Я, они и тьма

– У меня не осталось сил… Мы умрем, мы не дойдем, – плакала она.

– Если мы умрем, то мир сотрется. Мы не для того его растили, чтобы он исчез в агонии, – ответил ей кто-то громким, решительным, раскатистым рокотом. А вот так, наверное, мог говорить Перун или Зевс.

– Мы умрем, как умрет Первая… Уйдем в землю, станем тенями, преданные своими созданиями, – горько отвечал женский плавный голос. Запахло медом, грозой и почему-то прелыми листьями.

– В землю молодые боги не уходят. И мы не уйдем. Первая слаба, первая мертва… – отвечали ей сразу несколько голосов, и плавный женский голос замолк. Только все шестнадцать опустили головы еще ниже. Их сияние стало мягче, размытее. Они скорбели.

Вдруг рывок вперед – и я вижу искрящийся, сильный, яркий шар, горящий голубым искорным огнем. В нем исчезали шестнадцать фигур – одна за другой. Они ступали в огонь, улыбаясь и радуясь, и на деревьях вокруг них цвел и сразу поспевал миндаль – его розовые лепестки опадали, как снег, вслед за ними падали спелые орехи, и на голых ветках снова набухали ароматные завязи. Воздух искрил от этой холодной энергии, от… магии?

Но вот ступил последний из Шестнадцати, истаял, исчез. И моя тьма, клубами тумана подлетев к еще полыхающему источнику, растерянно встала перед ним. Она уже начала выцветать, исчезать, погружаясь в него.

«Заберите меня!»

Отчаянный крик расколол тишину священного магического места. И я вместе с тьмой оглянулась назад, туда, на крик.

Женщина с разбитыми в кровь ногами лежала у цветущих деревьев, последним рывком подтянув колени к груди. Беспомощная поза умирающего человека. Она вся была иссушенная, с впавшим лицом, с сухими губами и глазами, в которых стояли слезы. Они не проливались по ее лицу – у женщины не было сил, чтобы плакать. И тьма дрогнула. Она мягко отстранилась от сверкающего источника, который уже начинал гаснуть, и рывком, не позволяя себе сомнений, влилась в тело несчастной, исполняя ее последнее желание.

Проявляя истинное милосердие.

Источник, вспыхнув, погас, чтобы перенестись в другое место, спрятаться – туда, где не будет людей, которые уничтожают магию своими технологиями. В безопасность.

А тьма, поднявшись с мертвого тела счастливо улыбающейся женщины, уплыла сплошными черными клубами. Она рассеклась на множество черных дымок, распространяясь по всему миру. Для того, чтобы творить справедливость. Ведь она – первая богиня, добрая богиня, которую уничтожили люди. И даже умерев и превратившись в черный оскверненный дым, она не предаст свою сущность.

Сердце снова рвануло болью, и я, задыхаясь и чувствуя, как по моему лицу льется из носа кровь, обнаружила себя снова на той же кровати в доме Дерека Ват Йета.

В окна лился утренний туман. Рассветало.

***

Я смотрела в потолок и пыталась отдышаться. Тьма, в которую я окунулась с головой, расплывалась рядом со мной черной дымкой, но теперь я ее не боялась. Я познакомилась с ней, узнала ее. Я сопереживала ей, несчастной умершей богине, превратившейся вот в это. В темную тень, которая потеряла саму себя.

Я же видела ее смерть. Она не смогла быть частью изменившегося мира и истаяла, но ее сила с частью сознания осталась здесь – мечущаяся, испуганная, в агонии, не понимающая, кто она и зачем она. Провожая шестнадцать богов, тень прежней богини нашла, как ей казалось, свое предназначение. Она помогла жрице, исполнила ее желание. Она разделилась на осколки, на части, чтобы творить справедливость, чтобы помогать тем, кто отчаянно нуждался в ней. Только вот эти осколки с раздробленным сознанием не могли ощущать полутона. От этого и случались беды, из-за этого женщин, одержимых тьмой, боялись.

Но сейчас, спустя почти сто лет покоя, тень богини почти полностью соединилась в Йоле – и во мне. Она слилась в единое, за исключением пары потерянных где-то осколков.

Она осознала себя, она говорила со мной и была сильна, как никогда. И вместе с тем она была мне подконтрольна. Я сейчас принимала ее просто и естественно, как принимают в старости седые волосы или морщины. Мне хотелось ее жалеть. А она ластилась ко мне, касалась кожи.

Она впервые осознавала себя, была не сгустком злого рока без сознания. Она была личностью.

Я решилась открыться и ей тоже. Я вспоминала книгу Марты, несчастной женщины, которая четырнадцать лет жила с тьмой, вспоминала заметки и вырезки из газет, и тьма откликнулась, влилась под кожу, наблюдая за тем, что я ей хотела показать.

Это был миг абсолютного единения.

«Я совершала зло, – бесцветно шепнуло в голове, когда я закончила. – Береги свое сердце и не позволяй мне больше совершать зло».

– Не позволю, – ответила я, закрывая глаза и чувствуя, как скользят по вискам слезы.

Мне надо было отдохнуть. Я была эмоционально выжата, даже, скорее, высушена. Еще одно переживание, и я впаду в банальную истерику. А эмоциональная стабильность все же важна – во мне живет самая настоящая богиня, пусть и умершая много сотен лет назад. М-да. Звучит, конечно, жутко. Ладно, будем считать, что во мне живет дух богини. Так красивее.

Думая о всякой чепухе и успокаиваясь, я начала уплывать в сон.

Но заснуть мне было не суждено. Жуткий звук очередного взрыва поднял меня с постели. Я подскочила, выглянула в окно.

Со стороны императорского дворца поднимался в небо столб огня.

– Дерек! Взрыв! – заорала я, спускаясь по ступенькам. И только через пару минут поняла, что в доме я одна. Дерека Ват Йета не было.

***

Западное крыло дворца кануло в небытие. Это было крыло для делегатов, послов, для гостей императора и гостей его семьи. Взрыв был такой силы, что из противоположного крыла выбило стекла. Досталось даже Шпилю императора – башне посередине.

Мобили с лекарями, кричащие и плачущие люди, разруха, кровь… Скандал уже начал набирать обороты. Погибли люди и, что самое неприятное, разнесло в щепки посольства двух дружественных стран, с которыми был подписан мирный договор.

В кабинет императора бились клювами железные птицы, но окно ему не позволяли открыть – безопасники берегли властителя, как зеницу ока. Взрыв во дворце – шутка ли? Это какими навыками и умениями надо обладать, чтобы такое устроить?

Правда, император был не рад такому контролю за своей персоной. Он был в гневе. Еще бы: на его территории, в его доме – и такое! Он, мечась по своему кабинету, кричал на людей, которые собрались по его приказу. Маршалы, безопасники, управляющий… В общем, те, кому приходилось отвечать за взрыв.

– Как?! Объясните мне. Как они вообще смогли пробраться во дворец? Ват Йет! Савар! Это ваша ответственность! Два безопасника, а толку как молока от мухи! Люди пострадали! Чем вы занимались? Почему дворец в уязвимом положении?! Как это вообще могло произойти?!

– Я предупреждал, что Дигон нападет снова, – спокойно сказал Ват Йет. – Источник богов, который они нашли, открывает перед ними большие возможности. Даже я не знаю всех.

– Я отправил Дигону письмо! Я согласен отдать Дигону земли! Я удовлетворил их ультиматум! Этого не должно было случиться!

– Я предупреждал, что Дигон никогда не удовлетворится, – снова сказал Дерек Ват Йет, продолжая гнуть свою линию.

– И что мне от того, что ты предупреждал?! – не сдержался император, смахивая на пол со стола чашку с успокаивающим отваром. Эту чашку на яды проверили вообще все, кто был допущен в кабинет императора. – Как оправдаться за погибших послов?!

– Не надо оправдываться. В их гибели виноват Дигон, – невозмутимо ответил Дерек Ват Йет, жестом подзывая к себе секретаря с писчими принадлежностями.

– Я знаю, что писать, сам все понимаю, – огрызнулся император, вырывая грифель из рук секретаря. Он уселся, выдохнул и начал быстро писать размашистым раздраженным почерком. Ему надо было натравить страны пострадавших на Дигон, и натравить правильно, грамотно, красиво. Так, чтобы спрашивали с Дигона, а не с него. Копия ультиматума императора Дигона, ментальный слепок оригинала – готово.

Железные птицы взметнули крыльями.

– Свободны. Дерек, останься, – сказал император, глядя вслед росчеркам медных крыльев почтовых птиц. Сгорбил спину, опустил голову на сцепленные в замок руки.

– Ты предусмотрел. Ты знал. Война так уж необходима?

Дерек Ват Йет кивнул.

– Нам нельзя медлить. Чем быстрее мы выдвинем войска, тем проще будет победить. Подпишите указ сейчас, и я начну действовать.

