Притяжение

– В девять, значит, собираться? ― Выплюнул Герман, пытливо изучая мое обреченное лицо.

– Правильное решение. ― Учитель не был доволен его высокомерным взглядом, отчего скорее удалился подальше, выкрикивая оскорбления насчет лени тех, кто просто сидел и отдыхал.

Мы обернулись друг к другу.

Мои пальцы тут же коснулись приятной черной материи, чтобы потянув за края вверх, снять толстовку. Он смотрел на это зрелище, не отрывая взгляда, словно я раздевалась перед ним, оставаясь полностью обнаженной.

Богдан, появившийся из ниоткуда, захотел выхватить толстовку, чтобы буквально кинуть ее в лицо Герману, но тот моментально вскрикнул.

– Убрал руки от моей вещи!

Его голос казался звериным. Богдан вздрогнул на эту вспышку, но не подчинился, пытаясь забрать злополучную толстовку. Но я не позволила ему это сделать, качая головой. Слишком много случилось за эти тридцать минут, к тому же, новость о предстоящем соревновании выбила меня из колеи, из составленного еще в начале сентября учебного плана, которому я строго подчинялась для того, чтобы успешно сдать экзамены.

– Держи и… ― Начала я уверенно, но запнулась, ощутив холод, исходивший из его пальцев, которые почти неощутимо и незаметно для всех остальных коснулись меня. Я так и замерла во время вдоха.

Он почувствовал прикосновение, так как моментально взгляд его переместился с моего лица на толстовку, и обратно. Почти молниеносно.

– И? ― Его губы скривились в довольной ухмылке. Ему понравилось мое замешательство.

– Прости. ― Пролепетала я, отступая на шаг назад.

Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, брови его нахмурились. Какой-то транс творился с ним, парень совсем не замечал никого.

– Брось, Принцесска! ― Махнул рукой Толик, толкнув Германа. ― Не извиняйся, ведь тебе так шла толстовка моего друга.

Это было последней каплей для Богдана, который рывком потянул меня назад, болезненно сжав запястье, на котором и без того красовались легкие синяки от прошлой встречи с Германом.

Взгляд Еремеева ловит мои проявившиеся на лице эмоции, парень делает шаг ко мне, но останавливается.

Мы отходим с другом на безопасное расстояние. Гнев разлился по моим венам от причиненной боли.

– Да что с тобой такое? ― Вскрикнула я, потирая запястье и вновь дрожа от холода. ― Мы что, не могли просто уйти? Зачем нужно было тащить меня?!

– Просто… Он смотрел на тебя так, словно… словно…

– Как?!

– Словно хочет тебя. Во всех смыслах этого слова.

Слова Богдана отрезвили. Я недоверчиво вглядывалась в его лицо и убедилась в том, что он не лжет. Это был тот самый настоящий друг, которого всегда волнует моя безопасность, которую так стремительно ломал Герман.

Но сейчас не стоило волноваться. Я рядом с Богданом, Еремеев точно не подойдет, и остается только пережить завтрашний день.

Глава 7

Вызванные на соревнования старшеклассники толпились возле ворот школы, ожидая школьный автобус, который должен был отвести к месту проведения. Пока все обменивались мнениями, рассказывали о своих достижениях друг другу, я облокотилась о железный забор и рассматривала спортсменов, создавших свою тусовку.

Здесь я определенно лишняя, не вписывающаяся в круг любителей быстрого бега и марафонов. С некоторой грустью рассматриваю школьные окна, завидуя Богдану, который грызет гранит науки и вовсе не беспокоится о том, как же он пробежит дистанцию в один километр на глазах всего города.

Чтобы отвлечься от нагнетающих мыслей, я наблюдаю за окружающим миром и немного приплясываю на месте, чтобы согреться. Стоило выдохнуть теплый воздух, как легкий, как пух, дымок образовывался возле тебя, рассеиваясь в прохладном воздухе за несколько секунд. Я никогда не курила, но сейчас, наблюдая за этим, воображала сигарету в собственных руках. Это как искусство для меня ― непонятное многим, но чертовски завораживающее.

Виктор Семенович появляется из угла, бодро приветствуя каждого. Он в отличном расположении духа, чего вовсе не скажешь обо мне, но все намеренно не замечают этого. Кучка спортсменов еще с раннего утра, при видя меня, брезгливо сморщились и зашептались: "Она же не ходит на тренировки. Что она здесь забыла? Все понятно ― блат."

