Вуро

– Слушай, а как ты сообразил тогда? Я ведь тогда был при укладке строп и ничего не заметил. А я, помню, ты любил купол укладывать.

– Ты знаешь, я обратил внимание ещё тогда, когда он с нами прыгал. Я-то, как всегда, первым по весу иду. А через одного прыгал он, уж очень любил после раскрытия купола задирать голову кверху: любовался, как раскрываются чужие купала парашютов. А потом – орет на всех подряд, устраивает разгон: как разговариваете? Что за сплошной мат? Кто разрешил закурить?

– Мы тогда в тот момент с ним прыгали. А главное: ты впереди летишь, а он сзади. И я следом за вами. Как только у меня вышел стабилизирующий, снизу такой рев, сплошной крик и мат идёт. – Радостно улыбнулся Леха. – Я перепугался: ну, думаю, наверно, кому-то в купол залетаю – и давай по сторонам смотреть и тянуть стропы вбок. А потом смотрю снизу с боку – начштаба рот открыл и плюется, плюется!

– Да врешь ты всё! Врешь! – замахал рукой Санёк.

– А тебе, откуда все это видеть – ты ведь снизу летел? Хотя врать не буду, свой, конечно, тоже открыл – от удивления, правда. Хотя сразу его не узнал.

– В каком смысле?

– А в прямом! Я-то лечу к нему боком и ни хрена не вижу: только как он что-то сплевывает и ладонь к лицу прикладывает. И мне кулаком грозит, то на тебя посмотрит. А сам ногами от злости машет, хочет пнуть, но не получается. А потом кулаками стал махать. Ну, думаю, нам мандец! Надо быстрее в сторону – и сам стропы тяну в другую сторону.

– Я вам, сукины дети! Я вам, недоноски! Выгоню к чертовой матери из училища!

Мудаки! Твари паскудные! Глаза на жопу натяну, когда приземлимся! Да я!.. Да я!.. В порошок сотру, ублюдки! Всех контужу мудаков! Ну, вы только у меня приземлитесь! Я вам таких пенделей навешаю! До думались суки, а?! Ведь надо! Всю морду разбили, ну, пи....сы! Вам это все даром не пройдет! Засажу на губу, пока молиться на меня не станете! – надрываясь, орал в полете офицер.

– А мы-то здесь при чем, товарищ майор? – синицын сделал непонимающие лицо, глядя на рядом спускающего офицера.

– Вот приземлитесь – мы и разберемся, кто есть здесь и кто причем! Я потом всем покажу товарища майора! – а снизу послышался крик начальник училища.

– Петров, етит твою мать!.. Да ты что, с ума сошел? А ну прекратить! Орёшь на всю округу! Опозорить меня решил на старости лет?! Когда приземлишься – тогда и разберёмся спокойно!

– А ты мне тогда пальцем показываешь: молчи, мол, и все. А я тогда не сразу врубился. Да и не знал, что когда кричат снизу или сверху, так здорово слышно вокруг, как будто рядом со мной разговариваешь.

Они приземлились, и первым делом, подбежав к ним, начштаба выстроил их перед собой и начал выплескивать всю свою злость: кого стукнет кулаком в живот, а кого по лицу или ногой, благо, это продолжалось недолго.

– Да вы знаете! Вы знаете кто вы такие!.. – трясясь от злости и махая кулаками. Но сбоку завизжали тормоза машине и бегущего к ним начальника училища, не давая майору снова приложиться кулаком, задержав его руку сзади. Тот сначала было дернулся, но, услышав за спиной знакомый голос, злобно выдохнул и затих.

– Ну, хватит, хватит! Погорячился – и, будя, – успокаивающе заговорил полковник. – А то так и убить можно. Держи себя в руках, на нас все смотрят. – Но, внимательно вглядевшись в лицо майора, у которого на лбу была большая шишка, под левом глазам красный растянутый круг, нос слегка разбух, покраснев, верхняя губа немного вздулась и кровоточила, а нижняя губа слегка провисла вниз, оголяя слегка пожелтевшие зубы куряки, и кровяные слюни капали с подбородка. Где вся голова и лицо было слегка припудрено темной сажой.

Полковник застыл на время с раскрытым ртом от удивления, но тут же быстро опомнился:

– Петров? Василий? ты ли это?.. – полковник все-таки не сдержался и не произвольно улыбнулся.

