку.
– А теперь можно и за встречу накатить! – торжественно заявил Жека, – ну, сестренка, вздрогнем!
Чокаться пластиковым стаканчиком с мутной жидкостью, бессовестно выдаваемой производителем за натуральный кофе, было весьма неудобно, и не ошпариться в процессе кипятком мне удалось лишь чудом. Жека занюхал водку кусочком черного хлеба, откинулся на спинку пронзительно заскрипевшего стула и несколько минут в упор созерцал меня соловеющим взглядом
–А знаешь, Ринка, мы тебя с Семенычем часто вспоминали! Он мне говорил, мол, какая деваха справная, всё при ней, а вот с мозгами беда! Не понимал, он как тебя угораздило в Эльфа по уши втрескаться… А когда Михася и Сивого в поселке Строителей завалили, мы сразу смекнули, что почём. Думали, ну, всё, ща менты все бараки по очереди перешмонают, но ты прикинь, даже участковый к нам на Пятую Линию не наведался. Цирюльниковских мы тоже зря ждали, ни одна собака не объявилась. Эльф, значит, двоих братков кокнул, а его и не искал никто. Сколько мы с Семенычем за эту историю терли, так ничего и не поняли, Семеныч, вон, и преставиться успел… Ладно, чё, проехали, хрен с ним, с Эльфом, да и по Сивому с Михасем вряд ли кто горевать бы стал, но я тебе начал рассказывать – вызывали меня на днях к следаку, типа как бывшего Эльфовского соседа. И зашел у нас базар про тот кипишь десятилетней давности…
ГЛАВА XX
–И что? – поторопила неожиданно впавшего в прострацию Жеку я, – о чем вы говорили со следователем?
–Ага, интересно стало! – расплылся в пьяной ухмылке Жека, – щас, еще рюмашку хряпну и дорасскажу! Чё у нас тут, колбаска? Эт хорошо, но меня уже чё-то и так колбасит, в натуре! Эй, мамаша, у тебя бодяга часом не палёная, а то кроет меня не по-детски!
–Так ваш брат от ста грамм уже косой, – не растерялась барменша, – нашел, чем удивить!
–Хочешь, я бумажку на эту водку потребую? – подмигнул мне Жека, и вправду успевший порядком захмелеть всего после двух выпитых рюмок, -ну, типа там сертификат или как его…Спорим, что нет у них ни хрена! Берут всякое дерьмо по дешевке ящиками и потом втридорога продают! Я помню, пацаном еще был, поперла к нам в страну китайская водка в пластиковых бутылках. Так наши умельцы что делали? Берут, значит, шприц, протыкают иголкой днище, водку через дырочку потихоньку выкачивают, а назад какую-нибудь сивуху заливают и отверстие аккуратненько так запаивают. Ох, знала бы ты, сестренка, сколько людей этой дрянью потравилось, да что далеко ходить, батя мой от нее как раз богу душу отдал. Купил, как положено, в «комке», вроде всё чики-пуки, пришел домой, выпил всего ничего… Не довезли его в больничку, по дороге помер – Скорая в сугробе забуксовала да там и заглохла. Пока толкали, пока заводили…
–Женя, примите мои соболезнования, мне очень жаль вашего отца, – скрывать раздражение мне удавалось с огромным трудом, но я отчаянно пыталась сдерживаться, – вам не кажется, что мы немного отклонились от темы.
–Чё? – в недоумении наморщил лоб Жека, наполнил свою рюмку и сосредоточенно уставился на колечко полукопченой колбасы, выглядевшее, кстати, до такой степени неаппетитно, что я бы, наверное, тоже сто раз подумала, прежде чем употребить данный продукт в пищу, – а, ты про ментов… Айн момент, что-то в горле пересохло, не вздохнуть, не продохнуть! О, так-то оно получше! О чем ты спрашивала?
–О вашем разговоре со следователем, – освежила память довольно отдувающемуся Жеке я, – вы сказали, что речь шла об Эйнаре.
