Полная версия:
Обитающие в ночи. Все истории. Сборник
– Ника, а как вы стали вампиром? Я видел следы и понимаю, что на вас, скорее всего, напали, но хотелось бы узнать поподробнее. Если вы не готовы разговаривать на эту тему – прошу прощения за излишнее любопытство, – уф-ф-ф, вроде сформулировал нормально и достаточно вежливо. Вампирша, поразмыслив немного, пожала плечами:
– Я давно проработала эту травму и вполне способна поделиться историей. Она короткая и, вероятно, совершенно тебя не впечатлит. Мне было восемнадцать. Тёплым майским вечером я возвращалась домой от приятеля, с которым мы готовились к зачёту. Ну, первые сорок минут точно что-то читали и учили. На улице уже стемнело. Комендантский час, назначенный отцом, стремительно приближался, поэтому последний отрезок пути до подъезда пришлось бежать. Лифта решила не дожидаться, да и жили мы всего лишь на третьем этаже. Оставалось преодолеть один пролёт, как вдруг сбоку мелькнуло что-то непонятное, смахнуло волосы с шеи, я почувствовала боль от укуса, и практически сразу стало темно. Как позже выяснилось, вампир был небрежен: слишком сильно сомкнул челюсти, и вместо пары маленьких проколов получились здоровенные дырки в сонной артерии. Из-за этого кровь хлынула фонтаном, я быстро отключилась и всей прелести процесса трансформации не ощутила. Когда очнулась, вокруг были унылые белые стены больничного бокса. На осознание случившегося ушло несколько минут. Дальше были годы депрессии, попытки найти место в мире, первое знакомство с системой, но непосредственно к обращению это уже не относится. Такие дела, – ничего себе «не впечатлит». Представшая перед моим мысленным взором картина была откровенно тошнотворной. Помотав головой, я прогнал дурноту и украдкой глянул на открытую шею вампирши.
– Что, смущают небольшие точки вместо дыр с развороченными краями? Видишь ли, в процессе превращения кожа меняется в первую очередь. Разглаживаются шрамы, неровности, исчезают прыщи, зарастает пирсинг, если вовремя вынуть серьги. Посмертные следы, ясное дело, не пропадают, однако становятся значительно меньше и незаметнее. Кстати сказать, потеря чувствительности в этих местах – не более чем миф.
– И этот миф я уже опровергал. Не будем заострять на нём внимание, – сказал я спокойно. Полагаю, она специально ввернула последнюю фразу, чтобы оценить, насколько сильно смутится помощник. Не дождётесь: я помню ваш ультиматум и не собираюсь нарушать договорённостей. К тому же только что прозвучало нечто гораздо более волнующее разум, чем намёк на случившееся в середине февраля. – Вы сказали «посмертные», но лично я не чувствовал, что умираю, в процессе превращения. Это такое образное выражение?
– Если бы. Ты действительно умер. Все мы, боящиеся солнца и серебра, вынужденные пить кровь, чтобы функционировать, и бороться с голодом – вампиры, одним словом – умерли, а потом восстали из мёртвых. Назвать это воскрешением я не могу, ибо воскрешение подразумевает возвращение к жизни, а мы лишь существуем, и подсознание, между прочим, это прекрасно понимает. Последи за своей речью, и заметишь: ты стараешься не использовать слова «жить», «живой» и тому подобные в отношении себя и других кровопийц, – ещё одна тайна «совиного» мира, о которой я предпочёл бы не знать. Ну, раз пошла такая пьянка…
– Неприятненько. Придётся какое-то время привыкать к данному факту, но, думаю, справлюсь. А пока можете всё-таки поподробнее рассказать, как превратить человека в «сову»? Уверяю вас, мне чисто для информации, обращать никого не собираюсь, – поспешил заверить я, видя, что начальница колеблется.
– Ты-то не будешь, ибо понимаешь, как поступают с нарушившими закон. Разве что случайно проболтаешься, ну да ладно. В сущности, знание о правильном способе заложено в каждом вампире. Вскрой десяток людей, и одиннадцатого ты сделаешь сородичем, действуя инстинктивно – так мы размножаемся, – но как же тогда быть с … додумать я не успел:
– Почему у нас сохранилась возможность заниматься сексом – неизвестно. Все проводимые исследования чёткого и однозначного ответа не дали. Наиболее устраивающее меня объяснение – пирамида потребностей не слишком меняется после смерти. Но вернёмся к нашим барашкам. Если коротко, умирающему (то есть не мёртвому и не живому) человеку в кровеносную систему должна попасть активированная кровь вампира. Активированная – значит, обитающий в ночи успел хлебнуть и усвоить кровь жертвы, происходит это обычно очень быстро: всасывание и связывание начинается уже при проглатывании. Когда адская смесь проникает куда нужно, почти моментально наступает смерть. Ежели несчастный был пригоден для превращения в вампира – запускается трансформация, и не дай бог застать этот процесс, находясь в сознании.
