Космоквест

На первых порах Денис честно вслушивался в монотонный голос, обращавшийся к Небесному Королю или зачитывавший пространные отрывки из лежащей перед ним книги. Долгие восхваления переходили в список грехов неблагодарной паствы, затем в жалостливый плач о больном наследнике с призывами молиться о его выздоровлении, снова грехи, еще про наследника… В зале было тепло, убаюкивающе потрескивало пламя свечей, и Закаров очень скоро поймал себя на том, что клюет носом. Когда речь зашла про жертвенную еду, лазутчики несколько оживились, с интересом выслушав полный список того, что будет сожжено на рассвете. На пункте «…а также медовые взвары и фруктовые вина, для веселья употребляемые» Маркус не сдержался и повернулся к спутникам, сложив указательный и большой пальцы колечком в знак полного одобрения. На этом конкретика закончилась. Потянулись притчи и молитвы, постепенно слившиеся в тихий успокаивающий фон. Бандит, первым уловивший, что от аудитории не требуется никакой ответной реакции, натянул капюшон поглубже, обхватил себя за плечи и задремал. Через полчаса дурному примеру последовали остальные. Дольше всех продержалась Софи, которой выпало сидеть рядом с шерифом. Некоторое время стойкая девушка пыталась будить похрапывающего соседа, незаметно пихая того в бок локтем. Но когда монахи негромко запели, создав шумовую завесу, и храп шерифа растворился в общем гуле, сдалась и она. К тому же сосед слева, который до этого вел себя как настоящий прислужник, вот уже полчаса был подозрительно тих. Софи в очередной раз оттолкнула Егора, чья голова почти опустилась ей на плечо, устроилась на скамье поудобнее и уснула.

***

Разбудило их громкое пение труб. Встрепенувшись, Денис проморгался и обнаружил, что вся собравшаяся в зале паства куда-то испарилась: в помещении сидело не больше трех десятков человек, разбросанных там и сям на опустевших рядах. Свечи почти догорели, золотую мозаику на потолке было не разглядеть. Закаров украдкой зевнул в кулак и огляделся, пытаясь понять, что важного пропустил. Священнослужитель у алтаря все еще говорил, но теперь тон его был деловит. Он благодарил оставшихся добровольцев за доброту и человеколюбие, ибо каждое благое дело будет сторицей вознаграждено Небесным Королем.

– Что происходит? Где все? – шепотом спросила Варвара.

Закаров молча развел руками, шериф пожал плечами и с хрустом потянулся. Маркус, до этого сидевший на самом краю скамьи, вытянув ноги далеко в проход, наоборот, подобрался и принял более-менее приличный вид. Похоже, в храме что-то затевалось. Зашевелился сосед Софи, тот, что был настоящим прислужником. Он тоже украдкой вертел головой, шепча под нос слова, отнесенные мыслепереводчиком к разряду труднопереводимой обсценной лексики.

– …добровольцы будут трудиться в лазарете до заутренней, облегчая муки несчастных и обездоленных. В первой главе сказано: «Кто омоет кровоточащие язвы и зловонные гнойники последнего на земле, тот станет первым на небесах».

– Какие еще, нахрен, язвы? – забеспокоился бандит. – Какие добровольцы?

– Добровольцы – это мы, – Закаров бросил на соседей обреченный взгляд. – Похоже, здесь это налаженная тактика. Решили вздремнуть вместо того, чтобы духовно обогатиться? Пожалуйте в лазарет, утешать страждущих.

– Я не знала, – жалобно пропищала княжна. – Я всегда слушала проповедь до конца, а потом еще…

– Помолчи, никто тебя не обвиняет. Попробуем незаметно отделиться во время перехода. Держимся вместе, вперед не ломимся, – скомандовал шериф.

Но сбежать не получилось. Добровольцев выстроили в цепочку и под бдительным присмотром двух бородатых стариков в светло-голубом повели к выходу. Судя по выражению лиц, оба надсмотрщика прекрасно понимали, каким образом вызвалась большая часть отряда. А потому внимательно следили за тем, чтобы какой-нибудь недостаточно добровольный доброволец в последний момент не улизнул, решив стать первым на небесах в другой раз.

Длинная цепочка прислужников вышла на улицу, свернула за угол и направилась к невзрачной одноэтажной постройке, стоявшей в стороне от основного здания. Окон, как и в молельном зале, видно не было. То ли на Таормине таким образом берегли тепло, то ли отдавали дань уважения своему змеевидному божеству. Изнутри лазарет оказался сильно вытянутым в длину бараком. Бандит проследил взглядом за двумя рядами коек с узким проходом посередине и невесело присвистнул. Справа и слева, вдоль голых каменных стен, спали, лежали с безразличным взглядом или метались в бреду изможденные люди. Обещанных язв и гнойников хватало с избытком. Пахло соответствующе: болезнью, кровью, давно не мытыми телами, нечистотами. Дениса передернуло. Оставалось надеяться, что инфекции, передающиеся воздушно-капельным путем, лечили где-нибудь в соседнем крыле.

На небольшой площадке перед входом добровольцев встретил щуплый низенький мужчина средних лет, представившийся настоятелем лазарета. Открыв в знак приветствия лицо, он сердечно всем улыбнулся и выразил приятное удивление такому многочисленному пополнению рядов. Ответом ему был нестройный хор голосов, мол, и мы бесконечно рады, а то как же… С помощью все тех же суровых стариков настоятель разбил добровольцев на небольшие группы по три-четыре человека. Команда Силентиума, прежде старавшаяся держаться вместе, оказалась разделена. Маркуса, Дениса и Варвару включили в одну группу, шерифа, княжну, Софи и ее проспавшего соседа по скамье – в другую. Обе группы стояли в самом конце и могли только с тревогой наблюдать, как прислужники один за другим получают задания, прикладывают руки ко лбу и скрываются в глубине лазарета, кто с носилками, а кто с охапкой домотканых бинтов. Чем ближе подходила очередь, тем глубже натягивались капюшоны.

– Братья мои, вы, наверное, опасались, что все задания разберут? – с беззлобной насмешкой поинтересовался настоятель, когда все прочие добровольцы разошлись по делам. – Не бойтесь. Для тех, кто идет последним, я всегда берегу особые поручения. Особенно для таких здоровяков.

Настоятель окинул массивную фигуру Егора довольным взглядом, ободряюще улыбнулся и указал на стоящее в стороне железное ведро, прикрытое сверху влажной тряпицей. Софи послышалось, что единственный настоящий прислужник в их группе издал тихий стон. Позабыв обо всех положенных жестах, Егор пожал плечами и поднял ведро за ручку. Судя по тяжести и тихому плеску, внутри была вода. Или другая жидкость. Лучше думать, что вода. Настоятель лазарета, ничуть не удивленный поведением добровольца, обвел рукой два десятка коек, отгороженных складной бумажной ширмой.

– И что это значит? – вполголоса спросил шериф у Радмилы, когда они отошли на несколько шагов. – Нам их надо напоить? Или помыть?

Княжна виновато покачала головой.

– Не знаю. Я никогда здесь не была.

Трое ряженых так бы и таращились то на ведро, то на спящих людей, но новое нетерпеливое движение руки заставило их ускорить шаг. Впереди брел понурый сосед Софи. Дойдя до первой кровати, он мельком глянул на висящую в ногах табличку с намалеванным куском угля словом. Мыслепереводчик надолго задумался, но все-таки выдал: «Лихоманка». Софи шепотом повторила слово на разные лады, раздумывая, что это может быть за болезнь. Лихорадка, что ли? За ее спиной топтался перекошенный на одну сторону Егор с ведром в руках. Что делать дальше, было непонятно. Даже княжна, самозванный консультант по Таормине, только растерянно смотрела на изможденного старика, вытянувшего руки в старческих пятнах поверх тонкого шерстяного покрывала. Больной то ли спал, то ли лежал без сознания.

Сосед Софи укоризненно глянул на нерасторопных коллег и жестом велел шерифу поставить ведро ближе к изголовью. Снял тряпицу, сунул руку по локоть в воду и принялся энергично там шуровать. Софи осторожно наклонилась вперед – в воде извивалось множество юрких черных лент. Настоящий прислужник ухватил одну ленту за хвост, крепко зажав склизкое, отчаянно извивавшееся тельце в кулаке. Другой рукой откинул одеяло и положил червя на голую грудь старика. Мерзкое создание покрутилось на месте, затем медленно поползло вперед, оставляя на коже мокрый след. Достигнув шеи, как-то подобралось, надулось и рывком вцепилось в туго натянутую старческую кожу над ключицей, заставив Егора и Софи дружно отпрянуть назад.

Так и должно быть? Они здесь пациентов лечат или кормят эту живность? Может, это госпиталь вовсе не для людей? Егор порадовался, что под капюшоном не видно лица, с которого никак не удавалось согнать гадливое выражение. Сосед Софи, между тем, выуживал одного червя за другим, пока вся грудь больного не оказалась облеплена распухавшими на глазах черными присосками.

