Чужие боги

– Ка. Одно из самых загадочных явлений Египта, обычно называемое «душа». Жизненная сила и двойник человека, рождается с ним и остаётся после смерти. Ка продолжает существовать, если есть мумия умершего и его изображение, отсюда статуи в египетских гробницах. С Ка можно беседовать и самому человеку при жизни, и его родственникам после смерти. Как в нашей песне, – «тихо сам с собою я веду беседу»… Вероятно, Ка могла и что-то умное посоветовать! Обитая в гробнице, Ка могло покидать её и устремляться в загробный мир. А ведь у египтян были и другие души, например, ба покидала тело и улетало на небо в виде птицы. Были ещё так называемая ах, да ещё душа – имя, душа – тень. Хорошо, в общем, было египтянам, а то у нас с вами всего по одной душе! И которой, к тому же, явно рай не светит!

– Хеку, Хека. Египетская богиня плодородия. Её священное животное – лягушка. Изображалась в виде лягушки или женщины с головой лягушки. Хекет помогала роженицам, в загробном мире – умершим. Подобно Хнуму, она сотворила людей. Всё успевали делать египетские боги, в отличие от других народов с узкой божественной специализацией…

– Псамметих Третий. Последний фараон саисской династии. Пришёл к власти после смерти своего отца Амасия незадолго до вторжения персов. Находился сначала в почётном плену в Мемфисе, а после возвращения Камбиза из неудачного ливийского похода был казнён. Есть также вариант его самоубийства после взятия Мемфиса. Само же сражение с Камбизом было проиграно, говорят, благодаря кошкам на щитах персидских воинов. Египетские лучники стрелять не стали и в результате египтяне потеряли главную крепость Пелусий. Да лучше жизнь отдать, чем кошечку случайно ранить! Как египтян не понять…

– Сешат. Дочь или сестра (жена) Тота, богиня письма. Изображалась женщиной в шкуре пантеры, накинутой поверх рубашки, с семиконечной звездой на голове. Сешат – глава «дома жизни», то есть собрания рукописей, архива, на листьях дерева «шед» (её фетиша) она записывает годы жизни и правления фараона, а позднее и всех египтян, ведает искусством счёта, составлением строительных планов. Эх, договориться бы с богиней, чтобы приписала десятка два лишних годов на личном листике, чтобы подольше на дереве держался, да как до неё добраться? Хотя сейчас есть и что предложить в качестве взятки, например, духи «Шанель»…

– Гор, точнее Хор. Божество, воплощённое в соколе, изображался в виде человека с головой сокола или крылатого солнца. Сын Исиды, выступает как мститель за своего отца Осириса. После смерти Осириса Исида скрывается с младенцем Гором в Дельте и её часто изображали с младенцем на руках. Позднее этот образ станет христианской мадонной и вплоть до 16 века иногда, по ошибке, христиане молились Исиде! Кстати, Осирис ожил после того, как проглотил око своего сына! Сколько же ему пришлось ждать… Впрочем, есть версия его оживления сразу после мумификации, проведённой богом Анубисом. Прямо ожившая мумия из известного фильма! Отношение же его с матерью временами были сложные и как-то он ей даже голову отрубил в приступе раздражения. Довела женщина! К счастью, бог Тот приставил Исиде коровью голову, – вовремя подвернулось несчастное животное!.. Коровьи рога Исида сохранила и носила с удовольствием и позднее, вернувшись в нормальный облик.

– Золотой век. В Египте это время правления богов, позднее уступивших власть земным богам – фараонам. Это правление продолжалось десятки тысяч лет, что радует сторонников существования древней Атлантиды и ещё больше верящих в космических пришельцев! В Новое царство Золотым веком считалось также время правления 12 династии Среднего царства. Так что у египтян их было два, а у нас только Киевская Русь. Да и то только при Владимире и Ярославе…

– Уджагорресент. Предатель, перешедший на сторону Камбиза и открывший финикийцам проходы в Дельте. Предатель есть предатель, даже имя какое противное! Но в истории сохранилось, а что ещё надо для обретения такого бессмертия…

