Девочка, с которой случилась жизнь. Книга 1

– Он просто меня проводил! – выпалила я и на всей скорости рванула по лестнице наверх.

***

Запись от 7 сентября, 2007

Она была у меня в комнате! Признаться, на фоне книжных полок она смотрелась очень гармонично. Будто там ей и место. В моей комнате, на полу, с книгой в руках. Черт…

Ладно, стоит, наверное, написать чуть подробнее. Возможно, когда я стану стариком (одиноким, но без горы кошек, которые потом меня и сожрут), мне будет интересно все это перечитывать. Итак, она позвонила в дверь. Я видел ее силуэт через окно в прихожей (размытый из-за маминых белесо-бежевых занавесок) когда шел открывать, и… Короче, это было странно. Не припомню, что бы у меня хоть когда-то сердце в пятки уходило. Разве что после той аварии. Но там все было понятно. Сейчас что? Приступ аритмии? В моем возрасте?

Разумеется, она удивилась, увидев меня. Выпучила глаза. Потому что (разумеется!!!) она пришла к Грегу. Черт, черт, черт! С другой стороны, с чего бы ей приходить ко мне? Но он… Она не в его вкусе. Абсолютно. Но он… что он пытается сделать? Придется проследить за ним. Зачем она к нему пришла?

Слава Богу, его не было дома. Он опаздывал. Как всегда слишком занят своим футболом. Когда он уже что-нибудь поймет? Вряд ли он лелеет надежду стать вторым Пеле. Хотя, я бы не удивился – амбиций и самоуверенности у него хоть отбавляй. В любом случае, она была у меня, а это гораздо лучше скомканных и наполненных пошлыми шуточками рассказов Тима (при условии, что его яйца уже свободны) – у меня появилась возможность поговорить с ней без посредников.

Возможность появилась, но как только мы закончили со стандартными приветственными фразами, и я мог бы уже спросить о чем-то, что меня интересовало, я вдруг растерялся. Серьезно. Как первоклассник перед подругой старшего брата. Не знал, что можно сказать. Если бы не Энн, мы бы, наверное, так и молчали до прихода Грега.

Как оказалось, у нас много общего. По крайней мере, она не считает семь книг о мальчике со шрамом просто семью книгами. Для нее это тоже что-то большее… Мы разговорились. И, черт побери, я совру, если не скажу, что это был приятный разговор. Как с Кристин, только более осмысленный. И я беру свои слова обратно – она совсем не скромница. И точно не забитая праведница. Как только Энн перестала стесняться и погрузилась в разговор о книгах… она прямо дерзкая. И спорит еще. И знает цену своему мнению. Это было круто. Честно. Я, блин, ни с кем так раньше не трепался про книги.

Мне было приятно даже просто слушать ее. Слушать и смотреть… как ее глаза бегают по строчкам в книге или по мне. Никогда не думал, что меня заинтересует, что обо мне думают люди, но сегодня, внезапно, мне захотелось узнать, какое впечатление я у нее оставил.

Как выяснилось чуть позже – даже если поначалу впечатление было приятным, то после одной фразы оно явно испортилось. Как же иначе? Я не мог все не испортить. Энн спросила, почему мы не дружим с Грегом. Не нужно было так резко ей отвечать. Она наверняка обиделась. И, черт, мне почему-то не все равно, если это так. Черт! Черт! Черт!

Остаток вечера она провела с Грегом. Я сгорал от любопытства – хотелось послушать, о чем они говорят. Хотелось так сильно, что я практически решился подслушивать под дверью. Она смеялась. Постоянно. Постоянно, черт побери! Что такого смешного может рассказать мой братец? Что они делали в его комнате? Что она о нем думает? Почему я такой болван?

-4-

8 сентября, 2007.

Не знаю, что думать. В этом гребанном городе, в этом волшебном городе, все почему-то идет абсолютно не так, как я планировала. Я планировала быть максимально тихой и незаметной. Планировала стать невидимкой, для того, чтобы просто прожить эти два года, уехать в колледж и забыть школьную жизнь как страшный сон. Я даже готовилась к нападкам, унижениям, позору, еще Бог знает к чему. Но вместо этого сегодня я иду на девичник к самым клевым девчонкам всей старшей школы. Это же девчонки из группы поддержки! И я рядом с ними. С ума сойти.

