Сказание о Раде и Алексее

К Благославу пришла, повинилась, что ослушалась. Рассказала обо всём.

Дед молча и недовольно слушал, хмурил брови.

Но Рада всё же решилась просить:

– Позволь мне с этим человеком поговорить!

– Нет, забудь! Довольно того, что ослушалась! Беды бы с того, что уже натворила, не настало бы!…

… Рада повиновалась.

Она не искала сама встречи…

Она просто радовалась тому, что есть на Земле такая душа – светлая и любящая! И это знание осветило и её жизнь теперь.

Рада влюбилась.

Любовь распустилась в душе неудержимо: как вешние воды, как живительная сила пробуждения природы!

Радость и нежность теперь заливали всё вокруг, изливаясь из души прозрачным сияющим потоком! Это было – неудержимо! Это было – раскрытие таинственных глубин, в которых сия нежность хранится до той весны, которая приходит к душе в свой срок – и распускается цветок любви!

Глава седьмая: Новая встреча

С того дня, когда Алексей видел чудесное исцеление, совершённое через Раду, он некоторое время надеялся, что вновь встретит её и узнает от неё то, как обрела она сие умение. Но никто ничего про таинственную знахарку не знал и никогда прежде её не видел.

Со временем Алексею иногда стало даже казаться, что всё произошедшее было лишь видением дивным, явленным Богом.

Он жил – как прежде. В одиноком своём предстоянии пред Богом он старался походить на старца Николая и таким же, как его жизнь, видел и своё будущее…

Прошли осень, зима… Наступила весна.

Снег уже сошёл вовсе. Ярко пробуждалась природа в этот год.

* * *

И вот однажды той весной Алексей заплутал в лесу.

В первый раз с ним случилось такое! Столько ведь лет уже здесь в тайге прожил! Всегда ведь легко примечал и запоминал дорогу! Как бы далеко ни уходил – всегда направление верное, как обратно выйти, знал!

Но сейчас он шёл и шёл, выбился из сил и не представлял даже, в каком направлении теперь двигаться. К вечеру явным стало присутствие близкое волчьей стаи. Алексей развёл костёр. Волки не приближались, боясь огня, а потом и вовсе ушли.

Заночевал у костра…

… Утро было ясным, всё вокруг сияло и искрилось в свете восходящего солнышка!

«Как глупо будет вот просто так – ни за что, ни для кого – погибнуть среди этой красоты дивной!» – подумал Алексей. Он спокойно так об этом подумал, без страха, без печали.

Легко потекли слова молитвы:

«Боже, выведи! Укажи мне путь – если на то есть Воля Твоя!»

Он словно притих сам в тишине внутренней – и затем зашагал уверенно и быстро в ту сторону, в которую, как ему показалось, направлял его Бог.

* * *

Охранявшие покой и безопасность общины два сильных молодых мужчины заметили монаха, который прямиком направлялся к их поселению – причём так быстро и уверенно, словно знал дорогу.

Посовещавшись меж собой, они решили его связать и привести к старейшине Благославу, чтобы выяснить: откуда взялся, что задумал сей лазутчик и как с ним поступить.

С холщёвым мешком на голове, чтобы не приметил дороги, со связанными руками Алексея долго вели куда-то. Он даже не успел увидеть связавших его. Они действовали слаженно и ловко, не били, боли никакой не причиняли. Шли молча.

По тому, как сбавили шаг, как вокруг послышались голоса, – Алексей догадался, что пришли в селение.

С него сняли мешок – и он увидел окруживших его людей.

Перед ним стоял высокий, с белоснежными от седины волосами и бородой, могучий, несмотря на годы, старик, держащий в руке посох. Алексея, поставили перед сим стариком – видно, старейшиной сей общины. Вроде – как на суд.

Старик смотрел на Алексея некоторое время как то особенно, словно насквозь видел, затем заговорил с двумя рослыми парнями, которые всё ещё держали связанного Алексея за плечи с обеих сторон.

– Ну что вы наделали? Зачем сюда притащили? Не соглядатай, не мыслит злого! Вот любуйтесь сами – даже страху не имеет! Что с ним делать теперь?

– Прости нас, Благослав! Не знали, что делать: прямиком к нам шёл, словно дорогу знал. Вот и решили к тебе вести…

… Собравшиеся вокруг люди были благожелательны, спокойны, смотрели молча на происходящее и ждали решения старейшины.

