Дорога домой

Аннэр К.

Дорога домой

Попасть в пробку, особенно в завершении дальней поездки, тот ещё квест. Осень, темно, дождь, стеклоочистители… надо бы новые, ну или эти просто хорошенько очистить, но вот: «Пока рак на горе не свистнет – мужик не перекрестится…» Нет, «Пока гром не грянет»! Или всё же рак?

Забавно получилось! Действительно!

Ну, гром и гром, а вот если рак вдруг залезет на гору да свистнет, вот уж точно пора перекреститься!

Первая передача, газ, вторая… нейтральная… опять первая, вторая…

Старая машинка, старый водитель, ручками, ножками переключаемся… А ножка возьми и судорогой схватись от постоянного напряжения-расслабления-напряжения.

Толи дело на автомате!

Педаль нажал, педаль отпустил и что тебе пробки, едешь потихоньку о чём-то размышляешь.

Всем пожилым по автомату! Тра-та-та…

Впрочем, и без автомата можно размышлять, поскольку за столько лет скорости переключаешь уже автоматически.

Едешь себе потихонечку, правил не нарушаешь, никому не мешаешь, помех не создаёшь, перебираешь в памяти, что она вдруг подкинет, но странно! Вот бы приятно-радостные, но чаще почему-то не очень радостные или вообще… хрень какая-нибудь.

Когда я родился…

И вышел, «из тех ворот, что весь народ», то закричал: «А-а-а-а…». Громко, яростно, требовательно, а может еле-еле-еле, просто какое-то покряхтывание почти не слышное, а может и вовсе без звуков, просто посопел и… не стал дышать, типа, зачем мне сюда, я не просился, и меня не спрашивали, просто вытолкнули в этот мир, но меня вернули, я всё же закричал, зацепился, типа захотел, смог! Это мне «помогли»! В кувез, лекарства, ты будешь жить! Зачем? Зачем это сделали!

Меня ещё как бы и нет, только тело, которое издаёт один звук: «А-а-а…», как знак явления в этот мир. Но что в этом мире появилось? Часть этого мира? Дом, в котором буду жить?

Кто?

Тело может и не знает ничего про своего постояльца, но оно точно знает, будет оно ему крепким домом или станет хижиной-развалиной, может от того иногда и дышать отказывается… ноль по шкале Апгар.

Понятно, тело формируют и исторгают родители, которых исторгли родители, которых исторгли родители родителей и так дальше-дальше, но, как и когда в этом теле появляешься ты, то есть я?

Который с удивлением и радостью, а может с ужасом и недоверием, будет смотреть своими наивными детскими глазками на всё вокруг… и кто поползёт по полу в коридоре, кого в детский садик будут водить, и кто в школу пойдёт…

Еду домой, осень, вечер и вдруг: «Бабах», мне в бочину справа… какая-то мудила въехала, ну а кто? Матерюсь, глушу мотор, вылезаю, иду смотреть что случилось… А из машины, которая в меня врезалась, мужик с красной рожей вылезает и сходу начинает не то оправдываться, не то ругаться, типа я у тебя справа помеха и ты должен меня пропустить, ну, только я уже собрался достойно ответить типа что я еду по своей полосе, никуда не перестраиваюсь и ты, мудила, встраиваясь в поток, должен сам меня про- пустить… Смотрю на лицо, в глаза, что-то знакомое, вроде где-то видел… молчу… и он молчит, оба молчим, смотрим друг на друга, а потом он так тихо спрашивает: «Неужели Пончик? Пончик, это ты?» Меня так в школе звали, да и то не все, а только… «Блиинн, Валерка! О…о! Привет»! Обнимаемся, смеёмся типа ну и встреча… Валерка говорит, что не увидел мою машину почему-то, но у него ОСАГО есть и что он и сам всё поправит, что у него дружбан в автосервисе и ещё что-то бормочет извинительное… мы вместе смотрим повреждения, вроде слегка дверь у меня помяло, а он немного бампер повредил… Отъехали в сторонку с места аварии… «Ну как ты, где, чем занимаешься…» Такой обычный разговор про всё сразу, а потом Валерка уговорил поехать к нему, тут недалеко, и ведь я прекрасно понимал, что общаться особо не о чем, да и не люблю я этих разговоров-воспоминаний, особенно после стольких лет, но почему-то… почему-то согласился.