Закончив, он раздраженно вытер мокрые руки о подол.

– А вы чего ждете? Давай-ка, брат, следующий – твой.

Софи отступила от ведра, шустро спрятав руки за спину.

– Тогда ступай к настоятелю, говори, так мол и так, не желаю исполнять свой долг милосердия. Что, все трое обет молчания взяли? Ох и развелось вас, бездельников. Бери кровососа и не…

Мыслепереводчик помедлил со значением последнего слова, но они и так все прекрасно поняли. Фрум засучил рукава, Софи поджала бледные губы. Процесс пошел.

Группа Дениса была поглощена своими заботами. Настоятель вооружил их троицу разорванной на бинты простыней, склянками с густой, неприятно пахнущей бурой жидкостью, а еще длинными трубками из стекла. Один конец трубки оканчивался узким отверстием со сглаженными краями, другой – широкой воронкой. Очевидно, изделие предназначалась для удобства переливания этой самой бурой жидкости, вот только куда? Экипировав последний отряд, настоятель благословил помощников на труд и уселся за письменный стол, предусмотрительно поставленный у самого выхода из лазарета. Там он принялся перебирать ворох каких-то исписанных листов, не забывая бдительно поглядывать за происходящим в зале. Побег пришлось отложить.

Маркус, Денис и Варвара подошли к первой койке. Больной не спал. При их приближении он перевернулся на живот и сноровисто приспустил подвязанные простой веревкой штаны. Денис посмотрел на выставленный на обозрение филей, покрытый нарывами и красной сыпью, поднял глаза к потолку и снова опустил их на голый зад. Маркус тихо пробормотал:

– Надо было сдаться полиции еще на Пасифике.

Пауза затянулась. Больной вопросительно покосился через плечо.

– Знаешь, что? – Денис с задумчивым видом обернулся к подруге. – Не нужна мне местная еда. Маркус весит килограмм восемьдесят. Две недели протянем. А из костей выйдет недурной…

Варвара незаметно пихнула приятеля локтем. Не для того, чтобы пощадить чувства бандита – к растерявшейся троице приближался один из помощников настоятеля.

– Новички? – с нехорошим энтузиазмом поинтересовался он, потирая ладони с длинными сухими пальцами. – И сразу вызвались дежурить в лазарете? Похвально, очень похвально. Не робейте, я вам сейчас все покажу…

И он показал. В процессе урока бандит сложился пополам, прижимая ладони ко рту, а Закаров дважды был готов убежать, и почти что так и сделал, но бледная Варвара вовремя ухватила его за пояс. Но хуже всего пришлось пациенту – он визжал и мычал в подушку, дергался и комкал одеяло скрюченными от напряжения руками.

– Потерпи, братец, еще чуть-чуть… Выливаем до последней капли, осторожно извлекаем… Все! Вот видите, ничего сложного. Если что, зовите, иногда бывают непростые случаи. Держи!

Бандит сглотнул и принял протянутую воронку, в качестве защиты натянув на ладонь длинный рукав. Закаров с тоской покосился на выход из лазарета, но тут же встретился взглядом с настоятелем – кажется, тот взял их группу на особую заметку.

– Напомни, чем меня не устраивала моя прежняя работа?

***

Дверь приоткрылась, впуская кого-то из прислужников. Судя по черноте за его спиной, на улице окончательно стемнело, но кипучая деятельность в лазарете продолжалась без всяких поблажек и перерывов. И только когда, по ощущениям Закарова, ночь перевалила за середину, настоятель и два его помощника из трех раздали последние наставления и покинули пост. Оставшийся за дежурного старик устроился на табурете в проходе между рядов. К счастью, было очевидно, что долго он не продержится – доброволец изо всех сил боролся со сном, то склоняя подбородок в подступающей дремоте, то всхрапывая и резко вскидывая его вверх. Денис следил за процессом с возрастающей надеждой. После ухода начальства в лазарете стало поспокойней. Настоящие прислужники перестали изображать усердие, большинство больных уснуло. Подбородок надзирателя опускался все ниже и ниже, пока окончательно не прилип к груди. Из-под капюшона донеслось мирное посапывание. Фальшивые прислужники, не сговариваясь, бочком-бочком переместились в отгороженный от основного зала хозяйственный закуток. Скрывшись из виду первым, Маркус откинул капюшон, закрыл лицо ладонями и сполз по стене вниз.