– Зае.... и вы… они ме…ня, в полете, – еле выговорил майор нецензурно, но тут же сделал серьезное лицо.

– Что-то не пойму тебя. Говори яснее.

– Да они мне, суки, перед прыжком укладывали мой парашют! – снова разошёлся начальник штаба.

– Нет, товарищ майор! Не этот, а другой. Вы просто впопыхах схватили не наш парашют. Так что извините, пожалуйста. Ошибочка вышла насчет нас, – с невинным видом заявил Ханин.

– Заткнись! Ты что мне басни рассказываешь, салага? Да у меня что, по-твоему, глаза в жопе по-твоему, а?.. Да ты вообще за кого меня принимаешь! За идиота, что ли?!.. – майор по привычке начал орать.

– Ну, хватит, хватит кричать, Василий! Говори толком, что случилось, – утихомирил его полковник.

– Глеб Кузьмич! Этих двух обалдуев я попросил помочь мне при укладке парашютов перед прыжками…

– Ну, и что из этого? Короче! Ближе к делу!

– Так вот. Как выпрыгнул я с вертушки, чувствую: стабилизирующий вытянулся и зафиксировал меня. Ну а я, как обычно, привык всегда поднимать голову и смотреть, как наполняется воздухом основной купол. Одним словом, привычка. А также чтоб смотреть на остальных, которые прыгают дальше.

– Так причем тогда они? – вновь удивился Кузьмич.

– Да в том-то и дело! Как только стропы вытянулись – дерганье и маленький хлопок от расширения купола, как оттуда следом сверху кто-то шлепнул мне по харе, аж искры из глаз посыпались! Чуть сознание не потерял! Я сначала не понял, что это такое на меня так быстро летит, что за сверток. А там оказалось, были камни. Да хрен его знает. Что стоите, ухмыляетесь, твари?! А потом эта газета вверху стала мотать по куполу, из стороны в сторону.

– А ты еще и рассмотреть успел? Ну, ты даешь… – удивился Кузьмич.

– Да уж, рассмотрел! Вот, смотрите, что с моей физиономией стало! Как я теперь перед всеми ходить-то буду, а? – Майор страдальчески провел ладонью по лицу, размазывая ещё больше сажу и кровь по лицу. Потом посмотрел на ладонь. – Ах, суки! Что еще удумали! А я-то думаю: что это такое мне в глаза попало? А они в эту газету еще и сажу насыпали! Откуда только нашли пи....сы, – не удержался от нахлынувшей злости Петров.

– Хорош бандитский макияж. Больничный дадим. – Начальник училища старался говорить серьезно, но не выдержал: отвернулся и все-таки засмеялся, покачивая головой. – Ты уж меня извини, но не могу сдержаться. Видал в жизни многое, но такое в первый раз. Слушай! Но ты же сам должен был делать укладку! Или только контролировал ее?

– Да вот, не успевал немного, туда-сюда, туда-сюда… – закончил Петров.

– Наш пострел везде поспел? Ладно, ладно. С этим мы после, как-нибудь в баньке разберемся, отдельно. Ты говоришь туда-сюда, туда-сюда, наверно так приятно. – Офицер усмехаясь махнул рукой и направился к машине.

– Да… Посмеялся тогда наш Глеб над ним, долго очень вспоминал нас, при каждой встречи, когда увидит Петрова, – с удовольствием вспоминал Леха.

– Сколько, две недели тогда он не показывался на работе?

– А морда, морда! Ты помнишь, какая была?! Жаль, фотоаппарата рядом ни у кого не было!

– Эх, и по подкалывали над ним после этого все офицеры. Да, не учиться бы нам после этого в училище, – с иронией закончил Александр.

– Тебе не так, как мне от отца досталось! Уже ночью влетел в казарму. Думал, разорвет на части. Ну, нет. Хорошо Глеб с ним немного бухнули. Меня позвали, а сами стоят, смеются спьяну и спрашивают: как это вы додумались до такого? И кто был инициатор? – он вздохнул. – Я сразу понял: если выдам тебя – у тебя за спиной нет никого. И кто его знает: возьмет, да еще и посадит тебя, как за умышленное членовредительство, высшему должностному лицу при исполнении служебных обязанностей. – Синицын посмотрел по сторонам, усмехнулся.

– Ты что смеешься? Приятно вспомнить?

– Не то слово! Слышь, Санек! А давай еще что ни будь выкинем вроде того, что было, а? Я серьезно! Давай! – а сам ладошкой стал поглаживать ухо.

