скачать книгу бесплатно
– Вот что я скажу вам…
Светловолосый у окна зашелестел страницами и прочистил горло кашлем. На лице профессора интерес сменился кислой досадой.
– Тиса Лазаровна, вы дочь Леночки, внучка Ефросиньи Ларионовны. Поверьте, я бы не смог вам отказать. Но так случилось, что наш класс Искунов расформирован уже семь лет как, с тех пор как в Белограде открыли Лебортовский высший лицей, – старик сжал кулачки и проворчал что-то витиеватое на шуйском. Вряд ли это было пожелание долгого процветания сему достойному заведению. – Мы лишились сразу нескольких классов и лучших наборов! – шуец забылся, положил локоть на карту, затем отдернул и поднялся. – Теперь наши ученики мало чем отличаются от обычных гимназистов. Чем теперь удивляет старая Евсифона? Кем? Счетчиками? Скорописцами!? Разметчиками?
Он презрительно фыркнул:
– Нам оставили объедки, – подняв книгу с одной книжной пирамиды, шуец небрежно бросил ее на другую кипу, затем опустился в кресло.
– И далеко отсюда Белоград? – протянула огорченная Тиса, кусая губы.
– Пятьдесят верст к югу, – профессор потер горбинку носа.
Тиса удрученно опустила голову.
Какое-то время шуец задумчиво наблюдал за расстроенной девушкой. Затем обернулся на стоящего с книгой светловолосого мужчину. Беловолосый отрицательно покачал головой.
– Но у меня все же есть что вам предложить, дитя, – повернулся снова к девушке заведующий. От окна раздалось недовольное бурчание.
Войнова с надеждой подняла глаза на шуйца.
– На ваше счастье мой ассистент, Климентий Петрониевич, – старик махнул рукой на стоящего у окна, – преподаватель школы и одаренный Эсто Интаго. Он мог бы вас научить тому, что знает. Если конечно, вас устроит учеба вне класса, в порядке частных уроков.
– Устроит! – закивала Тиса, мысленно возводя молитву Единому.
Тот, кого назвали Климентием Петрониевичем, быстро прошествовал к столу:
– Можно с вами переговорить, Мо Линич. Всего на одну минуту, – он потянул старика за локоть.
Мужчины отошли к окну.
– Ученица?! У меня и так дел по горло, Мо Линич! Вы сами что недавно говорили? – зашипел возмущенно светловолосый.
– Придется успевать, Ложкин! – неожиданно жестким тоном произнес старик. – Ты же знаешь, что школа сейчас нуждается в…
Заведующий понизил голос, и Тиса не расслышала дальнейшего разговора, но по лицам поняла, что дело решенное, хоть это и не нравится ее будущему учителю.
Мужчины вернулись. Блондин поклонился со скрипом, словно колодезный журавль. Шуец щурил глаза.
– Я вынужден вас предупредить, Тиса Лазаровна. Подобное обучение не даст вам возможности получить свидетельство школы.
Ей и не надо.
– Учеба будет вам стоить тридцать рублей – месяц. Сами понимаете, преподаватель будет заниматься только с вами, это не может быть дешево.
Тиса на миг запнулась. Очень дорого, но выбора у нее все равно нет. Кивнула.
– Я согласна.
– Что ж, отлично, – профессор подхватил разлинованный листок, сел в кресло и что-то быстро стал писать. – Это договор на дополнительные услуги школы, – пояснил он. Заполнив листок, заведующий достал из ящика продолговатую деревянную печать, прошелся ею по чернильной губке и приложил к документу. – Вот здесь подпишитесь. Замечательно. Ваш преподаватель расскажет вам порядок проведения уроков и ответит на все ваши вопросы, – шуец вперился в ассистента говорящим взглядом.
К достоинству молодого преподавателя, он недолго собирался с мыслями:
– Листок покажете в учетном отделе и внесете в кассу сумму. Занятия будут проходить в Увлеченном клубе. Это на первом этаже преподавательского общежития. Там у меня свой кабинет. Как входите на двор школы, огибаете левое крыло Евсифоны, проходите вглубь школьного сквера, с правой стороны второе здание. Завтра в девять первое занятие, не опаздывайте!
