скачать книгу бесплатно
– Сегодня пока что можешь внимательно осмотреть МАЗ, проверить, убедиться, что всё в порядке и подготовить его к работе. А завтра поедешь на погрузку.
– Согласен. Если позволите, то ночевать я останусь в кабине. Считаю верным привыкать к дорожной жизни.
– Не возражаю. Хотя с нормальным жильём проблем совсем нет.
Весь день я провозился с полученным МАЗом. Половину времени уходило на то, чтоб разобраться в нюансах технического устройства. Общие принципы, конечно, везде одинаковы, но вот деталировка, как ни крути, везде отличается. Всё досконально перепроверил, нет ли подтёков или ещё каких неприятностей. Подтянул все крепежи, везде и так всё нормально, но зато теперь уверен. В общем, рутинная шофёрская работа. День прошёл незаметно. Когда стемнело, я устроился на полке в кабине для ночлега.
Утром проснулся, едва началось движение работников на автобазе. Уже привыкаю спать в кабине. Лежанка позволяет растянуться в полный рост, в ширину не тесная. Самая настоящая кровать с подушкой и одеялом, просто находится в железной комнатке. Ночью было прохладно, но кабину не прогревал, одеяла мне вполне хватило.
Дождался Степана Степановича, который распорядился зайти в диспетчерскую, чтоб получить все необходимые бумаги для поездки и получить прицеп. Также сказал, что ехать буду в колонне. Дескать странные указания, что мне дозволено ездить в одиночку. По одному тут не ездят из соображений безопасности. Если что с одиночкой случится, то кто потом отвечать будет. Хотя мне кажется, что что-то случиться может хоть с одним хоть с группой, и ответственность будет в любом случае. А если что случится с колонной, то отвечать придётся в гораздо большей мере, чем за одного. Но эти суждения я высказывать не стал.
После диспетчерской я пошёл искать по номеру, указанный в бумаге, прицеп. Это оказался бортовой тентованный, таких тут полно, видимо, значительная часть МАЗов работает в сцепках именно с такими полуприцепами. Зацепился, подсоединил перекидки, и уже автопоездом подъехал к выезду, где уже стояли в ожидании несколько таких же сцепок.
Все водители – афганцы, и по-русски большинство не понимают. Лишь один или двое немного могут изъясняться, и с их помощью удалось понять детали поездки. Мне сказали быть замыкающим. Едем, не разрывая колонну. Если у кого-то вдруг неисправность или какая-то проблема, подать сигнал и останавливаются все. Несколько раз в день плановые остановки для отдыха и обедов, передний сам для этого будет останавливать всю колонну. И так, пока не доедем до Хайратона.
Степан Степанович пожелал хорошей дороги на обоих языках. Все разошлись по своим грузовикам. И колонна из десятка пустых автопоездов отправилась в путь.
Объездных дорог здесь нет, так что на загородную трассу ехали прямо через центр Кабула. Прое?зжая часть улицы широкая, и это вполне позволяет передвигаться по ней на крупногабаритной технике. Людей много, все идут по своим делам. Где-то прямо на улицах кипит торговля. Успел заметить, что некоторые пешеходы, остановившись, будто зачарованно смотрят на проезжающую по улице колонну грузовиков. Не знаю, но может, у них есть в умах понимание, что благодаря им они могут существовать в этом городе и не терпеть нужду в товарах.
Когда слышится «Афганистан», то наверно, у всех в умах сразу рисуется образ войны. Так и было, нам всем говорили, что там была война, что там был контингент советских войск, а позднее там были американские военные. И вряд ли кто-то может представить, что там может быть мирная жизнь. И вот я еду по Кабулу и как раз вижу вполне мирную жизнь. Нет намёка, что где-то тут может быть война. На улицах резвятся дети. Работают торговые точки и общественный транспорт. Здания вокруг все целые и невредимые. В городском шуме нет выстрелов или взрывов. Полная противоположность общепринятого представления об этой стране.
Спустя пару часов доехали до города Чарикар, дорога до него была нормальной, без происшествий. А по бокам от дороги постоянно была сельская местность. И даже непонятно, где заканчивается один аул и начинается другой. Прямо построение мегаполиса, только из маленьких аулов. И неожиданно много зелени. Самые настоящие приусадебные участки местных крестьян. Значит, именно в этих огородах выращивают плодовые культуры, которые потом массово продаются на базарах Кабула. А вдалеке за аулами виднеются горы. Чарикар, в котором мы остановились для отдыха, тоже выглядит как деревня, только занимает больше территории. Горный массив уже существенно ближе, в каких-нибудь двух километрах.