– Да ты, с ума сошел?! Нам с тобой тогда и докончить до конца не дадут толком – пинком под задницу и поминай как звали!

– Что, боишься? Струсил? Да я на себя все возьму, как в прошлый раз. Спокуха! – он махнул рукой. – Говорят, уже рапорт отослали наверх, что столько-то человек окончат с отличием Сызранское училище. Ну а мы с тобою в том лице. Это броня посильнее, батиных звезд на погонах. Подумай, не будут же они портить свою статистику, – продолжал уговаривать Алексей.

– И что ты предлагаешь? С парашютом уже не смешно, да и прыгать нам больше не дадут, поезд ушел. А если что-то новенькое, то, в принципе, не помешало бы. – Сделав паузу и прищурив один глазок, Ханин, начал заражаться идеей друга. – Вообще-то нужно подумать. У тебя есть варианты? Хотя бы маленькая идея, какая ни будь?

– Ты знаешь, мой папаня как-то рассказывал, что во время войны немцы использовали какие-то психотропные бомбы.

– Ты что, дурак? Какие психотропные бомбы? Да в те времена еще и в помине такого не было!

– Да нет, вместо бомб выбрасывали пустые бочки из-под бензина. Но предварительно в них делали много дырок.

– Все, больше ни слова! Я понял, что нужно делать! Но вот только куда её толкнуть – вот в чём риторический вопрос. – Он наклонился в бок и заглянул в салон, где мирно спал инструктор.

– Я не знаю. Ты же просил меня только подать идею, – ответил Алексей.

– Но на этот раз надо сделать так, чтоб "Комар носу не подточил". – Ханин посмотрел вокруг и, увидев под ногами, придумал: «Вижу цел. Значит, будет дело на следующий наш полет».

– А что с ним? – кивнул напарник в сторону салона.

– Да скинемся немного ему на коньячок, и пусть себе спит смирно, как сейчас. Всего делов-то. Ну, а теперь об этом больше ни слова. Остальное все беру на себя.

4 Амбиоионные планы Президента

В коридоре Крист догнал идущего впереди Билла, и повернув к нему голову, воскликнул:

– А я как раз хотел идти к тебе, а тут, смотрю, вдалеке маячит знакомая фигура. Догоняю – а это ты!?

– Ты, по каким делам? По срочным или как, от безделья?..

– Да вот, мои пилоты прислали пару оригинальных вещей. Я просто в восторге от них и дал команду принести тебе в кабинет.

– А они не взорвутся? – двигаясь к лифту, Билл искоса взглянул на собеседника, но увидел недовольную физиономию. – Шутка. Расслабляйся с юмором.

Выйдя из лифта и немного пройдя, они вошли в апартаменты президента. Кабинет больше смахивал на царские палаты и вызывал ощущение, что ты попал в глубокую старину. Тех, кто попадал в кабинет впервые, это от неожиданности шокировало. Но те кто бывал часто, уже на обстановку внимания не обращал.

– Это всего-то два ящика? Мне сундуков ещё не хватало для общего интерьера! Я хоть и почитаю старину, но за кого ты меня принимаешь? Издеваешься надо мной! – Билл был явно недоволен.

– Подожди, это не совсем обычные сундучки. – Крист нажал невидимую кнопку. Верхняя крышка автоматически открылась и появился ровный, но низкий столик. Крист вытянул конец шнура и вставил в розетку. Из столика выдвинулась маленькая панель с кнопками, похожая на пульт дистанционного управления.

– Ни фига себе! А что дальше? – слегка удивился Президент.

– Сейчас продемонстрирую. А ты садись, вдруг ещё упадешь от неожиданности. – Над столиком появился световой поток. Потом он поднялся снизу вверх и расширился в разные стороны, достигнув половина объёма помещения зафиксировался. В потоке света возникла фигура диктора, передающего последние новости. Изображение было таким явственным, как будто за столом сидел живой человек. Было видно все, что располагалось за его спиной. Возникало ощущение, что ты находишься в студии.

– Новости меня пока не интересуют, выключи, – отворачиваясь, сказал Билл.

– Подожди, не торопись, здесь всё регулируется. – Через секунду появилось изображение, а объем немного уменьшился по размерам: шел какой-то фильм.

– Ну, я слышал, что когда-то сделают голограммное изображение, меняющееся вместе с фоном. Но чтобы такое? – Восторгался Билл.