– Эти воспоминания будут терзать меня до конца жизни, – медленно, с чувством произнес он, не отнимая рук от лица.

В этот раз никто с бандитом не спорил. Товарищи по несчастью кое-как разместились на полу, поджав ноги – в каморке было тесновато.

– Зато есть теперь совсем не хочется, – с философским безразличием заметила Софи. Цвет ее лица и раньше был бледнее обычного, а теперь и вовсе сливался с выкрашенной известью стеной. Лоб блестел от испарины, отражая неяркий свет масляной лампы.

Варвара мрачно поддакнула:

– Боюсь, уже никогда не захочется.

Закаров только вздрогнул, вспомнив последнюю трубку, как назло, доставшуюся именно ему.

– И вы меня хотели здесь оставить, – затянул надоевшую шарманку бандит, поднимая усталое лицо. – Сволочные вы гады, без понятий и совести.

– А потом ты нас хотел здесь оставить, – включился в дискуссию шериф. Мужчина брезгливо поморщился, словно перед его глазами все еще шевелились скользкие черные черви.

– А самой первой нас хотела оставить Софи, – подвел итог ленивого спора Денис. – Жеваный крот, моя жизнь никогда не будет прежней.

Варвара придвинулась ближе, с изможденным видом уткнувшись лбом в твердое плечо друга.

– Я туда не вернусь. Лучше в темницу.

– А я лучше сдамся «Фениксу», – вклинился бандит. – И пусть меня задушат пакетом в чистой, уютной, приятно пахнущей комнате…

Кажется, их экипаж в кои-то веки достиг совершеннейшего единодушия. Даже Софи пробормотала, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Думала, мне здесь с ногой помогут.

– Могу порекомендовать надежное народное средство, – бандит ехидно кивнул на знакомые трубки, грудой сваленные на верхней полке. – Поворачивайся, у меня теперь богатая практика.

Софи презрительно проигнорировала совет.

– Пора отсюда выбираться, – скомандовал шериф, первым поднимаясь на ноги. Он вернул на место осточертевший капюшон и осторожно высунулся из-за угла. Дежурный спал, свесив безвольные руки вдоль тела. Остальные прислужники разбрелись кто куда, вероятно, тоже надеясь по-тихому прикорнуть. Команда Силентиума на цыпочках направилась в сторону выхода, стараясь лишний раз не смотреть по сторонам: воспоминания и так были слишком свежи. Кто-то их окликнул, но беглецы не обернулись, вместо этого слегка ускорив темп. Новых окриков не последовало. То ли последний бодрствующий доброволец обращался к кому-то еще, то ли решил оставить наглое дезертирство на совести своих малодушных товарищей.

Закрыв за собой дверь, Закаров с удовольствием втянул ночной воздух полной грудью. После душной вони лазарета на улице пахло просто божественно, дышать и не надышаться. Двор Небесного Короля был тих и безлюден, только в боковой галерее виднелась одинокая фигура со светильником в руках, удалявшаяся в другую сторону. Темно-синие балахоны служили отличной маскировкой, особенно, когда ночное светило Таормины скрылось за тучей, и Двор полностью погрузился в темноту. Заблудиться было невозможно – из приоткрытых дверей молельного зала выбивалась путеводная полоса желтого света.

Цепочка лазутчиков пересекла двор и юркнула в зал. Внутри тоже никого не было – ни сторожей, ни бьющих поклоны прихожан. Большая часть свечей давно превратилась в оплавленные пеньки, но оставшегося света вполне хватало. Егор бесшумно запрыгнул на невысокий подиум. Обошел статую, по пути цапнув из чаши фрукт, до боли напомнивший наливное яблочко с Весты, и осторожно потянул за ручку украшенную резьбой массивную дверь, ведущую в помещение за алтарем. Закаров присоединился к нему, прихватив с пола разлапистый канделябр с наполовину прогоревшими свечами. Обернувшись, кивнул на жующего шерифа и в шутку спросил у идущей следом княжны:

– А какое наказание положено за это?

– Очень интересное! Для начала берется длинная палка с крючками…

– Спасибо, хватит, основная концепция понятна.

