Заложница, или Нижне-Волчанский синдром

Андрей вел машину, положив правую руку на руль и глядя перед собой. В зеркале отражался его профиль, далеко не такой симпатичный, как на празднике у подружки меньше часа назад. На соседнем сиденье ворочался бородач с треснувшей губой, искавший, судя по тихой ругани, пачку салфеток. Веселое бешенство покинуло меня, уступив место обычному страху. Сдержав болезненный стон, я посмотрела вниз. На коленке появилось красное пятно. Рядом расплылось еще одно. У меня пошла носом кровь. Я громко шмыгнула и попыталась вытереть нос о плечо, но из-за связанных рук ничего не получилось. Пришлось наклониться вперед, чтобы кровь не текла в носоглотку, и ждать, пока она успокоится сама собой, перепачкав обивку сиденья и мои светло-синие джинсы.

Пропетляв по Нижне-Волчанску, машина свернула на загородное шоссе, где прибавила скорости. Следующие два часа мы ехали по прямой. Я молчала, похитители обменивались редкими бессодержательными фразами про видимость на дороге. Изредка Андрей посматривал в зеркало заднего вида, но натыкался на мой полный ненависти ответный взгляд и отводил глаза. К страху и злости примешивалась малая толика торжества: в зеркало было отлично видно, как вокруг его карих глаз наливаются синяки.

Первую половину пути я старалась запомнить дорогу на случай, если удастся сбежать. Но изучать было особенно нечего: с обеих сторон тянулась черная гребенка лес, изредка мелькали фары встречных машин. Устав от однообразия пейзажа, я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Мне было страшно, и я тратила последние силы на то, чтобы скрыть этот очевидный факт.

Спокойно. Паника бесполезна. Прежде всего, нападавшие не хотели моей смерти. Если бы хотели, давно бы убили. Мы за два часа проехали столько лесов и полей, что можно было закопать половину Нижне-Волчанска. Да и дрались бандиты вполсилы, словно боялись мне навредить. Только благодаря их нерешительности мне удалось продержаться так долго.

Я вспомнила подслушанный вчера разговор, странное поведение Стаса за завтраком… Похоже, один из претендентов на завод решил заручиться поддержкой судьи, выбрав меня в качестве гаранта сделки. А Стасик взял и согласился. Ну и скотина ты, брат…

Но зачем было устраивать шоу с погоней? Почему не передать меня с рук на руки утром, возле подъезда? А потому, ответила я себе, что Стас понимал: добровольно я никуда не поеду. Буду орать, кусаться и звать на помощь. Прибежит дворник, высунутся из окон соседи, нехорошо… А может, вопрос был решен только вечером, когда Андрей беседовал с кем-то по телефону. Ему приказали найти сестру помощника судьи, а эта сестра с ним рядом сидит, оливье с бутербродами кушает. Вот он и заговорил про совпадения…

Машина сбросила скорость, перевалила через кювет и свернула на проселочную дорогу. Я открыла глаза. Какое-то время мы углублялись в лес, порыкивая двигателем и подскакивая на колдобинах и ямах, пока впереди не показались ворота КПП. Подъезжать в ним пришлось зигзагом из-за разложенных в шахматном порядке бетонных блоков. От будки отделился темный силуэт охранника, в окно ударил луч фонаря. Я зажмурилась и отвернулась.

– Порядок, проезжай!

Мы миновали высокий, не меньше трех метров забор, на вершине которого извивалась кольцами колючая проволока. Еще я успела заметить две камеры наблюдения, и то, что у охранника на груди висел автомат. За забором началась асфальтированная дорога, ведущая напрямик через сосновый бор.

Я изо всех сил вглядывалась в темноту, пытаясь понять, где нахожусь. В загородном клубе? Частном поселке среди тайги? Но для поселка вокруг было слишком мало огней. Минут через десять лес закончился, впереди показалось равнина, а за ним – обрыв и лента реки, поблескивающая в мерцании звезд. У самой воды примостился двухэтажный коттедж с террасой. Я невольно залюбовалась видом: звездная россыпь над головой, поле, текущая в никуда река… Окна одинокого дома сияли золотистым светом, добавляя пейзажу спокойствие и теплоту. Увы, мирная картина лишь усилила страх: звать на помощь бесполезно, никто не услышит мой крик. К горлу подступила тошнота, то ли от волнения, то ли от долгой поездки в неудобной позе.