А еще Грег! Я провела с ним наедине несколько часов. И он был рад моему обществу. Это точно. Что это такое? Чем я все это заслужила? Я даже практически расслабилась в его присутствии и перестала думать о том, что он видит все мои лишние килограммы. Вот бы эта сказка продолжалась, и Грег Нет, слишком нелепо и страшно о таком думать.

О его брате я стараюсь не думать. Ну и что, что он такой красавчик. Эти его странные мрачные настроения меня совсем не притягивают. Пусть делает одолжение кому-то другому. Рядом с Грегом – таким улыбчивым и милым он и рядом не стоял.

Субботнее утро выдалось пасмурным, в окно накрапывал мелкий дождь, но это не могло испортить моего настроения. Захлопнув личный дневник, я уютно потянулась в кровати. Странно, но, думая о сегодняшней важной встрече с девчонками, я не испытывала ни капельки страха. Лишь приятное возбуждение от предстоящих ночных посиделок в девчоночьей компании.

Так как девичник был намечен на семь часов вечера, до этого нужно было занять себя чем-то другим. У мамы был приготовлен список работ по дому, в котором для меня была уготовлена разборка оставшихся коробок на чердаке. Это занятие заняло все время до обеда. Сегодня мама сама приготовила обед (чего обычно не делала, так как слишком много работала), и в два часа позвала всех к столу. Надо отдать должное ее кулинарным способностям – курица была невероятно вкусная, хотя и чертовски жирная с этой вкуснейшей зажаристой корочкой. Но мне не очень-то хотелось набивать живот, поэтому я ограничилась всего одним кусочком (хотя это и было очень сложно).

После обеда вся женская половина нашей семьи принялась за мойку посуды. Я мыла, а Саманта вытирала уже чистые тарелки, пока мама убирала на столе. Смотреть, как малюсенькие пальчики сестренки сжимают тарелки, а глаза в панике расширяются (она смертельно боится разбивать посуду) было довольно забавно. В такие моменты у меня внутри появляется какое-то странное чувство… Чувство, которое сложно интерпретировать, но которое такое сильное и… горячее? Наверное, это потому, что я обожаю этого ребенка. Конечно, возможно, все дело именно в том, что она выросла на моих глазах, что мы всегда были вместе и, наверное, такие чувства вполне логичны. Но иногда всепоглощающая любовь к этому милому ребенку меня пугает.

– Саманта, какая же ты молодец – помогаешь маме. – На кухню вошел Тим, и шутливо поцеловал Саманту в затылок.

– Я тоже маме помогаю, – зачем-то сказала я.

– И ты молодец. – Тим не растерялся и меня поцеловал в затылок. – У, шампунь с ароматом арбуза? Пахнешь как жвачка.

– Надеюсь, это был комплимент.

– Конечно, сестренка. Мам, короче, я пришел сказать, что сгоняю к Саймону. У него появился новый альбом с крутой музыкой, хочу и себе накачать.

Интересно, с Тимом этот дурацкий Саймон ведет себя так же холодно?

– Конечно, иди. Ты с Кевином?

– Нет, он сидит и зубрит свою идиотскую экономику.

– Тебе бы тоже не помешало, в конце концов, тебе тоже в этом году поступать.

– Ой, да ладно, мам, я по любому проеду благодаря футболу. Или благодаря тому, что я такой красавчик.

– Мам, пусть он идет уже. Я не готова еще раз выслушивать его пламенную речь восхваления собственной персоны.

– И очень зря, сестренка. Там еще много чего можно порассказывать.

Остальное время до семи я занималась с Самантой. Ей в детском саду задали нарисовать два замка, из разных стран, а заодно выучить про них пару предложений. Когда Лувр и Императорский дворец в Пекине были закончены, разумеется очень схематично, я отправилась собирать вещи.

Выслушав целую гору маминых наставлений, я наконец-то смогла загрузить спальный мешок и рюкзак в машину Кевина, который согласился меня отвезти, сделав перерыв в учебе.

Дом Хлои был похож на все дома в округе. Светло-коричневый, с темной черепичной крышей. Обычный дом, каких много. Это меня успокоило. Вокруг дома росли разлапистые деревья, их ветки кое-где почти стукались в окна. Высокая живая изгородь из ярко зеленых кустов отгораживала двор от дороги.

Дверь Хлоя открыла почти сразу, после того как я нажала на кнопку звонка.

– Прив-е-е-е-т! – Счастливая Хлоя в домашнем платье оверсайз бросилась меня обнимать. – Проходи.