Все водители, не сговариваясь, направились в чайную. Само собой, позвали и меня. Это и жест местного гостеприимства, ну и в нашем случае элемент придорожного сервиса в виде пункта питания. Чайная, конечно, не похожа на привычные мне придорожные кафе и закусочные. Простая каменная избушка, в которой из обстановки лишь приземистые столики. Тут уже сидят немало местных жителей. А употребление чая, оказывается, целая церемония, и относятся здесь к этому, как особому ритуалу. Говорят, что некоторые могут за разговорами засиживаться в таких местах по несколько часов. Конечно, если у них нет каких-то особых забот, чего бы и не посидеть.
Чай подавали в обычных разрисованных чашках. Я в посуде не разбираюсь, так что для меня эти чашки обычные. Может быть, кому-то они покажутся уникальными или редкими или ещё какими-то. Но для меня – это просто чашки. Что же касается чая, то я не знатный чайный сомелье, и не могу толком оценить его. Чтобы не обижать местных, изобразил, что причмокиваю, наслаждаясь вкусом, и кратко уведомил, что он вкусный. Но он и правда приятный и легко пьётся, не похож на сбор берёзовых листьев. К чаю подаются и разные виды выпечки, от хлеба в виде лепёшек до разных сладостей. К хлебу, как мне сказали, тут тоже относятся с уважением, и даже поговорки есть, что-то наподобие «клянусь хлебом».
Хоть место и выглядит не изысканно, но для отдыха и приятного времяпровождения очень даже ничего. Не знаю, мы тут, наверно, около часа провели. Афганцы не просто чаёвничали, но и о чём-то болтали, наверно, обменивались новостями. Такие вот традиции. На федеральной трассе мы обычно не более получаса стояли около кафе. Этого хватало для того, чтобы и отдохнуть и пообедать и остального, что обычно нужно, ради чего останавливаются на трассах.
Покинув толпой чайную, мы снова двинулись в путь. Довольно быстро закончились нескончаемые крестьянские поместья около шоссе, и мы доехали до какой-то горной речки. Дорога стала пролегать вдоль её русла. Правда, «вдоль» звучит весьма условно, ведь река очень извилистая. Дорога тоже стала петлять и изобиловать поворотами. Быстро ехать нереально, к тому же постепенно шоссе поднималось вверх. А навстречу то и дело едут другие автомашины. И интенсивность напоминает привычные российские трассы.
Навстречу двигаются колонны МАЗов, таких как у нас. Между ними старые Мерседесы и причудливо разрисованные старинные грузовички, которые зовут барбухайками. Постоянно в потоке присутствуют военные грузовики в сопровождении броневиков. Иногда они зачем-то стоят на обочине в попутном направлении. А легковушек как-то мало. Дорога узкая, всего две полосы. Из-за обилия транспорта двигаться приходится медленно. И всё это в горном ландшафте. Утёсы порой так близко к дороге, что, кажется, они вот вот рухнут на асфальт.
В этих горных районах стала встречаться и другая техника. Не то чтобы другая. И уже даже и не техника. Местами на обочинах дорог попадаются останки техники. То ЗИЛ-131 без кузова, то КамАЗ, иногда валяется помятая цистерна. Вся техника явно горела, поскольку осталась только металлическая часть, без резины, без стёкол. В каких-то случаях на обочине такое металлическое месиво, что непонятно, чем оно было изначально. Наверно, это результат прямого попадания мощных снарядов. Некоторые останки техники лежат далеко внизу склона. Участи тех, кто был внутри этих машин, не позавидуешь. Частота появления таких останков разная. Иногда они стоят поодиночке. А иногда на обочине целая вереница уничтоженных цистерн. И чем дальше мы удаляемся от Чарикара, тем чаще всё это приходится видеть. Вот оно – эхо войны.
