Принцесса, подонки и город тысячи ветров

А в следующую секунду мою многострадальную руку уже перехватила жаркая ладонь, только и оставалось, как со всех ног броситься следом, чтобы не растянуться на мостовой.

От бега вновь заклокотало в горле, так что в ответ на вопрошающий взгляд лишь указывала нужное направление свободной рукой. Так и вышло – двух минут не прошло, как я сделала знак остановиться в подворотне. Маг спрятался в тени переулка, подмяв меня за спину, а по освещённой солнцем улице Башмачников прошёл быстрым шагом давешний господин с льдистыми глазами. Маг проводил его быстрым взглядом, и его интерес к объекту слежки сразу иссяк.

– Заработать хочешь? – внезапно повернулся он ко мне.

Вот уж нет, спасибо! На Дне с такими предпочитают не связываться. У этих господ свой мир, а у нас совсем другой. И пересекаться этим мирам не нужно. А у меня ещё собственное правило есть – от магов держаться подальше. Этот хоть не учуял мой ветер, когда я лягушонка пыталась из лап льдистого господина вытащить, и то хорошо. Ну что, Принцесса, потешила своё самолюбие? Теперь самое время улизнуть. Ишь, как зыркает! Всё лицо взглядом, словно пальцами, ощупал! Поджала губы, нахохлилась. И только прокашлялась, чтобы отказаться от такой милости…

– Две сотни койнов, – продолжил он.

Прочитал же, сволочь, мои сомнения. Не умею я лицом владеть. Да хоть тысячу, вскинула я голову. Да только с такими я всё равно не работаю.

– И отдел магнадзора не узнает о незарегистрированном стихийнике, – ровно добавил он. – Придёшь в восемь вечера.

Сердце гулко ухнуло. Всё-таки заметил мои делишки? Нет, Хвенсиг, лично выпорю за такую подставу…

Магнадзор. Восемь лет я от него бегала и уже даже почти поверила, что со Дна выдачи нет, а за пять минут вот так – по собственной дурости… Я с трудом подавила желание схватиться за медальон на груди, скрывавший мою магию. Выдохся артефакт? Или блефует маг? Почём ему знать, мои ли то ветра были? Или настолько силён, что насквозь меня видит?

– Вы меня с кем-то спутали, – окончательно севшим голосом ответила я и попыталась добавить в него безразличия. – Но раз такие деньги… Куда приходить?

– Не найдёшь, куда – медяк тебе цена, ищейка. Тогда за тобой сами придут, – процедил маг и исчез во вспыхнувшем портале.

Глава 2

Работу я всё-таки сделала. Что там, десять минут по погожему августовскому дню. В том же квартале Башмачников ветер и донёс случайно:

– Да у неё этих серёг с аметистом… Парой больше, парой меньше, все ведь на один лад! Не заметит! – поделилась тайной нового платья одна из служанок госпожи Риботты.

Ну, вот и тебе здравствуй.

Свои двадцать койнов я получила уже через час, а когда неспешно дошла до участка, болтливая горничная там уже умоляла приставов сжалиться над несчастной добродетельной девицей. Ага, добродетельной, хмыкнула я. Все уже знали, как то платье успело поваляться под печкой накануне, сослужив свою службу: совратив откровенным вырезом привратника той же госпожи Риботты.

– Чего тебе, малец? – грубо откликнулся на стук пристав.

Эту красную морду я знаю, Солнышком кличут. А вот он меня до поры не видел, и лучше бы так и оставалось, но…

– Хвата видеть хочу.

– Вот бы и меня так все хотели! – заржал его сменщик. – Не, паря, ты малость ошибся: Хват, он у нас по девицам… А вот к судье квартальному заходи – не откажет!

Тут уж оба «сике́рки» заржали над своими местными шутками.

– Час назад Хвенсига-лягушонка привели. Выкупить хочу, – хрипло пояснила я цель визита.

– Брательник ему, что ль? – прищурился второй ярыжка.