Мы в школе сдружились, ещё в младших классах, а потом и в институте дружили и потом, но… Уже много лет прошло, еле узнал, и не узнал бы, если бы не авария.

Четвёртый, последний этаж, дверь справа возле железной лестницы-лаза на чердак, квартира в три комнаты, небольшая прихожая, кухня слева от входа, мы сразу туда…

«Щас-щас-щас, – засуетился Валерка. – Чай? Кофе? А может чего покрепче?»

Вот что ему сказать? Скажу, что я же за рулём, но он ответит, что ничего страшного, машинку оставишь, а домой на такси. Скажу, что не пью уже много лет, не поверит или начнёт расспрашивать, а я не хочу расспросов, сошлюсь на дела неотложные, а он возразит, что нет таких дел, которые нельзя отложить ради встречи после стольких лет, а потом ещё и огорчится, что ведь, сколько всего вместе пережили, а теперь и вспомнить нечего, и просто поговорить неохота?

Валерка стоит возле плиты, смотрит на меня, молчит… Увидел его глаза, и такая печаль вдруг накатилась, чуть не заплакал. Что это со мной?

Глаза закрою

Не увижу

Ни радости

Ни грусти

Ни злых ухмылок

Краем губ

Ни окриков

Стоять

По стойке смирно

Не услышу…

Вестей печальных

Слов

О верности

О дружбе вечной

О любви

Их не было

И нет

Но есть мечты

Там скроюсь

Навсегда

Расстанусь

Не вернусь

Здесь

Боль

Страданья

Смерть

Забвенье

Приходишь в этот огромный, бескрайний, всегдашний мир… Он здесь,

везде есть, но и ты ведь не из какого-то иного мира, ведь и ты, и тело твоё, также этот мир, и оно точно «знает» этот мир, а телу надо есть, пить, дышать, и оно точно «знает», как это делать…

Я и моё тело – это одно и тоже или разное? То есть я уже есть в том теле, которое вышло «из тех ворот»? То есть тело «создаётся» для меня или я и есть это тело? Если создаётся, то до выхода в свет ты просто часть

своей матери, а если ты и есть тело, то ты и тело возникают одновременно в момент соединения самой большой и самой маленькой человеческой клетки и период внутриутробного развития – это просто типа возведения фундамента. Но если тело – это мой дом, то откуда постоялец появляется, то есть я?

Верующие верят, что это какой-то Бог вдувает в тело какую-то душу и получается, что постоялец, то есть ты, и есть эта душа. Вот что он вдул, то и получилось! Так это как? «Всё по воле Господа»? Вдул убийцу, он и убивает, вдул святого – он и святит… Тогда не понятно, о чём они молятся… «Господи, помилуй меня грешного…»? Ведь он и вдул эту грешность! И тут на помощь приходит Дьявол, которого тоже создал тот же Бог, причём создал как ангела, то есть ближайшего помощника, но который потом восстал против него и подбивает грешить простых верующих. То есть типа сделал себе ближайшего врага, скучно было? Полная хрень! Па-ра-докс!

Ну, это проблемы верующих, потому как у них есть какой-то бог, который как бы всё придумал и всё создал. А он где раньше был? То есть вот был и был, а потом типа заскучал и решил как-то развеять скуку и что-нибудь создать? Или он создавал-создавал-создавал что-то, а по- том и этот мир создал. Тогда есть и другие миры-создания! Но богословы говорят, что Бог один на всё и всех. Если так воспринимать бога, то появятся парадоксы и покурьёзнее…

«Может ли Всемогущий Бог создать такой камень, который сам не сможет поднять?»

Бог всё может, потому как он и есть всё! И никакого парадокса.

«Парадокс – это если есть Бог Отец, Бог Сын и Бог Святой дух, а ещё небо и земля, Адам и Ева, а ещё ты, человек, созданный по образу и подобию божьему…» который пытается обратить свой пытливый взгляд на то откуда он, зачем и почему, то есть там и тогда, когда ты «есть я»! Человек смотрит на себя, например, в зеркало, на других людей, и помня, что он создан Богом «…по образу и подобию» своему, создаёт образ божий… Эдакий дедушка грозно-симпатичный на облачке, не иначе, восседающий, а где ещё? Ведь сказано в символе веры после краткого изложения истории Христа, типа синопсиса такого, что Христос был распят, погребён, а на третий день воскрес из мёртвых и вознёсся на небеса, и сел одесную отца своего, то есть с правой стороны, то есть как «правая рука» отца своего.