Император посмотрел на него долгим нечитаемым взглядом.

– Мы не объявим войну до тех пор, пока нам не придут ответы из других стран. Мы не пойдем на Дигон с войной. Пока что.

– Но…

– Я тебя услышал. Но выводы сделаю сам. Свободен.

Император указал Ват Йету на дверь. Ему надо было хорошенько все обдумать. Войну развязать никогда не поздно. А вот расплачиваться за нее поздно всегда.

Глава 11

Я успела нервно послоняться по дому Ват Йета в ожидании новостей. Опять взрыв! Диверсия другого королевства, Дигона, насколько я поняла. Только бы все были живы… Отсутствие Ват Йета меня напрягало – ведь он действительно старался не спускать с меня глаз, ну, за исключением пары моментов. А тут его нет дома. И записки нет. И вообще никого нет.

Я нервничала, поэтому решила отвлечься, найти на кухне продукты и соорудить завтрак. Оладьи из скисшего молока прекрасно удались. Я устроилась на кухне с книгой – читать получалось не очень хорошо, но в целом сносно. А вот писать… Рука помнила, что и как надо делать – видимо, моторные реакции остались. Но стоило только задуматься над тем, как пишется то или иное слово, происходил затуп. Вместо красивой вязи букв получались непонятные кракозябры, а значение слов и вовсе начинало ускользать. Меня это расстраивало. Еще больше меня расстраивала неопределенность – отвлечься выходило скверно, а выходить на улицу я опасалась. Памяти Йолы у меня в полной мере нет, и мало ли с чем или с кем я там, за пределами дома Ват Йета, встречусь.

Наконец стукнула входная дверь, и я подскочила, выбегая в прихожую. Облегченно вздохнула, увидев Дерека.

– Взорвали гостевое крыло дворца, – спокойно сказал он, вешая курточку на плечики. Он вообще был весьма аккуратным. Развернулся, посмотрел на меня своими красивыми, ничего не выражающими глазами. – Я был в императорском Шпиле. Сейчас будет много работы. Я зашел за тобой, собирайся… И тут очень приятно пахнет. Выпечка? Приходила кухарка? Что-то рано она.

– Никто не приходил. Я сама испекла, – опешила я. Смена темы была настолько неожиданной, что я молча прошла на кухню, выложила на тарелку горку оладий. Плеснула в чашку воды, машинально кинула в нее бумажный ароматный пакетик из деревянной коробочки. Поставила на стол.

– Поешь. Тебе, наверное, было не до завтрака.

Ват Йет удивленно посмотрел на меня, перевел взгляд на «завтрак», подошел и осторожно посмотрел на мои оладьи. Внимательно оглядел их, понюхал, поковырял пальцем…

– Не отравлено, – не выдержала я, почувствовав себя оскорбленной. На что Ват Йет хмыкнул и шелкнул пальцами по чашке с чаем.

– Я не знаю, чего ждать от человека, который заваривает для меня в стакане яд от круповых жучков. На меня, конечно, иногда покушаются, но вот так нагло – впервые. Хотя пахнет действительно вкусно.

Я ощутила, как мои щеки вспыхнули краской. Нет, ну кто, какой дурак ставит на полку с крупами яд?! Это ж надо! Налить отравы в чашку и подать с завтраком!

Вот теперь я в полной мере начала ощущать, каково это – в новом мире без памяти. Да я же сахар перепутаю с какой-нибудь местной отравой. Запросто! Но мне сейчас надо срочно как-нибудь реабилитироваться, и я, опустив глаза в пол, промямлила:

– Я слышала взрыв… Нервничала, переживала. Вдруг и ты бы погиб?

Дерек Ват Йет хмыкнул еще раз и отодвинул тарелку. В его пустых глазах сверкнули на миг смешинки. Я даже моргнула, подумав, что мне почудилось. Но он уже выплеснул свой «чаёк» в раковину и отправился наверх.

– Поедим во дворце. Мобиль уже ждет, я спущусь через минуту, и ты поторопись. И возьми с собой писчие принадлежности.

Писчие принадлежности! Главное, не взять вместо них вантуз и ершик для унитаза – мало ли как они тут выглядят. Я зло ругнулась про себя и отправилась собираться.

***

Дерек Ват Йет привел меня в кабинет, который в спешном порядке подготовили для нужд управления. Кабинет был весь забит коробками, бумагами, людьми, которые суетились, что-то писали, кричали и ругались. Сав видел за столом прямо перед входом, что-то записывая на гербовой желтой бумаге и не обращая внимания на кавардак и бедлам.