–А, ну да, – хлопнул себя по колену Жека, прожевал колбасу и, задумчиво поковырявшись пальцем в зубах, сообщил, – потрындели мы, значит, о том, о сём, как давно я Эльфа знал, замечал ли за ним что-нибудь странное, ляля-тополя, осталось мне только в протоколе расписаться, и тут вдруг дернул меня черт за язык. Говорю, вот кто бы подумал, что наш Эльф, который весь такой из себя интеллигент, на мокрухе погорит, а получается, если однажды руки в крови замарал, с кривого пути уже не свернешь. Поймали бы его тогда, когда он Михася и Сивого пришил, дали бы пятнашку строгача, и пускай бы чалился на зоне, а то он, видать, после того случая во вкус вошел. Я по телеку слышал, что ему человека убить, все равно, что муху прихлопнуть. Смотрю, а следак зенки-то повытаращил, и мне бы фонтан заткнуть, но я, дурак, знай себе треплюсь! Понимаешь, Ринка, сильно уж я перебздел, когда повестка пришла, а тут, прямо отпустило меня, знаешь же, как оно бывает, да? Нервишки расшалились, целый день до этого мучился, чего же я мог такого по синьке выкинуть, что меня вот-вот мусора примут! Очко жим-жим, так переживал, еще и Машка мне всю плешь проела – говорила я тебе, завязывай бухать, допрыгаешься рано или поздно, как дружки твои, а я тебе передачки возить не собираюсь, мне хоть бы детей прокормить. Накрутила меня, зараза, я в ментовку сам не свой пришел, готов был сразу с вещами явиться – а чё, в натуре, париться, если у меня одна дорога в обезьянник? И тут на тебе, оказалось, что я вообще не при делах и зря на измену присел, конечно, у меня от сердца отлегло, я и давай на радостях балясничать. А следак, сучара, слушает и не перебивает, но каждое мое слово мотает себе на ус – у ментов чуйка быстро включается. Это вы, гражданин Мухортов, про убийство таких-то таких-то говорите, спрашивает, и называет мне фамилии, а я только погоняла ихние и знал, мне им, чё, в паспорта надо было заглядывать? Понял я, что валить пора, пока до выяснения не загребли, но следак походу решил с меня живого не слезать. «А откуда вам известно, что это именно Эйнар Мартис совершил тройное убийство?» Я тут же на попятную, костерю себя, почем свет стоит, но мента этого уже не остановишь. Отвечаю, я про двоих знаю, а кого Эльф кроме Михася и Сивого шлёпнул, я конкретно не в курсах. И тут следак через стол как перегнется, за грудки меня как схватит да как встряхнет. А ну, говорит, выкладывай всё, что знаешь, а то я сейчас старое дело из архива откопаю и тебя за соучастие привлеку. Ясен пень, у меня душа в пятки ушла, я тык-мык, а деваться-то уже некуда – уж что-то, а показания выбивать наши менты хорошо настропалились, попробуй у них забалуй, отдубасят так, что потом месяц будешь кровью ссать. Хотел я отмолчаться, но на кой ляд оно мне надо? Эльфу уже всё равно больше вышки срок не впаяют, даже если на него еще дюжину глухарей повесить, Цирюльник сто лет в обед как в разборках полёг, а мне бы свою задницу дай бог прикрыть! Короче, отвечаю, извиняй, начальник, но я многого не расскажу, только о том, что своими глазами видел и своими ушами слышал. Слушал меня следак слушал, брови хмурил, черкал что-то у себя в блокноте, и вдруг задумчиво так себе бормочет: «Вот, значит, кем был третий преступник!» А меня с нервяка на ржач пробило, я ему такой, а они там, чё, на троих соображали? Следак на меня как зыркнул, мол, дошутишься у меня, юморист, так я чуть по стол не сполз. Сижу не шевелюсь, а у следака котелок варит, вот-вот пар из ушей пойдет. Прикинул он хрен к носу и гаденько так интересуется: «А ты знаешь, что всё это на статью тянет и строго карается по закону? Несообщение о преступлении, укрывательство – на два года можно в лёгкую присесть». Я со страху совсем рамсы попутал, говорю, ты чё, начальник, за пургу тут гонишь? Может, это вовсе и не Эльф братву грохнул, я ж точно не знаю, как там дело было. Просто мы с Семенычем решили, что он за свою девчонку отомстил, а затем сразу свалил, пока Цирюльник его в кровавый фарш не замесил. Не, ну правильно же я рассуждаю? Следак в затылке поскреб, хмыкнул в усы, сощурился и в упор на меня пялится, да так смотрит, будто дырку во мне просверлить намылился. А, скажи мне, говорит, Мухортов, был ли ты знаком с гражданином таким-то, и опять фамилию назвал. Я ему – начальник, мне бы погоняло евоное, у нас в «Живых и мертвых» бывает так, что даже соседей по фамилии не знаешь. Вот с Эльфом как раз так было, помнишь, мы с Семенычем гадали, кого тебе надо, чуть к Славке Зильберу не отправили. Кстати, Славка-то, морда еврейская, представь, чё сделал? Почти за год до начала сноса наших бараков взял и с женой развелся, а когда по Пятой Линии бульдозеры прошлись, каждый по отдельной квартире получил. Теперь в одной живут, а вторую сдают, когда мы всей семьей в тесноте ютимся. Я ему говорю, аферист ты, Славка, и мошенник, а он мне, зато ты, Жека, дурак, и что лучше? Эх, по хлебальнику бы ему съездить, да руки об такую гниду пачкать неохота!
–Женя, пусть махинации с недвижимостью останутся на совести господина Зильбера, ладно? – залпом осушила стаканчик с остывшим кофе я, – мне об этом знать совершено необязательно. Чем закончился ваш разговор со следователем?
–Чё? – своим излюбленным вопросом Жека довел меня практически до бешенства, заставив недвусмысленно скрипнуть зубами в бессильной ярости, но я мужественно преодолела истерический порыв в надежде, что четвертая по счету рюмка водки не подействует на моего собеседника как снотворное, и он не провалится в забытье прежде, чем успеет завершить своё захватывающее повествование. Выпитая водка быстро затуманила Жекин разум, и меня не покидало устойчивое ощущение, что до эпического падения мордой в тарелку осталась всего какая-то пара стопок.