– Тебе какое дело? Знай собирай денежку, – не осталась я в долгу. – Будто самому хочется плетьми махать.

– А вот есть дело… – протянул Солнышко. Рыжий, рослый. – Хвенсига-лягушонка пороть пока не велено. До завтрашнего дня. А выкуп за него назначен немалый.

– Сколько? – презрительно бросила я. – Десять койнов? Пятнадцать?

Большего за то, чтобы мелкого воришку отпустить на поруки, требовать они не могли. Это ж не рыбёшка даже – малёк.

– Двести, – аж изменился в лице рыжий. – А, съел? А не выкупят до завтра, так Хват велел ровно столько же плетей всыпать.

– Двести плетей? – у меня даже в глазах помутилось.

За такую провинность, как кража, полагалось от пяти до десяти плетей. Насильникам и разбойникам назначали по пятьдесят. Государственным изменникам и шпионам по сто. И хорошо бы после такого один из десяти выживал. Но двести?!.. За неудавшуюся попытку кражи?

– А, Ветерок, – вот и сам Хват выполз из кабинета и окинул меня сальным взглядом.

Приставы недоумённо переглянулись. Ну да, им-то невдомёк, что я из племени мёйи, а вовсе не из маннов. Зелёные ещё, а я в этом участке единственный раз и содержалась восемь лет назад. Если Хват так и будет смотреть липкими глазками, то его с квартальным судьёй в личных пристрастиях быстро сравняют.

– Чего вылупились? – одёрнул он подчинённых. – Девка это. Уж какая есть. Ну, чего надо? Деньги не верну, не было такого сговора.

– Какие деньги? Кому? – не поняла я.

– Дак самому… Слышь, не твоё дело! Тебя в участок не упёк, и то спасибо скажи!

– Лягушонка отпусти.

– Вот ещё! За тебя одну только заплачено, – проговорился он и прикусил язык.

Так, значит, заплачено. Либо кто-то из подонков своими деньгами мне безопасность обеспечил, либо вся сходка решила меня на новую глубину опустить. Да так, что я теперь и для местных «сикерок» неприкосновенна. Вот и лебезил Хват перед магом, меня выгораживая. А без донной протекции – гнить бы мне сейчас вместе с лягушонком в ожидании порки.

– Ну, раз заплачено… – в новых реалиях я сориентировалась быстро, – так и лягушонка отпусти. Он подо мной теперь.

Эх, дурость сказала. Язык впереди мыслей. Да к хевлам горным, ладно уж. Раз мне такую протекцию оказали, то и у меня теперь какие никакие права есть. Возьму лягушонка под свою защиту. Ну, не сдюжит ведь и десяти плетей, шельмец… Во мне заранее злость разлилась на Хвенсига. Нет, мелюзга, теперь тебе точно несдобровать: если из участка вытащу – так по самое дно должен будешь.

– Двести монет гони – отпущу, – хмыкнул Хват. – И лет на десять про него забуду.

Уж не наведался ли прежде меня и тот маг к приставам? Деньжищи-то мне посулил немалые, а сумма та же. Знал, что ли, что всё равно за лягушонком пойду? Матёрый, знать, рыбак: и прикормки насыпал, и наживку вкусную нацепил. А не клюнет рыбёшка на крючок, так и сеть впрок заготовлена. Магнадзор которая.

– Утром принесу, – мрачно пообещала я. – Только смотри, Хват, раз такие дела пошли… Чтобы и пальцем мальца никто не тронул. Мы сейчас с тобой, считай, заново познакомились. А моё доверие бездонное ещё заслужить надо.

Хват тоже в лице переменился. Знает порядок. Зато у приставов чуть глаза на лоб не полезли: ишь, как запела, мелюзга! Пусть и девка, да кто ж с самим надзирателем так разговаривает?!.. Зелёные ещё, оботрутся через год-другой.

– Приходи, Принцесса, – хмыкнул квартальный. – Слово даю – до поры не тронут.