– Подойди ближе и осматривая в объему этот фильм с разных сторон.

– Интересно, очень впечатляет! Но…

– Но это еще не всё. – Замелькали фрагменты иных каналов: Крист искал художественный фильм, где бы шли обычные боевые действия.

И вот поле боя. С одной стороны – сплошная линия обороны, орудия стреляют на наступающих. Летят старинные самолеты, двигаются танки, все утопает в дымовой завесе от горящих танков. Светлый слегка голубоватый полупрозрачный дымок расстилается на разных высотах, поминутно меняя свое направление от порывов ветра, и постепенно окутывая всю панораму боя в объеме. Изображение было таким явственным – разделяя любой объект отдельно до стелющего дыма, как будто ты сам находишься внутри этот бой, а не смотришь на все это как на плоский экран.

Но с нажатием кнопки пульта сразу появилось плоское изображение, где все слилось в одну плоскость. Снова нажатие и сразу появилась разница в масштабности всего объема панорамы боя. Казалось, что настоящие игрушки перемещаются и стреляют на ходу. В свою очередь, бойцы стреляли и падали как живые солдатики. Самолеты вели огонь, пламя от разрывов снарядов и ракет поднималось ввысь, давая ощущение объемного пространства. Поднимались фонтаны грунта от взрывов снарядов с быстро осыпающимися комками и медленным оседающими маленькими крошками земли.

Все было знакомо Биллу до мелочей, но в то же время вызывал восхищение. Крист нажал на кнопку, и объем всей панорамы занял все помещение.

Большая панорама постоянно менялась. Билл встал и стал медленно обходить вокруг объемного голографического фильма. Остановился с одной стороны, с другой, потом присел, еще раз обошел.

– Ты знаешь, Крист, этот фильм я знаю наизусть, но сейчас увидел его в таком ракурсе, что начинаю воспринимать по-иному, чем всю картину в целом. Вот сейчас был фрагмент, когда оператор неудачно выбрал точку для съемки. А если бы я сместился в сторону и опустив камеру, то уже чувствовал бы совсем по-иному. Какое потрясающие зрелище! – Он покачал головой. – Ты был прав, можно смотреть и смотреть. Нет, ты погляди, как хорошо просматривается вся глубина… а фон горизонта как прозрачен… – Билл явно был в восхищении.

– Просто молодцы! – Билл подошел к столу. – Срочно ко мне руководителя отдела электронных разработок! И немедленно прислать ко мне наших разработчиков.

– Сколько времени в их распоряжении?

– Чем быстрее, тем лучше, время пошло. – Он повернулся к Кристу. – Помнится, ты мне говорил еще о каком-то сюрпризе.

– Сейчас увидишь. Вон динамики расставлены по периметру комнаты. Держи пульт и регулируй звук на свое усмотрение. Все параметры мы уже переделали под наш дистанциионик, осваивай. – На экране сменилось изображение: появилась эстрадная программа, а рядом сбоку на сундучке высветилась цифра 8.

– Это еще что такое?

– Это, босс, количество принимаемых в этом музыкальном номере эстрадных инструментов, включая исполнителя. А вот, смотри, мы видим сбоку еще дополнительные номера. Столбик с нулями – это стандартная запись исполнения. Если мне нужно увеличить звучание этого инструмента в любой тональности, я увеличиваю длину пунктира, фиксирую. Вот слышишь: ударники прибавили. Мне, например, нравится, а кому-то своё, тебе что-то другое. Тем самым идет полное разделение звука на динамиках. Слышишь отдельное по силе звучание, а не одновременное через один динамик? Вот ставлю усиление голоса певицы. Если захочу, уменьшу. Здорово, правда? Так можно слушать любое произведение, только пропускай через прибор.

Все делается по команде, запись в блок памяти, твоя установленная аранжировка и т. д. Короче, мини-студия записи, но у тебя дома.

– Ты хочешь сказать, что одну и ту же песню, если она мне надоела, я могу изменять ее с разными сопровождениями музыкальных инструментов, с любыми выделениями?

– Дело не только в том, что эта система может продолжить звучание звука с удалением. В этом помогает и иная система подбора динамиков. Соответственно получается как бы много объемная волна звучания. – Он нажал на кнопку, и прошли манипуляции со звуком. – Уловил разницу? Вот наше старое воспроизведение, а вот новое. А если будем слушать концерт оркестра, тогда эффект гарантирован. Сейчас мы посмотрим тот же фильм. – Сбоку высветилась цифра и постоянно менялась, то, увеличиваясь, то уменьшаясь. Были слышны изменения звучания интонации и удалению выделяемых звуков.