Забавно! И где это облачко, на котором они сидят?

Как по мне так это всё попытки объяснить то, что не имеет объяснения.

Квартирка, помню эту квартирку, всё та же квартирка, в том же панельном доме… Он так и живёт в этой панельке, построенной когда-то со сроком эксплуатации в 25 лет? И 25 прошло, и 50 промчалось, и… ничего вроде не поменялось.

Деревья!

Закрыли небо за окном.

Кухня маленькая – везде рукой можно дотянуться… Валерка высокий, худощавый, ему как раз удобно… руки длинные.

Он стремительно. Не сходя с места.

Достаёт из шкафчика на стене: бутылку, стопку, две тарелки, стакан, почему-то один, ещё что-то… наливает в чайник воду и ставит на плиту, оборачивается, улыбается… открыто, доверчиво…

Опять!

Печаль, тоска! Как это? Почему? Да что же это со мной происходит!?

Я – это пухленький мальчик невысокого роста, весельчак и балагур, который никогда не мог оставаться в спокойном состоянии тела, оно крутилось-вертелось и, если обстоятельства заставляли находиться в невертлявом положении, то начинало безудержно шутить и гримасничать.

«Недержание речи»!

«Псих»!

«Больной на всю голову»!

«СДВиГ»!

И это диагноз!

«Синдром дефицита внимания и гиперактивности».

В школе появился психолог, чуть ли не первый во- обще психолог школьный и я стал её первым пациентом.

Девушка молодая, как сейчас понимаю, усадила меня на табуретку, которая стояла примерно в метре от стола, за которым она сидела, открыла большую тетрадь синего цвета, и начала расспрашивать… Мы потом эту тетрадку стащили.

После трёх посещений с расспросами психолог отправила меня к психиатру.

Психиатр поставил диагноз и выписал лекарства… Риталин!

О-о…

Первый приём! Всё вдруг стало ярко окрашено и насыщенно, как после дождя. Огонь! Я тут же приобщил Валерку к этим таблеткам. В начале понемногу принимали, потом всё чаще … яркость-свежесть тускнела, огонь угасал… всё больше, уже сразу две, потом три таблетки, но не вернуть того удивительного состояния… Тогда сверху алкоголя добавить… неплохо, хотя всё равно не получалось как в первый раз, тогда уже сами нашли другие таблетки и… да, освежили действие.

Пат и Паташон, Карапунька и Штепсель, «Кролики» Данилец и Моисеенко… один худой высокий, а второй низкий толстый… шутовские пары, смешные очень, такие роли мы на себя примеряли в жизни. Дурачились и весе- лились постоянно и без таблеток, но с таблетками – это что-то феерическое, причём долго и прикольно… И такие мы умные были, креативные… стихи сочиняли, песни, сами и пели, Валерка на баяне умел, а я на гитаре научился…

Валерка молчалив, в отличие от меня, редко улыбается, лицо у него ассиметричное, руки длинные, несуразные, не прилегают к телу, а эдаким полукругом из плечей как у здоровяков накаченных, у которых бицепсы огромные, хотя сам он худой, но жилистый. Волосы тёмные, жёсткие, плохо причёсываемые, торчат во все стороны как воронье гнездо. Сейчас уже много седых, отчего как будто пеплом посыпаны.

Валерка свободно, как мне всегда казалось, говорит на немецком и на французском, и мама, и тётка его знали эти языки, но знали и ещё какой-то совершенно не знакомый мне язык, на котором они часто общались дома между собой. Валерка тоже понимал его, но никогда не разговаривал, во всяком случае, при мне. В институте у нас как иностранный был английский.

Вода вскипела. Валерка заваривает чай в большом чайнике Дулёвского фарфорового завода. Помню этот чайник, очень даже хорошо помню. Здоровенный! На 2 литра! Мы покупали портвейн 3 топора, заливали в чайник, и спокойно разливали по чашечкам… Кто из домашних заглянет на кухню – милая картинка, дети чай пьют… мы ещё ложечкой в чашке помешивали неторопливо.

Я на этой кухне сейчас как в какой-то капсуле времени, ну, может не всё в точности как тогда было, но… только мы уже не молоды.

Валерка заварил чай, повернулся ко мне и подмигнул, улыбаясь:

– Три топора!?