Школьный автобус подъехал незамедлительно, учитель стал проводить перекличку, называя фамилию одного человека за другим.

– Харитонова?!

– Здесь. ― Буркнула я, глядя на него исподлобья.

– Так… Дальше у нас… Еремеев?!

Молчание. Все стали оглядываться между собой.

– Присутствует! ― Он быстрыми шагами приблизился к нашей группе, встав за метр от меня.

– Отлично, ребята! Все вовремя, так что грузимся!

Зайдя одной из последних, я выбираю самое отдаленное место и вытаскиваю книгу, которую по плану должна была сегодня дочитать, чтобы быть заранее готовой к сочинению по литературе. Некоторые фразы Виктора Семеновича лишь отдаленно долетали до меня.

– Планы соревнования резко изменились! Его проведут внутри комплекса, то есть теплая одежда не нужна! Каждый бежит по одному километру, после передает эстафету следующему участнику. Итак, сейчас перечислю вас по последовательности! Особое внимание. Комаров, я сказал, особое внимание ― убери наушники сейчас же!

Гул смеха прокатился по салону автобуса, я высунула голову из своего укрытия, желая услышать свою фамилию в середине списка, но ее все не было и не было… Это напрягло.

– Власова, ты у нас седьмая! Главное ― держи темп, иначе все проиграем. Потом идет Еремеев, понятно тебе? Я знаю, что бегаешь ты превосходно, так что, даже и не волнуюсь. ― Учитель зачитывал свой список, пытаясь перекричать болтавших спортсменов, мое сердце оборвалось, когда я поняла, что буду последней. ― Финиширует у нас Харитонова! Делаю ставку на тебя, слышишь? Пеняй на себя, если хоть одну позицию опустишь!

– Так переставьте меня в середину! ― Взмолилась я, оглядывая остальных. Многие девушки-спортсменки были крайне недовольны тем, что блеснуть им не удалось.

– Именно! А что если проиграет? ― Кажется, это говорила Власова, в голосе которой была настоящая обида. ― Эта девушка даже и не готовилась к этим соревнованиям. У нее никакой выносливости и целеустремленности.

Последние слова задели меня, хотелось ответить что-то грубое, но я решила не встревать в бессмысленный спор. Начались настоящие прения, каждый в автобусе выражал свое мнение, большинство которое было в пользу Власовой. Я с надеждой смотрю на меняющееся и несколько сомневающееся лицо учителя, и все планы обрушились от одной только фразы.

– Поручаюсь, Харитонова пробежит быстрее тебя. ― Его раздраженный голос выделялся из всей толпы, заставляя последнюю тут же замолкнуть. Я с шоком уставилась на него.

Что он только что сказал? Зачем это надо было? Все ведь почти получилось ― учитель начал сомневаться.

– Хочешь поспорить, Еремеев? ― Власова, сидевшая впереди него, тут же протянула ему свою ладонь, которую он уверенно пожал, нисколько не сомневаясь.

– На желание. ― Он еще не отпустил ее ладони. Девушка засомневалась от этого наплыва уверенности, но одобряющий гул ее друзей не оставил Власовой Лере выбора.

– Идет!

Их руки разбили, после чего Еремеев обратно откинулся на свое место, блаженно закрыв глаза.

– Действуем по плану, который я создал, ― окончательно решил учитель, но, как только я открываю рот, чтобы возразить, тут же отрезает, ― никаких пререканий!

Мне придется финишировать, отвечать за всю команду, большая часть которой просто растерзает меня за проигрыш. Нельзя никого подвести, нельзя упасть в грязь лицом, нельзя поддаваться страху, и еще нужно доказать всем, что я имею право присутсвовать здесь. Но, с другой стороны, с какой стати? Ведь если бы не Герман, то все обошлось бы.

Моя рука сама дернулась, и в тот же момент книга Пастернака полетела в воздухе, с силой ударив Германа по голове. К счастью, мы оба сидели дальше всех в салоне, и моей вспышки гнева никто не заметил.

Книга с глухим хлопком приземлилась на его колени. Я пискнула от страха, прячась за сидение, но он все равно понял то, что это сделала я.