–А, ну, да, насчет погоняла, – язык у Жеки уже прилично заплетался, а с каждой новой порцией алкоголя его речь становилась всё более неразборчивой, и я вынуждена была постоянно напрягать слух, дабы в полной мере уловить смысл сказанного, – следак на меня посмотрел, как на малахольного, типа, там дедуган-пенсионер, откуда у него погоняло? Сдвинул брови, опять макушку почесал и нараспев так протянул: «Я десять лет назад этим делом занимался, девчонка та у меня в этом самом кабинете сидела вместе с родителями, но только песню она мне другую пела». На Пятой линии ты типа была, Эльфа дома не застала, словила попутку, а за рулем – Михась. Около Поселка Строителей ты будто бы из тачки выскочила и задала стрекача, а Михась плюнул и дальше покатил. Ничёшную ты для ментов сказочку сочинила, сестренка, я заценил! А тут я тебя спалил на ровном месте! Ринка, я не специально, вышло так по-глупому…Я говорю, да забудь ты, начальник, зачем прошлое ворошить, помер Трофим, да и хрен с ним, но следак, паскуда, въедливый попался, не отвяжешься! Я уже и сам забыл, что к чему, а он из меня всё вытянул: и как мы к бабе Гере в окно стучались, и как тебя в машину заталкивали… И всё пишет что-то, пишет, аж ручка дымится, и шепчет так потихонечку: «Я всегда знал, что это не ограбление было». Я ему, ну, да, какое ограбление, Михась бы до такого в жисть не скатился, они с Сивым у самого Цирюльника в подручных ходили, зачем им подставляться? Попытал меня следак еще с полчасика, понял, что я больше ничего нового не скажу, и отпустил, но пообещал еще раз вызвать. Третий день пошел- молчок. Как по-твоему, сестренка, пронесло или нет?
ГЛАВА XXI
–Сомневаюсь, – мрачно произнесла я, – фамилию следователя вы помните? Или у вас только погоняла в памяти откладываются?
–Не, ну почему только погоняла, – нисколько не обиделся на мой сарказм Жека, – у меня даже повестка сохранилась.
–Неужели вы ее с собой носите? – не поверила я, когда Жека неожиданно полез в карман трико и торжественно извлек оттуда сложенный в гармошку лист, – зачем?
–Да просто вытащить забыл, – отмахнулся мой собеседник, но затем вдруг заговорщическим тоном пояснил, – на самом деле это на случай, если Машка начнет мозги колупать, почему я домой так поздно вернулся. А я тут раз и достаю из широких штанин: прости, дорогая, гражданский долг- это тебе не шубу в трусы заправлять. Пока Машка сообразит, что на повестке дата старая, я этот трюк по второму кругу провернуть успею. Повезло мне, следак разволновался и забыл у меня бумажку забрать, а я быстро прикинул, на что она еще может сгодиться.
–Голова, конечно, – иронично фыркнула я, но хорошо поднабравшийся Жека вновь не распознал в моих словах подвоха и по наивности посчитал их за комплимент.
–Ну, так, – не без гордости кивнул бывший обитатель прикладбищенского барака, – я, может, и не такой хитромудрый хмырь, как Славка Зильбер, но тоже кой-чего умею. Щас посмотрим, чья тут подпись. Ага, вот, майор полиции Миронюк К.М.
–Надо же, до сих пор на той же должности и в прежнем звании! – удивилась я, – а я-то думала, что он давно на повышение ушел. Напрасно вы с ним разоткровенничались, Женя, ему, похоже, эта история все десять лет покоя не давала, а тут такой шанс всё распутать! Не факт, что старшие товарищи позволят ему глубоко копнуть, а скорее всего, наоборот, поспешат засекретить любую информацию касательно Эйнара Мартиса, но кто знает, на какие меры этот Миронюк готов пойти ради установления истины.
–Расслабь булки, сестренка, прорвемся! – с характерным бульканьем в пустую рюмку полилась водка, и я с крайним неудовольствием отметила, что на мелочах вроде закуски Жека более не заморачивается и, как следствие, его шансы наклюкаться до бессознательного состояния неумолимо увеличиваются с каждым мгновением, -я понимаю, ты замужем, мужа любишь, а ща начнется канитель и всплывут твои шашни с Эльфом. Ринка, не парься, ты ж тогда еще сопля зеленая была, мало ли, кто с кем мутил, кому оно теперь интересно, ты так своему мужику и скажи. Если он у тебя не совсем козлина, то шкнить зазря не станет, а хочет монашку, пускай из монастыря выписывает. Ты, наверное, боишься, что тебя начнут в интернете полоскать, так ты их это…как его… в баню, ну, в смысле, в бан! Вон, моей Машке под фоткой в купальнике кто-то написал, что она корова жирная, Машка расстроилась, сидит, носом шмыгает, потом взяла и заблокировала всех, кто ее обсирает. Я думал, может со злости похудеет, так куда там, разогнался! На черта ей упираться, если ее и так на все голоса хвалят, она ж одних подхалимов оставила! А ты бери с нее пример, нет, не в том плане, чтобы жрать в три горла, а потом ни в одно платье ни влазить и перед зеркалом ныть, а в том, чтобы на всякую шелупонь внимания не обращать. Ты –девчонка видная, вокруг таких всегда шавки завистливые тявкают, вот и хай себе тявкают, все равно им до тебя далеко.
– Спасибо, – буркнула я, комкая в руке стаканчик из-под кофе. Я уже и не надеялась избежать повторной встречи с майором Миронюком, но при этом упорно не могла вообразить причину, по которой он до сих пор меня не разыскал. Мои родители не меняли адреса, и по идее Миронюку достаточно было просто им позвонить, однако, за три дня он не предпринял ни единой попытки разобраться в происходящем. Выходило, что я была права, и гриф строжайшей секретности распространялся на все дела, прямым или косвенным образом связанные с личностью Эйнара, а излишне ретивого следователя своевременно предупредили о недопустимости и, очевидно, неотвратимой наказуемости подобных инициатив. Иначе с чего бы Миронюк столь резко сдал назад, еще недавно будучи преисполненным желания углубиться в прошлое?