Медленно ползём по змееобразной дороге. Не могу видеть, что там впереди, но можно предположить, что наша колонна следует за потоком других автомашин, которые следуют за другими. В московском потоке это было обычным явлением. А здесь, надо понимать, дорога к Хайратону единственная, и объехать нет возможности, вот и сосредоточился весь поток в одной линии. Несколько раз были короткие туннели, то сплошные, то с колоннадами вместо стены. По бокам дороги то и дело стоят сложенные из камней постройки, похожие на дува?лы[3 - Дува?л – сложенный из камней или кирпича забор при сельском доме, иногда стена такого дома в странах Средней Азии.], а на них дежурят солдаты. Часто скорость падает практически до пешеходной. Если так будем ехать, то доберёмся лишь к концу года. В таких условиях ездить просто невыносимо, когда технически вроде можно ехать, но из-за непреодолимых сил приходится ползать, как черепаха. Вот таким вот черепашьим ходом уже к вечеру мы добрались до туннеля Саланг. Вернее, даже не до самого туннеля, мы просто остановились в общем потоке большого количества автотранспорта, а въезд едва виднелся в нескольких километрах, если мерить по самой дороге, которая в этом месте несколько раз извивается. Водители из колонны сказали, что делаем привал до утра. Въехать в туннель всё равно не сможем, даже если захотим. Я и не знал, что движение в нём одностороннее, и каждый раз на один день его направляют то в одну, то в другую сторону. Наша очередь будет завтра. А пока придётся терпеливо ждать, и удобно, что мы приехали вечером, можно как бы закончить трудовой день и ложиться спать. Я глянул на счётчик пройденных километров. Около ста двадцати километров. В нормальных условиях это можно за час проехать, ну или за два, если без спешки. А мы целый день пёрлись. И это считается ещё быстро доехали.
Делать нечего, значит, буду отдыхать. Достал свои пожитки в виде консервов и поужинал. Надо засыпать. Окна я закрыл, чтоб не поступала пыль и холодный воздух. Но и при закрытых окнах отчётливо слышно, что где-то вдалеке тарахтят моторы. Под такие мерные звуки я и засыпал внутри кабины.
Утром проснулся сам по себе. Может, рассвет вынуждает, а может, и охлаждённый воздух. Даже под одеялом ощутилось, что в кабине стало зябко. Так что первым делом я завёл двигатель и запустил обогреватель.
Вскоре движение началось. Постепенно оно коснулось и наших машин. Мы медленно стали подползать к въезду в туннель. Меня заранее предупредили, что там нужно ехать медленно и аккуратно. В покрытии есть неровности, а внутри темно и дымно. Также с пешеходной скоростью подъехали к въезду в виде полукруглой арки. С виду она широкая, и кажется, что проехать не составит труда, но двустороннее движение тут точно будет проблемным. Теперь понятно, почему поток едет лишь в одну сторону. Включил фары. Внутри и правда темно. Потряхивает. Значит, точно куча неровностей. Это даже странно. На улице, где подрывалась техника, ровное покрытие, а тут всё наоборот. Стенки по бокам едва заметны, поэтому в основном ориентируюсь по красным фонарям впередиидущего автопоезда. Хорошо хоть сам туннель не извилистый, а практически прямой. Вроде бы и нетрудно проехать в этой загазованной темноте, но всё равно как-то напряжённо себя чувствую. Как будто эти стены как-то давят на психику. Более двух километров ехали в темноте по рытвинам, и наконец солнечный свет. Туннель закончился. Я мельком глянул в зеркало. С этой стороны точно такая же арка, как и там, где мы въехали. И сразу же вижу стоящие в ожидании здесь другие грузовики. А ведь им, выходит, нужно будет стоять до следующего утра. Потом начался ещё один длинный туннель, немного изогнутый. А потом ещё несколько коротких. Да, и дорога теперь стала идти на понижение. Начался многокилометровый затяжной спуск по извилистой горной дороге. Приходилось постоянно пользоваться горным тормозом. Вниз ехать, усилий технике не нужно, но если замешкаться, можно легко улететь в овраг. Да ещё и ненароком других зацепить. Все передние грузовики продолжают ехать крайне медленно. Значит, опять за день проедем очень мало.
На встречной полосе так и стоят бесчисленное множество грузовой техники разного типа, как гражданские, так и армейские. Учитывая дорожные условия, получается так, что невозможно предугадать, когда получится доехать до Саланга. Может, тогда, когда движение открыто, а может, и стоять придётся в ожидании нужного дня. Наша возможность уже настала. Медленно, но верно движемся вперёд.