Зеленые глаза ассистента строго блеснули, предупреждая, что поблажек от него ждать не придется.
Тиса заверила, что будет вовремя.
– Подождите, я вам запишу названия книг, которые вам предстоит взять в библиотеке.
Последние напутствия преподавателя касались расположения учетного отдела и библиотеки.
Позже, шагая по коридорам школы, Тиса заглянула в список.
Новиков К.Н. «Esto Intago – основы дара», Линьская А. Л. «История возникновения дара поиска», Кашин П.Т. «Третий глаз. Виды и состояния».
Отлично. И хоть учитель ее заведомо не жалует – конечно, вот радость-то – великовозрастная школьница – она на него за это не в обиде. Тиса готова была учиться хоть у красного рогача, только бы найти управу на видения.
Глава 3 – Ночные ныряльщики и первый урок
Квитанция об оплате десяти первых занятий легла в карман, опустошив кошель на четверть, а библиотечные книги утяжелили заплечную сумку. Словно тлеющая тонкая лучинка, душу теперь согревала надежда. За воротами школы девушка недолго думала, куда отправиться дальше.
Оранский Воскресенский храм вблизи оказался более чем хорош. Белокаменный пятилепестковый с центральным голубым куполом – он был вдвое, если не втрое выше Увежской церкви. Колокольня с кружевными слухами поднималась на пятнадцатиметровую высоту. Чуть ниже звонной площадки башню опоясывал белый смотровой балкон с арочными выступающими опорами. Стоящие на нем люди, казались маленькими, а голуби, облюбовавшие балконные опоры – темными точками.
У внешнего притвора храма просили милостыню нищие. Девушка достала кошель, и раздала по монетке. Просящие кланялись, пряча копейки за пазуху. Последним в ряду сидел косматый мужичок с дырявым одеялом на плечах, весь какой-то скособоченный и бормотал что-то себе под нос с отсутствующим видом. Тиса бросила ему монетку в подол.
Служба уже закончилась, и в храме было мало народа. Под сводом мерцали восковые свечи хороса. Войнова прошла к аналою и поцеловала святое писание. Поклонившись Единому и святой пятерке, затем ушла в молитву на некоторое время. Девушка благодарила за то, что Единый откликнулся и помог поговорить с Мо Ши, благодарила за благополучную дорогу, за жизнь свою и близких, за здоровье отца, за каждодневную науку… и просила у Святой Пятерки даровать ей забвение – избавить ее от тоски по несостоявшейся любви.
Намереваясь покинуть благодатный очаг, Тиса подняла глаза на огромную фреску, украшающую всю южную стену храма. Изображение поднималось вверх и терялась в сумраке свода – пейзаж с лесами, лентами рек, уголками гор, облаками. Стада животных наполняли пастбища, а стрелки птичьих косяков рассекали намалеванные облака. И, как ни странно, по центру сего великолепия, располагалась большая расплывчатая человеческая фигура, выкрашенная серебристой краской. Ни тебе лица, ни одежды. «Присутствие» – прочитала Тиса надпись по нижнему канту фрески. Красивая фреска, жаль, что иконописец не закончил работу. Тиса поцеловала звезду, осенила себя святым знамением и вышла.
***
По возвращении в дом Отрубиных ее ожидал обед, а после него ознакомительный променад по дому вместе с Лизой. Лев Леонидыч настоял, и дочь беспрекословно подчинилась, хотя и не горела желанием проводить время с приезжей. Молодая Отрубина держалась чуть кичливо, о залах и комнатах, которые показывала Тисе, рассказывала скудно, через губу. Лишь, когда речь зашла о кабинете отца, она оживилась и объяснила, что в левое крыло лучше не заходить, чтобы не тревожить папа. Ну, и, пожалуй, бальную залу и красную гостиную – самые богато обставленные, осветила пространнее и красочнее.