–Женя, мне нужно идти! – рывком поднялась на ноги я, – приятно было пообщаться, но до конца дня я должна решить еще массу вопросов. Здоровья вам и вашему сыну, берегите себя!
–Сестренка, погодь! – остановил меня Жека, и я в его медленно стекленеющих глазах на миг появилось осмысленное выражение, – ты точно на меня зла не держишь?
–Нет, – отмахнулась я, – но я бы вам от чистого сердца посоветовала впредь поменьше болтать, особенно в отделении полиции. А то, знаете ли, всё сказанное вами…
–Может быть использовано против вас, – даже весьма значительная степень опьянения не помешала Жеке практически без запинки процитировать «правило Миранды», благодаря популярности импортной кинопродукции прочно вошедшее в бытовой лексикон местного населения, и, хотя пользы от данных познаний в отечественных реалиях почти не было, я по достоинству оценила сии претензии на юридическую грамотность.
–Совершенно верно, – подтвердила я, – будьте осторожны и постарайтесь сами себе не создавать проблем. У меня нет цели нагнетать обстановку, но я не могу избавиться от ощущения, что в ситуации с Эйнаром всё не так очевидно, как это нам преподносит НСБ.
–То есть это не Эльф заставу сжег и погранцов на тот свет тоже не он отправил? – обескураженно вытаращился на меня Жека, – сестренка, да ты, в натуре, гонишь! Ты еще скажи, что Сивого с Михасём тоже не Эльф угандошил?
–А если не Эльф? – до шепота понизила голос я, низко склонившись над столом, спросила, – согласитесь, мне-то лучше знать, что произошло в Поселке Строителей?
–И чё там было? – возбужденно подался ко мне Жека.
–Много всего, – разочаровала я уже настроившегося на громкую сенсацию Жеку, – но я бы предпочла не вынимать скелеты из шкафов. Поверьте мне, Эйнар не только не убивал Михася и Сивого, но и вообще никогда не был в Поселке Строителей.
–Вот-те поворот! – машинально потянулся за стопкой Жека, – а на хрена они со Стешкой из города свинтили?
–Цирюльник, – односложно ответила я, – думаете, он упустил бы возможность устроить показательную расправу над Эйнаром? Вы знаете, кому принадлежал коттедж, в котором были обнаружены трупы?
–Ну, деду какому-то, мне так мент сказал, – дыхнул на меня алкоголем Жека, – Ринка, да почем мне знать, кто там в этом поселке жил? Ты сравни, где те коттеджи и где наши бараки! Только не говори, что дед под Цирюльником ходил?
–Я ничего и не говорила, – с показным равнодушием пожала плечами я, – и вам ни с кем разговаривать на эту тему не рекомендую.
–Да ты чё, сестренка, я – могила! – клятвенно пообещал Жека, – слышь, так всех троих, получается, Мансуровские завалили?
Пару секунд я колебалась, не пустить ли мне Жеку по ложному следу, но затем всё же решила не скатываться до уровня бульварных детективов.
–Мансуровскими там даже и не пахло, это я гарантирую, – опровергла выдвинутую Жекой версию я, – вы мне вряд ли поверите, но эти твари банально передрались между собой.
–Ух ты! – восхищенно присвистнул Жека, – а чего они не поделили?
–Не чего, а кого, – передернулась я, – меня они делили, что здесь непонятного! Кто первый в очереди, кто второй, ну, и увлеклись чересчур.
–Офонареть можно! – еле-еле подобрал отвисшую челюсть Жека, – а ты следаку лапши на уши навешала, чтобы Эльфа не замели?! Ринка, ты это серьезно?
–Естественно, я пошутила! – рассмеялась я, – не может быть, чтобы вы купились на этот глупый розыгрыш!
–Твою мать, летит не поймать! – Жека из горлышка осушил бутылку и с громким стуком ударил кулаком по столу, – у меня с тобой скоро шарики за ролики заедут! Домой надо чапать, хватит с меня на сегодня!
–А вот это правильно! – горячо поддержала старого знакомого я, – идемте, я вас до остановки провожу.
Кряхтя и отдуваясь, Жека кое-как встал на ноги и вместо того, чтобы направиться к выходу, нетвердой походкой поковылял к стойке
–Мамаша, пивком бы полирнуть! – обратился он к профессионально безразличной барменше, но я на корню пресекла грядущую вакханалию.
–У меня больше денег нет, – развела руками я, – так что, Женя, вам один путь – домой, под крылышко к супруге.
–Тьфу ты! То засада, то подстава, – разочарованно выругался Жека, вынужденный под моим неусыпным надзором плестись к дверям, – слышь, Ринка, я уже чё-то не секу, когда ты правду говоришь, а когда порожняк толкаешь. Не, ну насчет лавэ это точно туфта, я ваши бабьи приколы за версту чую, а с Эльфом как, тоже брешешь, что ли? Конкретно запутала ты меня…
–Это водка виновата, – улыбнулась я, – вот протрезвеете и посмотрите на всё другими глазами. Так, какой автобус к вам едет?