Начался серпантин. Видно, как справа по нижней дороге колонна движется вниз. Тихонько спускаясь вниз, миновали шесть крутых поворотов, которые ступенчато направляют трассу всё ниже и ниже к мосту Душа?х. Когда проехали мост, то наконец-то наша колонна остановилась. Очень своевременно. За всё время после въезда в Саланг будет неплохо передохнуть. Ехать по горам совсем не тоже самое, что ехать по равнинной трассе. Ладно бы просто постоянно вертеть руль в разные стороны, так ведь надо постоянно держать руку на рычаге коробки передач и управлять горным тормозом. Наверно, даже тем, кто часто тут ездит, требуется хоть какой-то перерыв, а мне и подавно.
Снова чай, хлеб, болтовня местных. После отдыха снова в путь. Встречные грузовики. Разбитая техника в оврагах. Горные хребты, на вершинах виден снег. От протяжного воя мотора уже в ушах звенит. За несколько дней так вот добрались до Хайратона, по пути было много остановок для отдыха и ночлега. Самая запомнившаяся была в Пули-Хумри, где была хорошая стоянка для ночного привала и где угощали бараньим мясом, лепёшками и обильным чаепитием. А после Ташкургана продолжительный спуск с гор практически прекратился, и дорога пролегала по пустой равнинной местности до самой железнодорожной станции. Четыреста шестьдесят километров от автобазы в Кабуле до Хайратона. Да это же совсем небольшое расстояние, можно за один день преодолеть, а мы больше недели плелись. И это пустые, без груза.
В Хайратон приехали во второй половине дня. По идее, можно загружаться, и потом начинать ехать обратно. Но все, особо не сговариваясь, решили по-хорошему отдохнуть, а уж за дело взяться на следующий день с утра.
Глава 11
Снега на Саланге, жара в Хайратоне
Солнечное утро оповестило начало нового дня. Десятки грузовиков, большинство из них афсотровские МАЗы, готовы к погрузке. Помимо них на станции есть барбухайки и Мерседесы от одиночных перевозчиков. Мы стали подгонять прицепы к зоне погрузки. Площадь тут огромная, так что тесниться не пришлось. Удалые грузчики быстро стали закидывать мешки. В разные грузовики складывали разные грузы, это было заметно по отличающимся этикеткам на мешках. Кому-то досталось зерно, кому-то сахар, кому-то какая-то не ядовитая промышленная химия. Мне загрузили муку.
После завтрака колонна выдвинулась в путь. Тем же маршрутом, той же дорогой, но уже обратно. Двадцать тонн груза ощутимо заставляли мотор трудиться с усилием. И это пока что мы едем по прямой дороге. Как только повернули на горную трассу, подъём стал тяжёлым. Вроде бы и мотор сильная V-образная «восьмёрка», но силёнок явно не хватает. Теперь мы ползём не потому, что есть помехи движению, а потому что просто физически не можем ехать быстрее.
Общими усилиями по горным серпантинам, тоннелям, подъёмам, спускам и перевалам за пару недель доехали до Кабула. Несколько машин остались выгружаться в Пули-Хумри, возможно, потом двинулись снова на погрузку в Хайратон. Я же и ещё несколько других довезли муку до кабульского хлебокомбината.
Грузов доставлять нужно много, поэтому времени на отдых почти нет. После многодневных рейсов тягачи проходят тщательную проверку на автобазе, при необходимости делается мелкий ремонт и замена расходных деталей. А потом они снова направляются в работу. Мне также пришлось по прибытии через два дня снова поехать за новым грузом.
Хотя рейсы длятся очень долго, учитывая расстояние, к особенностям дороги быстро удалось привыкнуть. Уже бесстрашно преодолевал все узкие участки шоссе, где между краем асфальта и обрывом даже не было ограждений. Пропало чувство беспокойного напряжения в тоннеле Саланга. С каждым разом всё увереннее на МАЗе в сложной обстановке возил товары для нужд народа. И до Кабула было доставлено множество продовольствия.
Середина лета, и очередная поездка с продуктовым грузом в Кабул. Неспешно продвигаемся по горам. Стал замечать, что двигатель как-то неравномерно работает. И непонятно, то ли из-за того, что с грузом в гору едем, или ещё какая-то причина. Потом вроде всё стабилизировалось. Но спустя время двигатель снова дал о себе знать. Явно что-то не в порядке. Долго так ехать нельзя, и в Пули-Хумри я решил заехать на ремонт, а основная колонна поехала дальше.