– Да, вот теперь я понимаю, что значит смотреть и слушать одновременно хоть кинофильм, хоть концерт. Ну, они у меня сейчас получат пистон для ускорения, за медлительность. – Не сдержался Билл.

По коридору идут двое, не торопясь, вразвалку. Поворачивают в довольно просторную приемную, где словно попадают в ботанический уголок, утопающий в экзотических растениях. Их доставили сюда из ближайших галактик. В комнате огромный аквариум – от пола до потолка. Он поставлен таким образом, что поначалу не сразу сообразишь, что его обитатели рассматривает тебя с таким же любопытством, как ты их. Этот редкий интерьер может постепенно вывести из психологического равновесия любого, тем самым отводя мысли посетителя от цели прихода сюда. Посетители приходят в эмоциональное возбуждение, когда на их глазах одни обитатели аквариума моментально могут съесть, других.

Подсознательно внушается, что в скрытой красоте, как и в непредсказуемой жизни, всегда таится, опасность, и жертвой может стать кто угодно, даже если он сейчас кого-то съел сам.

Мельком оглядев всю эту экзотику, они подошли к секретарше:

– Нас срочно вызывал президент.

– Подождите, еще нет министра. Как только он придет, зайдете вместе с ним.

Не прошло и нескольких минут, как неторопливо вошел еще один посетитель – не большого роста, с виду кругловатый. Весь его внешний вид говорит о том, что он постоянно следит за своей физической формой, занимаясь спортом.

– Нас вызывал президент, по очень срочному делу.

Но по инструкции секретарь просто обязан был немного подержать посетителей, чтобы они полюбовались уголком природы и сохранили в памяти приятное воспоминание не только о президенте, но и его приемной.

А за моментом невольного ожидания, постоянно и негласно следил секретарь. Он по особой инструкции выбирал в первую очередь тех, кто дольше всех осматривал экспозицию, хотя это касалось практически всех без исключения.

Но Министр, на ходу кивнув двум посетителям, остановился возле них, где, обращаясь к секретарше – такой высокомерной, что, как говорится не знаешь, как к ней подъехать и на срамной кобыле

– Почему вы заставляете нас ждать. Вы что, не слышите? Отчего не докладываете?

Присутствующие переглянулись и с удивлением посмотрели на столь ретивого. Но привычная к таким ситуациям секретарша промолчала, искоса оглядела их небрежным взглядом и недовольно молча махнула на дверь рукой. Они вошли, увидели только стоящих к ним спиной двоих и стали потихоньку к ним приближаться. Но в следующую же секунду послышалось резкое и звонкое передергивание затвором автомата. Они остановились и мгновенно переглянулись, хотя понимали, что оружию здесь быть не полагалось. Они инстинктивно повинуясь, подняли руки вверх.

– Ну и что мне теперь с вами делать? – послышалось довольно тихо у них за спиной. – Я уже поставил двоих перед вами спиной. – Они хотели, было повернуться и посмотреть на стоящего сзади, но услышали: – Не поворачиваться! Я кому сказал! Кто сделает лишнее движение, стреляю без предупреждения!

– Да мы просто, вот хотели только… – маленький и кругленький по наглости стал делать маленькие шаги в сторону.

– Я разве не предупреждал: стоять и не двигаться!

Раздался следом треск автоматной очереди. Стоящие трое по инерции резко упали на пол и раскатились в разные стороны, непроизвольно создавая шум от падающих предметов.

– Вставайте, вставайте. Я просто пошутил. Для первого раза неплохо. В будущем не заставляйте себя долго ждать, как министр в приемной часами держит меня.

Лежащие переглянулись, не понимая до конца, так что происходит. Приглядевшись, поняли, что двое стоящих, как стояли спиной, так и стоят, ни проявляя к ним никакого интереса. Но в следующий же момент один из них обернулся и толкнул соседа в бок.

– А, это вы. Почему вы лежите? Не понял юмора: у нас что, новый стиль приветствия? Когда входят ко мне.

– Да мы… это… – промямлил один из лежащих. – Здесь стреляли, нам, вроде, приказали лечь, а потом вот… среагировали на очередь.