ГЛАВА XXII
Кое-как затолкав жаждущего продолжения банкета Жеку в автобус, я с искренним облегчением вздохнула и мешком с костями рухнула на скамейку, где бы еще долго сидела в отрешенной задумчивости, если бы меня не согнала с места нагруженная тяжелыми сумками тетка, принципиально не желавшая дожидаться общественного транспорта в стоячем положении. Я нехотя покинула остановку и медленно двинулась вдоль по тротуару без четко определенного направления. Головная боль, изначально локализованная в области затылка, постепенно расползалась по всему черепу, и в моменты особо острых приступов у меня на миг темнело в глазах. Я чувствовала себя опустошенной, измотанной и усталой, но гораздо больше меня угнетало непреходящее ощущение полной тщетности всех моих действий. Разговор с Грушиной, к сожалению, закончился ничем, а стремление выпытать у Жеки подробности его визита в полицию предсказуемо вылезло мне боком и в итоге обернулось лишь мучительным смятением в душе. Я потратила полдня вхолостую, не достигнув ни одного мало-мальски значимого результата, а впереди у меня маячили столь же безрадостные перспективы. Помимо всего прочего, меня жестоко терзала внезапно проснувшаяся совесть: я не вспоминала о Джулсе с самого утра, и только сейчас осознала, что он уже третий день подряд как не выходил со мной на связь. Последний раз мы разговаривали еще в столице и расстались далеко не на позитивной ноте, а затем между нами наступило резкое отчуждение, вылившееся в обоюдное нежелание делать первый шаг навстречу друг другу. Я прекрасно понимала Юлиана и не старалась форсировать события в подспудном опасении, что правда о моей готовящейся поездке в Верный может случайно раскрыться из-за пары неосторожных слов, однако, тактика «не будить лихо» вовсе не казалась мне достойным выходом. Джулс не просто был достаточно умён и проницателен, чтобы без труда распознать наглую ложь – за десять лет брака он изучил меня, как облупленную, и порой натуральным образом предугадывал мои дальнейшие поступки. Даже если мне удалось ввести в заблуждение родителей и свекров, шансы обмануть Юлиана по-прежнему выглядели абсолютно ничтожными, и мне было стыдно озвучивать ему притянутую за уши легенду о срочной командировке «на юга», при внимательном анализе не выдерживающую равным счетом никакой критики. Я была уверена, что до Джулса уже успела дойти информация о моих намерениях, и он сразу сообразил, откуда здесь дует ветер, но почему- то снова решил отмолчаться, хотя вполне мог бы устроить мне публичный срыв покровов. И всё-таки Юлиан проглотил горькую пилюлю и предпочел обойтись без разоблачений, а если называть вещи своими именами, то он отпустил меня к Эйнару, заведомо понимая, что я могу и не вернуться обратно. Впрочем, о чем это я? У меня и в мыслях не было переходить грань, и единственное, чего я надеялась добиться благодаря жесту отчаяния, так это заставить Эйнара поделиться с адвокатом истинными обстоятельствами кровавой расправы на погранпосте, о которых нам было известно исключительно по официальным сведениям, распространяемым представителями НСБ. Учитывая, что у меня имелась масса реальных оснований ставить под сомнение достоверность вышеупомянутых выводов, а рассказывать правду Эйнар упорно не собирался, я скрепя сердце согласилась на участие в затеянной Стешей авантюре, но мне однозначно, не доставало уверенного настроя, и я беспрестанно колебалась, правильной ли дорогой я планирую пойти.
Дополнительную тревогу во мне порождали откровения Жеки. В частности, меня порядочно обеспокоила новость о том, что майор Миронюк спит и видит, как бы снова вытащить на свет божий перипетии давно минувших дней, а потом устроить допрос с пристрастием главному фигуранту этого неоднозначного дела. Хотя я и выступала в роли потерпевшей стороны, мое поведение еще в те далекие годы явно показалось следователю довольно странным, но я настолько прочно стояла на своей позиции, что Миронюку так и не удалось подловить меня на нестыковках. Тогда я приложила максимум усилий, чтобы убийство в поселке Строителей не ассоциировалось с именем Эйнара, и, похоже, мне это великолепно удалось, но однажды моя хитрость непременно должна была вскрыться. Надо отметить, что и у меня накопилось немало вопросов к следствию – к примеру, под какой бы личиной не маскировался Топор, дактилоскопическая экспертиза безусловно преподнесла Миронюку удивительный сюрприз, но громкий скандал был оперативно замят. Во всяком случае, никто из соседей так и не узнал, что рядом с ними проживал настоящий маньяк, безнаказанно потакающий своими извращенным прихотям в подвале собственного дома. А ведь на месте преступления работала группа опытных криминалистов, наверняка заинтересовавшихся помещением под лестницей, да и майор Миронюк был обязан инициировать отдельное расследование, но почему-то предпочел не развивать бурной деятельности, будто ему настоятельно порекомендовали не увлекаться чересчур смелыми теориями. Что-то здесь было нечисто, поэтому моя версия с ограблением коттеджа упала на благодатную почву и получила одобрение сверху, притом, что при необходимости ее запросто можно было разгромить в пух и прах при помощи элементарной логики.