Да уж… и я улыбнулся, вспомнив как мы попивали

«чаёк» и читали стыренные записи психологини, в общем-то, эти записи и определили во многом мою жизнь.

«…среднего роста, слегка полноватый, ведёт себя спокойно, на стуле не ёрзает, взгляд внимательный, доброжелательный. Одет опрятно, ухоженный, волосы не растрё- паны. Отвечает не сразу, а с небольшой задержкой, как бы осознавая вопрос. Проводился экспресс тест на выявление симптомов СДВиГ-а по методике Берты Альтшулер из 20 пунктов. Перед тестированием договорились, что отвечать надо максимально прямо и искренне, анализируя свои жизненные ситуации за последнее время, но не менее двух месяцев. По результатам тестирования можно предположить, что ученик имеет ярко выраженные симптомы СДВиГ-а смешанного типа. Однако выявлен резкий контраст между ответами на тест и поведением пациента. Планирую провести дополнительное расширенное тестирование по 101 пункту системы Брыкина».

Стырили нагло, прямо виртуозно, как нам показалось. Заходим в учительскую, там какая-то училка младших классов.

Здравствуйте, – говорю, – нас попросили тетрадки принести, Вы не знаете где тетрадки?

Какие тетрадки, чьи?

Вероники Сергеевны.

Нашего психолога?

Да, психолога… нашего, – это уже Валерка подхватывает.

Вероника Сергеевна сказала, что… – я быстро осматриваю столы в учительской, ищу большую синего цвета тетрадь, – так вон она, – радостно восклицаю и показываю рукой.

Валерка стремительно идёт к столику, забирает её, и мы уходим.

Психологиня только что универ закончила, даже вроде она из нашей же школы, может потому и взяли на работу сразу и без опыта, может даже типа по блату. Валерка мгновенно запал на неё – добрая, отзывчивая, волосы красиво спадают на плечи, обрамляя милое лицо и…

глаза! Ярко-синие! До сих пор ни у кого никогда не видел таких глаз. Конечно же, резкий контраст с женщинами в домашнем окружении Валерки… без мужиков, которые, конечно же, появлялись в их жизни, но потом как-то быстро исчезали по разным причинам.

Первым когда-то исчез прапрадед, флотский офицер, расстрелян в Кронштадте после убийства Урицкого, тогда расстреляли каждого десятого. Его отец, то есть прапрапра… дед, был участником Цусимского сражения… не дожил до расстрела, умер в своей кровати. Валеркиного прадеда расстреляли в 39, но он успел произвести на свет деда, который тоже стал флотским… вот что за упорство такое?! Потом пошли сплошные девки, но… выходили замуж только за флотских, которые также погибали… Кто в лагерях, кто на войне, а кто на службе исполняя свой долг. Правда, успевали произвести на свет потомство, которое…

Женщины оставались жёнами-вдовами и в семье не появлялись иные мужики со стороны, как бы взамен ушедших, а они, женщины…

Никогда не были беспомощными существами иного пола, которые только и знают, как чего приготовить по- есть и постирать, а также держать в чистоте жильё, смиренно ждать своих мужей и увеличивать народонаселение страны.

Мама всегда сдержанно реагировала на любые «несоответствия» в поведении Валерки, а тётка только слегка улыбалась… не понятно – одобрительно или осуждающе или просто так.

И ни одного нерадостного воспоминания, ни о чём. Только прогулки в огромном парке по царским местам…

Что творилось в их душах?

– Мама умерла, и тётя давно в иных мирах, – сказал Валерка, наливая чай из того самого чайника Дулёвского. И опять улыбнулся.

Все умерли, чего улыбаться?

Молчу.

О чём говорить?

Спросить про жену, детей… Вот меньше всего хочется.

«А как ты, а что, а где, а почему»?

«А помнишь»?

Ничего не помню, не хочу… помнить, но само как-то вдруг возникает, как выстреливает.

Мама у Валерки никогда не улыбалась, ни разу не видел, но всегда спокойная, доброжелательная. Отца Валеркиного не встречал и даже не знаю, был ли он… типа официально.

У Валеркиной тётки, которая сестра отца, в Павловске дом, тётка жила одна без мужа и детей, они были, и муж, и дети, но… как-то исчезли когда-то, не то погибли в какой-то катастрофе, не то убили… Одна жила.

Поездка к Валеркиной тётке всегда целое приключение. Метро, электричка, а потом автобус или пешком вдоль парка или через парк.