Тиса оценила прекрасную мебель из красного дерева, которую «заказал папа у лучшего краснодеревщика Белограда», обитые стены – для которых «благородный шелк доставили матушке из Крассбурга», собрание фарфоровых фигурок – «вот эти две из Шуи, эти из Панокии и Чивани». Но это было еще не все.
– Это самая любимая статуя папа, – указала Лизонька на нечто огромное посреди гостиной.
С минуту Войнова округлившимися глазами рассматривала громадное, в рост самой Лизоньки, красно-гранитное изваяние дракона. На древнем был надет мундир с золотыми петлями. Большие золотые погоны нашлепками лежали на мускулистых «плечах». Золотой кивер сверкал короной на рогатой голове. И целая россыпь золотых клыков торчало из пасти. Аляповатей чуда еще свет не видывал. Изумление Тисы молодая Отрубина отнесла к глубокому восхищению и с гордостью добавила:
– Он с накладом, – она потянула вверх драконов хвост. Раздался тихий щелчок.
Крылья древнего натужно приподнялись. У дракона со скрежетом отвисла челюсть и из пасти раздался рычаще-булькающий звук. Это представление длилось секунд десять. А по его завершении, у дракона с грохотом шлепнулся на прежнее место хвост. От этого Тиса чуть не подпрыгнула. М-да. Ночью приснится, подштанниками не отмашешься, как сказал бы Кубач.
– Па настоятельно просит не прикасаться к дракону даже пальцем. В этом он доверяет только мне, – Лизонька задрала подбородок. Для верности она еще минуту стращала новенькую предупреждениями. Из всех слов Войнова уяснила, что игрушка неприкосновенна из разряда «не тронь, а то удушат и за конюшней прикопают». И слава Единому. Второй раз наблюдать, как эта неповоротливая глыба рычит, желания не было никакого.
Следующим на очереди оказалось собрание картин, которое вызвало у Тисы куда больший интерес.
– Эта картина называется «Охота шуйского хакана», – указала ладошкой Лизонька на произведение заморского искусства. – Художник Рамоль Чен написал ее три века назад в Бад-Сарае.
Тиса с удовольствием рассмотрела, как искусно выписан парчовый халат хакана, поразилась, как достоверно блестят взмыленные лошади и чуют носами добычу тонконогие гончие.
– Прекрасная работа, – похвалила Тиса.
– Ее матушка привезла из Брельска, – произнесла гордо Лиза. – Это большой портовый город на берегу моря, где учится мой брат. Вы там были?
– Нет.
– Дайте угадаю. Вы и море даже никогда не видели?
Войнова с сожалением покачала головой.
– Какой ужас. Ни разу еще не видеть море! Матушка говорила, у вас и театра нет. Не представляю, как можно жить в этих жутких провинциях. Должно быть, вам в вашем деревенском городке было невероятно скучно?
– Ничуть, – отвернулась от картины Тиса и посмотрела на красавицу. – У нас тоже порой случаются занятные случаи.
– Это какие же, позвольте узнать? – с усмешкой спросила Лизонька.
– Да так, пустяки. Недавно в нашем лесу изнань объявился. Огненный, в два человеческих роста.
В следующие несколько секунд Тиса с наслаждением наблюдала, как выдержка оставляет Отрубину, и девушка испуганно таращит на нее прекрасные глаза.
– Да, не волнуйтесь вы так, – сжалилась над ней капитанская дочь и улыбнулась. – Демон недолго гулял. Пока наш наместный вэйн его в изнанку не отправил.
И пусть она про наместного присочинила – с изнанем справился совсем другой человек, зато хоть ненадолго с Лизоньки слетел надменный вид.
Заметив мольберт, расположенный у дальней светлой стены гостиной, напротив выхода на балкон, Тиса сменила тему:
– Я слышала, вы сами рисуете. Должно быть, вас вдохновил вид из окна?
– Да, – протянула Лизонька, кидая на мольберт рассеянный взгляд.
– Позволите взглянуть?
– Нет, – резче, чем полагалось в таких случаях, ответила девушка. И тут же смягчилась. – Я хотела сказать, что картина еще далека от завершения.