Парень медленно провел ладонью по ушибленному месту, качнув головой в мою сторону. По выражению его лица я понимаю, что мне куда безопаснее прямо сейчас выпрыгнуть из окна на дорогу, полную других машин, чем оставаться в салоне. Однако гнев сменился на… никогда не поверю! в смех и иронию в глазах. Герман отворачивается обратно, сильнее сжимает обложку и подавляет приступ смеха. Ему забавно, но мне нисколько. Он убьет меня? Точно сделает это, как только появиться шанс. Просто сейчас пытается внушить мне то, что следует потерять настороженность. Или это только моя паранойя?

С нетерпением я жду, когда он отдаст книгу обратно, но этого не происходит. Герман стал листать страницы, разглядывая мои некоторые записи, которые я оставляла специально, чтобы не забыть важные моменты. Я практически уверена, что он делает это мне назло ― помучить и поиздеваться после.

Какой же глупый поступок.

Всю дорогу я с ожидаем смотрела на него, но парень упрямо игнорировал это. Как только автобус затормозил возле большого спортивного комплекса, все оживились и стали собираться. Одна из девушек даже успела накраситься, чем вызвала мое удивление.

Я погналась за Еремеевым, но в толкучке он как-то успел выскочить одним из первых и в сопровождении с учителем пойти в сторону дверей. Мне не хочется упускать его, но в этот момент пакет с кроссовками выскользнул из рук, нагнувшись за ним, я уже не застала его на улице.

И даже в светлом, просторном здании он провалился под землю, сколько бы я не озиралась по сторонам. Раздевалка парней находилась напротив нашей, но ничего предпринять я так и не смогла.

Словно по иронии судьбы сюжет книги остановился на самом интересном месте.

Взвыв от злости, я громко хлопнула дверью и стала переодеваться, не желая даже и на секунду думать о том, что он творит с моей книгой.

– Столько парней! Боже, и какие они красивые! ― Щебетали все девчонки вокруг, чем доводили меня до тошноты. Я схватила телефон, оставила вещи в шкафчике и вышла в носках, чтобы переобуться на одной из скамеек.

Арена для бега представляла из себя большой спортивный зал с высокими потолками и белыми стенами, украшенными плакатами типо: "Быстрее! Выше! Сильнее!" и "Даешь спортивный образ жизни!". На балконах уже сидели простые зрители и важные чиновники, с интересом рассматривая потенциальных чемпионов. Увидев меня, они, наверное, подумают: "Что эта девушка здесь вообще забыла?" И они не промахнутся с вопросом, который сама себе задаю я уже несколько раз.

– Участники из южного района города, на старт! ― Командует организатор всего соревнования, и я понимаю, что очередь до нас дойдет не скоро. Мы ― северный район, окраина всего города.

Спортсмены из моей школы находились рядом, некоторые из них уже постепенно разминались. То же самое следовало бы сделать и мне, но у меня есть электронная версия книги, так что я тут же берусь дочитывать ее, выбывая из происходящего.

Один район сменяется другим, проходит целый час ожидания, пока бегут остальные. Видя финишеров, мне хочется убежать отсюда прочь, так как все они куда сильнее меня. Власина была права ― нам не выиграть из-за меня.

Кто-то тряхнул меня за плечо.

– Марш разминаться, Харитонова! ― Приказным тоном подталкивает один из моей команды. Я недовольно передаю телефон однокласснице и начинаю растяжку, чувствуя на себе взгляды остальных. Они качают головами, отмахиваются от меня, что выбешивает еще больше.

Еремеев мелькает среди них.

– Немедленно верни мою книгу! ― Говорю я ему, тут же двигаясь в его сторону, но тот же самый спортсмен не позволяет мне уйти, заставляя продолжить разминку.

И вот доходит тот момент, которого я так боюсь.

Свисток! Побежал первый спортсмен из нашей команды. Все возбуждены до предела, никак не могут собраться в общую колонну, кричат имя и пытаются поддержать. Мне страшно смотреть, я становлюсь назад и опускаю голову, прикусывая от волнения губу.

Второй… Третий… Четвертый… Время движется так быстро, моя очередь вот-вот настанет. Мне не хочется никого подвести, не хочется публичного позора, отчего волнение настолько расшатало мою уверенность, что я делаю шаг назад, чтобы окончательно сбежать.

– Ну и куда ты собралась? ― Громогласно оповещает Еремеев, на лице которого нет ни единой эмоции. ― Не забыла, что я поставил на тебя?