Нечто крайне подозрительное продолжало твориться и теперь. Не в меру болтливый Жека дал Миронюку карты в руки, но тот не спешил воспользоваться появившимися в его распоряжении козырями, как если бы ему наглухо перекрыли кислород при первой же попытке поднять из небытия старое дело. Либо я серьезно недооценивала бравого майора, и на этот раз он осторожно пошел обходным путем, не посвящая в детали никого из начальства. Всего-то и нужно было, что втихаря получить доступ к архивам и применить дедуктивный метод, а уже потом проводить параллели и устанавливать причинно-следственные связи. Если расследование, а точнее, доследование Миронюка не было санкционировано, а скорее всего, именно так всё и происходило, прислать мне повестку он, естественно, не мог, однако, это вовсе не умаляло степени риска. Пока я толком не понимала, насколько велика нависшая надо мной угроза и не накручиваю ли я себя понапрасну, но сонм плохих предчувствий неумолимо кружил в воздухе. Я перебирала самые различные варианты, и меня обуревало всё большее волнение, способное в любое мгновение спровоцировать паническую атаку. Дерзкий замысел Стеши всецело зиждился на том лишь допущении, что Эйнар пойдет на любые уступки, только бы я не оказалась в эпицентре скандала, но, если Миронюк передаст в НСБ почерпнутые в беседе с Жекой факты, спецслужбы тут же возьмут меня под колпак. Дальше – хуже: ко мне будет приковано пристальное внимание компетентных органов, а заодно пострадают и мои близкие, мечтающие навсегда забыть тот нескончаемый кошмар, которым обернулись мои отношения с Эйнаром. А вдруг по касательной заденет Джулса и его родителей? Или Симку с Антоном? Да мало куда может зайти бурная фантазия НСБ-шников, если у них хватило воображения придумать Эйнару откровенно безумную биографию, а затем внушить подавляющему большинству населения, что несчастные пограничники стали жертвой буйнопомешанного сослуживца? Как только Эйнар узнает, что меня принудительно втянули в подковерные игры, он несомненно попытается всячески дистанцироваться от нашего подросткового романа и предпримет всё возможное, чтобы меня не коснулись отголоски Хонгшаньской драмы. На этом фоне Игорю Маркелову вряд ли удастся разговорить Эйнара, и мы получим диаметрально противоположный эффект, существенно усложняющий задачу для линии защиты. Искусственно созданный ажиотаж вокруг своей персоны я уж как-нибудь переживу, а при соответствующей психологической подготовке с временными сложности успешно справится и мое непосредственное окружение в лице родственников и друзей, однако, главный рычаг давления на Эйнара неизбежно потеряет актуальность.
По совокупности объективных признаков складывалось впечатление, что сейчас я шла по лезвию бритвы, и минимальное отклонение от заданного курса неминуемо вело к сокрушительному провалу. Я не могла смириться, что все мои старания помочь Эйнару вот-вот обернутся прахом, и внутренний дух протеста настойчиво толкал меня на борьбу с этой возмутительной несправедливостью. Второго шанса заставить Эйнара срочно скооперироваться с Маркеловым скорее всего уже не выпадет, и как бы мне не претил грязный шантаж, предложенный Стешей в качестве базового стержня наших целевых установок, я была просто обязана извлечь из этой двусмысленной ситуации все возможные преимущества. Но для того чтобы осуществить задуманное, мне необходимо было избавиться от грызущих мою душу подозрений, и сделать это следовало немедленно, а иначе мне придется объясняться уже с сотрудниками Национальной Службы Безопасности.
Несколько минут я нервно вертела в руках мобильник, но страх напороться на НСБ-шников довольно быстро придал мне недостающей решимости. Я нашла в телефонном справочнике нужный номер, и, дождавшись ответа, попросила:
–Здравствуйте! Будьте добры, соедините меня, пожалуйста, с майором Миронюком.
ГЛАВА XXIII
Мне повезло, и Миронюк оказался на месте. Правда, соединяли нас непростительно долго, и за это время я успела себя основательно накрутить. В голове у меня лихорадочно сменялись мысли, и несколько раз я с невероятным трудом удерживалась от того, чтобы малодушно положить трубку и оставить свою неоднозначную затею прежде, чем точка невозврата будет окончательно пройдена. И всё же я нашла силы не отступать назад, хотя у меня до сих пор отсутствовала твердая уверенность в целесообразности совершаемого поступка. Но я кожей ощущала, как у меня за спиной застыл в нетерпеливом ожидании гость из параллельной реальности, и, если я сейчас нажму отбой, призрак тут же набросится на меня с упреками, а я уже и так была не в состоянии выносить звуки регулярно звучащего в ушах голоса, который давно выступал зловещим предвестником стремительно надвигающегося сумасшествия. Мне срочно требовалось разрубить многочисленные гордиевы узлы, пока те не затянулись у меня на шее, но страх перед очередным погружением в мрачную пучину прошлого предательски мешал мне сосредоточиться, и к тому моменту, когда Миронюк ответил на мой звонок, от волнения я успела с ног до головы покрыться липким потом.
–Миронюк! Алло! – загруженный работой следователь явно не рассчитывал сходу нарваться на продолжительное молчание, а судя по раздраженным интонациям, ему меньше всего хотелось выслушивать мое неуверенное сопение, – говорите!
–Это Рина…, – кое-как выдавила из себя я, но быстро сообразила, что мои слова обладают критическим минимумом информативности, и поспешно добавила, – Ноябрина Смородская.