Подъехав к коттеджу, автомобиль свернул на небольшую парковку, обсаженную по периметру кустами, и остановился. На меня навалилась невозможная в городе тишина, прежде заглушаемая рычанием двигателя.

Бородач выбрался первым и распахнул заднюю дверцу, бросив:

– Приехали!

Я неловко выкарабкалась из машины и подставила лицо прохладному ветру, пахнущему водой. Тошнота отступила, зато вернулась слабость в коленях. Вокруг царило безмолвие. Лишь ветер еле слышно шелестел листвой, принося со стороны поля слабый звук, в котором я не сразу распознала пение сверчков.

Андрей, из-за синяков вокруг глаз похожий на отощавшую панду, вытащил нож из чехла на ремне. Поймал лезвием блик от фонаря, после чего шагнул ко мне за спину и перерезал впившийся в кожу скотч. Я помахала затекшими запястьями, восстанавливая кровообращение. Затем задрала подол футболки и попыталась оттереть запекшуюся под носом кровь. Отражение в боковом зеркале внедорожника выглядело неважно: растрепанные волосы, затравленный взгляд, ссадины на лице. Вспомнились времена активного воспитания бати… Я натянула капюшон куртки и сразу почувствовала себя уверенней.

Кажется, «московского консультанта» мой облик тоже не порадовал: во взгляде отразилось заметное беспокойство. Открыв багажник, Андрей достал какое-то тряпье, воняющее бензином, смочил его водой из канистры и приказал:

– Вытри лицо.

Я скривилась, не желая брать в руки грязную ветошь.

– Лучше полей.

Помедлив, Андрей отвинтил крышку и наклонил канистру, поливая тонкой струйкой мои подставленные ладони. Вода оказалась теплой, нагрелась в багажнике за время езды. Я ополоснула лицо, а затем, шипя от боли, оттерла шершавую корку с подбородка. Смочила вспотевшую шею, пригладила волосы. Последней порцией прополоскала рот, о чем сразу пожалела: вкус у воды был гадкий. Пришлось сплюнуть в кусты.

– Иди. И не вздумай глупить.

Андрей указал на дорожку, выложенную плиткой. Мы обогнули коттедж, прошли через сад, полный дурманящих ночных ароматов, и по деревянной лестнице поднялись на террасу с видом на реку. Из дома сюда выходил ряд дверей, разделенных окнами от пола до потолка. Возле ограждения, украшенного горшками с петуньей, стоял накрытый белоснежной скатертью стол. Гирлянда фонариков освещала тонконогие бокалы, горлышки винных бутылок, яркие пятна зелени и фруктов. За столом сидели три человека, чьи лица были обращены в нашу сторону.

Первому, развернувшему плетеное кресло вполоборота, чтобы вытянуть ноги, я сперва дала не больше тридцати. До тех пор, пока он не поднял на меня взгляд холодных прозрачно-голубых глаз, странно выделявшихся на смуглом лице. Похоже, в незнакомце перемешалась кровь азиатов и европейцев. Глаза были сильно вытянуты к вискам, подбородок заострен. Нос при этом был длинным, с горбинкой, из тех, что по форме называют «римским». Но диковинней всего выглядели светлые до белизны волосы, собранные на макушке в пучок.

Сидевший рядом с ним мужчина выглядел старше, лет так на тридцать пять. Почему-то я сразу назначила его главарем. Не из-за возраста, нет… От массивной широкоплечей фигуры исходило ощущение уверенности в собственных силах. Так выглядел боксер-тяжеловес, идущий к рингу в финале чемпионата. Скупые движения, сосредоточенность на противнике, полное равнодушие к воплям с трибун и вспышкам фотоаппаратов.

Несмотря на прохладную погоду, на мужчине была одна рубашка, расстегнутая до середины груди. Левую половину его лица пересекал шрам, начинавшийся на лбу, рассекавший бровь и спускавшийся к твердо очерченному подбородку. Нижний конец рубца скрывала короткая борода. Темные волосы, отросшие сзади до плеч, были откинуты назад, несколько прядей свесились надо лбом. Возле носа и между сведенных к переносице бровей обозначились резкие складки. В уголке рта мужчина сжимал сигару, вонь от которой перебивала даже свежий запах реки.

Мужчина задержал на мне внимательный взгляд. Должно быть, обычно в этом взгляде сквозило безразличие, заставлявшее собеседника торопливо вспоминать все свои грехи. Но сегодня удивление возобладало. Я догадывалась, почему. Похоже, мужчина раздумывал, не упустили ли его ребята настоящую жертву, взамен подманив какого-то неудачливого беспризорника из подвала. Я склонила голову так, чтобы тень от капюшона падала на лицо.

– Почему задержались? – обратился он к Андрею, не вынимая сигары изо рта. В голосе, низком, бархатистом, с приятной хрипотцой, слышалось скрытое до поры раздражение. – И что у вас с рожами?

Услышав про «рожи», третья участница компании, красивая брюнетка не старше двадцати, прыснула от смеха. Похоже, она была навеселе. Спасибо папаше за науку, я сразу вычисляла подвыпившего человека, даже если тот ничего особенного не делал.

– Небольшие проблемы, но они уже решены, – обтекаемо ответил Андрей.

Выдержав паузу, мужчина со шрамом слегка склонил подбородок и перевел на меня тяжелый взгляд.

– Здравствуй, Саша. Меня зовут Глеб Игнатьев. Стас рассказал тебе условия нашего договора?

Вместо ответа я подняла руку с оттопыренным средним пальцем. Хихиканье брюнетки оборвалось. Стоявший возле меня Андрей заметно напрягся, но не двинулся с места.

А вот его приятель-бородач, ожидавший подобной выходки, замахнулся, чтобы отвесить мне пощечину. Но я слегка отклонила корпус, пропуская его ладонь, скользнула вперед и влепила ответный апперкот, целя в больное место на подбородке. Эффект превзошел ожидания: бандит схватился за повторно разбитую губу, предоставив возможность пнуть себя между ног. Но главную ошибку допустил Андрей, повернувшийся ко мне нужным боком. Я крутанулась, как змея на хвосте, и выхватила из чехла на его поясе нож. Тот самый, каким он разрезал скотч. После чего забилась в угол террасы, выставив правую руку с ножом и понятия не имея, что делать дальше.

Меня потряхивало, пальцы на левой руке тряслись, пока я не догадалась сжать их в кулак. В ушах пульсировала кровь. Я проклинала себя за глупость. Ну, получила бы пощечину, не развалилась… Но было поздно. Я продолжала стискивать рукоять ножа, поворачиваясь то к одному, то к другому противнику и косясь на реку, темневшую между балясин деревянных перил. С такого расстояния глубину было не разглядеть. Зато я заметила несколько булыжников, торчавших над поверхностью воды.

– Саша, успокойся!

Андрей предостерегающе поднял руку. Он выглядел на самом деле взволнованным. Но я не спешила относить его испуг на свой счет: «московский консультант», опозорившийся на виду у начальства, беспокоился отнюдь не за мою судьбу.

Я поднесла кончик лезвия к шее.

– Если меня покалечат или… или еще что, сделке конец. Замучаетесь доказывать, что это не вы меня зарезали.

Это было вранье. Во-первых, я слишком любила жизнь и ценила ее, несмотря на кошмары детства. А во-вторых, трусливый Стас не пошел бы на попятную, даже если бы меня подкинули к нему на порог, расфасовав в десять пакетов. Скорее наоборот, братишка перепугался бы насмерть и сделал все, что прикажут. Но мне хотелось получить хотя бы крошечную иллюзию защиты.

На террасу подоспела охрана с пистолетами на изготовку. Белоголовый сделал короткий жест, приказывая всем отступить. На виске Андрея проступила пульсирующая жилка, лоб заблестел от испарины. Брюнетка залпом допила содержимое бокала и потянулась за добавкой, но ее опередил белоголовый, любезно взявшийся помочь. В наступившей тишине отчетливо раздалось бульканье наливаемого напитка. Я слышала тяжелое дыхание Андрея, его умоляющий шепот: «Саша, не дури!». Меня подмывало ответить: «Так тебе и надо, придурок!», но это было бы слишком по-детски. На зло маме отморожу уши.

Мужчина со шрамом поднялся из-за стола и сделал несколько неторопливых шагов. Хмыкнув, он встал напротив и протянул раскрытую ладонь. Немного поколебавшись, я вложила нож в огромную лапищу. На долю секунды наши руки соприкоснулись. Моя заметно тряслась, его была словно высечена из гранита.

Сунув нож за пазуху, Глеб откинул с моей головы капюшон. Шуршащая ткань куртки упала на плечи. Я успела почувствовать, что пальцы, скользнувшие вдоль располосованной щеки, пахнут табаком. Вообще, я ненавидела эту вонь, вызывавшую ассоциации с бесконечными загулами бати. Но сейчас знакомый запах неожиданно меня успокоил.