С обученными механиками стали ковыряться. Видимо, все проблемы уже давно известны, так что особенно долго вычислять им не пришлось. Всё, что нужно, было сделано, и двигатель стал работать как новый. Заодно для страховки они провели полную диагностику моторного пространства. Молодцы ребята, понимают, что в пути другого случая для нормального ремонта может не предвидеться, а грузы нужны для их братского народа. Это ли не сплочённость нации и содействие общим интересам. День уже заканчивался, и в путь решил отправиться утром с другой колонной, а вечером выезжать бесполезно, ведь придётся снова скоро делать привал. Не лучше ли остаться для этого в приспособленном месте.
Наступило утро. С другой колонной выдвигаемся в путь. Движемся также не спеша, как и всегда. Спустя час после выезда из города колонна явно снижает скорость для остановки. Я находился в колонне одним из последних, поэтому не мог видеть того, что увидели передние водители. После остановки вышел из кабины, вижу, что также вышли и другие. Проходим вперёд. На краю дороги в попутном направлении стоят обгоревшие остовы. МАЗы с прицепами! Это те, которые ехали здесь вчера. И от которых я отсоединился из-за ремонта. По устным способам передачи новостей выяснилось, что колонну остановили душманы. Был какой-то религиозный праздник, в который не положено работать, и душманы решили наказать нарушителей. Сожгли грузовики вместе с грузами и водителями. Подонки, мягко говоря. Странные убеждения, если они готовы убивать беззащитных мирных людей. У них разве есть полномочия для казни от самого Аллаха? Афганские водители нынешней моей колонны что-то пробубнили, может, даже пропели, наверно, вознесли какую-то молитву, и мы поехали дальше, подав звуковой сигнал на прощание.
Еду и думаю, что вместе с ними мог бы и я оказаться. И меня бы тоже не пощадили. Если они своих же земляков прикончили, то иноземца и подавно не стали бы жалеть. Тем более, что шурави как раз на стороне их врагов. У меня снова те же ощущения, когда я выжил в разбившемся Икарусе. И нахлынули воспоминания совсем еще недавних событий. А эти события, если смотреть на них иначе, ещё только должны будут произойти спустя многие годы.
Потом пришлось лично объясняться перед Степаном Степановичем. А что я ему скажу? Грузовик не сообщает, когда собирается сломаться. Заехал на ремонтную базу, которая во многом стала функционировать именно благодаря Швецу. Не было бы её, пришлось бы своими силами устранять неисправности на обочине, и, возможно, ждать несколько дней техпомощь. А грузы нужно везти, так что разумно было, чтоб колонна не стояла целый день в ожидании меня одного. А про местные религиозные традиции я вообще не был в курсе. У нас в стране важнейшие товары всегда перевозились не взирая на особые даты в календаре, и наказаний за такое не происходило, наоборот, ещё и спасибо скажут. Швец с пониманием меня выслушал. Ругать не стал. Было бы за что. Ругать надо душманов и их предводителей. Как бы там ни было, я всё равно ощущал на себе часть вины за произошедшее, хотя формальной вины никакой.
Пережив пару дней, можно сказать, траурного периода, вместе с другими водителями снова направились в рейс. Снова покорять горные высоты шумом моторов. Снова снабжать население каждодневными необходимостями.
* * *
Лето. Жара. И ведь как-то живут тут люди. Справляются с таким климатом. Можно заметить, что одеваются в несколько слоёв одежды. Это мне хватает одной майки, а эти афганцы одеваются так, как я бы только в середине весны позволил себе одеться. Тут даже дожди бывают редко. А кабины старых МАЗов не имеют кондиционеров, которые давно уже имеют многие иномарки. Открыл окно, включил маленький вентилятор, вот и все способы охлаждения. И в такой жаре приходится работать.
Сколько я уже за лето сделал рейсов и перевёз грузов, не считал. Не так много, если учитывать, что в дороге приходится по две недели быть. Но в масштабах страны сделано немало. Не было бы этой совместной автобазы, даже не знаю уже, какова была бы обеспеченность населения товарами народного потребления. И я наравне с другими водителями продолжаю снабжать местное население.
А вокруг иногда гремят взрывы и происходят перестрелки. В июне в Шинданде, говорят, самолёты были взорваны прямо на аэродроме. Сбивают иногда военную авиацию в воздухе. На трассе каждый месяц не по разу происходят обстрелы военных колонн с боеприпасами и наливняков[4 - Наливник, наливняк – (разг.) грузовик с цистерной для перевозки горючего, обычно топлива.]. Даже в самом Кабуле иногда происходят небольшие взрывы. И на таком фоне продолжает идти своим чередом мирная гражданская жизнь.
Осенью тоже жара не спадает. По осенней жаре снова из Хайратона еду в Кабул. Когда ездишь в одном направлении, то уже не обращаешь внимания и не запоминаешь, что именно везёшь, тем более, что грузы обычно однотипные. Всякие продукты, бытовая мелкая утварь и всё это в мешках или ящиках. Редко кому выпадает привезти какой-то станок для фабрики или оборудование для больницы, негабаритные конструкции для строек. Такое запоминается. Вот и в этот раз груз неприметный в виде мебели для жильцов новостроек. Вес поменьше, чем у продуктов, но везти надо осторожно, чтоб не повредить.
Колонна без военного сопровождения, как иногда это бывает, да и всего-то три машины выехало. Из-за разного веса груза, мы даже немного растянулись, но сохраняли себя в поле зрения. Я был легче всех и ехал впереди. Регулярно посматривал в зеркала, чтоб остальные не отставали и самому не уехать совсем вперёд. На извилистых подъёмах это особенно и не удастся, но мало ли что. К вечеру кучковались снова в колонну и ночевали вместе рядом с какой-нибудь заставой. Вместе выжидали очередь у Саланга.
Утром, когда проехали туннель, и дорога постепенно стала снова направлять под уклон, я опять уехал чуть вперёд. Вниз тяжёлой машине ехать легче, чем забираться вверх. Поэтому МАЗ запросто скатывался почти сам, но приходилось делать усилия торможением, чтобы не укатиться, куда не нужно. Если потерять бдительность, или не рассчитать со скоростью, которой тут непозволительно быть высокой, то можно потерять и машину и груз. Ну и самому покалечиться. Съезжая по серпантинам, видно, что отставшие грузовики по-прежнему движутся следом.
На одном из прямых участков уклона произошло что-то неясное. По крайней мере, мне сначала так показалось. МАЗ, как будто, сильно встряхнуло, хотя дорога совсем ровная, ни ям, ни бугров. Потом послышался какой-то хлопок. А может, даже было наоборот: сначала хлопок, а потом встряска. И я даже, кажется, оглох. Или просто заложило уши. Неужели лопнуло колесо? Я даже не сразу понял, что перед кабиной не стало видно дороги. Куда она делась? Я сижу в кресле, но сижу как-то очень мягко, почти не прижимаясь к нему, будто я в невесомости вместе с кабиной. А потом почувствовал жар. Ну да, жара. Здесь такой климат. Но жарче стало очень существенно. И вижу за стёклами оранжевый цвет. Пламя огня. И новая тряска. Даже не совсем тряска. Кабину стало бросать из стороны в сторону, а я вдруг выпал из кресла и стал всеми частями тела ударяться о внутренности кабины, наблюдая, как стёкла разлетаются на мелкие осколки. Жар вдруг пропал. Даже стало немного прохладно. Это даже странно. Похолодание в середине дня под зноем солнца не может произойти. А тягач, кажется, уже остановился. Только непонятно где, и что вообще происходит за пределами кабины. Чувствую себя в каком-то исступлении. Надо бы выйти, чтобы разобраться в происходящем, только не могу. Понимаю, что надо, но какое-то странное безразличие, подавляющее любые проявления к самовыражению и действиям. Глаза затянуло странным красным цветом, пряча от меня зрительное восприятие окружающего. А потом чёрным. Таким чёрным, какой может быть самая тёмная чернота.
* * *
Конечно, водители не возражали, что Алексей ехал чуть дальше спереди на некотором удалении. Второму, следующему за ним, не нужно постоянно смотреть в задний борт полуприцепа, и обзор всей дороги и местности гораздо лучше. Вот он едет внизу слева, миновав крутой поворот Говара, а после следующего поворота нырнёт в противообвальный туннель. Когда они в него заезжали, Алексей уже успел вынырнуть с другой стороны. Собственно, это не совсем туннель, а галерея, защитный бетонный навес, который держится на вертикальных сваях. Таких сооружений тут много.