Вот и по масти назвал, а не прозвищем. Ладно, дома разберусь, что там за перемены такие и благодаря кому у меня вдруг спинной плавничок вырос. А то время уже к шести, а в нужный район около двух часов добираться. Ох, не прост мой рыбак, раз почти в самый центр Дансвика забрался.

Нормальный-то народ где селится? Правильно, подальше от властей и всякой богатой шушеры. Тем ведь жизнь простого работяги так, пшик. То собак спустят без причины – развлечение у них такое, то гардионцы вездесущие так и норовят за шкирку ухватить – чего, рвань, среди приличных людей шмыгаешь?

Дансвик я знала как свои пять пальцев, а всё равно без необходимости в центр не совалась. Там ведь не только богатеи живут, а ещё и маги. Подальше селились аристократы пожиже и зажиточные купцы. За ними ремесленники и простые горожане, что честным трудом живут. А уж на самых окраинах и вовсе отшибленный народ, нищие да убогие. А промеж отбросами и честными гражданами и Дно город кольцом опоясало.

Медяк мне цена, если не найду, ага… Не на ту напал.

Вот как шагнул маг-рыбак в портал, так и я не зевала. Взметнулись полы добротного плаща от резкого движения, дёрнулся кончик каштанового хвоста на затылке, шлёпнув хозяина по волевому лицу, и мой бриз туда же лёгким поцелуем к щеке прилепился. Что, может, не так и силён, раз до сих пор не почуял слежку?

Бриз уверенно вёл тонкой ниточкой, заранее обозначив мне нужное место. Всё оказалось ещё хуже. Даже не Ховедга́т: квартал шикарных магазинов, ресторанов, обиталище популярных актрис и кутюрье, где по широким тротуарам прогуливается вечерним променадом знать. Ещё глубже: Эльдстега́т. Родовые особняки, спрятанные от лишних глаз в дивных садах. И охрана там – не приведи Тот, Кто Ещё Ниже… Только лучшие из Серой Гарды.

Зато к урочному часу уже сгустились сумерки, а они подонку и друг, и брат, и мать родная. Принюхалась осторожно: так и есть. И охраны немеряно, и псов целая свора. Но в одном собаки плохи: видят слабо. А уж свой запах я при себе придержу, до них случайным ветром не донесётся.

Я огляделась, притаившись в пышных кустах. Дом старинный, огромный – с собственным садом, с задним двором, с многочисленными постройками и даже конюшнями. Первый этаж, чуть утопленный в землю, весь светом залит, ну да оно понятно – там слуги. Второй, он же гостевой и приёмный, чуть мерцает фламбо́лями в коридорах. К нему парадная лестница и ведёт. А на третьем, где обычно хозяйские покои бывают, темно, и только одно окно светится призывно распахнутыми ставнями.

Высоковато. Впрочем, если за водосток ухватиться да по карнизу… Перебрала пойманные ветра: вот один с почти закончившегося лета как раз сгодится – сухой и знойный хамси́н, невесть как залетевший в наши широты. Сильный, крепкий, он и поддержит, не дав сорваться с ненадёжной опоры, и глаза отведёт. Недаром его южане постоянно клянут как неизменного спутника пустынных мира́джей.

Неслышной тенью взлетела к нужному окну. Тоже мне маг, даже охранные контуры не выставил! Неужели только на стражу и собак надеется? Осторожно заглянула в комнату. Кабинет. Массивный стол, заваленный бумагами. Вдоль стены ряд шкафов, а книги в них толщиной с мою руку каждая, да переплёты сплошь кожаные с позолотой. Ольме-красавчик как-то упёр такую книжку у случайной богатой любовницы, так её даже из-под полы за пятьдесят койнов купили, не торгуясь! Сколько ж она на самом деле стоила…

Старинные часы с маятником пробили восемь, и я вздрогнула от первого удара. Где ж хозяин? Бриз так уверенно вёл…

– Вовремя, – колыхнулась штора, и уверенная рука стащила меня с карниза на широкий подоконник.