Приколы начинались в метро. Пока доедешь до вокзала, тебе предложат авторучку, журнал, фломастеры, губки для мытья посуды… «Причём в 10 раз дешевле, чем в магазине и даже на рынке».

Особенно запомнил мужика со странным продолговатым лицом, но может, потому и запомнил, что увидел его потом в каком-то кино… артист! Весёлое времечко! На переходе музыку послушаешь, песенку задорную. Раз буквально уткнулся в надпись на картонке: «Умерла мама, нет денег на похороны». Как палкой по голове! Картонку держит девица в перчатках с обрезанными пальцами… почему-то грязными. Стою, тупо разглядываю, а Валерка тянет за рукав: «Идём-идём, не верь глазам своим, ум обманщик, ещё не раз встретишь этих дочек, у которых мамы умерли. Теперь дорого хоронить. Надо мно-ого денег насобирать»! И на меня посмотрел.

А в электричке волны гармонистов и гитаристов накатывают, играют и поют, а иногда и просто так «а капелла». Я думаю, что мы и не хуже могли бы сбацать. Предложил для хохмы тоже пройтись по электричке, но Валерка отверг идею.

«Баян тяжёлый! Замудохаешься таскать, и на гитаре ты пока не очень умеешь, да и голоса наши так себе звучат».

Но иногда, пока шли через парк, очень даже здорово и громко пели: «Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает.

Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не желает».

Особенно задорно получалось:

Из пристани верной мы в битву идём,

Навстречу грозящей нам смерти.

За Родину в море открытом умрём,

Где ждут желтолицые черти!

В гостиной тёткиного дома висела большая картина с изображением этого самого крейсера.

Ну, висит и висит, красивая картина.

А под картиной, в рамке под стеклом – кортик. Красивый кортик.

Такая вот экспозиция в память о каком-то предке, который участвовал в русско-японской войне и может даже на том самом «Варяге». Может того самого пра-пра-пра деда, который участник Цусимского сражения?

Портрета того предка не видел.

К парку прилегала большая матросская слобода с несколькими Флотскими улицами, да и вообще, Павел Петрович Романов, первый хозяин парка, имел звание генерал-адмирала и был президентом Адмиралтейств-коллегии.

Когда-то здесь деревья были большие и это был просто лес-лес-лес. Иногда поляночки и кусты. Жили здесь волки, лоси, олени, медведи, кроты, лисы, зайцы… белки, птицы всяко разные, а ещё «звери люты коркодилы», прямо ящеры какие-то. И места, в которых эти самые ящеры обитали так и назывались «Ящера», и когда там люди селились, то поклонялись им и считали, что есть там бог Ящер поглотитель солнца, который каждый вечер опускается за пределы мира и подземной рекой плывёт на восток.

Какая Ящера? Ящера не здесь. Всё в памяти перепуталось! Ящера – это уже потом-потом, по дороге в старинный русский город, куда за счастьем катался…

А здесь когда-то срубили деревья в одних местах, посадили другие деревья в других местах – из леса получился парк… как лес, но теперь есть удобные лесные дорожки, и скамеечки стоят, и посидеть на них можно…

Павловский парк в Санкт-Петербурге. Он огромен! Поля, луга, леса, здесь дворец, тенистые аллеи, на аллеях статуи богов античных.

Очень удобно было сюда с собакой приезжать на прогулки – есть, где побегать весёлому ротвейлеру.

Идём с Джином по дорожке парка мимо такой скамеечки… две милых женщины беседуют… издалека на маму Валеркину с тёткой похожи.

– А вот здесь, возможно именно здесь, именно в этом самом месте Император наш…

– А что император?

– В кустики отбежал… Аха-ха, – смеётся в кружевном платочке, – А куда ему бежать, когда приспичит? Во дворец? Аха-ха… Далековато.

– Ну, как-то… всё же Император, помазанник божий.

– Не ест, не пьёт и в сортир не ходит? Его божественная сущность…

– Отходы божественной сущности так же божественны!

– Ну да, ну да! Иисус наверняка тоже что-то ел, но вот…!

– Про императора не знаю, но сама отойти в лесок опасаюсь, вляпаться можно… в материальное воплощение «приспичивания».

– Тебе сейчас как раз приспичило?

Странные такие весёлые старушки.