Когда два МАЗа выехали из такого туннеля, Алексей был в нескольких сотнях метров. Слушая шум двигателя в кабине, порой не слышно того, что происходит снаружи, особенно источники звука вдали. Поэтому они не слышали и тем более не видели, что происходит в горах. Но громкий взрыв не услышать было невозможно, хоть и было до него метров триста. А уж не увидеть и подавно, всё происходило прямо перед глазами.
Откуда-то слева сверху что-то очень быстро вонзилось в тент полуприцепа. И тут же громогласным звуком, сопроводившимся густым воспламенением, преобразовало прицеп в полыхающий костёр. При этом весь автопоезд дёрнулся и был сдвинут вправо от дороги. Он не остановился, а продолжая ехать, через несколько секунд сорвался в обрыв и кувырком стал падать вниз. Несколько раз перевернувшись на утёсе, горящий тягач с прицепом шлёпнулся на дорогу, на которой он и так бы вскоре оказался, если бы размеренно продолжал движение по серпантину.
Водители оставшихся нетронутыми двух МАЗов незамедлительно подъехали как можно ближе, чтобы посмотреть, можно ли чем-то помочь. Остановившись достаточно близко у пламени, которое целиком охватило изувеченный полуприцеп, они увидели, что кабина, ещё не успела вспыхнуть, хотя огонь уже её коснулся. Поэтому они мигом подбежали к ней. Была бы дверь закрыта, её бы точно заклинило, но открывать её не пришлось, она болталась на петлях. Собственно, можно было бы даже и окнами воспользоваться, чтобы проникнуть внутрь, стёкла разбились, но кабина смялась не очень сильно. Алексея быстро выволокли наружу и оттащили подальше. Через какое-то мгновение кабина тоже стала гореть.
У Алексея были открыты глаза, но он был без чувств. Его окровавленного положили в кабину одного из МАЗов и наспех перевязали раны и ссадины максимально чистыми тряпками, которые нашлись в разных автомашинах. Было решено везти его по направлению Кабула, по крайней мере, ближайший пункт помощи точно будет южнее.
Ехать пришлось довольно долго. Но на ближайшем диспетчерском пункте удалось связаться с автобазой и вызвать помощь. Швец лично распорядился, чтобы за пострадавшим отправили вертолёт. Доставка на автомобиле заняла бы несколько дней. Из Килогая тут же вылетел Ми-8, забрал Алексея и переправил его в Душанбе. В аэропорту уже ждала скорая, которая по прибытии вертолёта, оперативно отвезла его в больницу. Швец знал, что в кабульских больницах есть специалисты, но подозревал, что в Союзе медпомощь будет более качественной. По своим связям Алексея удалось направить в больницу железнодорожников, хотя рядом располагается городская больница.
Глава 12
Душанбе
Прошло уже несколько дней. В Душанбе октябрь, всё равно, что август в средней полосе, где в это время уже желтеет листва на деревьях. То есть по климатическим показателям, самое настоящее лето. За окнами больницы густые деревья даже не собираются готовиться к зимней спячке.
Когда Алексей очнулся, то увидел белые стены, а рядом две пустые койки. Знакомый тип обстановки указывал на то, что он находится явно в больнице. Это доказывали и звуки за дверью, похожие были, когда он был в больнице Нижнекамска. Пошевелиться он почти не мог, что-то очень сковывало его тело, но он его чувствовал, а значит, он не парализован. Имея небольшую возможность шевелить головой, он смог заметить, что почти весь перебинтован.
Будучи в сознании, он визуально, как мог, изучал интерьер, и за этим непростым занятием прошло около часа. В палату наконец зашла медсестра. Подошла к нему. Молча осмотрела и, не сказав ни слова, вышла обратно.
Через несколько минут вошёл лет пятидесяти мужчина в белом халате. На шее висит стетоскоп, значит, он врач. Уверенной походкой подошёл к Алексею, пододвинул ближайший стул и сел рядом с койкой.
– Ну, привет, уважаемый! – бодро с озорными нотками сказал он. – Ничего не болит?
– По-моему, нет, – чуть помедлив, ответил Алексей.
– Вот и прекрасно. Помнишь что-нибудь?
– Я в автоаварию попал, – не особенно напрягаясь, удалось вспомнить, что именно случилось.
– Что ж, значит, с памятью всё в порядке, это хороший показатель.
– Только я не помню, что случилось потом. Ну, когда я, наверно, без сознания оказался.