– Но ведь человек уже мёртв?
– Если яд попал в организм, когда наш бедный индивидуум был в состоянии это ощутить, смерть не поможет. Она ощущается как краткий миг забвения, а потом приходит боль. Несколько часов организм перестраивается, и ты чувствуешь всё. Уменьшение объёма лёгких, истончение и упрочнение костей, атрофию большей части кишечника и так далее. Один из моих коллег, ощутивший это в полной мере, к концу экзекуции полностью поседел от перенесённого стресса, а ему не было и восемнадцати. Вот почему участников «Проекта 102» накачивают снотворным перед тем, как обратить. Это ты точно должен помнить, – я задумался, потёр микроскопическую точку на кисти.
– Получается, след остаётся там, куда вводят кровь? И неважно, артерия это была или вена?
– Совершенно верно. О! Телефон пищит. Значит, нам пора. Остальные вопросы задашь как-нибудь потом. Погнали, – обувшись, она понеслась к выходу. Я глянул на свой смартфон, и в этот момент как раз пришло уведомление. Специальное приложение для «сов» сообщало: «Стемнело. Вы можете выйти». Что ж, так и поступим. Интересно, а как мы доберёмся до места?
Выбежав на улицу, Ника завернула за угол здания и, пройдя метров семьдесят, остановилась у бело-оранжевой машины. Быстро обошла, производя осмотр, распахнула водительскую дверь.
– У вас есть права? – поразился я. Вампирша закатила глаза:
– Кто-то говорил, что их нет? Обычно я пользуюсь наземным общественным транспортом, но при моей профессии не уметь водить автомобиль просто преступно. Более того, я способна управиться ещё и с мотоциклом. Короче, залезай и во время поездки постарайся помолчать, – не возражая, я сел на переднее пассажирское сиденье, пристегнулся, и «Киа» довольно резво стартанула. Водитель из госпожи Петровой был, ожидаемо, резкий и наглый. Прикрыв глаза, чтобы не видеть творимых ею бесчинств, я попытался проанализировать услышанное. Получается, пытаясь сбежать от смерти, я попал прямо к ней в лапы. Вот только три года назад меня об этом никто не предупредил…
Чья-то рука осторожно коснулась плеча. Глаза открывать не хотелось, но неизвестный не собирался убирать конечность. С трудом подняв веки, я увидел склонившегося надо мной Меркурьева – врача хосписа. Он работал здесь не так долго, как остальные, не успел обрасти достаточно толстой бронёй и потому искренне переживал за подопечных.
– Как ты, Слава? Нужно поговорить, – болтать с кем-либо желания не было, однако доктор относился ко мне довольно хорошо, грубости явно не заслуживал, обезболивающее ещё не закончило действовать, поэтому, собрав остатки сил, я тихо произнёс:
– Как и вчера. Думаю, это уже неплохо. Выслушать вас способен.
– Согласен. Не возражаешь, если присяду? – кивок вышел слабым, но Меркурьев его заметил. Подвинул стул и, уложив руки на колени, какое-то время молчал, подбирая слова. Ничего хорошего он сообщать, скорее всего, не собирался.
– Нам вообще-то запрещают говорить об этом прямо…
– Моё время вот-вот закончится, да? Не переживайте, я смирился. Чего мне ожидать? Усиления болей? Поездки в реанимацию? Комы? Последнее, конечно, предпочтительнее – не замечу, как окажусь у врат Рая, – шутка оценена не была, на усталом бледном лице обозначилась печаль. – Извините, не хотел вас расстраивать.
– Что ты! Просить прощения не за что. Наоборот, теперь мне легче говорить. Ты всё понял верно. Однако вчера к нам приходили сотрудники одного ведомства. Тут их не очень любят, но без помощи, которую они с завидным упорством предлагают, иногда не обойтись. Думаю, тебе она как раз пригодится. Ярослав, что ты знаешь о «Проекте 102»?