– Тефнут. В египетской мифологии богиня влаги. Её земное воплощение – львица. Тефнут – дочь Ра, его любимое Око. Когда Ра утром всходит над горизонтом, Тефнут огненным оком сияет у него на лбу и сжигает врагов великого бога. Когда-то она поссорилась с отцом и разгневанная Тефнут удалилась в Нубию, и в Египте наступила засуха, и только посланный Ра бог Тот в виде павиана рассмешил богиню и уговорил её вернуться в Египет. С возвращением Тефнут египтяне связывали начало разлива Нила и это был великий их праздник. Хотя по другому варианту, разлив начинался от слёз Исиды, оплакивающей Осириса. Вообще у египтян их глаза охотно покидали своих хозяев, чтобы начать самостоятельное существование. Боги же, их лишившись, с лёгкостью обретали новые… У нас же у Гоголя только нос покинул владельца, и то сколько проблем было… Учиться всем нам надо у египтян…

– Априй. Египетский фараон, правивший в начале 6 века. Сын Псамметиха II, последний из египетских фараонов, попытавшийся восстановить могущество Египта и совершивший неудачный поход на север. Он захватил Финикию и подошёл на помощь осаждённому вавилонянами Иерусалиму, но затем отступил и Иерусалим был захвачен. Начался «вавилонский плен» древних евреев, продолжавшийся почти 60 лет. Вернуться евреям в Палестину разрешил Кир. Главной опорой Априя были греческие наёмники. что вызвало недовольство египтян. Родственник Априя Амасис (Яхмос) совершил переворот и захватил власть, в последующей борьбе Априй погиб. Амасис же правил почти сорок лет и умер в 526 году, незадолго до вторжения Камбиса. Проживи он подольше, может, Египет бы и устоял. Смена власти на Востоке всегда время очень опасное…

– Авеста. Священная книга зороастризма. Её составление приписывается знаменитому пророку Заратустре или, в греческом варианте, Зороастру. Древнейшая её часть, так называемые Гаты, хранилась в устной традиции и были записана в раннее средневековье. Сохранились также средневековые комментарии к Авесте, например, «Вендидад» («Кодекс, данный против дэвов»). Есть там и гимны божествам, называемые Яшты. В целом сохранилась только часть данной священной книги, отсюда многочисленные загадки Авесты. Хотя учёные и писатели легко восстанавливают по ней богатую иранскую мифологию. Религиоведы отмечают явное влияние зороастризма на христианство, в частности оттуда семёрка высших ангелов и нечистой силы. Иранский Аишма стал, например, крупным чёртом Асмодеем…

– Сфинкс. Это название может происходить от египетского словосочетания «шесеп анх» («живой образ»). Первой и самой знаменитой из подобных статуй является статуя Великого Сфинкса в Гизе, вырубленная из монолитной скалы и имеющая длину около 60 метров. Она имеет тело льва и человеческую голову, чей головной убор указывает на царское достоинство. Фигура сфинкса охраняет погребальный комплекс фараона Хафра. Нет никаких свидетельств, указывающих на то, что сам сфинкс был объектом поклонения, хотя вокруг него складывались всевозможные легенды и истории. В Новое царство многие фараоны приказывали изготавливать сфинксов, иногда целыми аллеями. Два таких сфинкса фараона Аменхотепа III стоят на набережной Невы в Петербурге. Современные арабы считают, что когда Сфинкс, прозванный ими «Отцом Ужаса», заговорит, то мир погибнет. Так что пусть уж данное создание подольше молчит! А то высекли его египтяне когда-то, как говорится, на свою голову… Говорят также, что он имеет привычку бродить по пустыне и временами уходит, отсюда и отсутствие его описания у Геродота и ряда других путешественников…

Составил: Тараканов С. Б.,

старший преподаватель кафедры всеобщей истории КузГПА.

Нижний Египет. 525 год до нашей эры.

Огромные, как горы, штормовые валы с грохотом разбивались о скалистый берег. Всегда ярко-голубое Средиземное море катило тяжёлые тёмно-зелёные волны, низкое мрачное небо прорезали ядовитые языки молний. Пена кипела между камнями, клочьями уползала обратно в воду.

Обломки финикийской ладьи кружило волнами, швыряло на скалы. Среди пены и щепок иногда появлялся силуэт человека. Он стоял на крохотном выступе скалы, прижавшись спиной к огромному гладкому камню. Волны скрывали его с головой и снова откатывали. Он держался из последних сил.

Арсам, родственник грозного персидского царя Камбиза, чья держава была крупнейшей в известном ему мире, чудом выжил, когда ладью разбило о рифы. Он успел в последний момент спрыгнуть в воду и выбрался на этот осколок скалы, но оказался в безвыходной ситуации, оступился, нога застряла между камнями. Он не мог даже шевельнуться. Так и стоял: грудью встречая удары тяжёлых волн.

Перс был молод, широкоплеч, крепок, с мощным торсом, густые, смоляные кудри спадали до плеч. Арсам промок, дорогие яркие одежды были изорваны в клочья. Во рту было горько от морской воды, застрявшая нога болела. Но перс был спокоен, уверенный, что скоро попадёт в рай.

Время шло. Он устал смотреть на бурю и закрыл глаза. Тело затекло, в голове шумело и бухало, ему хотелось вспомнить перед смертью что-то самое главное. Но в голове вертелась только шелуха неоконченных дел. Отец всё хотел его женить, да так и не убедил завести семью. Теперь его мечты никогда не сбудутся.

Ахеменид открыл глаза, нахмурился. Нет, надо что-то делать! Попытался освободиться, боль ударила молнией, перехватила дыхание. Нога застряла намертво. Арсам вертел головой, ища спасения. У самого лица волна ударила в камень острой щепой от весла. Он едва успел увернуться, схватил обломок. Когда вода отхлынула, перс сунул его в щель рядом с ногой и налёг изо всех сил. Камни сдвинулись, разжали тиски. Оказавшись на свободе, Арсам набрал воздуха, нырнул, как мог глубоко, к самому дну, туда, где волны стремятся обратно от скал.

Течение подхватило его и понесло с такой силой, что он едва сумел выплыть, чтобы вдохнуть глоток воздуха. Море кидало смелого пловца, как ветер пушинку. Он потерял из виду скалы, кругом была одна вода. Обрывки водорослей и пена неслись над головой, неожиданно, мелькало дно… камни… камни… клочок неба… вспышка молнии… Арсам задыхался, глотал воду, всё слилось в мутно-зелёную массу…

Зыбкая муть расступилась, перед персом открылся большой сумрачный тронный зал дворца мидийских царей. Навстречу шагнули громадные чёрные каменные Шеду. Он уже видел такое, когда наяву входил в этот зал в первый раз; тогда ему объяснили, что огромные, в три человеческих роста крылатые каменные быки только кажутся движущимися, благодаря третьей передней ноге. Но теперь чёрные Шеду не останавливались, с жутким грохотом скакали по плитам пола… Вдруг расправили свои необъятные крылья, оттолкнулись и поднялись в воздух; тяжело шумно полетели прочь. Мгновение, и их поглотила тьма… Пустой зал наполнился душным жаром, прохладный сумрак дворца в Экбатанах сменило песочно-жёлтое сияние, стало тесно от появившейся толпы незнакомых высоких смуглых людей… Нет, не людей! Вместо обычных человеческих шеи гигантов венчали головы соколов, ибисов, собак, быков и жутких зубастых чудовищ. Все кошмарные морды были повернуты к Ахемениду, пасти оскалены, глаза изучали его с угрозой…

Арсам очнулся от боли, всё тело ломило. Не было сил даже шевельнуться, открыть глаза, дышать было тяжело. Тошнотворно пахло гниющими водорослями. Сознание возвращалось медленно, постепенно он понял, что лежит вниз лицом на острых камнях, но ему было всё равно.

Кто-то потянул спасшегося за плечо и перевернул на спину. Он слышал незнакомую речь, но не мог открыть глаз. Его ударили по лицу. Перс застонал и с трудом поднял тяжёлые веки. Над ним склонились двое мужчин. Один был грузный, лысый, гладко выбритый, с тщательно подведенными сурьмой глазами, краска так странно смотрелась среди его морщин. Перса поразили размеры мясистых ушей старика. Второй – ещё подросток, худой и костлявый, такой же лысый как старик. На обоих из одежды были только странные длинные узкие юбки.

Арсам пошевелил губами, но слов не получилось – то ли хрип, то ли рык. Перс кашлял и плевался морской водой. Старик деловито ощупал его мускулы, как верблюда на базаре, и удовлетворённо хмыкнул. Он долго что-то объяснял парню, пока тот радостно не закивал. Незнакомцы перетащили перса на циновку и куда-то поволокли. Кровь царей кипела от возмущения, но он мог только рычать. Над ним плыло белое от жары небо, ни облачка, ни деревца. Арсам опять потерял сознание…

Душную темноту наполнил едкий чёрный дым, перс хватал воздух ртом, но он не шёл в грудь, обжигал горло. Щипало глаза, Арсам всматривался сквозь слезы. Из непроглядной темноты возникли огромные ворота. Они то ли стояли на земле, то ли висели над ней. Обе створки были плотно закрыты. Возле ворот Ахеменид различил две высоченные фигуры, но снова это были не люди, а странные уроды с человеческим телом и звериными головами. Сквозь колышущиеся клубы дыма он даже не мог понять, на кого похожи чудовищные видения. Звериные морды торчали из пышных чёрных париков, широкоплечие фигуры были неестественно длиннорукими и худыми. Между ними виднелся маленький тщедушный человечек. Он кланялся гигантам и бормотал что-то странное:

– Я – тот великий, кто создал свой свет. Я пришел к тебе, Осирис, слава тебе, Осирис… В силе и мощи в Ро-Сетау. Поднимись в могуществе в Абидосе, Осирис!…. Ты обходишь небо, плывешь в присутствии Ра….

Арсам устал прислушиваться к невнятному бреду несчастной фигурки, приблизился, чтоб лучше было слышно.

– …проложи ему путь в Большую Долину. Освети путь Осириусу! – разобрал перс.

Жутковатые стражи налегли на тяжёлые створки, ворота едва приоткрылись, а мгновение спустя и вовсе исчезли вместе с гигантами. Маленький человечек пошёл дальше в темноту, и любопытный Арсам устремился за ним. Ему показалось, что дымная завеса стала прозрачней. Впереди он увидел две длинные тропинки, огибавшие удивительное озеро, тёмная вода которого горела ярче любого костра. Красные отблески пламени освящали одинокую человеческую фигурку, замершую на распутье. Ему было над чем задуматься. На обеих тропинках путника ожидали жуткие уроды, на взгляд перса довольно мало отличавшиеся от тех, что охраняли ворота, – полулюди, полузвери. Тщедушный опять забормотал:

– Владыка двух истин! Я пришел к тебе, о, господин мой!… Тот, чьи близнецы любимые – Два Ока, Владыка двух Истин, – таково имя твое…

Никем не замеченный, перс всюду следовал за бормотавшим человечком. Тому явно было очень страшно, он буквально трясся на каждом шагу… Казалось, он немного успокоился, укрывшись под сенью жидких пальм, даже присел отдохнуть. Арсам приблизился к оазису. Здесь дышалось легче, не было видно мрачных уродов. Перс решил, что тяжкая дорога подошла к своему концу, но тщедушный со вздохом поднялся и поплёлся дальше. Он всё шёл, шёл, мимо смутно различимых холмов, отпирая огромные ворота с помощью непонятных слов.

Ахеменид успел холодно отметить, какой тяжкий бред его мучил. Но не мог вырваться из его плена.

– …Я знаю тебя, знаю имена сорока двух богов, которые находятся в Чертоге двух Истин, – все бубнил тщедушный. – … Которые пьют кровь в этот день испытания в присутствии Уннефера…

Дымная тьма разом рассеялась, отступая перед ослепительно солнечным светом. В яркой желтизне перс различил длинный высокий зал. Всё здесь казалось персу странным и непонятным. Но он не стал осматриваться, не мог отвести взгляд от фигуры высокого стройного человека, восседавшего на троне в дальнем конце зала. Над его головой сиял солнечный круг, который и заливал всё своим жарким светом. Маленький человечек, за которым всюду следовал Ахеменид, торопливо направился к величественной фигуре. Он снова заговорил, и опять Арсам не мог понять смысла его речей.

– Я не совершал несправедливости против людей. Я не притеснял ближних… я не отравлял. Я не делал того, что неугодно богам. Я чист… чист… чист…

Арсам устал от бессмысленных звуков, стал вертеть головой, присматриваться сощурившись. Снова зал был полон странных величавых гигантов. Один из них с длинной шакальей головой в вытянутой руке держал весы, внимательно глядя на неподвижные чаши. Арсаму показалось, что в одной из них бьётся живое человеческое сердце. Он брезгливо отвернулся, но тут же пожалел об этом, наткнувшись взглядом на новое чудовище, страшнее всех уже виденных. Задними лапами оно походило на очень большую свинью, грудь и передние лапы были львиными, а вытянутая тёмно-зелёная голова клацала огромной пастью с ужасными зубами…

– Кто ты такой? – услышал Арсам раскаты грома над своей головой. – Зачем ты здесь?

Солнечный гигант говорил на неизвестном языке, но теперь перс ясно понимал каждое слово.

– Я Арсам, из рода Ахеменидов! – гордо шагнул вперед перс.

– Тебе здесь не место! Убирайся!!! – грохотал гигант….

Сияние померкло, видение исчезло, сознание возвращалось медленно, мучительно. Липкий жар не отпускал. Арсам с трудом поднёс к лицу тяжёлую руку. Провел ладонью по лбу, мокрому от пота. Медленно открыл глаза, но ничего не увидел в плотной темноте. Осторожно повернул мучительно гудящую голову, светлее не стало.

– Ночь, – удивился Арсам.

– Сегодня новолуние, самая тёмная ночь, – услышал он приятный женский голос, уловил нежный аромат душистого масла.

Новое виденье возникло чёрным силуэтом на фоне узкого проема. Одной рукой женщина отодвинула край циновки, заменявшей дверь, другой держала крохотную плошку с горящим маслом. Свет от неё колебался и едва разгонял тьму, почти не освещая лица вошедшей.

Она говорила по-мидийски, но перс знал этот язык, он приходился дальним родственником и прежним царям Мидии. Арсам приподнялся на локте и всмотрелся в темноту, смог различить только её силуэт.

– Где я? – хрипло спросил он.

– В Египте, – просто ответила незнакомка.

– Это город? Фивы? Мемфис?

– Это имение номарха. Но столица недалеко, если плыть по реке.

– Кто ты? Как тебя зовут? – расспрашивал перс.

– Мой муж местный номарх, – уклонилась от ответа дочь Мидии. – Он прислал меня, потому что я знаю языки, чтобы сказать тебе, что ты теперь его вечный раб.

– Я?! Никогда! – возмутился Арсам, – Я из Ахеменидов! Я родственник царя всех народов! Мы никогда не были рабами!

– Кир не смог завоевать Египет. Фараоны не подчиняются Ахеменидам, – мягко возразила женщина.

– Это ненадолго, – надменно заявил перс, – Камбиз завершит дело Кира, и станет фараоном Египта!

– Но пока ты раб моего мужа и должен смириться с этим.

– Никогда! – повторил Арсам и отвернулся.

Женщина тихо ушла. Перс снова остался один. Глаза привыкли к темноте. Он стал различать светлые стены, узкую щель двери, колонны, поддерживающие потолок. К одной из них он был прикован за ногу. Перс зарычал от бессилия, ударил кулаком в стену. Зашуршала, осыпаясь, старая штукатурка.

– Не умеют строить, – отметил Арсам, – хоть бы узнать, что это вообще за помещение. Неужели, подвал для рабов.

Слово «раб» клинком рубануло по сердцу. Перс опять ударил в стену. И усмехнулся, найдя неожиданное утешение:

– Не густо пленников у этого номарха, раз я здесь один-одинешенек! Хозяин попался какой плохонький!

Ночь он провел без сна, гордость и гнев не давали Ахемениду сомкнуть глаз.

– А как хорошо всё начиналось! Меня ждало великое будущее. Сам Кир позавидовал бы такому началу! И я сам, сам всё испортил! Захотел, видите ли, плыть на первой же лодке, первым ступить на египетскую землю, вот и вступил! Дурак! Водой прельстился! Почувствовал себя владыкой морей! А теперь – когда ещё Камбиз предпримет новое наступление?! Сколько ещё мне оставаться рабом?!

Он зло плюнул на пыльный пол. И повторял с отчаянием:

– Раб! Раб!

Наступления утра он не заметил, в комнату без окон не проникали жаркие лучи солнца…

Глава вторая

ПРИХОТИ БОГОВ

Арсам услышал голоса, кто-то отодвинул тяжёлый полог, и из дверного проёма хлынул ярко-жёлтый солнечный свет. Перс сощурился, прикрыл глаза рукой.

В комнату вошли его старые знакомцы – старик и костлявый подросток, их шеи украшали массивные золотые ожерелья и длинные нитки бус, а лысые головы – чёрные плотные парики из верблюжьей шерсти. Руки были унизаны широкими браслетами из лазурита. Вся одежда состояла из длинной уложенной в хитрые складки льняной юбки, на ногах были сандалии из грубой кожи. За ними следовали две женщины. Одна была древней старухой, согнутой и сморщенной как коряга, тоже в чёрном шерстяном парике. Она смотрела на пленника водянистыми глазками без ресниц, брезгливо морщила крючковатый нос, облизывала тонкие губы, показывая мелкие жёлтые зубы. Арсам её и не замечал, он жадно всматривался в черты второй женщины. Ей было едва больше двадцати, в её больших тёмных глазах жила грусть. Двигалась она плавно и мягко, во всей её полной фигуре было что-то кошачье. Тонкие египетские ткани облегали её стан мягкими складками. Руки обвивали золотые браслеты, а шею пять рядов бус из сердолика и яшмы с застёжками в форме соколиных голов. Густые чёрные волосы венчала изящная диадема из лазурита и золота. Её концы соединялись на затылке двумя шнурами с кисточками. Персу показалось, что он уже давно знал эту женщину или, может быть, видел во сне.

Старик критически осматривал пленника, поглаживая свой бритый подбородок, дряблую шею. Он что-то сказал, старуха принялась спорить и махать руками. Арсам догадался, что номарха зовут Херихор, а старуха – Убаинер, его мать. Ахеменида интересовало совсем другое, но имени молодой женщины он так и не узнал.

Старуха смачно плюнула на пол и ушла, Херихор победно выпятил грудь, сказал что-то жене повелительным тоном и удалился, полный важности, вместе с сыном. Женщина осталась, Арсам улыбнулся ей и попробовал встать, но цепь на больной ноге позволила только сесть у колонны.

– Муж велел тебе сказать, что ты остаёшься в его доме и будешь строить гробницу, – произнесла она тихо, перс с удовольствием отметил, что она смущена и прячет глаза.

– Для него я не только построю гробницу, но сам его похороню, – заявил он.

– Египтяне строят свои гробницы задолго до смерти.

– Жаль.

– Муж велел тебе учить египетский язык.

– И кто будет меня учить? – лукаво спросил Арсам.

– Здесь никто не знает твоего языка. Муж приказал мне обучить тебя.

– Я готов, – белозубо улыбнулся перс.

– Я приду позже, – потупилась женщина.

Она вышла, Ахеменид проводил её долгим взглядом; теперь гордый перс согласен был остаться в доме номарха. Он просто не мог никуда уйти от этих глаз.

– Видно, я, правда, попал в царство Ахримана, – хмурился перс, – то он насылал на меня странные сны, словно видение из ада, то искушает женскими прелестями. Зря я всё не верил, что любая женщина создана духом разрушения, нам на погибель.

В одиночестве Арсам осмотрел распухшую ногу, зло помянул демонов и дёрнул цепь изо всех сил. В глазах долго стояла темнота, но острая боль постепенно ушла. Осторожно пошевелил ногой, к счастью, всё было в порядке.

– Хорошо, это только вывих. Теперь бы ещё цепь убрать.

Он подёргал массивные медные кольца.

– Крепко, хотя медь, конечно, не железо…

Закончить мысль ему не дали, опять послышалась египетская речь, и в полумрак комнаты вошли Херихор и ещё один мужчина. Маленький, щуплый, в пыльном парике. Перс расправил плечи, встретил их презрительной улыбкой. Египтянин указал на ногу своего раба. Лысый мелко закивал, зашептал, пошёл к пленнику, но наткнулся на холодный взгляд перса и остановился опасливо. Хозяин махал руками, явно бранясь. Напустился на вошедшую жену, долго, громко возмущался, даже ногами топал. Она молча слушала, а когда он закончил, женщина обратилась к персу.

– Муж требует от тебя почтения и повиновения, – произнесла она так мягко, что Херихор дёрнул её за руку, опять стал кричать.

– Он говорит, – продолжила женщина, не дослушав мужа, – что ты его хенуу – раб и должен повиноваться со смирением.

В статной фигуре Ахеменида было столько же смирения, как дождя в пыльной буре. Он встал, скрестил руки на груди.

– Не стоит его злить, Херихор может убить тебя, – женщина не смогла скрыть симпатии к пленнику.

Муж собрал лоб в складки, почесал свой отвислый живот. Раб смотрел на него с презрением.

– У вас, как я слышал, рабы слишком дороги, чтобы их убивать, – равнодушно заметил Арсам, – честь Херихора не стоит так дорого.

Дочь Мидии вся вспыхнула, её муж не понял слов, но почувствовал оскорбление. Он сжал кулаки и двинулся на перса. Ахеменид смерил его взглядом и расхохотался. Египтянин разевал рот, как рыба на суше, но не знал, что сказать. Жена принялась его успокаивать. Потом повернулась к персу.

– Скажи, что признаешь Херихора своим хозяином и поклянись своими богами служить ему. Тогда с тебя снимут цепь.

Арсам поймал взгляд женщины, и, обращаясь только к ней, произнёс:

– У меня только один бог, а ложь – худший из грехов, в каждом моём слове только правда. Клянусь Ахура Маздой и всеми его творениями, что отныне буду служить тебе одной и только тебя почитать своей госпожой.