Небесная канцелярия: Отдел последних желаний

– Ты носишь линзы или что-то типа того? – вырвалось у меня.

Это была ошибка. Циньлин тут же отпрянула от меня как от прокаженного и вместо радостной улыбки на ее лице появилась холодная отталкивающая маска.

– Ты мне соврал, не так ли? Ты видишь этот чертов огонь!

– Постой, все не так. Мне просто показалось. Скорее всего это блик от лампы и не более того. Никакого всепоглощающего огня в твоих глазах нет, только маленький янтарный огонек.

Ее губы плотно сжались в тонкую линию, а глаза стали темным и пугающими. У меня было не так много девушек, но обычно я знаю, когда лучше промолчать и уйти, чтобы не усугублять ситуацию, но в этот раз я продолжал идти напролом, закапывая себя все глубже.

– Прости. Только не делай поспешных выводов на мой счет. Просто ты заговорила о пророчествах, и я не хотел, чтобы из-за какого-то нелепого предсказания ты перестала со мной общаться.

– Тебе лучше пойти к гостям. Я вынесу торт сама.

Она произнесла эти слова таким ледяным и исчерпывающим тоном, что мне стало не по себе. И теперь единственное, что я мог сделать, это уйти. Я молча взял вышел из кухни, прикрыв дверь. В комнате меня радостно приветствовали собравшиеся гости, видимо Юньшань все же сообщил им по какому поводу эта вечеринка.

***

Лжец.

Решил соврать, втереться ко мне в доверие, чтобы потом нанести удар исподтишка. Не удивительно, бабушка ведь предупреждала меня об этом. Я знакома с этим мужчиной всего пару часов, а он уже причинил мне боль, так зачем ждать продолжения. Просто вынесу торт и покончим с этим.

Дверца холодильника вся была увешана старыми фотографиями и магнитиками из памятных мест. На первой Сюань еще совсем малыш задувает свечи на огромном торте в окружении своих родных. На другом снимке ему около пятнадцати, его лицо сияет от гордости, в его руках футбольный мяч, а рядом, его лучший друг, такой же юный и счастливый Юньшань. Вот Сюань окончил юридический и держит в руках диплом с отличием. А вот и совсем свежее фото, после своего первого выигранного дела в суде. На всех этих фотографиях он улыбается, самой искренней и доброжелательной улыбкой. Но даже такой человек может всадить тебе нож в спину. Не стоит давать ему такой шанс.

В холодильнике я обнаружила два торта, видимо Сюань побоялся, что одного на всех не хватит и купил второй. Но вынести со свечами нужно только один. И какой выбрать? С синими розами или с красными?

Я зажгла свечи, ровно двадцать семь, и вынесла праздничный торт. Все сразу начали петь Happy Birthday на ломанном английском. Сюань стоял в самом центре комнаты, на его лице не было радости, лишь мягкая улыбка, будто повторяющая слова извинения. Но это было уже не важно. Скоро наша история закончится, даже не начавшись.

Он задул свечи, и все радостно захлопали и засвистели. Я аккуратно разрезала торт и протянула ему кусок с огромной кремовой розой.

– Отличный выбор цвета, – прошептала мне на ухо Джингуа, как всегда подкравшаяся незаметно. – Красный – это любовь или ненависть, так что из этого испытываешь ты?

Я посмотрела на Сюаня. Он со страдальческим выражением лица под оглушительные аплодисменты почти не жуя съел свой кусок праздничного торта. Все столпились вокруг меня, ожидая что им тоже перепадет кусочек, но мне надо было закончить дело.

– Справишься тут без меня? – обратилась я к Джингуа с мольбой в голосе.

– Конечно, никаких проблем, – ухмыльнулась она и забрала нож из моей руки.

Я обернулась, но Сюаня рядом уже не было, он медленно удалялся в противоположную сторону. Меня окружила толпа людей и пришлось протискивалась сквозь них, держа его в поле видимости.

– Эй, почему торт с красными розами? Сюань заказывал с синими.

Юньшань внезапно оказался передо мной, задавая глупые вопросы. Я разозлилась и отпихнула его.

– А какая разница?

– Черт, Циньлин! Торт делали на заказ!

Что это должно значить?

Внезапно мы оба услышали крики и повернулись на шум. Еще минуту назад я видела там Сюаня. Юньшань ринулся сквозь толпу, а я побежала за ним, не понимая, что происходит.

Толпа наконец расступилась. На полу, скрючившись от боли, лежал Сюань. Его кожа покрылась красной сыпью и испариной, веки и губы раздуло до неузнаваемости, а тяжелое дыхание больше напоминало предсмертный хрип животного. Юньшань растолкал людей вокруг и велел звонить в скорую, а сам упал на колени, перевернул друга на спину и расстегнул ему рубашку.

– Сюань, ты меня слышишь, друг? Где эпинефрин?

Но Сюань лишь ворочал раздутым языком. Я не верила своим глазам. Вокруг творился хаос. Все разбежались по углам, кто-то тихо всхлипывал, кто-то кричал, кто-то звонил в скорую.

– Циньлин, слышишь меня, – Юньшань тряс меня за плечи, выводя из ступора – побудь с ним, поверни его голову набок, я поищу аптечку, может он не далеко ее запрятал.

С этими словами он убежал, и я осталась одна, с человеком, который должен был стать моим проклятием, а в итоге я стала его. На трясущихся ногах я опустилась рядом с ним и аккуратно повернула его голову набок. Сюань попытался открыть глаза, но они сильно заплыли и тогда он судорожно схватился за мою руку. Все звуки исчезли, и я слышала только его гортанное дыхание. Я боялась пошевелиться, мир вокруг будто замер, и все заволокло серым густым туманом, а потом он сделал последний свистящий вдох.

Значит, я все же убийца.

Глава 2

«Смерть – это лишь начало»

«Мумия» (1999)

Вместо комнаты полной людей я оказался в пустом помещении из гладкого кирпича с бледными красновато-охристыми орнаментами. Стены были увешаны гобеленами и освещены лишь мягким золотистым светом от бронзовых ламп в форме драконов. Дрожащие тени от них играли с моим разумом, заставляя бояться каждого шороха. Мысли путались, и я уже не мог понять, где нахожусь. Еще минуту назад я был в своей квартире, но и это место мне казалось смутно знакомым. Где-то вдалеке я слышал крики людей, но не мог разобрать ни слова. Они приближались. Горячий липкий пот покрывал мое тело, во рту стоял странный горький привкус. Помню, как ноги подкосились, а живот схватили спазмы, и я упал на пол. Вокруг все плыло, я не мог сфокусировать взгляд.

В помещение кто-то вбежал и с трудом закрыл массивную резную дверь. В моей квартире нет такой двери.

– Кто здесь? Помогите мне, со мной что-то не так, – промычал я.

– О, нет, нет, нет! Пожалуйста, только не умирайте, мой господин. Что же я наделала!

Это была она, ее голос я мог узнать даже в бреду. Ее глаза блестели янтарем, а руки были такими холодными, что сразу принесли облегчение, когда она обхватила ладонями мое лицо. Девушка поднесла к моим сухим губам глиняную чашку, заставив выпить густое содержимое. Меня затошнило, я не смог удержать эту жидкость в себе и в судорогах очистил желудок. Она начала рыдать, проклиная кого-то, кого я не видел. Вокруг все кружилось, свет сменялся тенью, крики усиливались. В дверь кто-то настойчиво ломился и в итоге та с терском распахнулась. Стража схватила девушку за волосы и с силой оттащила от меня, но она не молила их о пощаде.

Каждый раз, вот уже тысячу лет, я возвращаюсь в тот день.

День, когда я умер в первый раз.

***

– Ох, Ли Сюань, проклятый парень. Да по тебе часы можно сверять: двадцать семь лет, и ты снова в нашей лодке.

Скрипящий голос принадлежал существу с Лошадиной Мордой вместо головы. Одной жилистой рукой он держался за рычаг, управляя дряхлой лодкой, а второй держал фонарь в виде черепа с ярко горящими глазницами. Он дико заржал над своей неуместной шуткой и его серые, как угли, глаза блеснули в промозглом тумане.

– Черт, неужели опять, – я нервно стряхнул пыль с пиджака и поправил складку на брюках – Не могу сказать, что рад видеть ваши мерзкие рожи.

– Ну ты сейчас тоже красотой не блещешь, – звякнув цепями в мощных руках подметил второй демон-стражник с Бычьей Головой, сидевший сзади меня.

Его изогнутые рога отбрасывали слабую тень, а глаза светились красным пламенем. Я перекинулся через обветшалый край лодки, пытаясь разглядеть свое лицо в кроваво-красной реке, по который мы плыли. За столько лет меня уже мало чем можно было удивить. Я умирал от меча, пули, разных болезней, отравлений, огня и даже радиации. Но увидев свое отражение, я в ужасе отпрянул.

– Меня что, осы покусали? Или я утонул и разбух в воде до неузнаваемости?

– Похоже на аллергию, – хихикнул Лошадиная Морда.

– Серьезно? Я умер от аллергии? Разве от этого вообще умирают?

Оба стражника пожали плечами. Лошадиная Морда громко заржал, глядя на мое раздутое лицо и лодка резко качнулась, а я чуть не вылетел за борт.

– Могли бы меня не провожать, я и так знаю дорогу.

– Это наша единственная работа: встречать души умерших и следить, чтобы они в целости и сохранности добрались в Загробное Царство, – грозно напомнил Бычья голова.

– Ага, и не сбежали по пути, – радостно поддакнул Лошадиная Морда. – Дай-ка вспомнить, сколько раз ты уже пытался от нас улизнуть? Однажды сам прыгнул за борт, да так нахлебался из Реки Мертвых, что чуть дважды не умер.

Во рту сразу вспомнился металлический привкус кровавой жидкости, проникающей в мои легкие и меня затошнило. Лошадиная морда жутко ухмыльнулся, продемонстрировав огромные желтые зубы.

– А вообще, с тобой хотя бы весело. Остальные лишь рыдают о том, что они не успели сделать при жизни или пытаются вымолить у нас пощады, надеясь, что все это какая-то злая шутка или ошибка. И сколько бы мы ни объясняли этим дуракам, что с нами невозможно договориться, они все равно талдычат одно и то же или пытаются подкупить.

– Беспощадные стражи Диюя силой затащат тебя в суд и накажут, если попытаешься избежать своей судьбы! – обреченно произнес я, вспоминая как пугали меня братья в детстве.

– Да, да, это мы, это про нас! – расчувствовавшись постучал кулаком в грудь Лошадиная морда.

– Вот только сейчас нами уже никого не пугают, – пробурчал Бычья Голова, – и большая часть умерших даже не в курсе, кто мы такие. Помнишь, как обезумевшая от горя девчонка пыталась схватить тебя за голову, думая, что это всего лишь маска лошади?

Стражники участливо переглянулись и тяжело вздохнули.

– Каждый раз я слышу одно и то же, уже многие столетия: «Я думал, это сказки, мифы. Просто жил, и всё… Откуда мне было знать, что, если я не буду общаться с родителями, то попаду в Ад?». Видишь, они даже не понимают, что это не Ад, мы не преследуем цели оставить грешников здесь навечно, мы даем шанс искупить свои грехи. Не наша вина, что люди потеряли веру и больше не пытаются вести добродетельную жизнь, мы всего лишь исполняем свою работу.

Лошадиная морда слегка поник, но я не мог ему посочувствовать. Сам молил их о пощаде много раз, пока не смирился со своим проклятием.

– Так как прошла твоя жизнь? – сменил тему Бычья голова, решив проявить интерес к моей персоне.

В памяти беспорядочно начали всплывать двадцать шесть лет последней жизни. Самая обычная семья, родители дали мне все, что было необходимо, чтобы вырасти нормальным человеком, ни больше, ни меньше. Друзья? Я был не особо общительным человеком. Помню только надоедливого Юньшаня, который по какой-то неведомой причине оставался рядом все это время. Черт, а я ведь только что купил собственную квартиру, в кредит, конечно, как и все в моем возрасте, если ты не родился с золотой ложкой во рту.

Но что случилось в мой последний день? Должна была быть вечеринка. И почему я умер так нелепо? Единственная аллергия, от которой я страдал в прошлой жизни, была на арахис. Но я всегда следил, чтобы его и близко не было в моем питании. Я даже чертов торт на вечеринку заказал специально без орехов.

Я закрыл глаза и сосредоточился на биении собственного сердца, в надежде увидеть последнее видение перед смертью, но ничего не произошло.

Постойте, какого еще биения сердца? Я же в Загробном Царстве.

Я схватился за шею и нащупал сонную артерию. Она пульсировала, очень слабо, но это определенно была пульсация.

– Эй, вы! Почему я все еще чувствую свое сердце? Вы уверены, что я мертв?

Стражники недоуменно переглянулись.

– Ты появился на причале, и мы тебя подобрали. Все как обычно, – уверенно произнес Бычья Голова и обратился к Лошадиной морде – Ты же проверил его бумаги, прежде чем затаскивать в лодку?

– Так на нем же проклятие. Я как увидел его, так сразу и потащил. А бумаги разве не у тебя?

– Вот черт, кажется нам достанется. Рано его забрали, он еще не умер, поэтому и бумаг не было.

– И что теперь делать? Обратно повезем?

– Да какая разница, проклятие же никто не отменял. Тебе же исполнилось двадцать семь?

Оба стражника наконец вспомнили о моем существовании и уставились на меня своими зоркими не человеческими глазами в ожидании ответа на вопрос.

– Я не помню. Вообще не помню последний день. Может я еще и голову повредил? Мозги вытекли или что-то в этом роде?

Я обхватил голову обеими руками и начал судорожно ощупывать ее, вороша слипшиеся темные волосы. Она была распухшая, но вполне целая.

– Ладно, повезем дальше, пусть судья решает. Даже если ты еще живой, то тебе наверняка не долго осталось, – заключил Бычья голова и дальше мы плыли уже в полном молчании.

Я знал, что обратного пути нет. Даже если произошла какая-то ошибка, мое проклятие никуда не делось, и я все равно умру в срок, поэтому просто смирился и лишь прислушивался к слабым ударам своего сердца, запоминая их напоследок. Тишину нарушил Лошадиная Морда, он никогда не славился сдержанностью.

– Так ты не узнал, как избавиться от проклятия?

– Да как мне от него избавиться, если я даже не знаю, за что меня прокляли. А если бы и знал, каждый раз перед перерождением старуха Мэн-По опаивает меня своим отваром, и я все забываю.

– То есть ты вспоминаешь о своих жизнях и проклятие только когда находишься в Загробном Царстве?

– Именно так. И это бесит больше всего.

– И ты даже не догадываешься, за что тебя прокляли?

– Я не был праведным человеком, но и заклятых врагов не успел нажить. Все, кого я убил, были убиты в честном бою. Я не какой-то тиран, я даже помогал беднякам. Неужели вот так просто можно проклясть человека? Вы видели здесь хоть еще одного проклятого?

– Конечно, миллионы. Но они обычно в курсе за что и кто их проклял, да и в Книге Судеб это записано. Поэтому судья просто назначает им нужное искупление и дело в шляпе. Ты спрашивал об этом судью Пань-Гуаня?

– Я спросил, почему так рано умер. Он рассказал про это чертово проклятие, но в Книге Судеб нет записи как его искупить и за что я его получил. Судья сказал, что время еще не пришло. Но я был уже во всех судилищах, прошел все возможные испытания и до сих пор от него не избавился.

– Тысяча лет уже позади, но, похоже, тебе не выбраться из этого круга. Слишком мощное заклятие держит тебя здесь.

Мне показалось, что я даже услышал нотки сочувствия в словах Бычьей головы.

Лодка въехала в последний тоннель, стены которого блестели от слизи и сырого мха и вокруг пахло пеплом. Сквозь туман стали просачиваться мертвенно-зеленые огни от фонарей-лотосов, попадающихся нам на пути, а впереди над рекой уже виднелись массивные каменные ворота, уходящие вверх во тьму, так, что не видно их конца. Лодка начала медленно останавливаться и полностью замерла у самого узкого места на Реке Мертвых. Дальше мне предстояло идти самому. Я опустил босые ноги в ледяную воду и выпрямился. Лодка сразу отчалила. Сердце все еще тихо билось в моей груди.

– Удачи тебе, Ли Сюань. Еще увидимся.

– Надеюсь, что нет.

Лошадиная Морда подмигнул мне своим серым глазом и заржал. Его смех еще долго разносился эхом, отражаясь от мрачных каменных стен.

Я двигался на красный свет огромного фонаря, висевшего на воротах. Его огонь мерцал в тумане, то вспыхивая, то затухая, словно дыхание древнего дракона. По сторонам от меня стояли безмолвные демоны-стражи в звериных масках, с копьями и крюками в руках. Они напоминали жуткие статуи, но их неподвижность была обманчива. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Стоит хоть шаг сделать на берег раньше времени, и их ржавые копья и острые крюки окажутся в вашем теле.

Тишину разорвал громкий крик, черная птица с мертвенно-голубым глазом летела в мою сторону как наведенная на цель ракета. Оказавшись в паре взмахов крыльев от меня, она притормозила, зависая в воздухе, и аккуратно приземлилась на плечо.

– Монé, рад снова тебя видеть.

– Я тоже, однако ты ужасно выглядишь, Сюань. Нельзя в таком виде появляться в суде. Сейчас поправлю.

Птица моргнула единственным целым глазом и прижалась ледяным клювом к моей отекшей щеке. Облегчение пришло в ту же секунду, отек спал и лицо вновь приобрело нормальный вид.

– Так-то лучше.

Монé наклонила свою маленькую серую головку набок, осматривая проделанную работу и громко каркнула. Я приручил Монéдулу, или Монé, как она теперь просит себя называть, когда был совсем еще ребенком, в своей первой жизни. Это было больше тысячи лет назад. Птица влетела в мои покои, потому что за ней кто-то гнался, кто-то сильнее нее, но не такой юркий. Я вообразил, что она дух моей маленькой сестры, которая умерла еще в младенчестве. Конечно, это было не так, но я все равно оставил ее у себя и подкармливал. Я еще никогда не встречал таких умных и способных птиц. Она без труда находила меня в толпе, распознавала предметы, повторяла заданные маршруты, и я почти научил ее говорить некоторые слова. Но ее тяга к блестящему не позволила мне закончить обучение. Однажды она стащила нефритовую брошь у жены моего брата, и тот всадил стрелу в ее прекрасный голубой глаз. Сейчас на его месте зияла черная дыра, но Монé все равно оставалась красавицей. Только благодаря ей я прошел все испытания и выжил здесь в первый раз.

– Это правда? – настороженно спросила она. – Что ты все еще жив?

– Я чувствую биение сердца, так что предположу, что да.

– В «Небесной канцелярии» сейчас такой переполох, все отделы на уши подняли из-за тебя.

– Почему? Я уверен, что все равно умру, как только дойду до ворот. Проклятие еще ни разу не подводило.

Я обреченно вздохнул и поежился от ледяного ветра. Ворота уже нависали надо мной мрачной черной стеной.

– Я знаю, что и в Загробном Царстве бывают ошибки и сюда попадают случайные души, но в этот раз что-то определенно пошло не так. Ты появился в Загробном Царстве раньше срока на несколько минут. Такое случилось впервые за все твои смерти.

– То есть мне еще не исполнилось двадцать семь, когда я оказался здесь?

– Именно так. Может судья вернет тебя обратно? Надеюсь, твое тело еще не похоронили, а то будет проблематично. Ты что-то помнишь о своей последней смерти?

Я вновь попытался прокрутить в памяти события последнего вечера, но безуспешно.

– Ни черта не помню. Со мной уже бывало подобное, когда какой-то маньяк раскроил мне череп. Память позже восстановилась, но лучше я бы не помнил тот момент смерти.

Меня передернуло от жутких воспоминаний. Сделав последний шаг в мутной воде, я вступил на берег. Ворота уходили высоко во тьму и растворялись в ней. Их створки украшали барельефы: на одних грешники, ковыляют в цепях, а мои знакомые стражники с головами животных подгоняют их плетьми и вилами, на других драконы и тигры разрывают на части бьющихся в агонии людей и еще много подобных мучений. До боли знакомые сцены, все это испытания и наказания за грехи, пока душа не очистится и не отправится на реинкарнацию. Я могу с закрытыми глазами провести вам экскурсию по всем десяти судилищам. Ну еще бы, за тысячу лет, кем я только ни был. Наверное, впервые, с момента моей первой смерти, я прожил добропорядочную и спокойную жизнь. Жаль, что она тоже закончится с минуты на минуту.

Двое стражников с полупрозрачной кожей скрестили свои мечи прямо перед моим носом. Один из них был в черном одеянии и на его высокой шляпе белой краской были выведены иероглифы «Возмездие», другой в белом и черная надпись на его шляпе гласила «Прощение». Их черные рты были широко открыты, а высунутые длинные языки выглядели устрашающе, но не для души, которая видит их каждые двадцать семь лет.

– Имя! – громыхнул тот, что в черном.

– Ли Сюань.

Горящие глаза демонов-стражников заволокло серым туманом, они опустили мечи и расступились. Монé все так же сидела у меня на плече, крепко вцепившись коготками в черную ткань пиджака.

– Хорошо, что мне не приходится стоять здесь и караулить мертвецов. Я хотя бы полезным делом занимаюсь в «Небесной канцелярии», – сказала она, сверкнув голубым глазом.

– До сих пор не пойму почему она так называется, не логично для Подземного Царства Мертвых.