Немного ошарашенная таким приветствием, я зашла в дом. Обстановка гостиной показалась мне староватой. Будто этот дом уже очень долго был уютным семейным гнездышком для многих поколения семьи Хэндсонов. Разительное отличие от необжитой, холодной и геометрически-правильной гостиной в доме Джейкобсов бросалось в глаза и было приятно. Уютно и так по-домашнему.

– Девчонки сейчас подойдут, пошли пока в мою комнату.

– Хорошо, – согласилась я.

Но не успели мы дойти до лестницы, как в дверь позвонили. Элен, Рокси и Эшли пришли вместе и только успели бросить свои спальники на пол, как Хлоя бросилась обнимать и их.

– Проходите, проходите, – суетилась радостная Хлоя. – Поднимайтесь ко мне в комнату, а я сейчас приду.

– Привет, Энн! – поздоровались девчонки. – Пойдем, покажем тебе комнату Хлои.

Показывать действительно было что. Одни наградные дипломы, кубки и медали, занимавшие чуть ли не всю стену напротив окна, чего стоили.

– Хлоя спортсменка? – удивленно спросила я, стоя с открытым ртом перед этим выставочным алтарем.

– Да. Легкая атлетика в основном, – пояснила Эшли. – Она с детства не пропускает ни одних спортивных соревнований.

– Еще есть диплом за первое место в стрельбе по тарелкам, – еще больше удивилась я.

– Точно. Я и забыла, что она тогда сделала пятьдесят парней, которые претендовали на место в финале.

Ничего себе.

– А вот и я. – Хлоя тащила большой поднос с кувшином и стаканами. – Надо будет еще всю еду перетаскать с кухни.

– Перетаскаем. Еда – дело святое, – оптимистично ответила Элен.

– Ну, пока распаковывайте сумки, а я потаскаю. Да не стесняйся ты, Энн. Чувствуй себя как дома.

– Может мне помочь тебе, а спальник потом разверну? – спросила я.

– Если хочешь.

Еду нужно было носить с кухни. Хлоя запаслась так, будто собиралась целый год отсиживаться в бомбоубежище. Сначала мы вдвоем занимались транспортировкой, а потом и девчонки принялись таскать чипсы, пирожные, пакеты с масленым попкорном, сэндвичи с курицей, сыром, лососем. Странно, но я думала, что чтобы поддерживать свои фигуры в таком идеальном состоянии девчонки едят только траву и отварную куриную грудку.

– Все! В холодильнике осталось только мороженное, – возвестила Хлоя, устало опуская последний поднос на столик.

Что за колдовство? Если девчонки по стольку едят, то где же лишние килограммы, которые без устали преследуют меня?

Все впятером мы разлеглись на свои спальники вокруг низкого китайского столика, который сейчас был полностью заставлен и заложен вкусностями.

– У меня предложение: пусть сегодня Энн первая рассказывает, так как она новенькая, – бросая на меня немного хитрые взгляды, предложила Эшли.

– Я?

– Да, точно, – поддержала подругу Рокси.

– А что рассказывать-то? У меня нет никаких интересных историй.

– Просто расскажи о себе, нам очень интересно.

Я понимала, что за этим меня и пригласили, и молчать будет глупо. Нужно было определиться лишь с уровнем искренности в моем рассказе.

– Да, расскажи нам все. Можешь начать хоть с самого детства. Мы же совсем ничего о тебе не знаем.

– Будете составлять мой психологический портрет? Или сразу клиническую картину?

– Энн…

– Хорошо-хорошо, простите. Расскажу вам все… что придет в голову, но если начнете засыпать от скуки – пеняйте на себя. – Я взглянула на лица девчонок, направленных сейчас в мою сторону, на них читались интерес и любопытство. – Я уже сказала, что в моей жизни нет ничего интересного или необычного, совсем наоборот. Эм… так… С самого рождения я жила с Сан-Франциско, и мне казалось, что это один из скучнейших городов Америки. Если конечно не считать того, что это родина Зачарованных17, я от них раньше жутко фанатела. Эм, так вот… В Сан-Франциско у нас была абсолютно ничем не примечательная семья. Мы жили в небольшой квартире с мамой, бабушкой и дедом. Мои родители развелись, когда мне еще и года не было, и папа уехал сюда, в Нью-Джерси, забрав парней с собой. Поэтому, мы не очень-то дружили с Тимом и Кевином.