– Ну-ну. Вот что значит: все так естественно и как по правде. – Обратился Билл к стоящему рядом Кристу и опять посмотрел на «обстрелянных». Вставайте и идите сюда. Сколько можно лежать?

Когда сдвинулся со своего места, они увидели, кадры заканчивающегося кинофильма и быстро поднялись на ноги. Они с удивлением смотрели, как изображение на экране стало поворачиваться и останавливаться, объем то увеличиваясь по высоте, то уменьшаясь до маленьких размеров.

Билл посмотрел на них и ладонью прикрыл одному из них рот…

– Ты посмотри на наших гостей, как увлеченно смотрят, – сказал он, обращаясь к Кристу. – Здорово, не правда ли? Ну, а вы способны на такое воспроизведение искусств или слабо!? – повернулся он к министру.

– Да-а… Впечатляет. Разве только возможно такое сделать.

– Так вот, какое у нас будет решение. Восемь процентов – на президентский счёт – а я ведь не один, ему тоже нужно за работу дать проценты. – Указывая большим пальцем на Криста. – Один процент на ваш счёт, – он указал пальцем на министра. – Пять – за вашу творческую работу, по воссозданию этих прекрасных вещей. Двадцать – на развитие предприятия и переоборудование, чтобы осуществляться серийный выпуск. Итого тридцать четыре процента, с которых не берутся отчисления ни куда. Надеюсь, это стандартное соглашение? А с остальной суммы отчисления идут как всегда. Налоги и на прибыль предприятию, – как обычно, дальнейший контроль в обязанности за министерством. Ну, вроде, все. Работайте, дерзайте, запускайте в серийное производство. За сохранность вещей отвечаете своей головой, надеюсь, поняли?

Послышался голос секретарши:

– Все представительство собралось в зале парламента. Через пятнадцать минут ожидают вашего прибытия.

– Вопросов больше нет? – спросил Билл. – Вы свободны.

5 Председатели Вуро

Заседание Верховного совета Вселенной шло уже довольно долго. Текущие вопросы, в принципе, были решены. Оставался лишь один сложный вопрос, они как правило, решались в последнюю очередь.

Им занимались трое представителей высшего уровня измерения. Каждый из них отвечал за свои зоны владения по всей Вселенной, распределенные сотню миллионов лет назад. Контролируя все формы и уровни жизни всех измерений в Галактиках. В результате обсуждались все возможные проблемы, возникающие на этих территориях.

Обычное встречи проводились через определенное время, где их характер носил в поиске постоянного компромисса, но отличался своей жесткостью по сравнению с другими собраниями, где участвовали управляющие малыми цивилизациями.

Все троя являлись представителями, которым было доверено принимать любые решения в Совете безопасности о дальнейших направлениях развития всех цивилизации Вселенной. А кто выбирал своего представителя, постоянно контролируют его и в любой момент могут заменить, если его точка зрения будет иметь наименьшее количество голосов, чем другие. Таким образом, если представитель цивилизации не защищал интересы большинства, то свободно мог лишиться своего статуса и привилегий 12 уровня. Подобное правило распространялось на все эшелоны власти, хотя всё это было жестоко, но справедливым выбором.

Это и есть демократический принцип формирования власти, в которой и существует стабильность развития всего общества во Вселенной. Где только они дают право на существование любой цивилизации, в образование новой формы жизненной деятельности, на любой планете, на которой возникали способствующие условия для биологического развития, а так же давали свое согласие по переходу в другой уровень измерения любой цивилизации. Производя свое воздействие так, чтобы эта форма развития их цивилизации не могла влиять, на другие виды – более низшие формы измерений, и в частности, навязывать свои понятия морали и бытия, насильственно порабощать другие цивилизаций. Где весь этот сложный механизм взаимоотношений между цивилизациями постоянно контролировался.

– Итак, мы продолжаем наше собрание после небольшого перерыва. В последний – примерно сто лет назад – мы начали обсуждать эту возникающую проблему.

После консультации со своими заседателями вы уже столкнулись с более сложными проблемами, которые не можете решить самостоятельно, а теперь мы все стоим перед выбором, по отношению к этой цивилизации.

Кто первый возьмет слово? – начал Экэор, где за круглым столом сидело три субъекта похожих на людей.

– Наверно, сначала я, а там по ходу разберемся, – сказал Артов, но тут же вмещался Ифтер: