Развод со зверем. Он не отпустит

– Этого не может быть… – С губ сорвался смешок. – Мы же… Это какая-то ошибка! Твой отец, должно быть, ошибся!

Но внутри все замерло и замерзло. Это солнечное утро показалось картонной декорацией, за которой – холодный серо-бетонный бесчувственный мир.

– Ее мужа уже взяли под стражу…

– Он уже не ее муж! – вскричала я, поднимаясь.

Только ноги не слушались. Я прошлась туда-сюда, запустив пальцы в волосы. Доходило медленно. Нет, не доходило вовсе! Я не могла в это поверить.

А в памяти вспыхивали воспоминания. Как Маргарита обнимала меня вчера на ступенях, как благодарила… А потом – все наши встречи, ее взгляд… такой пустой, сломленный…

– Господи… – Кухня расплылась перед глазами, и я опустилась на пол, обняла колени и сжалась в комок. – Как же так…

Я зажмурилась и спрятала лицо в ладонях. Двое детей. Что с ними теперь будет? Видимо, то же, что и со многими другими – приют. Приюты в мире моего мужа – явление столь распространенное, как супермаркет среднего класса, которые открывают в каждой подворотне.

– Алена, – услышала я рядом и вскинула голову.

Север сидел возле меня на коленях и внимательно смотрел мне в глаза.

– Уйди, пожалуйста, – выдавила я сипло.

– Я не хочу тебя бросать, – возразил он, и могло показаться, что он обеспокоен.

Но я не раз приписывала ему несуществующие эмоции. Придумать себе, что он что-то чувствует, когда смотрит на меня холодными глазами, легко.

– Это то, чем ты угрожал мне вчера, да? – усмехнулась я презрительно. – Меня пристрелят, да? Если разведусь с тобой.

– Я не могу контролировать всех, кто захочет причинить тебе вред, – возразил он жестко. Оттенки тепла застыли в его голосе льдом. – Более того, ситуация сейчас сложная. У мужа Маргариты большое влияние, а общество еще не готово к последствиям такого масштаба…

– Хочешь сказать, что этот ублюдок не понесет наказание, потому что ваши нелюди сочтут смерть Маргариты недостаточным основанием?

– Я предполагаю…

– Оставь меня, пожалуйста, – перебила его я и закрыла глаза, положив лоб на колени.

Сколько я так просидела – не знаю. Мне нужно было время, чтобы просто начать дышать. Найти в себе силы пошевелиться стоило труда.

Когда я поднялась на ноги, то как во сне направилась бродить по квартире в поисках Севера, хотя знала, что он ушел. Но мне хотелось себя добить. Слезы катились по щекам. Мне так хотелось свернуться клубком на его коленях, но удалось лишь почувствовать себя окончательно брошенной и раздавленной. Вернувшись в кухню, я умылась и, оставляя капли на идеальной поверхности стола, потянулась за мобильным.

Шмыгая носом, я склонилась над темным экраном и включила аппарат.

У меня никогда такого не происходило. Никогда… Женщины, которых я освобождала ранее, уезжали, как правило, подальше, забрав детей. Или оставив. Не все были готовы воспитывать такого ребенка самостоятельно, и я их понимала. Но никогда еще в моих противниках не значился столь влиятельный ублюдок.

Ингвар Евстигнеев.

Как вспомню его надменную морду, так по телу проходит озноб. Как Маргарита вообще выдержала в этом браке столько лет и не рехнулась? Последние годы она жила мечтой о свободе…

От звонка на мобильный я вздрогнула. Звонил мой босс.

– Да, – хрипло выдавила я в трубку.

– Ты как? – поинтересовался Арсен. – Все утро звоню.

Судя по голосу, состояние у него было близким моему.

Арсен в моем понимании был человечным оборотнем. Интеллигентным, открытым, интересным. У него не было пары, вел он активную светскую жизнь и был хорошо известен в определенных кругах. С ним было легко забыть о том, что он – такой же, как мой муж.

Как-то он признался, что именно Север попросил его обратить внимание на меня, но Арсен ничуть не пожалел о решении дать мне шанс. Я же лезла из кожи вон, чтобы зарекомендовать себя в чуждом мире. Если в прежней жизни обычного человека у меня и были проблемы из-за того, что я – женщина, то здесь мне пришлось «бежать в два раза быстрее», чтобы хоть чего-то достичь. Сколько бессонных ночей я провела за работой и на работе – не счесть. Начинала с небольших дел, постепенно берясь за все более сложные.