***
Когда Тиса вернулась в свою комнату, то заметила следы пребывания горничной – ее кофточка и зеленое шерстяное платье, которую она выложила, чтобы отдать по возвращении в гладильню, были аккуратно сложены и складированы на спинке кровати. Покрывало снова соперничало гладкостью с яичком. А клетка с голубями переставлена с подоконника в темный угол меж шкафом и столиком, на лист местной газеты. Войнова вернула клетку на место – к свету, и покормила птиц.
Какое-то время Тиса посвятила написанию писем: отцу, Агапу Фомичу и Ганне. Трубочку из готовых посланий она спрятала в туесок для голубиной почты и, «снарядив» сизаря, одного из четырех из клетки, Тиса выпустила птицу из окна в небо. Проводила взглядом голубка и пожелала ему счастливо добраться до части.
Вечером Марья Станиславовна в сопровождении компаньонок отбыла на чей-то званый ужин, и вечернее домашнее застолье отменилось. И слава Святой Пятерке. Тиса спокойно поужинала в хлебной. И ближе ко сну, завершив дела насущные, девушка зажгла вэйновскую свечу и улеглась в кровать, листая библиотечные книги.
Уже через полчаса ее настроение несколько испортилось. Слишком много из написанного в книгах оказалось ей непонятным. Сухая формулировка понятий пугала заковыристыми оборотами. Но кое-что все же из прочитанного показалось ей интересным. Например, запомнилось высказывание знаменитого видящего прошлого века Ликардия Фоля: «Настоящий искун обязан видеть еще дальше», – считал мудрец: «Он должен читать лица людей, подобно умелому физиономику, дабы не стать орудием в руках лжеязыкой корысти. Первое правило уважающего себя Intago – используй дар, отпущенный тебе Единым, во благо, и никогда – для наживы собственной, либо чужой».
Как и рассчитывала Тиса, книги отвлекли ее от других мыслей, и заснула в этот вечер она более-менее благополучно. Другое дело, что ночь все равно выдалась беспокойной. И видения на сей раз оказались ни при чем.
Ее разбудили громкие крики за окном. Тиса поплелась к окну. Под тусклым светом уличных фонарей на противоположной стороне Бережковой дюжина человек гналась за тремя беглецами и при этом многоголосо ругалась. Убегающие неслись по мостовой не хуже оленей, придерживая шляпы руками. Последний толстяк в белом кушаке под сюртуком бежал последним. Кто-то в толпе преследователей поднял было стреломет, но не выстрелил.
– Шкуру сдерем! А ну стоять, твари!
– А вы поймайте сначала! Дроты-то у вас закончились! Хе-хе.
Но неожиданно беглецам стало не до смеха. Из переулка им наперерез выбежали двое. И сразу же через мостовую протянулась алая светящаяся лента-бич. Один из них оказался вэйном. Проявив чудеса изворотливости, беглецы отпрыгнули от бича и резко сменили направление. Они бросились к каналу и ловко запрыгнули на его ограждение. В последний момент вэйн вскинул скип и послал вслед еще один алый хлыст. Светящаяся в темноте лента не задела ног первых двух беглецов, но сбила третьего – толстяка в кушаке. Более удачливые приятели оглянулись на невезучего товарища, но мешкать не стали – нырнули в реку с головой. Темнота, сгустившаяся над каналом, не позволила Тисе разглядеть их. Похоже, не только ей. Ловцы тщетно перевешивались через перила балюстрады, пытаясь высмотреть ныряльщиков.
Толстяка подняли на ноги и с размаху влепили ему кулаком в скулу. Дюжина на одного! На этом Тиса не смогла дольше наблюдать. Натянув спешно на себя платье, девушка вышла в коридор. Сбежав вниз по лестнице на второй этаж, она остановилась у окна. Отдернула шторы, оголяя окно.
– Что вы здесь делаете, барышня? – услышала она за спиной строгий мужской голос.
От неожиданности Тиса отступила, а Лев Леонидыч с невозмутимым видом снова зашторил окна.