– Никто не причинит тебе вреда, – произнес мужчина своим низким, проникновенным голосом. – Ты – моя гостья. Больше никто тебя и пальцем не тронет. Ты мне веришь?

Словно завороженная звучанием этого голоса, я кивнула, хотя вовсе не была убеждена в искренности последних слов.

– Андрей, подойди.

Побледневший парень шагнул вперед.

– Повтори дословно, какой приказ ты получил?

– Доставить Емельянову Александру на базу, не прибегая к насилию.

– И какое из этих слов было непонятным? – Вопрос был задан спокойным, даже безучастным тоном, но я не хуже «московского консультанта» почувствовала, как под его ногами заполыхала земля.

Глеб Игнатьев остановился перед вытянувшимся по струнке подчиненным. На острых скулах Андрея проступили розовые пятна. Он молчал, но страх выдавали напрягшиеся желваки и блеск испарины под носом и на лбу.

Глеб вытащил сигару изо рта и выдохнул струйку дыма Андрею в лицо. Тот не поморщился и по-прежнему не произнес ни слова. Тогда Глеб отвел руку в сторону и покачал указательным пальцем. Один из охранников, уловив приказ, вложил в ладонь пистолет.

Раздался щелчок предохранителя. Дуло коснулось лба. Зрачки Андрея расширились, почти целиком заполнив коричневую радужку. Ноздри раздулись, губы сжались в черту. Я видела ужас в его глазах, заплывших от синяков. Но он по-прежнему не пошевелился и не предпринял ни единой попытки отвести оружие, приставленное к его голове.

Я поняла, что сейчас произойдет. В это невозможно было поверить, но я точно знала, что через миг голова молодого «консультанта» дернется, а из затылка брызнет багровый фонтан. Это было неправильно, страшно и неправильно. Трясущейся рукой я потянула Глеба за локоть, переключая его внимание на себя. В горле пересохло, собственный голос казался осипшим и незнакомым.

– Он не виноват. Это я начала драться. Андрей пытался решить все мирно, правда. Я не вру, пожалуйста, я первая начала!

Несколько томительных секунд Глеб удерживал на мне тяжелый взгляд. Затем едва заметно улыбнулся и вдавил дуло пистолета Андрею в лоб, заставив того отшатнуться. Парень покачнулся, обмяк и прикрыл глаза. Пистолет вернулся к его владельцу. У меня самой едва не подкосились колени, хотя убивать собирались совершенно чужого мне человека, да еще, будем честны, не лучшего из людей.

Я обхватила себя за плечи, стараясь унять противную дрожь. И задала первый пришедший на ум вопрос, лишь бы тягостная пауза наконец завершилась:

– Где я буду жить?

Глеб указал на одну из выходивших на террасу дверей.

– Вот здесь, комната готова к твоему приезду. Можешь переодеться и поужинать с нами. Любишь итальянскую кухню?

– И во что я, по-твоему, должна переодеться? – буркнула я, перейдя от испуга к вызову. Увы, но мой организм привык реагировать агрессией на любой стресс. И справиться с его порывами было не так-то просто.

Глеб ненадолго задумался, затем обратился к притихшей девушке за столом:

– Настя, принеси что-нибудь из своей одежды.

– Не надо, леопардовое мини и стринги со стразами носи сам, – огрызнулась я, двинувшись в свою комнату. На пороге я обернулась и ткнула пальцем в Андрея, начавшего подавать первые признаки жизни.

– А с тебя новая гитара, придурок!

Оставшихся сил хватило ровно на то, чтобы захлопнуть дверь. После чего я сползла по створке вниз и уселась на корточки. Хотелось расплакаться, но слезы застряли где-то на полпути. В голове крутилась карусель из мыслей и чувств. Горечь из-за предательства брата сменялась жалостью к себе, жалость – чувством вины за то, как я обошлась с Викой. Вот уж попрощалась так попрощалась с бывшей одноклассницей, не сделавшей мне ничего плохого. Та теперь нескоро забудет свой день рождения… Родители примутся таскать дочь по врачам, а по городу поползут сплетни, о чем наверняка позаботится лучшая подруга Альбина. И все это было напрасно…

Но и чувство вины мучало меня недолго, все эмоции заглушил всепоглощающий страх. Мне нет даже восемнадцати, мне очень хочется жить, учиться, заниматься спортом. Мне хочется увидеть мир и влюбиться в кого-нибудь! Мне не хочется умирать. Простые мысли понемногу растворялись в пустоте. Я еще долго сидела на полу в темной комнате, пока тело не затекло. Потом встала и поплелась в ванную комнату.