Дело Евстигнеева должно было стать самым значимым в моей карьере.

Но теперь оно имело шансы стать последним, потому что Маргариты уже нет.

– Пытаюсь… прийти в себя, – тихо выдохнула я и снова расплакалась, сползая по столешнице. – Какого же черта, Арсен…

– Это ужасно, да. – Слышала, что он закурил. – Ты как придешь в себя – приезжай. Обсудим. Если нужно несколько дней…

– Нет, я… я сейчас соберусь и приеду.

– Ладно. Тогда жду.

Собралась я как в тумане. Даже Пете забыла написать, чтобы он меня ждал, но, как и всегда, он встретил на парковке.

– Алена Владимировна, – кивнул он мне и открыл пассажирские двери.

– Спасибо. Прости, я…

– Не извиняйтесь, – мягко перебил он. – Я слышал о трагедии с вашей клиенткой. Соболезную.

Я кивнула и залезла в салон автомобиля.

– В офис? – спросил он, не дождавшись от меня распоряжений.

– Да-да, – механически закивала я, – собраться не могу…

– Для этого я с вами.

Я поймала его взгляд в зеркале заднего вида и благодарно кивнула. Мозг впал в какое-то оцепенение. Я бездумно пялилась в окно, даже не стараясь размышлять о том, что же дальше.

Нужно было позвонить и сообщить о гибели Маргариты ее семье. Кажется, брат у нее точно есть, живет где-то в Питере. Младший. Она иногда ездила к нему с детьми. Стоит выяснить его номер и убедиться, что ему сообщат. Потому что Евстигнеев их оповещать не станет. Звери предпочитают женщин без родственников, чаще и вовсе сирот. Чаще оборотни не выносят прежних связей своей пары и рвут их беспощадно, если таковые имеются.

А потом – дети. Стоит проследить, чтобы с ними было все в порядке. У Маргариты двое мальчиков. Одному – десять лет, другому – шесть.

Мысли незаметно перетекли в новое русло, и я подумала, что надо бы позвонить своей маме… А если угроза Севера сбудется, и меня пристрелят после развода, ей позвонит хоть кто-то?

Я прикрыла глаза и просидела так всю дорогу до самого офиса, мечась от одной мрачной мысли к другой. Путь через холл показалась эшафотом. Только в этом мире вина за произошедшее могла лечь на мои плечи. Будто если бы не я, с Маргаритой все было бы в порядке. Словно ей лучше существовать хоть как-то, хоть ради детей, чем умереть…

А ведь мне предстояло еще выяснить, как именно она умерла…

На этаже юридической компании было тихо. Штат у Арсена был небольшой. У каждого юриста – свой кабинет и график работы. Ресепшен пустовал, но секретарь обнаружилась у босса. Я знала, что они были близки. Во всех смыслах. И сейчас София, конечно, будет с ним. На мое появление она соскользнула с края стола Арсена:

– Привет, Алена, – махнула мне рукой, – кофе будешь же?

– Да, спасибо.

Мы с Арсеном обменялись взглядами, и он кивнул мне на кресло:

– Садись.

Вовремя. Почему-то очередной прилив опустошения догнал именно в его кабинете, и я медленно опустилась в предложенное кресло. Арсен молчал, я – тоже. И только шум кофемашины из приемной разгонял тишину. София прошла к столу с чашкой ароматного капучино, поставила передо мной и встала рядом, переводя взгляд с меня на босса и обратно.

– Вы только не повесьтесь тут, ладно?

Никто из нас не мог этого обещать, и София, не дождавшись ответа, вышла.

– Я хочу найти ее брата, – нарушила я, наконец, тишину. – И проследить, чтобы детей хорошо устроили…

– Во-первых, этим ты всем дашь понять, что считаешь себя виноватой. Чего от тебя и ждут. Во-вторых, там есть, кому проследить, – и он сделал напряженную паузу прежде, чем продолжить: – Евстигнеева выпустили под залог.

А я вдруг почувствовала, что меня сейчас вывернет. Подскочила с кресла, согнувшись пополам с криком «ведро!», и Арсен, к счастью, успел мне его не только сунуть, но и собрать волосы в хвост.

– Сонь, влажное полотенце, быстро! Два! – услышала я его голос, сидя на ковре и выворачивая всю утреннюю заботу Севера в урну.

– Может, вам обоим все же взять выходные? – запричитала Соня, бесстрашно усаживаясь рядом со мной. – Держи.