Царские места… Когда-то и сама императрица прогуливалась и к ней подойти можно было, и попросить о чём-нибудь, императрица милосердна была, много чего богоугодно-благотворительного учредила что до сих пор существует, гуляла без охраны, а теперь здесь простой и очень даже простой народ ходит-бродит, катается… и все жрут. Доберутся до скамеечки, откроют свои рюкзачки-су мочки-торбочки, достанут термосы, бутылочки, баночки, контейнеры пластиковые… залезут внутрь… обеими руками, пошуруют внутри и извлекут! пирожок или булочку. И… постепенно сжуют, сосредоточенно-рассеянно переводя взгляд на окружающие достопримечательности.

Где-то в квартире какой-то шум, как будто шкаф открылся, стул подвинули.

Сижу спиной к двери. Оборачиваюсь.

Тихо.

С женским полом у Валерки, как помню, всегда было как-то странно для меня. С одной стороны он никогда особо на эту тему не разговаривал и даже эти темы как бы не интересовали, но, с другой стороны, отбоя от девчонок у него не было, они как бабочки на свет к нему слетались. Может потому и не интересовался?

И ведь на вид ничего привлекательного в нём! И одевался очень просто, правда всё чисто, выглажено и, что называется, «ладно скроено, красиво ношено», но без шика и всегда не модно! Но на нём как-то по-особенному всё смотрелось.

Он улыбкой, что называется, брал, симпатией. Мог подойти к незнакомой девчонке и просто спросить: «Привет! Как дела?» И так открыто, доброжелательно и, главное, можно было подумать, что ему это действительно очень интересно как у неё дела!

И не помню случая, что бы кто-то отшил его типа: «А тебе что за дело»? Самое малое – улыбнутся в ответ, сказав: «Всё хорошо»!

Конечно, досадно было, что у меня всё не так легко, а даже совсем не легко.

Почему я не мог вот так запросто как Валерка подойти к любой девчонке и сказать: «Привет»! Но нет! Не мог! Мне нужны какие-то чувства, эмоции, какой-то повод, а вот так просто от того, что там в штанах что-то напрягается, а по ночам снятся… Надо что-то делать, надо с кем-то начинать. Решил, что начну с однокурсницы Светки, завтра и подкачу, о чём и сказал Валерке. А Валерка со всей своей прямотой предложил не ходить вокруг да около, а прямо сейчас сразу максимально приблизится к цели общения между мужчиной и женщиной. Первой его «приближенной» стала Ленка, которая как раз шла мимо.

– Привет! – сказал он ей.

– Привет!

– Как настроение?

– Нормальное.

– Может, исследуем проблемы взаимоотношения противоположных полов совместно с тобой?

– Что-о?

– Исследуем вопросы сексуальных контактов. Мы с Пончиком решили исследовать эту сторону взаимоотношений.

– И на сколько глубоко вы уже исследовали этот вопрос? – и так странно посмотрела на нас.

– Пончик вот сказал, что он за 18 минут Светку сможет уговорить на контакт.

– Да не говорил я ничего такого, – возмутился я.

– А Светку уговаривать не надо, – хмыкнула Ленка, она сама готова кого угодно уговорить.

– А тебя?

– Пончик? Пончик и за год меня не уговорит.

– А я?

– Прямо сейчас? А где исследовать будем? Ленка засмеялась.

И на меня смотрит.

Да уж. Обидно. У юноши сложный затянувшийся пубертатный период.

Был.

И этот юноша я.

Был.

А сейчас?

Уже не молод, совсем не молод, плешь на голове в обрамлении седых волос. Но всё ещё воспринимаю и переживаю почти так же, как и тогда в «затяжной пубертатный период».

Тело выросло, возмужало и состарилось, а я?

Всё тот же робкий романтичный мальчик со СДВиГ-ом?

Есть какое-то смутное представление о том, каким должен быть человек – что любить, за что бороться, к чему стремиться, чего достигать, а вот если ты не соответствуешь этим представлениям-правилам-нормам, то тем хуже для тебя!

У тебя сдвиг! Ты не нормальный! А кто нормальный?

Да что бы было с «человечеками», как Валерка говорил, кабы не мы, сдвинутые? Не ты, не я, не мне, ни тебе… просто всё живое как травка почкованием расползается повсюду… и боле ни-че-го. Никто никого не ест, не закусывает, все одинаковые, ничто не меняется, никуда не стремится и никуда не развивается. Ну да, ну да… единство и борьба противоположностей как учили нас в институте.