***

Когда я привела себя в порядок и вернулась на террасу, ужин подходил к концу. Исчезли блюда с пастой и лазаньей, на столе появились чайные чашки и корзинки с булочками и пирожными. Я не расстроилась. Стресс начисто отбил аппетит, возможно, до конца отмеренных мне провидением дней. Там, где вчера находились желудок и прочие потроха, нынче давил непривычной тяжестью ком. А вот от чая я бы не отказалась – в горле до сих пор ощущался привкус бензина, оставшийся от воды, которой я полоскала рот.

– Жвачки не найдется? – хмуро поинтересовалась я, отодвигая самый дальний стул. К ужину я вышла в одной футболке и наскоро застиранных джинсах, и немного стеснялась затрапезного вида. Хотя все присутствующие были повинны в куда более тяжелых грехах.

– Жевать жвачку на голодный желудок в твоем возрасте вредно, – наставительным тоном произнес Глеб.

– Да что ты, блин, говоришь. А людей в твоем возрасте похищать не вредно?

Оставшийся непредставленным мужчина, тот, что обладал экзотической внешностью, хмыкнул, достал откуда-то пачку «Дирола» и швырнул по высокой дуге. Я поймала жвачку, вытащила сразу две пластинки и прикусила их зубами. Во рту разлился прохладный и резкий вкус мятного ароматизатора. Подумав, я сунула пачку в задний карман – от бандитов, поди, не убудет.

– Позволь представить моих спутников. – Глеб не обратил внимания ни на колкость, ни на мелкое воровство. – Это Дамир, мой ближайший помощник. Если тебе что-то понадобится, можешь обращаться к нему по любому вопросу.

Белобрысый Дамир с улыбкой склонил голову, подтверждая сказанные слова. Я же решила, что ни по какому вопросу обращаться к нему не буду, лучше перетерплю: слишком холодными и по-рыбьи тусклыми были его глаза. И как он выбился в помощники? Я бы к такому типу не повернулась спиной даже в лифте торгового центра «Волчок».

– А это Анастасия, – продолжил Глеб.

Анастасия закатила глаза и скорчила недовольную мину. До сегодняшнего дня самой красивой девушкой в нашем городе считалась Вика. Но теперь у нее появилась конкурентка. Анастасия походила на актрису или модель: пухлые губы, маленький, чуть вздернутый нос, длинные черные волосы, собранные в конский хвост. Нижний край декольте скрывался под столом, так что я даже засомневалась, являлись ли две половины вечернего платья единым целым.

– У тебя появились вопросы? – уточнил главарь, заметив следы раздумий на моем лице.

– Вагон. – Я сплюнула влажный комок жвачки, прилепив его к чайному блюдцу. Дамир едва заметно поморщился. Фу-ты ну-ты, нашелся аристократ.

Подняв с блюдца чашку из тонкого фарфора, я сделала осторожный глоток. Чай оказался горячим и крепким. А вопросов у меня и правда накопилось множество. И все они были куда серьезней размышлений о вкусе постороннего мужика, которым тот руководствовался при выборе женщин.

– Как долго?

– Пока не закончится суд, и не будут оформлены документы. Мне бы не хотелось, чтобы Стас изменил свое решение о сотрудничестве.

– Ясен хрен, тебе бы не хотелось. Мне-то здесь сколько торчать?

– Два месяца, в худшем случае – три. Я пошлю людей за твоими вещами.

– У меня учеба через три недели начинается.

– Я уверен, такая сообразительная девушка с легкостью нагонит пропущенный материал.

– А телефоном и интернетом можно пользоваться?

Глеб задумался. Взял с хрустальной подставки пирожное, откусил ломкий край песочной корзинки.

– А ты обещаешь не делать глупостей?

– Типа, не писать в милицию: «Меня похитили, срочно высылайте группу захвата?».

– Давай будем считать, что тебя пригласили пожить в гостях с согласия твоего брата.

– А давай будем считать, что луна сделана из сыра, что от этого изменится? – Тут я решила не перегибать палку и неохотно пообещала: – Буду смотреть трансляции с лекций, получать практические задания.

– Хорошо, ты сможешь пользоваться интернетом. Также тебе разрешено перемещаться по территории базы без сопровождения. Тебе понравится, здесь есть много интересного для молодой девушки: пляж, скалодром, спортзал, бассейн…

– …яма с негашеной известью, пыточный подвал, а также небольшая, но хорошо оборудованная лаборатория по производству взрывчатки… – продолжила с той же интонацией я. Глеб натянуто улыбнулся, неприятный Дамир снова хмыкнул.