Я протерла лицо мокрым махровым полотенцем и попыталась не отдать ей ведро, но она только фыркнула, что и не такое отсюда выносила.

– Тебе за нее надо держаться, – выдавила я со слабой улыбкой, когда она ушла.

– Это да, – рассеяно отозвался Арсен, сосредоточенно набирая что-то в мобильном. – Давай, хлебни кофе.

Он убрал телефон и помог мне сесть в кресло.

– Какого же черта?! – всхлипнула я. – Как ваша система это допустила?

– Ален, я не знаю, что тебе сказать, – и он тяжело вздохнул. – Женщины всегда у нас имели слабое право голоса, и это – черное пятно на репутации нашего народа. Но чтобы такое…

Он покачал головой, а я потянулась к чашке.

– Не стоит никуда сейчас лезть, – осторожно продолжил Арсен. – Ни к родне, ни на похороны. Евстигнеев свободен, а ты – адвокат, которая сделала его разведенным и поставила его семью под угрозу. – Он помолчал какое-то время, потом потянулся за сигаретой. – Это я виноват, что позволил тебе заняться этим делом…

– Не стоит так думать…

– Ты – человек. И единственная женщина, которая занимается подобной практикой. – Он чиркнул зажигалкой и прикурил. – Я подумал, что наше общество уже готово выйти из средневековых взглядов на женское право. Но я ошибся.

– Его не осудят, да? – прошептала я слабо.

– У него хорошие адвокаты. Создадут видимость тяжелого бракоразводного процесса, надавят на природу и сырую законодательную базу… Думаю, он выйдет с какими-то для себя последствиями. Карьере его конец. Но это не смертная казнь и даже не заключение.

Я опустошенно смотрела на то, как дым от его сигареты вьется к потолку кабинета, и молчала.

– Ты меня уволишь? – поинтересовалась, наконец, отстраненно.

– Нет. Но тебе нужно, как это говорят, «залечь на дно». Для твоей же безопасности.

– Считаешь, что мне будут мстить?

– За что? Не ты сделала эту систему поворотливой. И не ты одна занимаешься громкими разводами. – Он провел по волосам. – Черт, не верится, что я это говорю. Будто мы на пятьдесят лет откатились назад или на всю сотню!

Я же почувствовала, что энтузиазма действовать и как-то бороться с ситуацией у меня поуменьшилось. Захотелось, как Арсен и предложил, забиться в щель и затихнуть. С губ сорвался смешок.

Я все никак не могу привыкнуть к этому миру…

Вспомнился мой медовый месяц в реабилитационном центре. Север ни черта не верил ни в себя, ни в меня. Он тянул до последнего, прежде чем сказать мне правду, и сначала предпочел на мне жениться, чтобы никуда не делась. Ведь выход из такого союза по статистике – преимущественно в окно. Образно говоря. Но у него не вышло от меня отказаться.

Когда он привез меня в кабинет к психотерапевту в реабилитационный центр, я подумала, что это все – глупая шутка…

Но все оказалось хуже – правдой.

Месяц мы пролежали в центре. Я – приходила в себя, он – просто был рядом. Нет, он пытался изо всех сил. Ходил со мной к психологам, говорил со мной, пытался объяснить, просил прощения, что решил все за меня… и много всего еще. Но меня тогда словно парализовало. Я не находила в новой реальности смысла жизни. В старой осталось все, а в новой – пустота и страх.

В таком состоянии я провела несколько месяцев. Север пытался меня лечить, вытаскивал, как мог, и я, наконец, вышла из оцепенения. Только он будто потратил на это весь свой лимит общения. Он закрылся. И ничего между нами уже не наладилось. Наверное, он знал, что так будет. И я не могла ему этого простить. Не могла забыть, что он выудил меня будто из матрицы в реальный мир, который я ненавижу, и дал новую жизнь, которую я не просила.

Ради него?

Нет, он этого не стоил.

– Алена? – позвал Арсен, и я подняла на него взгляд.

– Позволь мне ходить на работу и хоть что-то делать, – попросила я отчаянно.

Он медленно вздохнул.

– Давай мы сегодня сделаем паузу, – заговорил осторожно. – Ты раздавлена произошедшим, я понимаю. Но нам придется через это перешагнуть и как-то идти дальше. Как и когда – я пока не знаю.

– Хорошо, – кивнула я, поднимаясь.

Для меня работа у Арсена стала важной опорой, смыслом. Я не могла помочь себе, но мне важно было помогать другим женщинам, оказавшимся в ловушке. А теперь мне нужно «залечь на дно». Только что делать на этом самом дне, я не имела понятия.

Почва медленно ушла из-под ног, когда я направлялась в приемную, и я чувствовала, что рассыпаюсь. Мне некуда идти. Домой? У меня нет дома. При этой мысли ноги подкосились, и я попыталась схватиться за стенку, но меня вдруг подхватили на руки…

Глава 2

– Как Алена?

– Плохо.

– Твой отец рассказал о том, что случилось…

С матерью мне разговаривать почему-то было не многим легче, чем с Аленой. Хоть это и было глупо, но мне все казалось, что я ее подвел тем, что не смог сделать свою избранницу счастливой. Я стал хорошим хирургом, а вот счастливым – не смог. Она бы предпочла второе…

– Ты на работе?

– Да.

– А она?

– Поехала к себе в офис.

– Знаешь, я подумала, что у нее сейчас снова мир уйдет из-под ног. Как и тогда, когда ты ей признался в своей природе.

– Вероятно…

– Тебе стоит быть рядом.

– Ты права. Я сделаю все возможное.

– Сев, может, вы чаще будете к нам приезжать? Я бы тоже ради такого чаще приезжала домой. – И она усмехнулась.

– Прости, но в этом нет смысла. Алена не идет на контакт с вами, и мы это проверяем каждый раз.

То, что мать за меня переживала, делало все только хуже. Но и это она понимала.

– Ты бросил все попытки.

– Да. Потому что это бесполезно. Я не могу стать другим, а Алена меня не примет таким, какой я есть. Это не изменится. – И я сам не знаю, зачем добавил: – Она хочет развода.

Мама долго молчала, но я хорошо представлял, как она прикрыла глаза и нахмурилась, выдерживая удар.

– И что думаешь? – поинтересовалась, наконец.

– Стараюсь не думать.

– На какое-то время это может помочь, но ненадолго.

– Я разберусь.

– Я тебя люблю. Очень. Пожалуйста, помоги мне помочь тебе…

– Я знаю. Но не могу обещать. Надо идти. Операция.

– Береги себя.

Я убрал мобильный и схватился пальцами за подбородок, сосредоточенно глядя на стол. Нужно было переждать, пока эмоции улягутся. Честно говоря, я сомневался, что стоило оперировать сегодня. Я плохо держу себя в руках. Все мысли об Алене, а если мне о ней хоть что-то сообщат в ближайшие сутки, я забуду, в какой руке обычно держу скальпель…

Я потянулся к стационарному и снял трубку.

– Это Князев. Отмените все мои операции на сегодня. Срочные передайте Раскопову.

Когда мобильник задрожал от входящего, я понял, что последнее решение было очень верным.

– Можешь говорить? – Голос отца был напряжен также, как и ночью.

– Да.

– Ты с Аленой?

– Нет. Она попросила меня уйти.

Он помолчал, тяжело вздыхая.

– Евстигнеева освободили под залог, – сообщил, наконец.

– Что?! – вырвалось у меня. – Какого черта?!

Я рывком поднялся из-за стола и шагнул к окну.

– Пока что ему предъявляют убийство в состоянии аффекта, – продолжал отец.

– Мы все убиваем в состоянии аффекта! – прорычал я. – Это никогда не имело веса!

– Ну, не у всех есть деньги на юриста и власть…

– И что дальше?

– Я не знаю.

А я думал о том, что Алена вот-вот узнает и об этом.

– Не со всем можно бороться, – устало заметил отец. – Какие-то вещи нам не подвластны.

– Есть же высший суд…

– Есть, но они не жаждут возиться в делах нашей расы, если это не касается кого-то еще. В общем, я буду держать тебя в курсе.

– Спасибо. – Я прислонил кулак к холодному стеклу. – До связи.

Внутри все задрожало от злости, но не на обстоятельства. Я был в ярости, что Алена меня оттолкнула сегодня, а сейчас где-то в городе одна… И я уже опустил взгляд на мобильный, чтобы связаться с Петей, как получил сообщение в мессенджер от Арсена:

«Приезжай за Аленой. Она совсем не справляется».

Не думая ни минуты, я оттолкнулся от окна и направился из кабинета. И едва не сбил коллегу дверью, открыв ее так резко, что тот чуть не сел на задницу. Я знал, что Раскопову понравится то, что я передал ему срочные случаи сегодня. Но в его глазах стояло такое возмущение, будто я ему не отдал, а забрал у него все операции.

– При всем уважении, Север Станиславович, – поправил он халат, выравниваясь, – я не могу взять ваши срочные операции сегодня. У меня у самого сегодня две сложнейшие!

– Не сможете, значит вызовете меня, и я приеду, – отрезал я.

Этому сморчку лишь бы цену себе набить. Но я знал, что он вывернется на изнанку, но проведет все операции, а потом будет ходить и трясти этим фактом в каждой ординаторской, как поп кадилом, еще месяц.

В машине я сидел уже через две минуты. Перезванивать и спрашивать Арсена, что именно у них там происходит, я не стал. Если он просил приехать, значит, на то веские обстоятельства.

Пока машина неслась по городу, я вяло размышлял о произошедшем. Трогала ли меня эта история? Нет. Лишь одна Алена, пожалуй, занимается спасением женщин из звериных семей ради них самих. Тот же Аксенов тупо делает себе имя на громких делах, бравируя своей отчаянностью. Но он – оборотень. Раз. А потом – хитрожопый оборотень. Он тщательно выбирает дела, и, к примеру, с тем же Евстигнеевым связываться не стал бы.

Когда Алена стала адвокатом Маргариты Евстигнеевой, я знал, что кончится это примерно вот так. Нет, я не думал, что Ингвар убьет супругу, но меня это и не то, чтобы удивило. Пытался ли он справится? Обращался ли за помощью, чтобы не натворить непоправимого? Или просто дал волю зверю, зная, что выйдет безнаказанным?

С этими мыслями я доехал до офисного здания и поспешил на нужный мне этаж. Когда я прошел вымершим коридором к кабинету Арсена, услышал его голос:

– Давай мы сегодня сделаем паузу. Ты раздавлена произошедшим, я понимаю. Но нам придется через это перешагнуть и как-то идти дальше. Как и когда – я пока не знаю.

– Хорошо, – еле различил я тихий ответ жены.

Ее голос звучал безжизненно и настолько растеряно, что у меня уже не было сомнений. Я шагнул к дверям кабинета как раз в тот момент, когда она выходила, но внезапно запнулась. Подхватив ее на руки, я прижал ее к себе и заглянул в глаза. Такой взгляд я у нее уже видел, и от него по телу прошла волна предательской слабости. Но вот Алена неуверенно схватилась за мою шею и расслабилась в руках.

– Привет, Север, – послышался голос Арсена в двери.

Я лишь кивнул ему и направился с Аленой в коридор. Она не сопротивлялась. Повисла на мне, глядя в одну точку, и я прижал ее к себе крепче.

– Ключи в кармане.

Она запустила мне руку в куртку и разблокировала замки, когда я поднес ее к пассажирскому сиденью.

– Спасибо, – выдохнула хриплое, когда я усадил ее и пристегнул.

С парковки мы выехали в полном молчании, хотя мне хотелось спросить ее о многом. Что ей сказал Арсен и, может, она что-то хочет на ужин, но… я не могу стать для нее тем, кто может это все спрашивать. Когда-то это было просто, но потом между нами встал лед. Да, иногда по льду можно ходить…

…но никогда не знаешь, где провалишься.

– Что-то хочешь на ужин? – все же поинтересовался я.

Она повернула в мою сторону голову, но я не видел ее взгляда, глядя на дорогу.

– Что-то хочу, но не знаю, что именно, – ответила она через какое-то время, и… это показалось чем-то новым. Или забытым прежним. Алена помолчала, прежде чем добавить: – Меня вырвало у Арсена, когда он сказал, что мужа Маргариты выпустили под залог…

Я слышал в ее голосе звон металла. И это не удивляло, ведь я всегда был для нее из ненавистного мира. Когда она не воевала против чьих-то мужей, то билась со мной. Но сегодня у нее не было сил…

– Тогда я закажу ужин домой?

– Не хочу домой, – решительно возразила она. – Давай… Давай поедем в тот ресторан на крыше, помнишь? Мы там были сто лет назад…

Я съехал с дороги в ближайшем удобном месте и нашел адрес ресторана, о котором она говорила. Все это было странно, но я старался не придавать значения. Я буду делать все, о чем бы она ни попросила.

– Поехали.

– Ты бросил работу? – поинтересовалась она, когда я вернул автомобиль на дорогу.

– Да.

Она еле слышно усмехнулась, но злости я не услышал. Скорее, удивление.

– Ты не против, что мы не едем домой?

– Наоборот. Я даже рад, – признался я спокойно.

– Хорошо. – Алена вздохнула и отвернулась в окно.

– Моя мать звонила, – зачем-то сообщил я. – Она о тебе переживает.

Алена промолчала, а я подумал, что не стоило мне об этом говорить. Она просто позволила мне быть рядом, но это не значит, что я могу позволить себе что-то еще. К примеру, вворачивать в разговор мою мать.

За все время нашего брака Алена виделась с моими родителями дважды. И каждый раз это больше напоминало какую-то пытку для всех. Мама пыталась с ней найти общий язык, отец настороженно следил за происходящим, наверное, на случай, чтобы наша встреча не вышла за рамки уголовного кодекса… Я же чувствовал себя так, будто стоит мне выйти покурить, и Алена бросится матери на шею и со слезами попросит не отдавать ее мне. В общем, эти встречи лишь подчеркивали недостатки… вернее, отсутствие всяких достоинств сложившейся ситуации.

– Передай ей благодарность, – вдруг ответила Алена.

И у меня в грудной клетке нерационально потеплело.

– Что ты решила?

Алена снова замолчала на какое-то время.

– Арсен просит залечь на дно, – отозвалась безжизненно, но тут вдруг повернулась ко мне: – Почему ты бросил все?

– Сегодня?

– Да.

– Я не мог тебя оставить…

– Ты оставил. Утром.

– Ты просила.

– Если попрошу, то оставишь снова?

– Нет.

Она отвернулась в окно.

– Давно меня так не размазывало, – выдохнула тихо. – Но на этот раз не ты стал причиной.

До ресторана мы доехали молча. Я чувствовал растерянность Алены. Она часто моргала, глядя перед собой, ее сердце колотилось, и даже мне казалось, что она рассыпается внутри. Последует ли она совету Арсена? Хотелось бы.

– У тебя мобильный жужжит, – заметила она отстраненно, когда я припарковался на стоянке ресторана.

– Не важно. – Я толкнул двери и, обойдя машину, подал Алене руку.

– А вдруг срочное? – заглянула она в мои глаза, выпрямляясь.

– Ничего срочного, – соврал я.

И ее слабая усмешка сказала мне, что вранье скрыть не удалось. Мои губы дрогнули в подтверждение, и я отвел взгляд, предлагая ей руку. Она не отказала, и я повел ее к дверям. Вероятно, пока мы шли, на Алену снова обрушились эмоции, и она сжала мою ладонь крепче и прижалась к моему плечу.

– Столик на Князева, – уже сообщил я официанту у дверей, когда Алена вдруг потянула меня за руку. – Минутку.

– Я не хочу, – прошептала она сдавленно, когда я склонился к ней. – Прости, я… не знаю, что на меня нашло… Я будто праздновать иду, а Маргариты нет…

– Хорошо, – я сжал ее руку крепче и поймал ее взгляд, – все нормально. Значит, не сегодня.

Я вывел ее из ресторана и остановился на тротуаре, пытаясь дать ей время. Но Алена совсем растерялась, и тогда я потянул ее за собой вдоль улицы. Сначала она шла рядом неуверенно, но вскоре ее шаг стал размеренным и спокойным, и я вздохнул глубже.

С погодой повезло. Кислое мрачное лето просушило мостовые, смыло пыль с деревьев, и все вокруг растянуло яркие декорации. Кафе благоухали алкоголем и сигаретами, от фонтанов разило хлором, скверы пахли сыростью и свежестриженными газонами и самшитовыми кустами. Мы брели, куда глаза глядят, и молчали. У меня вибрировал мобильник, и это так достало, что я вытащил его и отключил, скрипнув зубами.

– Ничего срочного, значит? – усмехнулась Алена.

– Нет, – мрачно ответил я. – Я передал операции на сегодня.

Добавлять что-то к «нет» и «да» в нашем диалоге было непривычно. И это пугало. Я давал себе надежду, от которой давно отказался. Но разве мне уже может быть хуже? Точно нет.

– Вдруг там кто-то умирает без тебя? – оживилась она впервые, и я бросил на нее взгляд.

Алена улыбалась. Слабо. Но черты ее лица разгладились, а взгляд заискрился интересом.

– Тебе не удобно идти, – заметил я, опустив взгляд на ее ноги.

На каблуках она была шикарна, но для прогулки они совсем не подходили.

– Непривычно, – рассеяно заметила она.

– Давай купим тебе удобную обувь.

Мы остановились. Вернее, Алена сбилась с шагу, и я придержал ее, позволяя опереться на мое плечо.

– Другую обувь? – переспросила она, гипнотизируя меня своим изумленным взглядом.