– Сначала верни мою книгу, вор, ― огрызаюсь я, замечая вдали, как участник нашей команды вырывается вперед и возглавляет первое место. Нервно сглотнув, я понимаю, что остальные не отдадут первое место. А я?

– Если ты пробежишься так же, как и вчера, то отдам, ― ухмыляется он.

– Это шантаж! ― Возмущаюсь я.

Эстафетная палочка была передана. Власова побежала с искрометной скоростью, рядом маячил Виктор Семенович и подбадривал прибежавших.

Все волнение написано на моем лице. Герман вздохнул, потер свои виски и приблизился на шаг ближе, почти склонившись к моему уху.

– Ты же храбрая девушка, не так ли? ― Начинает он, вновь ловя мой взгляд. ― Прибежала спасать сестру по ее первому взору, выстрелила в сторону Майкла и даже посмела ударить меня учебником. И знаешь, что это значит?

– Что я психопатка?

– Что страх вовсе не парализует тебя, а наоборот ― делает сильнее. Так что отключись от всего мира и представь то, что действительно пугает тебя. И беги! Беги! Так, как никогда не бежала.

Его речь, воспламеняющая мою грудь, была прервана приближением Власовой. Герман приблизился в стартовой линии, вытянул свою руку, в которой тут же оказалась палочка, и рванул со своего места. За ним тут же побежал другой парень крепкого телосложения со злобным выражением лица. После него готовилась девушка с короткими волосами, что не могла устоять на месте и разминалась.

Он пробежал второй круг, остался третий. Меня толкнули к стартовой линии.

– Харитонова, не подведи.

– На нас все смотрят. Мы первые!

– Решается моя судьба, не загуби мою карьеру чемпиона!

Я отворачиваюсь от них. "Так, представить то, что действительно пугает… На словах то легко, но на деле просто паршиво, ― думаю я, глядя в пол и нормализуя дыхание. ― Хорошо. Просто представь вчерашний день. Голос Стешы. Соперничество. И его тяжелое дыхание за своей спиной. Да-да. Его. Дыхание."

Уверенно поднимаю голову, протягиваю руку назад, разминая пальцы. Девушка с короткими волосами становится рядом со мной, так же оборачиваясь назад.

Еремеев и парень с остервенелым взглядом идут почти рядом, только первый буквально на метр впереди. И вся ответственность лежит на меня.

– Чертов Еремеев, ― злобно выдыхаю я, видя его скоростное приближение ко мне.

Мокрая и горячая палочка тут же касается моей ладони, сердце делает сальто, ноги тяжелеют. Весь гул затихает, исчезает, и я слышу только его единственный истошный крик.

– Беги!!

Ноги с бешеной силой устремились вперед, руки работает машинально, рывками. Дыхание сбивается после первого круга, моя соперница не отстает, пытаясь всячески приблизиться ко мне, но я не позволяю.

На втором круге мы бежим совсем рядом, сотни голосом вливаются во всеобщий гул. Все болеют за нас, все одержимы нами, и как только я пробегаю мимо своей команды, как в замедленной съемке встречаюсь с ним взглядом. Все кричат, он один единственный молчит, с ухмылкой провожая меня.

Последний круг, решается борьба за первое место. Соперница не отстает, наступая мне на пятки. Я закрываю глаза на долю секунды, финишная прямая… Все исчезает, только черное пространство и выделяющееся тяжелое дыхание за спиной. Вдох-выдох. Оно совсем рядом, будто бы я снова бегаю на школьном стадионе. Будто бы он за моей спиной и вот-вот догонит. Только дыхание. Его невыносимо тяжелое прерывистое дыхание.

Рывок.

Последний взмах ногами.

Судорожный вдох.

Молчание.

Моя грудь касается голубой победной ленты, тело тут же падает за финишную линию.

Зал взрывается аплодисментами. В моих глазах темнеет, я не могу прийти в себя, вспомнить свое имя и просто отдышаться.

Мне не хватает воздуха, люди окружают меня, похлопывают по плечам, поздравляют.

Нет! Отойдите от меня! Дайте кислород! Я не могу дышать. Мне сложно… Отойдите, прошу, мне становится…

Все склоняются надо мной, живот скрутило в спазме, слишком жарко. Лица размазываются, я слышу только странное эхо.

– Эй, Харитонова… Что за…

– Немедленно врача!

– Девушке плохо!

С трудом я раскрываю веки, пытаюсь разобрать происходящее, но вижу только лица, среди которых выделяется то, которое после будет снится мне в кошмарах.

Глава 8

Типичные ученики сейчас просыпаются, проклинают школу, но все же вынужденно идут в нее, готовясь к строгим учителям и тяжелым зачетам. Однако из этого списка выбыла я, по крайне мере, как говорят врачи, на два дня еще точно.

Я проснулась вчера в больнице под упреки Людмилы в сторону отца. В сердцах бабушка терпеть не может его военный лад, но в жизни редко срывается и вставляет свое мнение. Тогда же она действительно кричала на него, упомянув и маму, после чего отец просто вышел из палаты.

Мне коротко объяснили, что падение в обморок на соревновании вовсе не грозит опасностью к здоровью и что я дальше в силах спокойно заниматься спортом. Это заявление врачей несколько умерило пыл Людмилы, но ее вражда с отцом чувствовалась в палате до самого их ухода.

Разбирая вещи, которые собрали для меня, я наткнулась на наушники и книгу, которую когда-то уже читала. Ее явно положила Стеша. Ее жест был настолько полон теплоты, что я звоню ей этим же днем и прошу прийти ко мне. Осталось дождаться вечера, чтобы она полностью освободилась от занятий.

Мне запретили покидать палату, так как слабость все еще чувствовалась. И как на зло в двухместной палате я была совершенна одна. Никакие занятия не отвлекали от скуки, редких появлений медсестер и их больничных сплетен.

Я медленно передвигалась по белой палате, разглядывая отстранено стены и больше думая о своем.

Мама тоже чувствовала себя так же? Наверное. Ведь когда она умирала, я была еще совсем ребенком, который не понимал особо многого. В редкие дни меня приводили в ее клинику, она со мной играла и пыталась дать уроки жизни, которые я все равно не запомнила бы. Горько осознавать, что она вложила в них целую душу, а из-за своей беспечности и юного возраста даже и не обратила на них внимания.

Глупый ребенок только повзрослев поймет свои ошибки.

Я делаю шаг в сторону окна, наблюдая за проезжающими автомобилями и редкими прохожими.

Богдан сегодня не придет, очень занят на консультациях по физике, где готовится к предстоящему конкурсу. Он извинился передо мной за это по телефону не меньше двадцати раз, но я предложила ему прийти ко мне в день выписки. Мой друг обязался тайком пронести целое ведро мороженного, но, услышав, как шмыгаю носом, бросил эту затею тут же.

К вечеру наконец-то появляется Стеша с пакетом новой, более теплой одежды, которую прислала Людмила. И пока я разбирала свитера (в палате было несколько прохладно), Стеша рассказывала мне о прошедших уроках и темах. Я не пропустила слишком много, что безусловно радовало меня.

– Кстати, мне так и не рассказали о соревнованиях, ― напоминаю я, ― чем все закончилось? Мы же выиграли, да?

– Разумеется наша школа выиграла! ― Сестра сказала это слишком победно, а после тут же ринулась меня обнимать. ― Говорят, что такого финиша еще никогда не было. Ты устроила самую настоящую жару и интригу, привлекая внимание прессы!

С трудом успокоив порыв Стеши, я прошу рассказать о том, что случилось после моего падения в обморок, но та в ответ только пожала плечами. Ей не было это известно, в школе почему-то особо не болтали, отчего оставалось только догадываться.

– Не думаю, что после всего случившегося, Виктор Семенович пошлет меня хоть на одно соревнование. ― Усмехаюсь я, вспоминая тот победный финиш.

– Но наша команда прошла в финал. Из каждого района выходит одна школа-победитель. Однако папа поговорил с учителем, больше никакой нагрузки для тебя. У тебя даже освобождение от физкультуры на две недели. Я так тебе завидую…

Она рассказала о домашних, о том, с какой обидой Людмила собирала вещи, пугая отца скорым уездом. Разумеется, она не покинула нашу квартиру, а с отцом собиралась мириться после ухода Стеши.

Наступила неловкая минута, мы не смогли придумать ни одной темы для разговора. Тогда Стеша вытащила свой телефон и стала читать новостную ленту и сообщения подруг. Некоторые незначительные новости она только пробормотала, а то, что было действительно важно и интересно для нее, говорила громко и отчетливо.

– Ничего себе… ― Прошептала она с шоком, пересев ко мне так, чтобы и я смогла видеть экран ее телефона. ― Вот это новость! Еремеев расстался со своей девушкой, да еще и с таким скандалом…  Мне даже видео скинули!