– О. Тебе несказанно повезло! Твои товарищи на дороге оказали тебе помощь, можешь им спасибо сказать. Если бы не они, тебя, может быть, и не спасли.
– Обязательно скажу, когда увижу. Чего я весь связанный?
– Тебя привезли всего переломанного. Обе руки, рёбра, сильный вывих одной и перелом другой ноги. И это не считая ушибов и порезов. Наши врачи тебя как конструктор собирали.
После этих слов до Алексея снова дошли сигналы от рук и ног, и он ощутил их неестественное присутствие. Какие-то тупые сдавливания. Не боль, а какое-то чувство, будто кости хотят выпрыгнуть наружу из тела.
– Теперь тебе придётся провести здесь некоторое время, пока косточки срастутся.
– И сколько это?
– Ты молодой, заживать всё будет быстро, но полагаю, что до конца года точно задержишься.
– А вы, кстати, кто? – решил спросить Алексей, вспомнив, что иногда приходилось общаться с неизвестными людьми, а его нестандартная ситуация может снова вызвать подобную беседу.
– Я главврач этой больницы. Зовут меня Гани Хакимович. Если будут какие-то вопросы, то через медсестёр можешь всегда меня позвать. Для пациентов я всегда свободен. Разумеется, если я не на операции или не на выезде. Кстати, Степан Степанович просил ему сразу сообщить, когда ты очнёшься, так что ему уже позвонили.
– Он собирается навестить меня?
– Не знаю, он же занятой человек. Но вполне вероятно, что ради соотечественника он сможет оторваться от своих дел. А пока по телефону он передавал привет, и пожелания скорее поправиться.
– Спасибо. Удивительно, что он оказался у телефона. Он же в кабинете совсем не сидит.
– Как видишь, и я в кабинете не всегда бываю.
Главврач встал со стула, потрогал лоб Алексея и сказал:
– Ну что ж, поправляйся. Я пойду осмотрю других пациентов. Но буду регулярно тебя навещать. Хорошего дня, – с этими словами он покинул палату.
Алексею ничего не оставалось, как остаться и неподвижно рассматривать потолок.
* * *
Через два дня явился с визитом Слава. Зашёл в палату в халате поверх летней рубашки. В руках нёс фрукты.
– Ты зачем их принёс? – без элементарного «здрасте» начал Алексей. – Я как их есть-то буду?
– А… извини. Я же не знал, что ты в таком виде.
– Да хоть в каком. Ты должен был знать, что нет нужды мне фрукты таскать.
– Ну, значит, не знал. Поделишься с кем-нибудь, не понесу же я их обратно.
– Я тут один в палате. Делиться не с кем. Так что если унесёшь обратно, будет лучше. Я даже не обижусь.
– Так. Предлагаю не беспокоить фрукты, а поговорить о чём-то другом.
– Про самочувствие тоже не спрашивай.
– Ладно. Как скажешь, – согласился Слава. И сделав паузу, продолжил: – Как себя чувствуешь? – на секунду повисла неловкая пауза. – Ой, извини. Что-то я не переключился…
Алексей с явным неудовольствием смотрел на гостя. Мало того, что он опять оказался в больнице, где предстоит тоскливо прозябать ближайшие дни, да ещё и на более длительный срок, так его ещё и пытают вопросами, в которых он для себя усвоил нет хоть малейшего смысла. «Взгляни на меня, и увидишь какое у меня самочувствие» – так и хотелось выпалить из себя. Радости, от того, что он в гипсе, нет и быть не может. И больше не от самого гипса, а от того, что придётся в таком виде потратить продолжительную часть своей жизни.
– Честно говоря, я не знаю, зачем тебя направили в Афганистан. Чтоб ты понимал, я решений не принимаю. Я изначально был уверен, что ты будешь ездить только в пределах своей страны.
– Опять что ли начальство что-то перепутало?
– Почему перепутало? Видимо, изначально так было задумано. Говорю же, я не полностью и не во всём проинформирован. Но оно видишь как вышло.
– Как вышло??? Я несколько раз чуть не умер. На дороге жизни постоянно здоровался со смертью. Не слишком пафосно звучит?
– Не слишком. Кто же мог знать.
– А вот мне начинает казаться, что знать очень даже кто-то и мог.
– Душманы часто устраивают засады, и знать о них заранее нереально.