– Ничего о нём не слышал. Надеюсь, это не связано с торговлей органами? Хотя предложить мне особо нечего: почти во всей требухе метастазы, – я поморщился, ощущая, как сквозь мягко колеблющийся барьер, воздвигнутый лекарством, начинает ядовитым газом просачиваться боль. Верно истолковав изменившееся выражение лица, врач позвал медицинскую сестру, влившую в мои вены ещё одну дозу анальгетика. Убедившись, что я в состоянии слушать, Меркурьев начал объяснять:
– «Проект 102» даёт неизлечимо больным людям шанс продолжить своё существование, накладывая при этом некоторые ограничения. Обрадовать не могу: придётся отказаться от многих вещей, зато ты больше никогда ничем не заболеешь, перестанешь стареть и вдобавок обзаведёшься белоснежной, практически «голливудской» улыбкой, – теперь до меня дошло. О «совах» я, конечно, знал, но знакомых среди них не имел и жизнью пьющих кровь не интересовался. И что, можно просто так взять и стать из умирающего практически бессмертным? В таком случае все хосписы бы опустели.
– Это, наверное, очень дорого? – и невыгодно благотворителям, вовсю отмывающим деньги через последнюю остановку на пути к кладбищу.
– Не для всех. Бедолаги вроде тебя могут принять участие в проекте в рамках программы ОМС. Здоровые же люди, желающие стать вампирами, платят Министерству по делам граждан со специфическим обменом веществ довольно значительные суммы. Если ты задаёшься вопросом, почему мы не предлагаем данную процедуру всем подряд, отвечу: заключив сделку с Министерством, отказаться от участия уже не сможешь, при этом риск умереть во время трансформации довольно велик, и далеко не все пойдут на такое…
– Но мне терять нечего, поэтому вы таки осмелились. Пара часов у меня есть? Надо и самому подумать, и с предками посоветоваться. Я же пока несовершеннолетний, – врач покачал головой:
– С шестнадцати лет разрешение родителей на участие в данном мероприятии не требуется. Выбор полностью за тобой, только не затягивай, – человек в белом халате поднялся и вышел из палаты, оставив меня в гордом одиночестве. Практически сразу же я вытянул из-под подушки мобильный, открыл браузер и погрузился в чтение. Порядком утомился, здорово понервничал, нафантазировал бог знает что и всё же решился. Меркурьеву, зашедшему через некоторое время, сообщил о полном и абсолютном согласии. На следующее утро меня перевезли в другую больницу, дали пачку документов на подпись, мимоходом поздравив с совершеннолетием – а я и забыл о дне рождения, точнее, потерял счёт дням. Прикатили в процедурную, выкачали несколько пробирок крови и положили отдыхать в небольшой бокс без окон. Вечером зашла медсестра в маске, улыбнулась одними глазами, поставила катетер в тонкую венку над большим пальцем, подсоединила капельницу:
– Немножко физраствора тебе не повредит, плюс обезболивание и лёгкое снотворное. С утра будут результаты анализов, дальше врач всё объяснит, – её ласковый голос убаюкивал. Я на секунду прикрыл глаза и сам не заметил, как заснул, а очнулся уже «совой». Научился медитировать, привык ко вкусу крови, переехал, закончил школу, нашёл работу. О принятом решении не пожалел ни разу, даже с учётом полученной сегодня информации.
Глава 8
– Яр, вернись уже из чертогов разума, мы приехали, – встрепенувшись, я огляделся. Автомобиль остановился в начале узкой улицы, на которой располагались дачные участки. Старые фонари не горели, хотя окошки у пары домов неярко светились. Звуков, обозначающих присутствие людей, я не услышал. Видимо, ложатся здесь рано. – Дальше пешком и как можно тише. Они должны быть через улицу. Участок номер двести девять.
– Принято. Очки включить не забудьте, – начальница ткнула в смартфон, расстегнула куртку, проверила, легко ли вытягивается пистолет из кобуры на поясе. – Это обязательно?
– Разумеется. Вампирша может оказать сопротивление при задержании. К тому же попытка обращения, неважно, удавшаяся или проваленная, карается ликвидацией, – я запротестовал:
– А если всё нормально? Не похоже, чтобы Виталина хотела просто воспользоваться мальчиком. Уверен: они действительно любят друг друга, – она повернулась в мою сторону:
– Может, и так. Тем не менее, закон есть закон. Будешь мне мешать – пристрелю и тебя тоже. Не хочешь наблюдать за работой – отдай очки и оставайся в машине. Усёк?