Денис шагнул за порог. К молельному залу примыкало неказистое, сугубо хозяйственное помещение с плотно утоптанным земляным полом. Из полумрака тянуло свежим навозом, мокрой шерстью и гниющими овощами. Подсвечивая себе канделябром, Закаров с удивлением оглядел ряд разделенных дощатыми перегородками стойл. Конюшня? Или хлев: на свет замычали разбуженные коровы, заблеяли козы, заголосили еще какие-то неизвестные звери. Только бы концерт не разбудил настоящих прислужников! Денис принялся махать на скотину руками, призывая уняться, но вместо этого напугал животных еще больше.

– Все заткнулись! – вполголоса рявкнул шериф. Что удивительно, на месте замер не только Денис, но и коровы с козами. – Это, мать твою, что?

Палец шерифа был направлен на высунувшуюся из стойла печальную рогатую морду.

– Еда, – робко пискнула княжна. – Как я и обещала.

– Стоило ожидать, – хмыкнул Маркус, повернувшись в сторону огромного черного быка. Бык недружелюбно выпятил лобастую голову. На еду он походил меньше всего. – Хоть что-нибудь у нас шло по плану на этой проклятой планете?

– Посмотрите, какой милый зверек! – Варвара наклонилась, чтобы погладить маленькую пушистую козочку, привязанную к вбитому в пол кольцу. Козочка охотно подставила покрытый белыми завитками бок.

– О, этого надо брать. Размер подходящий, до корабля донесем. Дай-ка я сейчас по-бырому… – бандит, угрожающе растопырив руки, направился к козе. Та что-то почувствовала и спряталась у Варвары в ногах, жалобно блея.

– Только попробуй, и я тебя самого придушу, – ласково пообещала девушка, продолжая гладить зверька. – Денис прав, восьмидесяти килограмм на две недели должно хватить.

– Погодите, – прервал препирательства Денис. – В трех чашах на алтаре было не только мясо. Значит, где-то здесь должны храниться и другие запасы.

Софи молча поковыляла вдоль загонов, внимательно оглядываясь по сторонам. Денис поднял канделябр повыше и по широкой дуге обошел стойло с черным быком. Через пару минут он с неимоверным облегчением произнес:

– Идите сюда!

Хлев соединялся с еще одним помещением – долгожданным продовольственным складом. Свет от канделябра выхватывал то лежавшие на деревянных полках круглые хлеба, то корзины с овощами и фруктами, то туго набитые джутовые мешки. С потолка свисали крюки со связками колбас и закопченными окороками, под салфетками угадывались пологие холмики сыра, в глиняных кувшинах белело молоко. Нашлась и большая стеклянная бутыль с неизвестным содержимым золотистого цвета. Наверное, обещанный «медовый взвар». Или растительное масло, что тоже хорошо.

Денис обнял взвизгнувшую от радости Варвару, поднял и закружил на месте. Маркус немедленно полез в корзину, откуда выудил и принялся подкидывать какой-то бугристый полосатый шар. В комнату приковыляла Софи, слегка охладив общий восторг.

– А как мы все это добро отвезем на корабль?

– На руках унесем, сколько сможем, – бандит заглянул под плетеную крышку соседней корзины. Внутри лежали мелкие крапчатые яйца.

– Не пойдет, у нас ни сумок, ни рюкзаков. Стоило так рисковать ради буханки хлеба? – возразил шериф, по-хозяйски осматривавший мешки с зерном.

– Э, а ты что предлагаешь, начальник? Критиковать все хороши…

– Надо искать, на чем сюда привезли товар. Повозку или телегу, что тут в ходу.

– Да в тебе все больше раскрывается криминальный талант, – заметил Маркус и с деланым восхищением цокнул языком. – Переходи на темную сторону. У нас гибкая система поощрений и премия за каждое третье ограбление.

Удар попал в цель. Шериф свирепо зыркнул через плечо, но в этот момент Софи заглянула в следующее за складом помещение.

– Ты прав, все здесь, – девушка отстранилась, давая возможность отряду разглядеть стоявшие рядком грубо сколоченные повозки. Рядом были заперты лошади, проснувшиеся с приходом чужих людей и теперь нервно метавшиеся по загону.

Денис вошел внутрь, чуть не поскользнувшись на размякшей соломе, но вовремя ухватившись за деревянный тележный бок:

– Как удобно. Охраны нет, транспорт под рукой. Странно, что эти склады не обносят еженедельно, несмотря на кару.

– А вот тут ты не прав, – с видом знатока заметил бандит. – Это мы собираемся сцапать добро и свалить с планеты. Местной братве такой финт не по плечу. На груженых телегах далеко не ускачешь, все равно нагонят. Потому и охрана не нужна.

Крупногабаритный шериф, не церемонясь, отодвинул Маркуса в сторону.