Теперь уже существенно опешил сам следователь, и, хотя его профессиональная сфера деятельности предусматривала молниеносную реакцию на подобные ситуации, пару секунд полной растерянности я Миронюку безусловно обеспечила. Дальнейшее развитие событий прямо зависело от моей расторопности и, кое-как преодолев охвативший меня ступор, я решительно заявила:
–Давайте сегодня встретимся. Думаю, нам есть, что обсудить
–Хорошо, – невозмутимо согласился Миронюк, довольно быстро справившийся с изначальным ступором и одной лишь фразой умудрившийся перевести нашу беседу в исключительно конструктивное русло, – если интуиция меня не обманывает, вы, похоже, не горите желанием посетить отделение. Пообедаем вместе? Или предлагайте свои варианты…
–Скажите, куда и во сколько мне подъехать, – не стала изобретать велосипед я, – с удовольствием разделю с вами трапезу.
–Знаете кафе «Лилия» на Сербина 35? – уточнил следователь, – я буду там в промежутке с часу до двух. Вас это устраивает?
–Вполне, – одобрила выбор Миронюка я, искренне надеясь, что вышеупомянутое заведение общественного питания выгодно отличается от пивбара, где мне довелось провести незабываемые мгновения в компании Жеки – я обязательно приду.
–Тогда договорились! Извините, Ноябрина, мне необходимо вернуться к делам, – осторожный следователь благоразумно свернул общение по служебному телефону, и я прекрасно понимала, почему он старательно избегает случайной огласки. Фактически мы оба шли в обход закона, и у каждого из нас имелись для этого свои веские поводы, равно как нам одинаково не внушала оптимизма перспектива разоблачения. Так вышло, что мы с майором Миронюком были связаны единой цепью, и пусть наши интересы вращались в разных плоскостях, возможность плодотворного сотрудничества не стоило резко сбрасывать со счетов, причем, как продемонстрировало моментальное согласие следователя на встречу, он не меньше моего жаждал разобраться с белыми пятнами, даже десять лет спустя по-прежнему не позволяющими ему обрести покой.
До обеденного перерыва оставалось совсем мало времени, а кафе с цветочным названием располагалось на достаточно внушительном расстоянии от моего текущего местонахождения, и, если я планировала успеть к назначенному часу, мне было предпочтительнее поймать такси, а не уповать на график движения автобусов, регулярно подверженный сбоям. Техника имела свойство ломаться, попадать в аварии и застревать в пробках, однако, я не могла полагаться лишь на милость изменчивой Фортуны, и как бы меня не душила жаба, все-таки прибегла к весьма недешевым услугам частного извоза. Уже сидя в такси я достала телефон и долго гипнотизировала мобильник немигающим взглядом, но Джулс мне так и не позвонил. Сообщений в мессенджер он мне тоже не присылал, и неподъемная тяжесть лежащего на сердце груза всё сильнее затрудняла мне дыхание. Я сознавала, что должна позвонить первой, а не вынуждать Юлиана смирять мужскую гордость и унижаться передо мной, но мои пальцы немели от ужаса, когда я невольно представляла, как он сбрасывает входящий вызов и с ненавистью отшвыривает телефон в сторону. Я боялась, нет, не так, я до жути боялась услышать беспощадный приговор всему хорошему, что было между нами за годы семейной жизни, и для моего глубинного страха даже нашлось отдельное название – «развод».
Иногда я невольно задумывалась, а как бы я отреагировала, поведи себя аналогичным образом моя вторая половина. Сразу же разорвала бы отношения? Попыталась бы спасти разваливающийся брак? Цеплялась бы за малейшую возможность склеить осколки вдребезги разбитой вазы? Или пустила бы всё на самотек, чтобы нас рассудило время? У меня однажды уже промелькнула догадка, что Юлиан вдруг остановился, оглянулся вокруг, и его озарило понимание истинной сути происходящего. Мне наш брак был нужен гораздо больше, чем Джулсу, но на протяжении целого десятилетия мой муж свято верил в обратное. Он любил, а я разрешала ему себя любить – я постоянно жила с этим чувством, я свыклась с таким положением вещей и по кирпичикам выстроила гармоничный союз двух родственных натур, базирующийся на взаимном уважении и стопроцентно совпадающих ценностях. Я никогда и близко не рассматривала вероятность того, что Юлиан от меня уйдёт, во мне жило и крепло твердое убеждение в огромной силе его любви, я воспринимала мужа не в качестве свободной и независимости индивидуальности, а скорее видела в нём залог своей психологической стабильности, как если бы Джулс родился на этот свет, лишь только чтобы спасти меня от ночных кошмаров. Могла ли я вообразить, что это у меня не хватит смелости уйти от Юлиана, тогда как у него не возникнет дефицита мужества, если вопрос отпускать меня или нет вдруг встанет ребром?