Дальше все как обычно – ходила в детский сад, где у меня не ладились отношения с разными забияками, как, наверное, и у всех детей. Ну, вы знаете – все эти щипания за коленки под столом во время обеда. Ничего интересного. Эм… Но я не считаю, правда не считаю, что у меня было плохое детство. Тогда с нами в Сан-Франциско жила моя тетя, сейчас она живет здесь, то есть где-то в Бруклине. У нее есть сын Сэм и дочь Арианна – мы с ними все детство провели вместе. Больше, как ни странно, с Сэмом. В основном, конечно, шлялись по улицам. Было забавно, когда мы с Сэмом вдвоем пускали кораблики из пенопласта по ручейкам в парке за домом, лазили по деревьям, дрались палками с кустами во все том же старом парке, представляя что это слуги злой ведьмы. Или как он таскал меня повсюду, где сам ползал – он был знатный путешественник с занозой в одном месте. Например, по заброшенному зданию на окраине или в непроходимых зарослях за ним, или по старым стройкам где мы рисковали свернуть себе шеи. Мне тогда приходилось от него не отставать чтобы не потеряться… было весело. Мама постоянно ругала меня, когда я приходила домой по уши грязная, а мне нравилось с ним ползать. – Я вздохнула и посмотрела на девчонок. Никто, кажется, пока не заснул. – Мне все еще продолжать?

– Разумеется. – Хлоя очень по-дружески потрепала меня по плечу.

– Ладно. Итак… Мы росли и с Сэмом стали видеться все реже, в основном только по выходным. А однажды мы просто сели, и поняли что нам уже больше не во что играть, так наверное и закончилось мое детство… Так, о чем я? А, ну да, я ходила в школу, уроки, уроки, уроки – сплошная нудятина. В отличие от Сэма, да и от Арианны тоже, у меня не было целой кучи друзей. Кажется, классе во втором, может в третьем, у меня появилась подруга – Юджия. Мы с ней часто гуляли, проводили вместе время, я по настоящему считала ее своей лучшей подругой.

– А потом она увела у тебя парня? – перебила меня Рокси.

– Нет, ты что. Мы тогда были маленькие и о таких вещах вообще не думали, ну если только чуть-чуть. Когда мне исполнилось одиннадцать, мама подарила мне сестренку. Нет, папа к нам не вернулся, просто они решили помириться, и мама ездила к нему. Или он к ней. Сейчас уже и не вспомню, на что она тогда рассчитывала… Получилось так, что они не помирились, зато она забеременела и через девять месяцев родилась Саманта. Так мы стали жить впятером. Что совсем не весело, если ты подросток и вынужден жить в небольшой квартирке с тремя поколениями на одной кухне.

Дальше классика: чем старше я становилась, тем хуже и сложнее становилась моя жизнь. И, поверьте, это вовсе не банальный переходный возраст, когда подростки ненавидят весь мир вокруг. Меня все чаще стали обзывать из-за того, что я была достаточно упитанным ребенком, то есть поначалу я просто была очень высокой, а потом еще и толстеть стала. Вам я думаю, не понять этого. Отношения с Юджией тоже становились все хуже и неприятнее для меня. Оказалось что у нас с ней совершенно разные характеры – она стала уличным человеком, если можно так сказать, а я наоборот, превратилась в домашнюю клушу. Мой оседлый образ жизни никак не способствовал разрушению одиночества. Все лето перед десятым классом Юджия провела вместе со своей сестрой и ее компанией: они постоянно гуляли, гуляли, и еще раз гуляли. Так, будто посидеть пару часов дома – смерти подобно. Пили пиво, кажется, даже что-то покуривали. Я отказывалась гулять с компанией новых друзей Юджии. Среди них я чувствовала себя как бы не в своей тарелке. Не особо приятно находиться в компании, где все очевидно тусуются только для того, чтобы найти себе… ну… партнера. Ой, ну вы поняли. А я вряд ли могла кому-то понравиться. Поэтому следующий учебный год стал самым напряженным. Юджия просто не могла понять, почему меня не тянет на улицу, почему я предпочитаю сидеть в своих четырех стенах. Она постоянно звала меня куда-то… Ей обязательно нужно было куда-то идти, чем-то заниматься, знакомиться с какими-то новыми, не всегда приятными мне людьми. Я отказывалась и она на меня злилась. Конечно, тут есть моя вина. Я была ее подругой и должна была уделять ей хоть сколько-то свободного времени…

– А почему ты не хотела гулять с ней? Только из-за компании?