– Там человека бьют, – пролепетала она.
– Это никак не мое дело и, тем паче, не ваше, – он поправил сбившийся на лицо ночной колпак. – Прошу вас воротиться в комнаты, барышня. Ступайте же.
Коридор озарился дрожащим тусклым светом, кто-то необъятный в исподнем нес свечу. И Отрубин простонал «Ну, Мари, ну вы-то зачем поднялись?» поспешил туда. Послышались голоса, это стали собираться разбуженные уличными разборками домочадцы.
– Расходитесь! Ну, чего застыли, как мухи в зиму? Подумаешь, драка, эка невидаль, – принялся всех разгонять Лев по-хозяйски.
Когда Тиса вернулась в свою комнату на третий этаж, мостовая за окном уже обезлюдела.
***
Поутру от недосыпания Тиса чувствовала себя вялой ровно до тех пор, пока не припомнила наказ преподавателя – приходить на занятия вовремя. С этого момента, она собиралась куда расторопнее. Ночные события при свете дня уже не казались чем-то ужасным. Никого не убили – самое главное. А почесать кулаки – так и в Увеге находились желающие учинить драку. Единственное различие – в ее городке вэйны с хлыстами ни за кем не гонялись.
Вскоре совесть Тисы окончательно успокоилась – при выходе из особняка Отрубиных сразу стало ясно, что ночная погоня не прошла мимо внимания местной благочинной управы. На Бережковой улице владельцев желтых кокард оказалось больше чем простых прохожих. Надо отдать должное стражам порядка – вид они имели наиусерднейший. Бегали, как ошпаренные, суетились, даже рыскали в колючих кустах барбариса. Интересно, что они ожидали в них найти? Один благочинник, видимо, от пущего рвения решил прочесать и живую изгородь сада Отрубиных – почти пролез меж кованных прутьев ограды, но, завидев Тису, сконфузился и отступил. У соседского особняка усач в мундире о чем-то расспрашивал жильцов. На очереди – дом Отрубиных. Будто в ответ мыслям Тисы, на крыльце появились Рина Степановна и привратник Григорий. Те, кто будут ответ держать – догадалась девушка. Она взглянула на ажурные стрелки вэйно-часиков и решила поторопиться, пока ее саму не задержали вопросами.
Дорога к пансионату одаренных показалась короче, чем вчера. Миновав ворота старой Евсифоны, девушка обогнула главное здание в поисках преподавательского общежития и умудрилась заплутать в сквере. Свернула не на ту дорожку, и вышла к ученическим общежитиям. Пришлось спрашивать дорогу у школьницы.
– Это рядом, – махнула ручкой девочка, указывая направление. – Сразу за старым общежитием. Ой. Только не входите в «трещину»! Там манила!
«Что за манила?», – хотела спросить Войнова. Но послышался звонок со стороны главного здания школы, и ученица сорвалась с места, вслед за подругами.
Вскоре Тиса поняла, о каком общежитии велась речь. За очередным поворотом тропинки ее взору предстало заброшенное здание, огороженное неровным частоколом. Окна первого этажа были забиты досками, крыша местами провалена. От первого этажа до четвертого стену старого общежития разрывала большая уродливая трещина. Девушка остановилась, неприятно впечатленная зрелищем. Что-то мелькнуло в окне третьего этажа. Несмотря на запрет, кто-то все-таки лазит в эту развалину. И почему его еще не снесли?
– Я вижу, вы не боитесь опоздать на свой первый урок, – услышала рядом мужской голос, и это отвлекло Тису от зрелища.
Учитель стоял в нескольких шагах от нее. Под мышкой он зажимал папку с бумагами и портфель. На самом дне зеленых глаз скрывалась такая же зеленая досада.
– Я спешила попасть вовремя, – покачала головой Тиса, невольно оправдываясь, – и немного заблудилась.
Климентий перевел взгляд с ученицы на старое общежитие:
– Пойдемте, Тиса Лазаровна. Не будем терять времени.
Семеня следом за мужчиной, девушка пару раз обернулась.