Я же немного приободрилась. Возможно, дела обстояли не так плохо, как мне казалось. Поживу месяц-другой на берегу реки, приобрету уникальный опыт. А потом вернусь домой и напишу бестселлер «В руках у мафии» или «Запертая в неволе» с вымышленными именами. Вон, какие колоритные персонажи, чего добру пропадать.

– Хорошо-хорошо, дяденька, я поняла. Целебный речной воздух, то-сё…

Обращение Глебу почему-то не понравилось.

– Можешь называть меня Глеб Николаевич, – сухо ответил он, на что я примирительным жестом подняла обе ладони.

– Глеб Николаевич, а можно я завтра сама съезжу за вещами в город? Я ведь не со Стасом живу, а… с отцом. – Странно, но язык отказался произносить привычное слово «батя». – Я вела себя опрометчиво, но теперь понимаю, в какой ситуации нахожусь. Можете приставить ко мне охрану. Я просто поднимусь в квартиру, соберу вещи и сяду обратно в машину. Честное слово.

Мужчина бросил на меня испытующий взгляд. Его подружка, все это время слушавшая разговор с удивительным равнодушием, подняла со стола телефон, направила на себя и сложила губки бантиком, делая селфи. Глеб поморщился.

– Настя, я же просил хотя бы во время ужина забыть про телефон.

– Ой, одна маленькая фоточка, что такого? – Девушка захлопала густыми ресницами.

– И не вздумай фотографировать Сашу. Ты меня поняла?

Настя беззаботно помахала пальчиками с алыми каплями маникюра. В голосе Глеба зазвенел металл:

– Ты. Меня. Поняла?

– Ой, да поняла я, чего заладил? Надо оно мне три года… – Настя раздраженно бросила телефон на скатерть и отвернулась к реке.

– Так можно? – я напомнила про свою просьбу.

– Хорошо. – Глеб поднялся из-за стола, намекая, что ужин вместе с разговором окончены. – Когда появится возможность, Андрей организует поездку в город и присмотрит за тобой.

***

Я была уверена, что ночью ни за что не усну. Буду ворочаться, переживать события дня, плакать в подушку. Но едва голова коснулась прохладной и гладкой наволочки из шелка, я отключилась, проспав без сновидений до самого утра.

Разбудил меня стук в дверь.

– Аушеньки, есть кто живой?

В дверь просунулась черноволосая голова. Я подскочила, рывком натянув одеяло до подбородка, но узнала Анастасию и с облегчением рухнула на подушку.

– Я тут шмотья принесла кой-какого. Все новое. – Девушка, звонко цокая босоножками на высоком каблуке, пересекла комнату и вывалила на кресло ворох одежды. Из кучи выбился белый кружевной чулок, вроде тех, что надевали девчонки на выпускной. – Идея не моя, ты же у нас вся такая гордая.

Выполнив задание, девушка направилась обратно к дверям.

– Подожди! Скажи, а Глеб – бандит, да? – Глупый вопрос вырвался сам собой. – Я… ну… для общего понимания…

– С чего ты взяла? Из-за шрама что ли? – Настя закатила подведенные глаза. – Нормальный он мужик. Охранная фирма у него. Нужна ты бандитам, ага. Аль Капоне вчера звонил, интересовался.

Я почувствовала себя полной дурой.

– Он вчера чуть человека не убил…

– Ой, не стал бы он никого убивать… – Настя задумалась, приложив палец к накрашенным розовой помадой полным губам, и добавила – …во время ужина. Так, попугать захотел. Андрюша зарвался, начал наглеть. Короче, сам виноват.

– А ты здесь давно?

– Целую вечность… Завтрак закончился. У нас тут как в пионерском лагере, все по расписанию. Зайди на кухню, тебе что-нибудь приготовят. Пока-пока.

– Пока… – неуверенно ответила я вслед закрывшейся двери.

После ухода Насти в комнате снова воцарился полумрак. Высокие, от пола до потолка окна закрывали вертикальные жалюзи. Сквозь щели между пластин проникали солнечные лучи, рисуя полосы на полу из дубовых досок. Тело еще болело, но чувствовала я себя на удивление хорошо. Может потому, что впервые провела ночь в большой и мягкой постели – выспаться на моем просевшем диване с ямой посередине удавалось только после самой тяжелой тренировки.