– Ох, Рокси, тут все очень сложно. Я… просто мне было уютнее дома. Когда на меня никто не смотрит, когда мне не нужно стараться и изображать веселье перед незнакомыми людьми. Разговаривать на неинтересные темы… смотреть, как кто-то целуется… Я понимала, что совсем не красивая, и рядом с Юджией на меня никто не обратит внимания.

– Энн, зачем ты такое говоришь? Ты…

– Нет, девчонки, не нужно всего этого. Давайте пропустим стандартные успокоительные речи. Можно не быть деликатными. Вы хотели узнать меня получше? Так вот, знакомьтесь с моей большей частью – депрессией всех возможных оттенков, – я перевела дух и продолжила. – Но беда была не только в отсутствии прогулок. С того рокового лета, когда Юджия влилась в компанию своей сестры и стала гулять со всеми этими подозрительными ребятами, она очень изменилась: стала наглой, заносчивой, эгоистичной. И, можете не сомневаться, что я ни на йоту не преувеличиваю. Теперь на первый план у нее вышли ее постоянные тусовки с новыми, крутыми друзьями. Вы бы знали, как мне хотелось удавиться, лишь бы не слушать ее рассказы о том, как она каталась с пьяными парнями на машине, не выслушивать тупые рассказы, о чем она с ними болтала, какую травку она попробовала, кто к ней клеился и где он ее трогал. Проблема была еще и в том, что она почему-то стала нравиться всем парням с которыми мы частенько пересекались на совместных уроках, а мне оставалось ей только завидовать. Почему завидовать? А что еще может думать девочка-подросток, когда ее подруга купается в мужском внимании, а она сама постоянно просиживает молодость в комнате с бабулей? А мне в принципе нравилось сидеть в комнате с бабулей. Серьезно. Это все странно и тяжело объяснить: я и ненавидела быть дома и сидеть со стариками, но и обожала это. Дома так уютно и хорошо. И бабушка учила меня стряпать. И с сестренкой можно было быть самой собой. Но у Юджии были парни, и я ужасно завидовала ей. И мне было совершенно не важно, какие это парни – главным было то, что я все равно завидовала. Мама объяснила такую внезапную популярность Юджии очень просто: парни вдруг увидели в ней доступную мишень. А не это ли важнее всего для парней? Мама сказала, что это.

Теперь, вспоминая нашу жизнь, я понимаю, что Юджия мной просто-напросто пользовалась. Превратила меня в своего раба и жила счастливо. Она требовала от меня полного подчинения, заставляла давать ей списывать, хотя сама она ни разу не дала мне списать, требовала забирать ее куртку, пока она будет болтать с очередным парнем и многое другое. В конце концов, дошло до того, что мне приходилось придумывать разные отговорки, для того чтобы с ней не встречаться. Когда она болела и не ходила в школу я спокойно общалась с другими девчонками. Не со всеми, только с парочкой старых знакомых, еще с садика. Разумеется, тайно, чтобы моя подруга не узнала. Вам сейчас, наверное, кажется странным мое поведение. Но я просто физически не могла от нее уйти. Мне было страшно даже представить, как я в полном одиночестве буду ходить в школу, буду сидеть в столовой, на переменах.

– Но ты же сказала, что спокойно общалась с другими девчонками.

– Я же жалкая трусиха, Эшли. Для меня невозможно подойти к кому-нибудь и спросить, а не откажет ли он мне в дружбе. Я жутко боялась. Все девчонки уже дружили своими компаниями, и я не могла просить их принять меня к себе… Я отлично понимаю, что сама виновата в том, что Юджия стала такой. Если бы мы с ней вместе гуляли, если бы я смогла занять ее чем-нибудь, а не пряталась бы дома, то она бы не стала такой, какой стала. Не связалась бы с дурной компанией, и мы были бы хорошими подругами до сих пор.

– Нельзя во всем винить себя.