На подоконнике я и осталась, а маг-рыбак неспешно прошёл вглубь комнаты. Подошёл к тяжёлому громоздкому креслу и с громким скрежетом подвинул его к окну. Развалился в нём полным хозяином и насмешливо уставился на меня. Вроде как дал понять: не держу, рыбка. Как пришла, так и уходи.

Врёт.

С крючка ещё могу сорваться, а вот из сети не выпутаюсь. И он это понимает, потому смотрит так уверенно. Знает, что не уйду.

С минуту играли в гляделки: я, нахохлившись и поджав губы, он – с непроницаемым выражением лица. Ну, нет, господин, твой ход. Подонки лишнего не болтают, не жди, что первая заговорю. Позвал – пришла.

Маг демонстративно смахнул со щеки лоскуток бриза, хмыкнул. Я и бровью не повела. Значит, и его заметил. А ведь не оборвал ниточку раньше. И только сейчас дошло. Совсем ты, Принцесса, бдительность растеряла… Ну да, с магами уж сколько лет дела не имела, забыла. Он ведь намеренно ветерок при себе оставил, чтобы ровно по нему пришла, сама с потрохами сдалась, сама подтвердила, что стихией владею… В самый раз себе же в лоб зарядить за очередную глупость.

Нельзя.

Куда бы ни пошло, а хорошая мина при плохой игре не раз выручала.

Только что ему надо то?!

– Так как ты меня нашёл? – обманчиво расслабленно развалился маг в кресле.

В душу на этот раз не пялился и даже прикрыл глаза, давая понять, кто тут главный. Зато я смогла рассмотреть чуть больше. Кроме недобрых глаз, сейчас прикрытых веками с чёрными жёсткими ресницами, обнаружился нос с чуть заметной горбинкой, крепко сжатая складка гладких губ, тонкие усы и узкие полоски баков по последней дансвикской моде. Только личный камердинер его, похоже, забыл о своих обязанностях – модная растительность уже почти затерялась в остальной небритости. Впрочем, мага это совсем не портило, наоборот.

– Нюх хороший, – повторила я осторожно прежнюю отговорку.

– И слух, наверное, острый, – скептически добавил он, переложив ногу на ногу.

Я не ответила. Позади провал окна, а хамсин уже использован. Собственные силы лучше поберечь и не тратить, пока мне не предъявлено обвинений. Да, по-хорошему, и не сможет никто предъявить, медальон меня надёжно прячет. Проверила специально сегодня. Работает. Никому не под силу различить, естественный это порыв ветра вмешался или направленный. Особенно в насквозь продуваемом круглый год ветрами Дансвике. Даже маг не разберётся. Ну… средней руки маг.

Вновь затянулась пауза. Маг так и смотрел, выжидая. Понимал ведь, что не уйду. Вперёд тоже не пролезть, весь проём собой занял. Ладно, не гордая.

– Вы обещали работу.

– Обещал, – ровно откликнулся маг, не сводя с меня глаз.

Снова отбил мячик, заставляя меня продолжать. И это проглотила. Доводилось уже общаться с теми, кто мнит себя властителями мира. Хевл с ними, с деньгами, меня не это волнует. Вот и он играет, ждёт, пока сорвусь, спрошу нужное. Если человек магнадзором угрожает, то знает, что сила на его стороне.

– Так что делать надо? – постаралась я произнести ровно.

И таки зашлась натужным кашлем. Нет, надо было болтовню Скрызы потерпеть, не хрипела бы сейчас, не выдавливала каждое слово. Да и жарко стало: то ли хамсин раззадорил, то ли лихорадка всё же настигла.

Нет, рыбак, не возьмёшь. Работает медальон. Никто во мне мага не почует, а с поличным ещё никто не сцапал. И у тебя доказательств нет.

– Значит, нюх хороший, – задумчиво протянул маг, поигрывая перстнем.