И тут, вдруг, Алексей увидел среди окруживших его общинников… ту целительницу!

Вспыхнуло всё внутри от радости великой!

Подумал: «Так вот зачем Бог сюда вёл!»

Алексей заметил, что от старейшины не укрывалось ничто. Похоже, мысли других людей он словно в открытой книге читал:

– Так вот, стало быть, каков твой монах, внучка!… Сердце открытое имеет, помыслы чисты! Ступай на стол накрой, Рада! Все соберёмся: решать, что с ним делать нам теперь предстоит.

Рада поклонилась старейшине, мельком из-под ресниц ещё раз взглянула на Алексея с лаской, теплотой и ободрением. И затем пошла к избе.

Величественный старик посмотрел вновь на Алексея, словно насквозь пронизывая взглядом:

– Гостем будешь, Алексий, раз Бог тебя сюда привёл!

Меня зовут Благослав, старейшина я сей общины и Раде дедом прихожусь.

… Едва заметная улыбка тронула его губы, когда при имени Рады радость вновь всколыхнулась в Алексее – от понимания чуда и Промысла Божьего!

И уже обращаясь к тем, кто Алексея держали с обеих сторон за плечи, Благослав произнёс:

– Да развяжите же его, олухи!

… Потом пошёл, не оборачиваясь, к избе, уверенный в полном послушании всех вокруг.

* * *

Сели за длинный стол, покрытый небелёной холстиной.

За столом собрались многие взрослые члены общины: мужчины, женщины. Рада тоже села рядом с дедом, когда закончила подавать на стол.

Еда была простая: хлеб, овощи отваренные с травами свежими, капуста квашеная, грибы солёные.

Ели молча, не торопясь, в тишине.

После Рада принесла заваренные душистые травы и мёд.

Испив, старейшина заговорил:

– Ты вот, Алексий, думаешь, что в становище староверов-раскольников ты угодил? Что скрываемся мы от карательных войск, чтобы выжить и веру сохранить свою? Так? Ну говори вслух всё, как ты мыслишь, что на сердце содержишь, чтобы все здесь про твои думы знали!

… Алексей помнил пепелище, помнил сожжённых заживо раскольников и хотел, чтобы этих людей не постигла подобная страшная участь.

Он заговорил горячо, искренне:

– Нет разницы в том, как персты сложить, чтобы крестное знаменье наложить! Иисусу мы свои молитвы возносим и Отцу Его Небесному, во власти Которого все жизни наши! В обрядах же только – различие! А сие – пустое! Из-за сего не стоит жизни и отбирать, и отдавать!…

Покрестить я всех могу по обрядам новым – и не будет тогда притеснений и гонений в жизнях ваших!

Иисус любовь заповедовал меж людьми иметь, чтобы все – как братья и сёстры пред Ним были!

Так почто же мы разделяем сами там, где миру и вере чистой быть место?!

… Благослав заулыбался:

– Вот, видали, слыхали?! Такое, оказывается, тоже может быть!…

… Затем уже Алексею сказал:

– Не всё ты про нас, Алексий, понял!… Не староверы-раскольники мы!…

На Руси и прежде христианства – люди жили, Богу служа!…

– Вы – язычники, выходит?

– Ещё прежде, чем на Русь пришло христианство, стали Знания настоящие о Боге – обрядами заменяться…

Повелели князья сделать идолов, изображающих «богов», повелели ритуалы совершать перед теми идолами – чтобы в подчинении и страхе ослушания народ жил.

Так появилось то самое язычество.

Утвердили те властители язычество – вместо Знаний, что люди от Бога напрямую имели.

Чтобы свой «порядок» утвердить – было велено жертвы «богам» и жрецам приносить…

Так и разучились очень многие люди Бога Живого видеть и ощущать!

Реальность – идолами, из дерева вырезанными или из камня вытесанными, заменили…

О живом общении с Богом – так и позабылось…

Волхвы немногие память о том Знании и умения великие хранили. Но в леса они ушли… Их – колдунами называть стали…

Вот к таким «колдунам» ты и угодил, Алексий! И это тебе теперь впору решать: отречься ли от веры своей прежней ради Знания Великого – или не отречься…

Ладно, потрапезничали, поговорили…

Ступайте с миром, други!

А ты, Рада, гостя устрой на ночлег да на вопросы его ответы дай!

Глава восьмая: В общине

Рада привела Алексея в небольшую хижину.