Она отчаянно пыталась настроить интернет, бродила по комнате в негодовании, и мне оставалось всего лишь следить за ней взглядом, не понимая того, что же такого удивительного в этой новости. Люди расстаются каждый день.

Наконец-то интернет заработал, девушка юркнула ко мне и, затаив дыхание, стала следить за происходящем на видео.

Качество не было хорошим, сразу становилось понятно, что снимали тайком, будто бы боясь того, что это заметят. На фоне я различила горящий костер, свет от которого падал на две фигуры ― женскую, которая сидела как сломанная кукла на земле, и мужскую, возвышающуюся над ней.

– Какого черта ты опять пьешь? Что с тобой! ― Голос Еремеева был совсем непривычным. Мы быстренько переглянулись со Стешей и продолжили просмотр.

Девушка прижимала руками бутылку, из горла которого отпила через секунду. Герман рывком поднял ее с земли, сильно сжав плечи. Я узнала в ней ту самую девушку, которая подсела к нему в столовой и без какого-либо стеснения поцеловала в щеку.

– Иди ты к черту, сволочь! Я была с тобой все эти годы, с самого детства; я вытащила тебя из всего этого дерьма, а теперь ты меня бросаешь! Червяк ты ничтожный!

– Прекрати, Суворина! ― Рычит Герман ей в лицо. Камера постоянно трясется, слышатся еле различимые голоса на заднем плане.

– Что, неприятно, бедненький ты наш? ― Пролепетала она. ― Потому что это правда! Я спасала тебя столько раз! Думала, что мы будем до конца вместе, и что я получаю! "Нам нужно расстаться, все это больше не нужно мне. Можешь считать, что я тебя никогда не любил." А мне больно, понимаешь, больно?!

– Я сам не в восторге от этой ситуации! Прекрати пить! ― Он отбрасывает бутылку в сторону, волочет девушку в сторону дерева, о которое она с трудом опирается. ― Ты же знаешь, что так надо!

– А мне плевать! Я расскажу обо всех твоих гнусных планах людям! Чтобы тебя сразу изолировали из общества, как настоящего подонка!!

Послышался странный хлопок. Камера переместилась, качество совсем испортилось. Мы вздрогнули с сестрой, пытаясь понять что же произошло в самом конце. От всей этой подсмотренной ссоры становилось не по себе, будто бы мы увидели то, что должно было скрыто от нас.

– И это все? ― Недовольно закатила глаза Стеша. ― Я ожидала, что хотя бы будет озвучена реальная причина расставания.

– Он просто сказал ей, что "так надо", ― пролепетала я в ужасе.

Суворина Юля, именно так звали ту девушку, была жутко пьяна, говорила неразборчиво, но так истошно, что мурашки сами проносились по моей спине. Я отвернулась.

– Так-так… Тут еще пишут, что они встречались несколько лет. ― Стеша удивленно присвистнула. ― Все у них началось, когда Герману было только четырнадцать! Представляешь!

– Меня больше напряг конец. Там произошло такое, что не следовало бы видеть вообще.

– Жутко, правда?

Я не ответила.

На следующий день мне было куда лучше, я даже прогулялась несколько раз по коридору, доходя до стойки регистрации на первом этаже. Скрытно наблюдала за другими пациентами, пару раз переговорила с молоденькими медсестрами о жизни. Все они не советовали идти в медицинский вуз, но я лишь отмахнулась от них тем, что и не собираюсь. Наслушавшись ужаснейших историй о их факультете и манере получения образования, я задалась вопросов: "Действительно ли Стеша захочет подобную жизнь?".

Спокойно идя в свою палату, я замечаю, что дверь приоткрыта. Осторожно заглянув в комнату я замечаю силуэт Власовой, которая мялась возле моей пустой постели.

– О, Мия! Я уж начала думать, что ты сбежала из больницы. ― Я поприветствовала кивком и присела на край постели, наблюдая за ней. ― Как себя чувствуешь?

Мы обменялись любезностями, после чего девушка наконец-то решилась сказать то, что ее, видимо, сильно мучило.

– Прости меня за те оскорбления, которые я нанесла. Понимаешь ли, я много лет хожу на тренировки к Виктору Семеновичу, собираюсь поступать на факультет физ.подготовки, и мне было крайне обидно то, что финишером он поставил тебя.