– Ладно, не стану спорить. Вы явно опытнее меня в таких делах. Но допросить-то можно перед тем, как начать палить? – вампирша скривилась:
– Если найдём, кого допрашивать. Бегом марш! – вдоль дороги росла сирень. Скрываясь в её тени, мы добрались до нужной улицы. Ворота на въезде, распахнутые много лет назад, заржавели. Оставив позади участков пять, мы замедлились. Ника молча показала рукой на дом, выцветший из зелёного в грязно-серый. Жестом велела оставаться на месте, вынула пистолет, сняла с предохранителя, заскользила вперёд. Замерла у калитки, подняла голову, принюхалась, резко развернулась и вернулась ко мне.
– Не дыши. Приготовься к худшему, – сглотнув, я последовал за палачом. Петли громко заскрипели, но никто не среагировал на резкий звук. Протоптанные владельцами тропинки давно исчезли. Примятая вчера ногами и колёсиками трава уже начала выпрямляться. Ступеньки крыльца рассохлись, некогда белая дверь оказалась не заперта. За ней находилась маленькая летняя кухня. На электрической плитке голубая кастрюлька с остатками воды. У входа в жилую часть дома стоял здоровенный фиолетовый чемодан и две пары кроссовок.
– Полы, что ли, вымыли? Без генеральной уборки всё снова запылится ровно через пять минут, – проворчала вампирша и шагнула внутрь. Щелкнул выключатель, включилась, поморгав, старая люстра. В гостиной стоял круглый массивный стол, несколько стульев, буфет, шкаф и небольшой диванчик. Слева крутая лестница на второй этаж, прямо две двери в комнаты.
– Нам туда, – она указала вправо. – Уверен, что выдержишь?
– Меня не напугало ваше надругательство над трупом вампира и женщина, лежащая в луже собственной крови. Справлюсь, – начальница широко распахнула дверь, зажгла свет и вошла.
Вдоль стен расположились три узкие кровати и пустой стеллаж. Свободный участок пола представлял собой неширокую дорожку размером метр на два с половиной. На ближайшей к двери кровати, укрытый с головой запылившимся покрывалом, лежал…
– Михаил Жатников, восемнадцати лет, – откинув ткань, невозмутимо констатировала «сова». – Приблизительное время смерти – вчера ночью, около полуночи. Причина – сломанная шея. Перед смертью он принял большую, но не летальную дозу снотворного. Полагаю, парочка прибыла сюда вчера около девяти утра. Парень проветрил дом, убрался, вкрутил пару лампочек здесь и в гостиной, что-то съел, вечером выпустил свою подружку. Как видно, молодой человек полностью одет, компрометирующие запахи отсутствуют, полагаю, интимной близости не случилось. Она укусила его за руку – вот след, выпила совсем немного крови, потом дала отхлебнуть своей, скорее всего, из вены на запястье. Далее юноша угостился таблетками, запил их водой – стакан и початая упаковка на полке стеллажа, и заснул в объятиях любимой: девушка сидела, опираясь спиной на подушку. Поняв по дыханию и сердцебиению, что человек погрузился в глубокий сон, вампирша убила его и какое-то время ждала воскрешения, но чуда не произошло. Осознав это, Виталина встала, накрыла тело и вышла, закрыв за собой дверь.
– Вы знаете, куда она направилась? – Ника указала пальцем в потолок:
– Вылезла на крышу через окно второго этажа. Ты не заметил, но на коньке валяются шмотки. Внутри наверняка прах нашей танцовщицы. Она торчала там всю ночь, дожидаясь восхода солнца, сделавшего за меня часть работы. Сейчас пойду за образцом для идентификации, давай камеру, – сдёрнув у меня с носа очки, сотрудница Министерства покинула комнату. Подниматься смысла не было, находиться в доме не хотелось, и я отправился на улицу. Тонкая фигура, балансирующая наверху, как раз добралась до пустой одежды, бесформенной кучей осевшей по обе стороны от конька. Сделав необходимое, вампирша, недолго думая, спрыгнула вниз. Приземлилась на обе ноги, встряхнулась, приблизилась.
– Отдел задержания вот-вот подъедет. Надо позвонить нанимателю. Он наверняка примчится сюда, а мы пока закончим расследование.
– Разве это не всё? Мы ведь выполнили просьбу Юрия Жатникова, – не ответив, начальница обогнула дом, скрываясь от моих глаз. Вслушиваться в разговор с отцом погибшего я не стал. Вскоре к участку прибыл небольшой грузовичок без каких-либо эмблем и надписей. Четыре человека в чёрных комбинезонах, с лицами, закрытыми масками, тихо посовещались с Никой и зашли внутрь.
– Группа сделает всё необходимое, а нам пора выдвигаться. В машине скажу, что нужно сделать. Держи окуляры, – она сунула аксессуар мне в руки. – Кстати, форма оправы тебе очень идёт, сразу начинаешь выглядеть умнее.
– Это комплимент или издевательство? – уточнил я.
– Констатация факта, – усмехнулась обитающая в ночи.
У клуба «Стрекоза и ласка» тусовалось довольно много народа. Уверенным шагом подойдя к главному входу, Ника, держащая в руках картонную папку, уведомила охранника:
– Мы к Ласкаревой. Привезли документы. Если она забыла предупредить, мне очень жаль, – широкоплечий бритый секьюрити расхохотался:
– Кого тебе жаль, малышка? Неужто меня? – вампирша оскалилась, и человек тут же замолчал. Отошёл в сторону, пропуская нас в здание, едва слышно прошипел вслед:
– Упырица чёртова, – не отреагировав на оскорбление, начальница покрутилась, определяя, куда идти. Пришлось пересекать основной зал, где выступали танцовщицы попроще. После увиденного мини-спектакля от Виталины их кривляния меня совершенно не впечатлили. Открыв незаметную дверь у сцены, мы очутились в знакомом коридоре. Оттуда до кабинета хозяйки было рукой подать.
– Что ещё от меня надо? Я хотела ехать домой часа полтора назад, однако Юрий попросил дождаться вас, – владелица клуба выглядела замотанной. Под глазами обозначились синие круги, с ресниц кое-где осыпалась тушь, кожа приобрела желтоватый оттенок.
– Хотели отдать личное дело Барвинковой. Кстати, где её медицинская книжка? По словам Арины Зайцевой, тут с этим строго, – голос «совы» был спокойным, поэтому Ласкарева не стала хамить:
– Здоровье девочек для меня важно, вот и прошу за ним следить. Мы проводим регулярные медосмотры всех сотрудниц в хорошей частной клинике.
– Угу. И для этого просите принести с собой все выписки и истории болезни, которые потом чисто случайно теряются, верно? – мелькнувший на лице женщины испуг сказал нам всё, что нужно, однако требовалось и словесное признание. – Когда ты это задумала? В середине марта или в начале мая?
– Откуда такой разброс времени? – не понял я. Хозяйка промолчала.
– Ну, раз Мария Магдалина тебе не отвечает, скажу я. Бывшая танцовщица беременна. Срок от двенадцати до пятнадцати недель. Отец ребёнка – Жатников-старший, – подсчитав в уме, я всё равно не разобрался до конца:
– В марте она сделала тест и узнала счастливую новость, а в мае что?
– С десяти недель можно проводить неинвазивный пренатальный тест – исследование ДНК ребёнка. Проверяют на разные патологии и вдобавок узнают пол. Михаил мёртв, значит, ожидается девочка. Логика на первый взгляд довольно странная, однако…
– Что за бред вы несёте? Никого я не жду, – очнулась женщина, вставая из-за стола. – Выметайтесь, или вас выведет охрана.
– Сомневаюсь в последнем. Что же касается бреда – ладно, будем считать, я несу чушь. Значит, если я подойду и пну тебя в живот – легонько, чисто гематому оставлю – ничего смертельного не произойдёт? – охнув, Ласкарева положила руку пониже пупка, будто пытаясь защитить кого-то маленького и слабого. – Лучше сама во всём признайся. Человеческая полиция такими делами занимается крайне неохотно, а от Министерства в моём лице пощады не жди. И сядь уже обратно. Не дай боже, рухнешь в обморок.
Глава 9
– Стерва красноглазая, – простонала Ласкарева, опускаясь в кресло. – У тебя нет прямых доказательств.
– Отчего же? Телефон Барвинковой при мне, в нём сохранилась переписка с Жатниковым-младшим. Медицинские документы Виталины, конечно, уничтожены, однако факт их передачи от танцовщицы к тебе легко подтвердит Зайцева. Она же расскажет, как внезапно и быстро улучшились отношения между хозяйкой клуба и его главной звездой. Начнёшь отпираться и врать – наш следователь расколет тебя в два счёта. Зачем вообще ты попыталась разыграть комбинацию с участием вампиров? Проще нанять киллера или познакомить мальчика с девушкой, пользующейся клубничным маслом для тела: у Михаила была жуткая аллергия на эту ягоду, и ты об этом знала.