И резко метнулся вперёд, распахнув мой плащ. Подцепил уверенным движением завязки рубахи, скользнул в потаённую глубину плоти. Ровно там, в ложбинке, обычно и прятался скрывающий мою магию артефакт. Только и я не промах, в городе его всегда на талию подвязываю от лишних глаз. Чужие жёсткие пальцы вместо впалой мальчишечьей груди наткнулись на мягкое, упругое. А я – чего уж тут, привычка! – зарядила важному господину ногой со всей дури. Сколько их таких было, что руки распускали – не счесть… Всегда у меня был один ответ, и сейчас тоже ни на секунду не задумалась.

Пальцы убираться не спешили, несмотря на явное удивление на прежде бесстрастном лице. Удара он словно и не заметил. А мог бы уже скрутить или охрану позвать… Почему руки у него такие горячие? Ещё днём запястья и шею обожгли, а теперь к самому сердцу жар подбирается.

– Так ты…

Не договорил, растерялся. Но тут же собрался, хмыкнул, убрал руку. Я одёрнула рубаху на груди.

– Впрочем, неважно, – вновь откинулся он на спинку кресла. – И как ты работу сделаешь, меня тоже не волнует. Нюх у тебя там или ещё что… Вот имя и адрес. К завтрашнему вечеру полный отчёт. Где и с кем этот человек был, куда ходил, о чём разговаривал. До малейшей детали, понял… поняла?

Он с сомнением покрутил визитку в руках, словно моё умение читать оставалось для него под большим вопросом.

– Деньги вперёд, – вскинула я голову, всё ещё дрожа от внезапно накатившего жара.

Какой бы клиент ни нарисовался, а у подонков свои правила. На слово верить никому нельзя. Маг окинул меня долгим недоверчивым взглядом.

– Сдаётся мне, вам я нужна больше, чем вы мне, – подтолкнула я мага.

– И не боишься дерзить? – хмыкнул он, уставившись туда, где недавно побывали его пальцы.

– Я свою работу всегда делаю.

– Сейчас половину получишь. А завтра вечером либо вторую, либо… – он красноречиво указал на метку должника, возникшую на тыльной стороне моей ладони.

Магическому договору хватило и тех скупых слов, что я произнесла до этого. Вот потому подонки лишнего и не болтают. Поймает кто на неосторожном слове – в лепёшку расшибёшься, а выполнишь, чтобы честь донную соблюсти. А здесь того хуже – магия свидетелем. Ладно уж, ещё сотню к утру наскребу на выкуп лягушонка, есть в загашниках. Нет, Хвенсиг, точно не расплатишься. А там, если даст Тот, Кто Ещё Ниже, обратно вернётся.

Десять серебряных монет перекочевали в карман моего плаща. Больше меня тут ничего не держало.

– Стой, – приказал маг, когда я уже собралась удалиться тем же путём, что и пришла. – Выйдешь через кухню.

Это ещё зачем? И, пока я не исчезла в тёмном проёме окна, сдёрнул с подоконника, снова зажав руку в своей горячей лапище, и потащил вглубь особняка. Замелькали коридоры, двери, лестницы и, наконец, меня впихнули в просторную светлую кухню.

– Кайра!

Из кладовки выкатилась пухлая хозяйка в белом чепце, всплеснула руками.

– Мон Э́рланн! Так всё же поужинаете, прикажу накрыть? Знаю я вас: весь день на ногах, а во рту, поди, снова ни крошки…

Интересный какой дом. Обычно в таких домах хозяин за всю жизнь ни разу на кухне не побывает, а уж чтобы слуги к нему вот так запросто, да ещё с упрёком… Спасибо тебе, Кайра, хоть имя нанимателя узнала. Мон, значит. Угораздило же меня. А маг от той же мысли – что его так запросто сдали с потрохами – поморщился.

– Позже. Сейчас хвённский эликсир и говяжий бульон.

– Ох ты ж, божечки мои, не убереглись всё же! Дожди-то какие на днях хлестали, а вам всё дома не сидится! Ну да я вас мигом на ноги поставлю…

– Кайра!!