– Ладно, к делу. Кто из вас, городские ребятишки, умеет запрягать?

Глава 6.

Через час перед выездом со склада стояли две доверху наполненные едой повозки. Оставшиеся продукты были раскиданы по полкам поживописней, чтобы убыток не сразу бросался в глаза. Закаров в вопросе не разбирался, но, на его взгляд, на жертвоприношение должно было хватить. Из конюшни во двор вели собственные ворота, изнутри запертые на простой деревянный брус. Тихо ухнув, Егор снял его со скоб и отложил в сторону. Затем взял первого коня, черного с белой полоской на морде, под узцы и вывел на задний двор. Животное послушно тронулось с места, тихо постукивая копытами по каменной плитке и без особых усилий увлекая за собой тяжелый прицеп.

На улице Радмила забралась на козлы первой телеги, чтобы указывать направление. Второй повозкой вызвался править шериф. Иметь дело с вожжами ему было привычней, чем с грузовиком на Пасифике, что тут же стало благодатной темой для насмешек. В ходе короткого обсуждения, перемежаемого шуточками про лошадей, отряд решил, что если в дневное время главные ворота не охранялись, то и ночью дела могли обстоять не хуже. Но уже на подъезде из темноты внезапно вынырнул часовой, преграждая путь отягощенной поклажей процессии. Прислужник хоть и был безоружен, зато имел привязанный к поясу рожок, в их ситуации вещь куда более опасную, чем лук или меч. Княжна ойкнула от страха и выронила вожжи, шериф напрягся, мучительно придумывая, что сказать. Один Маркус не растерялся и крикнул в темноту:

– Не кипиши, братюнь. Главный велел отвезти еду к летающему замку, для усиления молитвы. Мы, кстати, очень спешим.

– И у тебя имеется его письменное распоряжение, брат мой? – спросил сторож, недоверчиво прохаживаясь вдоль груженых телег.

– А то, – радостно ответил бандит, в один прыжок – только подол балахона мелькнул – перемахивая через высокий дощатый борт. После чего развязной походкой приблизился к часовому, дружески приобнял его за плечо и направил к стене, поближе к зажженному по ночному времени факелу. – Давай, братюнь, встанем вот здесь, чтобы ты смог его прочитать. Я ж все понимаю, порядок есть порядок.

Маркус зашарил рукой в складках рясы, периодически приговаривая: «Где же оно? А, вот, в другом кармане, сейчас-сейчас». Вторая рука продолжала лежать у сторожа на плече, пока оба не подошли к стене почти вплотную. Внезапно Маркус переместил ладонь на шею и с сочным треском впечатал прислужника в каменную кладку лбом. Обмякшее тело не успело упасть – бандит легко его подхватил и без малейшего шума оттащил в тень. Вся операция заняла не больше трех секунд, и Закаров против воли подумал, что Маркуса на Таормине ожидало большое будущее. Стал бы уважаемым наставником преступного мира, прославился, набрал учеников…

– Он жив? – спросил шериф, бросая обеспокоенный взгляд в сторону закутка, укрывшего бесчувственное тело.

– Жив, жив, очнется через полчасика… – Маркус наскоро отряхнул испачканные руки и побежал открывать ворота, выпуская отряд за пределы двора. Пропустив последнюю повозку, бандит рысью нагнал идущую неспешным шагом процессию, подтянулся и легко запрыгнул на борт, где с блаженным стоном развалился поверх мешков с зерном. Повозки, постепенно ускоряясь, двинулись в сторону покинутого корабля.

Через некоторое время Денис с удивлением признал, что готов присоединиться к ретрограду-шерифу: путешествовать в телеге было намного приятнее, чем в пропахшем соляркой, немилосердно трясущемся и лязгающем каждой деталью кузове грузовика. Из двух мешков картошки вышел неплохой лежак. Телега мягко покачивалась в такт ровной лошадиной рыси. Прохладный воздух, наполненный стрекотом насекомых, вкусно пах цветами и свежестью, а еще выпечкой и чуть-чуть влажной землей. Впереди подрагивал огонек фонаря, подвешенного на ведущую повозку в качестве ориентира. Маркус закинул ногу на ногу и принялся покусывать выдернутый из плетенки колосок. Мимо проплывали темные кипы деревьев и пологие холмы, перемежавшиеся редкими деревеньками, над крышами которых вился еле заметный дымок. Иногда попадались одинокие огоньки костров, горящих где-то далеко в полях.