Я пыталась заглянуть в будущее, чтобы понять, есть ли у нашей семьи шансы уцелеть под сокрушительным натиском неуправляемой стихии, но во всех моих прогнозах красной нитью проходила одна и та же ключевая идея: в первую очередь мне надлежало определиться со своей собственной жизнью, и только потом решить, насколько важное место в ней занимает Джулс. Мой брак трещал по швам вовсе не из-за Эйнара: настоящая причин крушения моего налаженного быта скрывалась во мне самой. В укромных уголках подсознания и поныне тлел негасимый костер запретной любви, и одна крохотная искра породила бушующий ураган пламени. В этом огне догорали мои мечты и надежды, а на выжженном пепелище бродил лишь призрак, чей шепот я так часто слышала у себя в голове. Юлиан стал жертвой моего личностного кризиса, его окутали черные клубы удушливого дыма, и он задыхался в токсичной среде, созданной мною из обрывочных фрагментов далеких воспоминаний. Эта ядовитая вселенная с непригодной для нормального человека атмосферой сформировалась из моих неясных сновидений и постепенно вытеснила собой объективную реальность, но, как ни странно, именно в этом рукотворном аду я ощущала себя невероятно органично. Я не боялась незримого присутствия фантома, меня не пугали его загадочные фразы, я теряла рассудок со вкусом и каким-то нездоровым упоением, а окутывающий меня ореол прогрессирующего безумия рождал бесшабашную отвагу, толкающую меня снова и снова ступать на хлипкий мост и в противоестественном экстазе балансировать над пропастью. И пусть внизу угрожающе щетинились острые камни – меня напрочь покинул чувство опасности, а притупившийся инстинкт самосохранения упорно молчал в преддверии неминуемого падения в разверстую бездну. И всё бы ничего, в конце концов я уже давно достигла того возраста, когда наступает пора самостоятельно отвечать за свои действия, но я ведь тащила на дно еще и множество других людей, поневоле принимающих участие в этой репетиции грядущего светопреставления. Я чувствовала себя эдаким режиссером-диктатором, откровенно бесчинствующим на съемочной площадке и на ходу меняющим амплуа занятых в постановке актеров, а если во мне периодически и шевелилась жалость к незаслуженно страдающим по моей вине исполнителям, я быстро подавляла ненужную слабость. Игорь Маркелов, Симка, родители, Шуваловы, Джулс – все они незаметно превратились для меня в бесправных статистов, покорно играющих заранее распределенные роли, четко прописанные в сценарии моей недрогнувшей рукой. Мое самодурство достигло громадных масштабов и вышло за рамки дозволенного, я неуклонно теряла берега и бурное течение влекло меня прямиком в водоворот. Я слишком далеко зашла, и, поворачивая назад, автоматически сводила на нет все свои предыдущие усилия, а в моем незавидном положении это было бы непростительной роскошью. Я должна была беспрепятственно добраться до Верного, встретиться со Стешей и недвусмысленно обозначить Эйнару свое намерение без сомнений броситься на амбразуру. Да, я планировала сразу же вернуться домой и попытаться восстановить из руин свой привычный мир, однако, я подспудно готовила себя к непростому преодолению возможных препятствий. Совсем неудивительно, что я позвонила Миронюку – принимая во внимание, какое количество чужих судеб я разом поставила на карту, мне ни при каких обстоятельствах нельзя было допускать провала.
ГЛАВА XXIV
Сегодня мне определенно сопутствовала удача, и благодаря отсутствию заторов на городских дорогах в кафе «Лилия» я прибыла с опережением графика, что позволило мне предварительно сориентироваться в незнакомой обстановке. Навскидку выбор Миронюка произвел на меня довольно положительное впечатления, а, внимательно осмотревшись по сторонам, я уверенно заключила, что в обеденное время это уютное местечко магнитом притягивало к себе сотрудников расположенных поблизости учреждений. В отличие от центра, где основной костяк составляли либо дорогие магазины, либо административные здания уровня самой мэрии, улица Сербина состояла преимущественно из скромных высоток, первые этажи которых практически полностью оккупировал малый бизнес в форме аптек, салонов красоты, ателье и мелких кафешек наподобие «Лилии». Буквально каждый дом пестрел аляповатыми вывесками, зазывающими потенциальную клиентуру, а разномастные пристройки, снабженные отдельными лестницами и в некоторых случаях даже оборудованные пандусами, привносили явный хаос в общий архитектурный ансамбль. Среди этого торгового оазиса затесался сохранившийся еще с советского периода корпус полицейского управления, по всем признакам, сравнительно недавно подвергшийся капитальному ремонту за бюджетный счет. Яркие солнечные лучи отражались в зеркальном фасаде и чуть ли до слез раздражали глаза, но, будучи в плену резко нахлынувших воспоминаний, я при всём желании не могла отвести взгляд, и когда меня, наконец, отпустило, шумно перевела дыхание и опрометью ринулась прочь, чтобы не допустить дальнейшего погружения в бездонную пучину помраченного разума. Однажды я уже была здесь с родителями – отвечала на каверзные вопросы следователя, пряталась в туалете с вытащенным из маминой сумки телефоном и хладнокровно шантажировала Маркелова, с ногами взобравшись на крышку унитаза. В тот день я стала другим человеком, нечто очень важное умерло во мне, а на смену беззаботной юности внезапно пришла взрослая жизнь, наполненная совершенно иным мироощущением, но настоящей птицы Феникс из меня, увы, не получилось. Попытка родиться заново удалась мне только частично, я лишилась чего-то невыразимо значимого, как если бы мне наполовину перекрыли кислород и теперь организм вынужденно запустил своеобразный режим экономии, причем, первыми под сокращение попали чувства, эмоции и способность искренне радоваться простым вещам. Прежняя Рина Смородская обладала детской непосредственностью, в ней горел особый огонь, а ее душа, словно настежь распахнутая дверь, была открыта для новых ощущений, но минули годы и мое сердце более не рвалось из груди. Я жила вполсилы, не расходуя ресурсы и не растрачивая понапрасну нервные клетки, но постоянно ловила себя на мысли, что эта искусственная ремиссия не может длиться вечно. Я добровольно запеленала себя в плотный кокон безразличия и до смерти боялась из него выползти, но час X пробил вне зависимости от моих страхов, и для меня настала пора шагнуть в неизвестность, сколько бы я не отсрочивала этот неизбежный момент.