– Сав! Привет! – радостно сказала я, приближаясь к мужчине. Он обернулся и тепло улыбнулся в ответ. Уставший, с отросшей щетиной, помятый – видимо, взрыв поднял и его. Сав махнул рукой, в которой был зажат карандаш, и поднялся, направляясь к смежной двери. Тут было что-то вроде семейных покоев в несколько комнат, которые были соединены между собой. Здесь, видимо, была спальня, только на кровати вместо кокетливых подушечек валялись кучи бумаг.

– Мы тут с ума сходим… Все перекрыто, охрана на каждом углу, нас с утра уже всех по пять раз проверили. Даже менталисты в голову влезли, – пожаловался он мне и обратился к Дереку. – Дигон?

Ват Йет кивнул.

– Они же провоцируют войну. Я не понимаю…

Сав стоял посередине комнаты, сжав в руках лист бумаги и даже не замечая, что мнет его.

– Если дашь зарок молчать, я расскажу тебе. Темная, тебя это тоже касается, – сказал Ват Йет.

Зарок… Как он дается-то? Надо колоть пальцы, грызть ногти, клясться в верности? Пока я мысленно паниковала, Сав коротко поклонился и произнес с десяток трескучих слов, и вместе с ними из-под его кожи вырвался жар магии, который ощутила даже я. Я же так не умею! Что делать? Повторить? Да я не запомнила ничерта!

На меня уже недоуменно смотрели Сав и Дерек.

– Клянусь никому и ничего не говорить. Честно слово, вот вам крест, – брякнула я.

На это Дерек Ват Йет хмыкнул, и Сав посмотрел на меня, как на заморскую диковинку.

– Я рабыня, нас такому не учили, – попробовала отмазаться я. Последняя попытка. После нее останется только признаться, что я – иномирянка. Или амнезичка. Второе лучше, первое – страшно.

Но неожиданно все получилось. С лица Сава ушло напряжение, а Дерек Ват Йет хмыкнул снова.

– Принимается.

С этими словами он встал, раскинул руки в разные стороны – по комнате потек горячий воздух его магии. Он сконцентрировался у стен, дверей, окон.

Сав уважительно присвистнул, а я скорей по наитию догадалась, что теперь нас не подслушают. Дерек обернулся к нам, устроился в кресле и сказал:

– В Дигоне нашли источник богов. Очень сильный. Чем больше дигонцы оттуда будут черпать сил, тем сильнее станут, и весь мир может быть порабощен ими. Они уже начали это делать – как видно.

Сав поперхнулся, и я потянулась, чтобы постучать его по спине. Внимательный взгляд Дерека заставил спрятать руку за спину. Блин, тут, наверное, не принято касаться мужчин? Опять я палюсь…

– Значит, и взрывы… – начал Сав, откашлявшись.

– Уж поверь, ни одному человеку со стороны невозможно провернуть это, ни одному! Империя защищена мной, и каждый взрыв – сильнейшее оскорбление. Каждый человек во дворце, в домах у дворца проверен, да не по разу. И большая часть проверена мной. Пробраться в крыло послов, взорвать его… Это совершенно невозможно! Только боги и их сила! Только так!

Я смотрела на Дерека и не узнавала его. Его лицо раскраснелось, он сжимал кулаки, на лбу обозначились морщины. Только вот глаза… Такие глаза не могут быть у человека, который волнуется и переживает. Или мне только кажется? Или пора бы привыкнуть и принять это как особенность его организма?

– Да… И мы не нашли никаких следов. Ни магически, ни стандартными методами… Неужели… – убитым голосом сказал Сав.

– Да. Война. Пока Дигон не вошел в полную силу, мы должны атаковать, притом сделать это очень правильно. Мы должны ликвидировать тех, кто стоит у истока, захватить страну со всех концов и подавить мятежи и бунты. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше… Но император тянет время.

В комнате повисла тишина.

А я лихорадочно раздумывала. Дерек Ват Йет – непростой парень, и не просто так он меня сюда притащил и все это вывалил. И я примерно представляла, что он от меня потребует. Работа на государство. Ага. Куда я, черт возьми, влипла?!

***

Савар и Ват Йет скатились в какие-то обсуждения, которые мне были не очень понятны и приятны: войска, гарнизоны, отряды, десятники, маршалы. Оружие, магия… В общем, два законника обсуждали войну. Девочкам в таких разговорах делать нечего, особенно девочкам из другого мира, которые ничего не понимают и стараются молчать.

Мужчины же не обращали на меня внимания, о чем-то договариваясь.

– Люди… Рабов? – донеслось до меня от Сава, и я вздрогнула, напрягая слух.

– Рабов… Серебряных не трогаем, золотых тем более – не надо, чтобы производство вставало. Берем только медных и временных. Временных из тюрем надо, всех. Справишься?

Савар угрюмо кивнул, а меня прошиб холодный пот. Они прикажут рабам сражаться?

– Готовься тихо, если будешь кого-то посвящать, бери клятву. План нападений у меня есть. Посмотри.

Зашуршали бумаги – много бумаг. Дерек Ват Йет вытащил их из полы своей куртки. И когда только все успел? Я не видела его за мыслительным штурмом. Я не сдержалась и подошла, осторожно заглядывая Саву через плечо.

– Йола, тебе не надо… – начал Сав, прикрывая записи рукой.

– Пусть смотрит, – перебил Дерек и принялся раскладывать страницы.

Хм… Ну, посмотрим. Буквы так и норовили выскользнуть из сознания и превратиться в непонятные символы, но я старалась.

Так. Карты. Дигон – небольшая империя, открытая, с одной стороны – горы, с другой – большая река, опоясывающая страну.

– Мы должны обесточить Дигон быстро. Настолько, насколько это возможно. По приказу императора мы уже начинаем перекрывать торговые тракты, но это очень долгий процесс. Мы должны зайти со стороны реки – в трех ключевых точках. Отрезать горы, чтобы дигонцы не ушли. Ликвидировать пятерых людей на самых высоких постах: четырех придворных безопасников и магов, императора. Его наследников тоже нужно найти – в Дигоне, увы, престол наследуется от отца к сыну. И нам нужно пять сотен медных королевских птиц и взрывчатка, чтобы справиться с императорским двором. Всех артефакторов надо обязать сдать по пять птиц к концу третьего дня.

– Взрывчатка в королевских птицах… Это же… Гениально! Только очень сложно… Их же очень трудно делать! Но я что-нибудь придумаю, – пробормотал Сав. Его глаза горели азартом, а я тяжело вздохнула. Все мальчики любят войну. Только расплачиваться за это очень часто приходится девочкам. Терять мужей и отцов. Рожать новых мужчин. Поднимать разрушенную страну с колен на своих хрупких спинах. И ни один мужчина, сжимая в руке дубину и мчась с боевым кличем на вооруженных до зубов врагов, никогда не поймет, кем он был для своей матери или жены. Если бы хоть одному мужчине было дано это осознать, то и войн бы никогда не случалось. Но увы. Сав с воодушевлением рассматривал планы, копошась в бумагах и задавая вопросы, а я грустила.

– А приказ императора? Если он все же не будет подписывать?

– Император совсем скоро поймет, что выхода нет, и подпишет. Я ручаюсь. Время идет на часы, а Пеор умен, он сделает правильный выбор. Поэтому подготовку начинаем сейчас.

– А маршалы…

– Они не почешутся, пока не получат приказ, поэтому до императорского разрешения мы больше никого не вовлекаем. А ты – лицо заинтересованное. Все же твои люди пострадали от действий дигонцев.

Сав нахмурился. Дерек попал в точку, особо ничего не скрывая и говоря прямо. У меня создалось впечатление, что он умело все разыграл по нотам – на каждый вопрос у него был четкий и понятный ответ.

– Почему все же Дигон решил напасть на нас? Получили силу, затеяли взрывы… С такой силой могли бы напрямую пойти…

– Я могу только догадываться, – пожал плечами Дерек, – но знаю одно. Они мало знают об источнике богов и боятся получать силу неконтролируемо. Хоть дигонцы и горные дикари, даже они не полезут в пекло напрямую. Поэтому немного времени у нас есть. Делай вот это, это и это тоже на тебе…

Мужчина согнулись над бумагами, обсуждая и споря, а я устало закрыла глаза и не заметила, как задремала.

– Эй, Йола. Как с тьмой дела? Под контролем? – спросил Дерек Ват Йет, и я подскочила, протирая глаза.

– Да, вроде… – растерялась я от внезапного вопроса.

– Значит, остаешься с Савом и помогаешь. Будешь в качестве его секретаря. И никому ни слова, помни. Бумаги на тебе, не смей нигде оставлять.

Я кивнула и мысленно застонала. Если мне придется записывать, я спалюсь, вот сразу… Может, соврать, что повредила руку? Я почти открыла рот, но тут же заткнулась. Они – маги. Они смогут вылечить, особенно что-то незначительное. Чуть не попалась… Я вздохнула и взяла в руки карандаш и папку с бумагами. Хлопнула дверь, выпуская Дерека, а я осталась наедине с Савом. Он тепло улыбнулся мне, глядя, как я уныло собираю бумаги, и спросил:

– Любишь пирожные?

Я улыбнулась в ответ. Пирожные – это то, что сейчас надо. Подсластить будет явно нелишним.

***

Дерек Ват Йет никогда и ничего не делал не подумав. Каждый его шаг был четко выверен и взвешен. Сказать темной и Савару о реальном положении дел он намеревался почти сразу.

Сав отреагировал правильно – очень ожидаемо. Темная… Ну, с ней все складывается намного лучше, чем он рассчитывал. Главное, чтобы ее потрясающий самоконтроль не стал проблемой.

Дерек прищелкнул пальцами, посылая горячую магию к двери комнаты, из которой он только что вышел.

– Любишь пирожное? – прозвучал голос Сава в его голове.

– Ага. С клубникой и шоколадом.

– А что такое шоколад?

– О нет, – простонала темная и засмеялась, – тогда просто чай.

Магия вернулась к Дереку горячей волной. Подслушанный диалог между темной и Саваром ему очень понравился.

Все идет по плану. Все идет как надо.

Только в голове Дерека Ват Йета еще несколько минут бился быстрый, легкий смех темной. Приятный смех.

Но уже через десять минут Дерек Ват Йет и думать забыл о том, что смех темной его взволновал. Потому что пропал сын императора – Малек. И во дворце началось настоящее светопреставление.

***

Император Пеор прекрасно знал, что его сын из себя представляет, и винил в этом только себя. Жена, молоденькая аристократочка, умерла вскоре после родов – сердце. Умерла мгновенно, никто не успел бы помочь. А сын… А что – сын? Младенец, который ничего не соображает и пачкает простыни. Отдать нянькам да и забыть. И удариться в карьеру. Мать Малека Пеор все же любил и так больше никогда не женился, предпочитая гореть на работе.

Годы шли. Тут была карьера, а где-то там рос сын. Лучшие учителя, няньки, гувернеры. Капризы, исполняющиеся по желанию парня. Вот и упустил. Не заметил, как вырос совершенно избалованный капризный мальчишка. Неглупый, нет – науки он постигал легко. Но вот эта чванливость, ощущение собственного превосходства, чувство безнаказанности и заблуждение о том, что перед ним лежит весь мир… Пеор увидел и схватился за голову. Срочно исправлять! Может, еще не поздно? Выбор богов и становление Пеора императором немного помешало планам, но тут подвернулся Дерек Ват Йет, бессменный служитель на страже порядка. Чем не авторитет для подростка? И Малек ходил за ним хвостом, погружался в дела империи. Он уже потихоньку начал меняться в лучшую сторону – небольшими шажочками, набитыми шишками, холодным душем для своей непомерно завышенной самооценки… Еще год-два, и мог бы выйти неплохой человек из капризного и нахального ребенка.

Еще год-два… Но Малек пропал. Серьезно пропал, без шуток.

Менталисты топтались у разрушенного взрывом гостевого крыла дворца. Они не могли найти ни одного отголоска мыслей Малека, ни проблеска его сознания. Кто-то уже лазал по остуженным магией прогоревшим углям, ворошась в обломках. Но Малека нигде не было. Его не было во дворце, его не было среди тел погибших при взрыве. Он не был в поместье своего отца. Он не был в парке, в ресторации, на прогулке. Он просто исчез.

К следующему утру все уже сбились с ног, разыскивая Малека. Посеревший от страха за единственного сына, император Пеор смотрел в окно своего кабинета. Еще и дождь пошел, а он всегда сбивал менталистов со следа. Тяжелые капли стучали в прозрачное стекло с настойчивым боем. Слишком уж настойчивым. В дождливой утренней хмари мелькнуло железное крыло с позолоченными насечками. Королевская почта…

Дерек Ват Йет, находившийся тут же, окутал коконом горячей защитной магии императора и распахнул окно, зацепив птицу за крыло и не давая ей залететь. Распотрошил металлическую грудь и вынул гербовый листок, опуская птицу, которая рассыпалась в полете на металлолом.