Алексей спросил:

– Отчего сказал мне старейшина, дед твой, что решить я должен: отречься ли от веры?

– Не бойся, Алексей! Не придётся тебе слова какие-то отречения произносить, или обряды некие новые совершать!

Обряды всякие, отречения, крещения новые… всё это – лишь людские условности… Сам ведь ты про то говорил за столом! Не вмещаются ведь Знание Живое, Бог Живой – в людские обряды и правила!

Тебе не нужно отрекаться от веры твоей в Иисуса! Иисус – ведь Он на самом деле жил на Земле, учил Божественному Знанию!

Но, если ты захочешь узнать, каковы Законы Божественной жизни, по которым всё во всех мирах своё бытие и развитие имеет, то придётся тебе о то́м узнавать, что служители церкви сочтут грехом и ересью, ибо не сохранилось в книгах церковных даже Учение Иисуса Христа во всей полноте!

Да, есть многое в Учении Бога, что и не записано в книгах!

Даже если ты научишься всему тому, что Иисус знал и умел, то, думаешь, служители обрядов сочтут тебя святым? Думаешь, что станут они слушать тебя? А если проповедовать ты начнёшь то, что каждый человек, по заповедям Иисуса, должен бы учиться жить так, чтобы стать совершенным, как Отец Небесный, – как ты думаешь: что о тебе тогда скажут? В чём тогда тебя обвинят?

– Значит, ты знаешь всё-всё, чему Иисус учил? – Алексей поднял на Раду ясный, сияющий взгляд. Он сейчас самое важное для себя слышал в её словах.

Рада улыбнулась ласково, нежно:

– Но ведь не только Иисус о Боге учил! Много было Тех, Кто были подобны Иисусу! И приходили Они на Землю в разные эпохи, чтобы о Едином Учении Бога рассказывать людям!

И были времена на Руси, когда по Законам Божественным очень многие люди жили, а… не один только Божественный Посланник, Который слова Бога людям нёс… Знали люди о Боге, слышали Его, видели Его, понимали Его и учились у Него проявлять умения и силы, которые Богом человеку каждому дарованы – как возможность! Но ныне большинство людей о том не догадывается даже…

– И ты можешь, умеешь всё, что Иисус умел совершать?

– Нет, совсем ещё не всё могу и умею… Но я учусь…

– Но ты же исцелила мальчика! Ты ведь – Силой Бога его исцелила?

– Да, Алексей. Это я частично уже умею – благоприятствовать Богу проявлять Силу Его через это тело.

Самое главное, чему учусь теперь – жить так, чтобы я и Отец Небесный, как то говорил Иисус, стали Одно, чтобы то, о чём объяснял Иисус, – стало сутью души…

– Расскажи: в чём ваша вера?

– На словах – про это не расскажешь. Это – вовсе не вера даже, это – сама жизнь в единении с миром Божественным и с миром земным, Богом сотворённым!

Ты вот веру имеешь в то, что в Новом Завете написано. Прочитал – и веруешь, что так было. Ибо тебя так научили: тебе сказали, что это та́к, – и ты веришь. Многое, что там написано, взаправду было. А что-то – досочинили. А большую часть – и не записали вовсе…

Я, как тебя увидела тогда, то решила прочитать всё, что в Библии написано. Евангелия читала особо внимательно. Читала – и словно смотрела – как вживую – всё, происходившее там тогда. Объяснения от Самого Иисуса слушала.

– Ты можешь Иисуса видеть?

– Могу… И ты ведь – тоже можешь Свет Божественный видеть, Иисуса ощущать! У тебя такое иногда получалось ведь! Правда?

– Не знаю… Думал, видения это… Не смел полагать, что это – реальность…

– Вот ты людям нашим говорил о вере своей, а Иисус – рядом был! Ты не ощущал Его разве сам?

– Не видел… Не думал, что так быть может…

– А дедушка – видел. И другие, кто уже умеют, видели. Чистоту и искренность слов твоих – благодаря этому они признали!

Ты вот – про веру нашу спросил.

Для тебя Бог – это Сам Иисус, также – Отец Небесный, также – Царствие Небесное, которое лишь после расставания души с телом может познать и обрести душа, если заслужит то…

А для меня – по-другому всё вокруг видится. Во всём – Божественное Присутствие вижу и ощущаю: и в берёзках, и в соснах, и в травинках, и в цветочках, и в той Силе Божией, Которая всё это и даже тела – и твоё, и моё, и других существ – оживотворяет!

Я эту Силу-Свет вижу душой. И Тех, Кто эту Силу в сей мир направляют, – тоже вижу. Их – много очень! Их – тоже Богами можно называть! Они – такие же, как Иисус!

Иисус о многом людей учил! Но Его тогда почти никто не понял, кроме немногих Учеников. А теперь – и ещё меньше того понимают про жизнь Иисуса, про Учение Его.

– А ты? Ты – всё понимаешь?

– Ты, Алексей, не горячись! Многое, что я сама знаю и понимаю, я тебе рассказать готова без утайки. Но объяснения только на словах – малозначимы! Они лишь веру твою чуть поколеблют…

Если захочешь – то научу тебя всему, что умею.

Когда не слова только от меня слышать будешь, но научишься видеть и действовать душой свободной, – то всё иначе восприниматься станет!

Но только – тебе это решать: захочешь ли того?

– Захочу! Как же может быть иначе?! Всю жизнь о том мечтал! Иисуса об этом просил!

– И не испугаешься, что «околдую чарами» какими-то неведомыми?

– Не испугаюсь! Знаю ведь, что Бог меня сюда к вам привёл!

А исцелять любые болезни чудесным образом, как Иисус, ты меня научишь?

– Научу всему тому, что постигла уже… Только – не всех подряд от всех болезней излечивать следует. Иисус ведь тоже не всех больных исцелял!

Иисус – Силой Отца Небесного исцелял. Чтобы так исцелять, нужно, чтобы было, как объяснял сие Иисус: «Отец, пребывающий во Мне, – Он творит дела…».

Этому и стану учить так, как умею.

– А ты с Иисусом поговорить можешь?

– Могу…

– Тогда – спроси Его…

– Погоди, Алексей!… Если захочешь, то после сам будешь с Богом беседы иметь! И сомнений не будет тогда в ответах!

А сейчас умыться бы тебе надо.

… Рада протянула Алексею белую рубаху, вышитую по вороту и рукавам узором, штаны, онучи, поясок тканый:

– Вот – одежда для тебя чистая… Надеюсь, впору будет!

А твоё облачение я постираю да высушу…

Алексей смутился:

– Да я – сам! Ты покажи – где?

– Микула, кузнец наш, уже баньку истопил, пойдём: помоешься!

А я постелю тебе пока.

… После бани Алексей, одетый в чистое, сопровождаемый Микулой, вернулся в хижину, где дожидалась Рада.

Он хотел ещё о многом спросить, но усталость последних дней взяла своё. Алексей заснул блаженным и счастливым сном.

Ему снилась Рада, её глаза, руки, ласковый голос…

… Утром он подтвердил о своём твёрдом желании учиться.

– Как хорошо! – Радость свою, что заполнила сердце, счастье от происходящего Рада не прятала! Улыбнулась Алексею: – Пойдём к дедушке! Нужно ему о решении твоём сказать. Но дедушка сразу в общину не примет. Подумать надо: как всё устроить…

* * *

Благослав встретил Алексея ласково:

– Ну, садись, гость! Рад я тому, что учиться хочешь, что не испугался!

А про то, как жить дальше станешь, – думал?

– Не знаю пока… Будто жизнь прежняя закончилась, а новая – не началась ещё…

– А для чего вообще жизнь человеку дана? Думал ты о том, Лексей?

– Много про то думал, да ответа не нашёл… Видно, оттого и искать стал ответы у Бога, а не у человеков…

– Хорошо говоришь!

Ладно, о делах наших теперь подумать надо.

… Благослав пояснил о трудностях, что им нужно разрешить, чтобы осуществлять желаемое:

– В жестоком мире мы ныне жить должны, Лексей!

Вот, зная про общину нашу, ты на исповеди какой-нибудь думы свои о нас выскажешь или иначе как выдашь нас тем, кто ищут, как искоренить всех людей, кто не так веруют, не так Бога славят… Что тогда будет?

А тут, в общине, навсегда тебя оставить – тоже опасно… Искать тебя, быть может, станут…

– Не выдам я вас! Даже если пытать будут – не выдам! Смерть лучше приму!

– Человек о себе не всегда знает, какую боль способен вынести и какой страх пред пытками новыми… Изощрёнными стали палачи ныне…

* * *

Благослав, Алексей, Рада и общинники долго обсуждали, как обучение Алексея лучше устроить.

В результате решили, что Алексей вернётся в свой скит, чтобы не вызывать даже малых подозрений у людей в деревеньке. Об отлучках своих наперёд предупреждать сможет – и искать его тогда не будут. В те времена были монахи, что уходили жить в пещеры или в лесах пристанища делали, чтобы через ещё более аскетическую жизнь к Богу приближения искать. Вот так и объяснит Алексей о себе.

Решили также, что Рада его учить станет, не приводя в общину без особой надобности. Найдёт место для встречи, где неприметно можно будет рассказать и показать Алексею главное. А потом уже видно будет, как дальше с ним быть…

Глава девятая: Обучение у Рады

Теперь обучение у Рады стало самым главным в жизни Алексея.

Всё радикально изменилось для него.

Он и прежде ощущал прекрасные мгновения Божественных Прикосновений к душе, но они были лишь краткими. Отчаянная борьба за новое обретение сих мгновений и поиск способов приближения к Богу – теперь уступили место прямому ощущению Его Бытия! Чудо Присутствия Живого Бога – стало реальностью!

… Алексей снимал своё монашеское облачение и оставлял в дупле большого дерева, надевал хранимую там же белую рубашку, вышитую Радой. Затем он долго шёл по лесу, но дорога не казалась дальней. Ведь словно крылья за спиной вырастали!

Рада тоже, наполненная счастьем и радостью, приходила к их условленному месту у озера – того, где когда-то Благослав объяснял Раде, что значит жить с Богом в ладу.

Здесь теперь было их пристанище – шалаш, сооружённый из ветвей огромной упавшей ели. В летнюю пору такое сооружение было вполне удобным, чтобы и от дождя укрыться, и отдохнуть, и переночевать.

Близости такой, как меж мужем и женой, между Алексеем и Радой не было, ибо Алексей даже мысли подобные от себя отгонял, грехом великим считал и нарушением монашеского обета.

Но Любовь Божия освещала в их жизни всё и обнимала Собою две души, устремившиеся ко Творцу, чтобы слиться с Ним в Его Безбрежной Любви!

Алексей словно исчез из мира материи и родился в мире ином – райском. Для него открывался бесконечно прекрасный простор любви, красоты, полного понимания без посредства слов! Великое Присутствие Божественное пронизывало всё! Этот прежде скрытый или лишь на краткие мгновенья ощущаемый Божественный мир – становился с каждым днём всё более реальным, явным!

Шалаш стоял не на берегу у воды, где было открытое пространство на песчаной отмели и поросшей невысокой травкой лужайке, а чуть в отдалении, в лесу, в месте, укрытом от случайных людских взглядов.

Каждое утро – казалось особенным, новым, прекрасным!

И каждый день приближал к полноте восприятия Божественного Бытия!

* * *

Вот и в этот день, утром, когда солнышко ещё лишь чуть начинало окрашивать лёгким румянцем облачка, они бежали по тропинке к озеру встречать рассвет.

Рада бежала так легко, что и дыхание не сбивалось. Словно не бежала, а летела она, слегка лишь касаясь земли ногами.

Алексей же запыхался от бега.

Непривычно, но всегда радостно было ему всё, что задумывала Рада.

Она ласково посмотрела на него:

– Теперь купаться!

Они плескались, как дети в прохладной, наполняющей свежестью воде озера.

Потом Рада легла на поверхности воды, раскинув руки, с блаженной улыбкой счастья на прекрасном лице.

Алексей залюбовался.

Он более не смущался, не отводил взгляд, как в первые дни. Он больше не считал постыдным видеть её обнажённую красоту.

* * *

Самый первый разговор их об этом запомнил Алексей очень ярко. Словно перевернулось тогда в нём понимание нравственных основ, которое, с детских лет привитое, ставшее привычным, – казалось прежде незыблемым.

В тот раз Рада спросила:

– Ты позволишь мне сегодня не мочить рубашку, купаясь?

– Конечно! Я отвернусь, не буду смотреть!

… Рада, задумалась на несколько мгновений, словно решая внутренне: настала ли пора для объяснения. Потом она взяла Алексея за руку.

– Давай сядем здесь, поговорим…

Как ты думаешь, почему тебе или мне должно быть стыдно видеть тела, которые дал нам Бог?

Отчего ты не считаешь стыдным видеть цветы, которые обнажили свою красу? И – деревья? И – птиц и зверей в их естественном облике?

Отчего возник в людях стыд пред обнажённым телом? Ведь – Бог эти тела создал, как и всё вокруг! Кто придумал глупости эти? Даже в вашей Библии пишется о том, что Адам и Ева не знали стыда обнажённых тел!

– Но ведь потом было грехопадение?

– Да, с людьми действительно случилось грехопадение… Но не так, как это в легендах библейских описано!

С каждой душой это может случаться в каждый момент жизни. Это есть выбор меж любовью, радостью – и корыстью, насилием, коварством, гневом, злобой, страхом, унынием!

Жить в стыде, в страхе, в ненависти и в иных пороках – это, в самом деле, есть грехопадение!

А созерцать прекрасное и естественное – не грех вовсе!

Отчего мы, дети Бога, должны жить в этих пороках и в грехах, когда райский, первозданно созданный Богом мир – он здесь, прямо сейчас есть в нас и вокруг нас? Надо – лишь войти в него и научиться в нём пребывать!

Отчего мы должны бездумно следовать придуманным людьми правилам жизни греховной: стыдиться того, что вовсе не стыдно, и, наоборот, считать естественным то, что гнусно и скверно?!

Вот, подумай сам: живут люди, в большинстве своём считая своим неотъемлемым правом воевать за какие-то выдуманные ими идеи! Или – убивать других людей из мести или «во имя веры»! Или – ещё ради чего-нибудь подобного… Люди убивают, обманывают – ради власти или богатства, мстят обидчикам! И это всё они называют нормальным, часто даже считают такие свои поступки «подвигами», гордятся ими!

Дед мой, правда, говорит, что и войны учат некоторые души быть сильнее, смелее, жертвовать собственной жизнью ради других… Не знаю, может быть, он прав…

– Мой духовный наставник, старец Николай, тоже о сём говорил: что, видимо, нужно людям претерпеть самим страдания, чтобы понять боль других и пагубность ненависти – для её носителей. И – чтобы захотеть потом всем сердцем, всею силою души устремиться к Любви Божией!

– Да, так. Но ведь выбор того, как им жить, – от самих же людей чаще всего и зависит!

Есть очень многое в жизни, что принято большинством людей считать правильным,… хотя ведь способности думать и любить, если эти функции души уже развиты, должны бы указывать на противоположное…

Такая жизнь, задавленная низменными эмоциями, – она ведь самими людьми превращает их жизнь в ад на Земле!

Считается ведь даже, что чистота и святость для людей… невозможны… А если возможны, то они – в истязании плоти и запрете радости и блаженства!

Или ещё, например, получается, что все дети зачинаются и рождаются во грехе и пороке! А «непорочно» лишь то зачатие, которое чудесным образом без соединения тел свершилось!

И ещё почти все люди ныне питают свои тела убитыми телами животных – и не видят в том ничего дурного! Не видят страшных последствий сего питания, от которого души людей всё более обретают худшие хищные качества!

Дикие звери-хищники охотятся, чтобы выжить – в соответствии с их природой. А люди убивают, прежде всего, из чревоугодия, тогда как жизненной необходимости для них в этом нет.

Я не буду об этом продолжать!…

Ты сам подумай на досуге и на эту тему, и о многом другом подобном: какие, например, «убеждения» твои о правильном и неправильном есть всего лишь людские «изобретения», из поколений в поколения передаваемые? И какие нравственные основы – в понимании твоём – ты можешь назвать истиной, угодной Богу?

Понимаю я, Алексей, что сейчас, так сразу, не просто тебе скинуть груз привитых тебе, но ложных мыслей и привычек! Всё так вывернуто в умах людей наизнанку, что получается, что быть в страдании – это и есть праведность, а жить в блаженстве – то грех!

Продумай также: ведь есть великое различие между жизнью по похоти и прочим страстям, которые самость в человеке укрепляют через его стремление обладать желаемым, – и, с другой стороны, жизнью светлой и чистой в радости и благости!

Это – как на примере с едой: если обжорство непомерно ради услаждения плоти – то сие, и вправду, есть грех, несущий и телу, и душе вред!

Но можно же умеренно питаться именно вкусной и полезной пищей, наполненной жизненной силой растений, созданных Богом для питания человека!

Так же – и во всём остальном.

Можно наслаждаться чистотой и здоровьем тел! Можно любоваться красотой природы! Всё это несёт блаженство, которое ведь приближает души к состоянию райскому.