– Они оба меня раздражали, – коротко сказала Мария. Ника пару раз хлопнула в ладоши:
– Браво! Хоть какое-то признание. Давай так: я расскажу, что и как ты сделала, а ты будешь поправлять, если ошибусь. Это займёт куда меньше времени, чем диалог.
– Мне-то какой прок от этого? – женщина уже не пыталась оправдываться и перешла к торгу.
– Чистосердечное признание облегчает наказание. А о наказаниях, практикуемых нами, ты, наверное, слышала, – дождавшись утвердительного кивка, вампирша начала вещать:
– Итак, в середине марта ты узнала о беременности. Скорее всего, залетать не планировала, но подвела контрацепция. Аккуратно прозондировав почву, поняла, что любовник становиться отцом во второй раз не хочет категорически. Надо было избавляться от проблемы, однако гормоны уже ударили в голову, и ты, поразмыслив, пришла к следующему: раз Жатникова устраивает единственный сын, надо убрать старшего, и останется один младший. Как это сделать? До варианта с аллергией ты не допёрла, но куча красоток под боком натолкнула на мысль о мезальянсе. Зная, как прохладно относится к вампирам Юрий, ты подсунула Мише красноглазую стриптизёршу. Восхитительный танец, пара якобы случайных встреч на остановке, и парень клюнул. Девушке он тоже приглянулся, впрочем, она бы влюбилась в любого мало-мальски нормального юношу. Однако этого мало – ну, переспят они пару раз, и что? Одно слово папаши – Виталину вышвырнут из города, всё закончится, а часики-то тикают. Сблизившись с Барвинковой, ты начала подталкивать девушку к мысли о том, как было бы хорошо сделать любимого сородичем: прекрасный союз продлится много лет, да и сосуществовать куда легче. К тому же в Штатах, как говорят, устроиться проще, а победа на конкурсе позволит какое-то время обходиться без отцовских дотаций. Вот только как сделать человека вампиром? Виталина не помнила, как трансформировалась, другие вампирши тоже, выписка из больницы пропала, да и не было там прямых указаний. И тут святая Магда опять пришла на помощь влюблённым. Ты сказала, что знакома с кровососом, который точно знает порядок обращения, и пообещала связаться с ним. И вот тут начинается самое интересное для меня. Когда мы разговаривали в первый раз, ты очень хитро отвечала на вопросы: избегала прямого ответа, нечётко формулировала, но совсем не врала. Подобным образом строят диалог опытные сотрудники Министерства, знающие, как легко наше племя распознаёт человеческую ложь. К кому же ты обратилась за помощью?
– Он консультировался у Юрия и произвёл на него впечатление, а это говорит о многом. Сказал ему: если возникнут проблемы с обитающими в ночи – обращаться в любое время. Мне оставалось только взять телефон и набрать сообщение, – Ника упёрлась ладонями в столешницу, хищно наклонилась к Ласкаревой:
– Имя? Внешность? Особые приметы? – хозяйка покачала головой:
– Мы общались исключительно по переписке. Аватар в мессенджере – какой-то пейзаж. Имени я не помню. Кажется, что-то интернациональное и простое, – чертыхнувшись, начальница продолжила:
– Узнав, как правильно, ты какое-то время колебалась. Если Михаил станет вампиром, отец от него, безусловно, отречётся, особенно когда узнает о новеньком пацане. Но ежели родится девочка… результаты теста определили судьбу юноши. Маленькая принцесса устроит Юрия только в случае окончательного отсутствия альтернативы. Вызвав Виталину к себе, ты по секрету поделилась очень важной информацией. Оказывается, в одном телесериале подробно описан верный способ превращения! Исцелиться с помощью нашей крови, конечно, нельзя, а вот всё остальное совпадает. Девушка поверила, ведь вы так хорошо ладили, ты одолжила ей денег и не лгала во время ваших бесед. Наверное, и этот бред впарила подобающим образом. Словом, птичка попала в ловушку. Всё могло получиться, вот только клиент Жатникова помог и тебе, и ему. В итоге у нас труп совсем молодого человека, рассыпавшаяся в прах вампирша, горюющий отец и недовольная я. Смекаешь, что из этого самое плохое?