– Винить во всем нельзя, но тут я права. Понимаете, девчонки, я и правда последнее время уделяла ей мало времени. Просто у меня в отличие от нее был огромный комплекс неполноценности и гора домашней работы. Вы не представляете, каково это жить вместе с бабушкой повернутой на домашнем хозяйстве. Иногда мне это нравилось, но по большей части все время проведенное с ней меня раздражало. Самое дурацкое, что чтобы я не делала, бабулю всегда что-то не устраивало. Все было плохо, не так как нужно… Бабуля не забывала вставлять в каждый разговор с нашими соседями душещипательные истории о том, какая я плохая, ленивая и никудышная. А Юджию мелочи вроде уборки, готовки, и еще миллиона дел по дому, вообще не трогали. Короче, в один прекрасный день она просто перестала со мной разговаривать. Уж не знаю, чем я ее снова обидела, но больше мы с ней официально подругами не числились. У меня, как и следовало ожидать, началась жуткая депрессия. Я просила маму разрешить мне больше не ходить в школу, но она, разумеется, не перешла на мою сторону. Хотя, конечно, надо отдать маме должное: она меня долго успокаивала, выслушивала все мои бесконечные разговоры, старалась давать советы.

Ну, а потом… потом нам позвонил мой отец, сказал что парни уже взрослые и что он им больше не нужен, что пришло время ему уже и о себе подумать. Так мы и переехали сюда. На самом деле, мне было ужасно жалко расставаться с Сан-Франциско. Я прожила там всю жизнь и не планировала таких кардинальных перемен. Я ужасно скучаю по нашей улице, по паркам в которых мы гуляли с мамой, а потом и с сестрой. Это было не честно со стороны папаши вырывать нас из привычной жизни. – Оглядев девчонок, я улыбнулась. – У вас такие лица, будто вы ожидали услышать историю в стиле Бритни Спирс, а получили роман Лавкрафта. Простите, если не оправдала ваших ожиданий.

– Все нормально, Энн. – Элен смотрела мне в глаза и сочувственно улыбалась.

– Поверьте, я не хотела, чтобы мой рассказ был таким удручающим. На самом деле, я вовсе не считаю, что плохо жила…

– А как же Тим? – перебила Рокси. – Он не говорил, что вы теперь живете с бабушкой и…

– Нет, мы не живем с ними. Это была единственная положительная новость – в Нью-Джерси мы переезжали втроем, без бабушки с дедом. Они решили остаться. Ну, знаете, все эти старческие маразмы по поводу того, что раз они родились в том городе, значит, и умирать будут там… Вот собственно и вся моя жизнь на блюдечке. Получилось так, что своих братьев – уже таких взрослых – я увидела всего пару месяцев назад. А затяжную депрессию, которая была у меня все лето, я развеивала только тем, что занималась ремонтом в новом доме и гуляла с сестренкой. – На лицах четырех подруг, как мне показалась, была какая-то озабоченность. – Ну, говорите же уже что-нибудь. Чтобы я не думала, что испортила вечер своими депрессивными рассказами.

– Ничего ты не испортила. Я просто немного растерялась, – сказала Хлоя. – Но спасибо тебе огромное за откровенность.

– Всегда пожалуйста.

– Ты совсем не скучаешь по отцу?

– А как можно скучать по человеку, которого никогда не видела? У меня даже фотографии его нет.

– Даже свадебных фотографий твоей мамы?

– Они все остались у отца. Когда они расстались, мама все фотки выбросила, а он подобрал. Это мне недавно Кевин рассказал.

– Оффигеть. Мои родители тоже не живут вместе, но папа к нам часто приезжает, покупает подарки мне и моей сестре, – сказала Рокси как раз перед тем, как с ее сэндвича на пол упал кусок курицы. – Ой, прости, Хлоя.

– Видимо, мой папаша пошел по пути меньшего сопротивления, – я улыбнулась. – Девчонки, я ценю, что вы так интересуетесь моим прошлым, но, может быть, хватит уже обо мне? Я не хочу испортить традиционные посиделки. К тому же мне ведь тоже интересно узнать что-то о вас. Как вы провели лето, кстати? Повеселее чем я?

– У нас вся ночь впереди и мы успеем поговорить про наше лето. А пока нам нужно обсудить твои проблемы, чтобы разобраться с ними. – Рокси выглядела очень сосредоточенной и даже немного испугала меня этим.

– Согласна, – кивнула Хлоя. – Девочки, кто готов поддержать меня и треснуть Энн по голове, чтобы она не считала себя некрасивой?

Под общий гул голосов мне влепили четыре символических щелчка по макушке. Рассмеявшись, я замахала руками, защищаясь от ударов.

– Эй, так не честно – вас больше.

– Энн, ты не должна считать себя некрасивой. С чего ты вообще придумала такую глупость?