Маг скрипнул зубами, я лишь усмехнулась. Люблю с такими слугами работать: им только дай больную тему, и сами всё выложат, да ещё спасибо скажут, что выслушали. У этой Кайры, видимо, все помыслы занимал аппетит и самочувствие хозяина.

Меня с силой усадили за дубовый стол, а кухарка уже бренчала какими-то склянками, отперев ключом особый шкафчик.

– А это что за недоразумение? – удивилась она, заметив меня наконец.

Ответом ей стал тяжёлый взгляд мага. Но на столе уже появилась рюмка и пиала с крепким прозрачным бульоном.

– Пей, – коротко приказал он.

Ага, разбежалась – незнакомые зелья от магов пить. Среди своих-то подонков не от каждого кружку примешь. И не слышала я никогда раньше ни о каких хвённских эликсирах, мало ли что подсунет…

– Да э́мметские хмари! – зло выругался он и сам опрокинул рюмку.

Кайра поспешно наполнила её заново. «Это от лихоманки, разом всю хворь снимает», – тихо шепнула она.

Ладно уж, хуже не будет. Лекарство мятным сиропом разлилось по горлу, моментально унося боль и хрипы, унимая жар в груди. Маг пристально проследил, чтобы допила зелье, затем круто развернулся на месте и без слов вышел прочь.

***

За десять медяков я сговорилась с курьером поменяться одеждой на пятнадцать минут. И к семи утра уже получила доступ к нужному дому. Правда, выжидать до этого пришлось целый час. А встать и вовсе в четыре, чтобы успеть добраться в центр Дансвика. Молочник не годился, тот просто оставил бидон у заднего входа и забрал пустой такой же, принято тут так. Хлеб в этом доме, видимо, сами пекли, так что булочника я тоже не дождалась. А вот рассыльного в форменной одежде от «Стакса и сыновей» я вовремя сумела перехватить.

– Тебе зачем? Стянуть в доме что вздумал? – ощерился мальчишка. – А ну пшёл, мне Стаксы за то и доплачивают, чтоб имя их не позорил. Фирма́, не хрен собачий!

– Да Лунн с тобой! Служаночка мне там одна приглянулась, а она, как назло, из дома вообще носу не кажет… – я попыталась придать голосу былой простуженной хрипотцы. Вчера ведь все как один за пацана принимали.

Но вот тебе и хвённский эликсир. Действительно всю хворь как рукой снял.

– Милька, что ль? – ещё агрессивнее спросил он. Даже не обратил внимания на мои высокие чистые ноты. Штаны есть, и ладно; из своего племени маннов, значится.

– Не-е, рыженькая… – мечтательно присвистнула я и тем самым спасла честь неведомой Мильки. Та уж, надеюсь, другой масти.

– Х-хе, – только и расплылся в улыбке он. – Ладно уж… Бутылки только не побей, не расплатишься!

Дальше было просто: вручила корзину немолодой экономке, повела носом, поморщилась.

– Вы бы, хозяйка, приказали дом проветрить, газом аж с порога несёт. Угорите ещё, не приведи Лунн с Сёрвикой…

Уже через пять минут я с удовлетворением наблюдала, как по всему особняку захлопали ставни в окнах, а мне только это и нужно было. Засвистели ветра, загуляли сквозняки по дому – и все мои. Осталось только ждать, пока нужное имя до ушей донесётся.

Аристократы ведь горазды спать, раньше полудня пробуждения не жди. А в том, что объект слежки именно хозяин этого особняка, я не сомневалась. Дом тоже в центре Дансвика, от вчерашнего всего пятьсот шагов. Соперник или с соседом не поделили что? Зато было время подумать.

Про мона Эрланна от кухарки вчера узнать ничего не вышло, та словно закрылась с уходом хозяина. Даже на мой комплимент вкусному бульону, который господину сейчас тоже не помешает, лишь поджала губы и больше не проронила ни слова. Ладно, и не таких разбалтывали.

На Дне уснула, как только добралась до койки. Вот сделаю эту работу, избавлюсь от мага, там и выясню, что за дела творятся с моей мастью.