– Да, возможно название немного не соответствует действительности, но «Загробная канцелярия» звучит мрачновато. Туда бы никто не пошел работать, согласись?

– Я бы и так туда не пошел. Хотя мне и не положено, я же проклят на вечное перерождение.

– А жаль, работа то не пыльная, сиди себе бумажки перебирай. Иногда даже разрешают в люди выйти, в каком захочешь обличии. Правда, никто тебя не видит, но все равно приятно побыть на свежем воздухе.

– Я провел за бумажками почти всю свою первую жизнь, готовясь к императорскому экзамену. Заниматься этим и после смерти? Ну уж нет.

Тени душ, ожидающих своей очереди, расступались перед нами, пропуская вперед, и провожая пустыми взглядами. Двери в кабинет судьи были приоткрыты, будто приглашая войти, но пока твое имя не названо, хода в Зал Кармы нет.

– Почему здесь такое столпотворение? – шепотом спросил я у Моне.

– Полагаю, слух о том, что тебя посчитали мертвым раньше срока, дошел и до них. Теперь все эти души думают, что их нахождение здесь тоже может быть ошибкой. Кажется, мне пора возвращаться. Удачи тебе, Сюань.

Монé лишь взмахнула широкими крыльями и тут же исчезла в огненной дымке, оставив меня в одиночестве перед первым испытанием.

– Ли Сюань, подойди, – услышал я четкий голос судьи и протиснулся сквозь приоткрытые двери.

Кабинет был просторным, но темным, потолок терялся во мраке, а у самой дальней стены поблескивало черное Зеркало Кармы. Эхом проносился гул голосов из глубин Подземного Мира, как будто расписанные стены со сценами предстоящих мучений недостаточно устрашали. В самом центре стоял длинный письменный стол из лакированного дерева, заваленный древними свитками и папками с делами душ. Посередине лежала открытая величественная книга, украшенная золотом и нефритом: Книга Судеб. Вот от чего не избавиться. Каждый ваш поступок, хороший или плохой уже записан на ее страницах и как бы вы ни молил о пощаде, судьба уже предрешена.

Пань-Гуань, судья Загробного Царства, напряженно стоял над книгой, и как одержимый перелистывал шуршащие страницы. Он никогда не отличался добрым нравом, но таким разгневанным я его еще не видел. Тем временем мое сердце продолжало тихо биться в груди, вызывая все больше вопросов.

– Чертовы проклятия, вечно с ними какие-то заморочки, – пробурчал судья и, наконец, посмотрел на меня своими зоркими, как у хищной птицы, глазами.

Его кафтан, украшенный шелковыми и золотыми нитями, струился до самого пола и, казалось, простирается за его пределы. Я усмехнулся, вновь увидев на его голове нелепую красно-желтую шапочку с кисточкой, с ней он всегда напоминал моего старого учителя философии.

– Садись, Ли Сюань, разговор будет долгим.

Пань-Гуань взмахнул широким рукавом и из тьмы, прямо за моей спиной, появился массивный стул, который чуть не сбил меня с ног, так что сесть пришлось в любом случае.

– Вы в курсе, что я еще живой? – неуверенно поинтересовался я и тут же пожалел об этом, потому что голос судьи разнесся по всему кабинету, как удар колокола.

– Да, и как ты мог заметить, я не в восторге от этой ситуации, – немного успокоившись он продолжил. – В Книге Судеб появилась новая запись по поводу тебя.

– И что это значит? С меня сняли проклятие?

– Не наглей, парень. Просто в твоем положении появился маленький, я бы даже сказал крошечный, шанс на искупление.

– Но почему сейчас? Я сделал что-то важное в своей последней жизни?

– На сколько я понял, ты прошел свой первый цикл в тысячу лет. А по законам Загробного Царства, каждую тысячу лет проклятая душа может быть помилована.

– Так значит я, наконец, свободен? – с надеждой в голосе спросил я и, по недовольному взгляду судьи, понял, что ответ будет отрицательным.

– Не все так просто. Как ты мог заметить, твое сердце все еще бьется, а это значит, что пока ты не умрешь как полагается, ты не можешь пройти дальше Зала Кармы.

– Сколько времени это может продлиться?

– Неизвестно, может день, может год. Смотря, как сильно держатся за тебя твои родные на Земле.

– А если вернуть меня обратно в свое тело?

– В этом и проблема. Я бы мог исправить ошибку наших стражников, но твое проклятие не позволяет мне этого сделать.