До того, как начать слежку, сделала ещё одно дельце. Местный дивизион Sikkerǿya, он же квартальный участок, «сикерки» в простонародье, я разбудила ещё до восхода солнца. Заспанный Хват сам выполз на громкий стук, выругался, но при виде десяти серебрушек и увесистого мешочка с железом и медью враз глаза продрал.

– Лягушонка выпускай.

– Э-ээ, так эта…

В голове надзирателя явно боролись какие-то две мысли. Первую считала сразу: сграбастать деньги. А вот вторую пока не могла уловить. Хват мялся, глаза его то вспыхивали при виде денег, то тухли от каких-то неведомых соображений. Чуть не застонал в один момент от внутренних противоречий. Вижу, вижу, Хват. Обмануть хочешь. Да только перед подонком шушера бездонная не смеет договор нарушить, пусть он даже сам квартальный надсмотрщик. Наконец Хват протяжно вздохнул.

– Отпустил уже. С вечера выкупили.

– Кто?

– Знать не знаю… Сейфовый билет прилетел да записка.

Сейфовые билеты – магия распространённая. Любой мог послать.

– Принцесса, ты это… Денежки-то оставь. А я и тебе, и твоему лягушонку, если надо…

– Обойдёшься, – деньги перекочевали обратно в мой карман. – Нет промеж нами обид, долгов и свары?

Ритуальная донная фраза. Ею любые дела заканчиваются. Раз уж пообещала ему вчера прийти утром за лягушонком, то пусть ответит.

– Нет промеж нами обид, долгов и свары, – неохотно подтвердил Хват. – А давай в оборот пущу, чего деньжищам зря лежать, раз всё равно отдавать собиралась?

Как же ему чужие деньги глаза жгут.

Кто допрежь меня выкупил Хвенсига – над этим и стоило сейчас поразмыслить, сидя в засаде. Только мысли шли совсем другие. Во вручённой экономке корзинке от «Стакса и сыновей» звякало ни много ни мало – шесть бутылок искристого йе́лленского вина, я успела заглянуть. И накатило…

– А это, Бриска, Йелленские земли. Видишь, сплошь зелёным закрашено? Ну, что скажешь?

– Там долины, дядь Ле́ва? Я про йелленское вино слышала.

– Верно. А чуть подрастёшь, так не только услышишь, а ещё и попробуешь. Привезу тебе лет через десять бутылочку, на самое совершеннолетие…

– Так через шесть же, дядя Лева, какие десять!

– Да ну, уже такая взрослая?! И как же такая большая барышня всё с супом не справится? Соврала, поди, что двенадцать! Так только восьмилетки клюют…

Остывший суп был немедленно проглочен, теперь уже ничего не мешало жадно разглядывать цветные карты под увлекательные россказни бывалого моряка.

– А вино у них такое знаменитое, потому что климат там особый. Видишь, долины со всех сторон пологими горами окружены? С них верховые боры в долину уже тёплыми фёнами стекают, а тамошние виноградники такое любят – чтобы сухо и жарко. Днём там ласковый вези́н гуляет, а ночами бюе́с тепло с юга гонит. Ну, а это что?

– Это я знаю! Ронгла́нские горы! Папа рассказывал!

– Верно! В тамошних горах особый ветер дует: жёсткий, беспощадный, снежными шапками на вершинах как в снежки играет, в скалах дырки делает… А как называется, знаешь? – хитро подмигнул дядя.

Я зачарованно покачала головой.

– А зовут его фье́льбрис.

– Как меня?!

– Да, как тебя, Бриска. Хорошее имя тебе отец дал, сильное. С таким любые преграды нипочём.

– Лева́нте! Хватит ребёнку голову забивать! Вот пойдёт учиться, сама ещё взвоет, – смеялась в дверях мама. – Пожалей племяшку, ей, слава Лунну, ещё года три в куклы беззаботно играть, а не об учёбе думать. Пойдёмте лучше пирог есть, Абертина расстаралась сегодня…