скачать книгу бесплатно
Этот кто-то является нашей соседкой со второго этажа, и она далеко не святая. Та еще главная сплетница района.
– Лень, ты, что ль? – вглядывается.
– Я! Я, баб Галь, открывайте, – натужно сиплю. Агата хоть и худая, но держать расслабленное тело одной рукой, знаете ли, ощутимо. При том, что я и сам не трезв.
Старушка широко открывает дверь и пропускает нас с Агатой.
– Что-то давно тебя не видно, сынок. Уезжал куда? – ну как же без вопросов. – А это Агатка, что ль? – баб Галя всматривается в лицо Агаты, у которой неэстетично открылся рот. Эх, сфотографировать бы, но третьей руки не имею.
– Она, баб Галь, – иду к лифту. – Ага, уезжал, на Кубу, – серьезно отвечаю, а самому ржать хочется неимоверно.
Бабулька оббегает меня спереди и нажимает кнопку лифта.
Вот спасибо, милый человек!
– А что это с ней? – вновь косится на открытый рот бывшей супруги.
– Так пьяная, – говорю, как есть. – Да еще и с мужиком левым застукал, – добавляю.
Я же должен получить компенсацию за все эти неудобства?
Баба Галя распахивает глаза и прижимает ладонь ко рту, осуждающе качая головой.
– Вот девки непутевые пошли. Мужик в Тверь, жена в дверь. Тьфу, срамота, – заключает.
Согласен.
Напоследок баб Галя бросает брезгливый взгляд на спящую Агату и направляется к лестнице, а я захожу в лифт.
Довольный результатом жму носом кнопку этажа и чувствую несказанное удовлетворение.
***
В квартире пахнет алкоголем и едой.
Двигаюсь в известном мне направлении спальни и укладываю спящую Богиню на кровать. Снимаю с нее туфли и свой пиджак, отношу вещи в прихожую, а потом иду в ванную мыть руки. Оглядываю помещение на наличие следов присутствия мужика: в стаканчике одна зубная щётка, а на полочках – куча бабских принадлежностей. Открываю навесной шкафчик и нахожу в нем мужской бальзам после бритья. Ожидаемо, меня должны напрячь найденные мужские улики, но я расплываюсь в широченной улыбке и удовлетворенно улетаю в воспоминания:
однажды я предложил Агате свой бальзам после бритья, когда закончился ее. После этой незатейливой услуги я часто стал замечать, что мой бальзам слишком быстро заканчивается, а от Агаты периодически попахивало ментолом и эвкалиптом. Мы лежали в постели, а меня накрывало стойким ощущением, будто я сплю с мужиком, а не с женой.
Прохожу в кухню и понимаю, почему в квартире стоит алкогольный фан: коробки с недоеденной пиццей свалены на столе, а на столешнице и в мусорном ведре – несколько бутылок вина. Вот, значит, как и где девчонки начали отмечать наш развод до приезда в «Галактику».
Убираю картон в мусорный мешок, собираю пустые бутылки, открываю окно, чтобы проветрить. Любопытство берет надо мной верх, и я заглядываю в холодильник: сыр, творожки, кефир, пачка фиников, колбасная нарезка, яйца и молоко. Не густо, но в репертуаре Агаты. В шкафах кастрюли и сковороды стоят так, как в последний раз расставил их я.
Было сложно не заметить, как жена… черт, бывшая жена похудела. Мои внутренности сжимаются в тугой узел, который давит в груди. Я чувствую себя скотским хозяином котенка, которого несколько лет отогревали, откармливали, а потом выбросили голодать и скитаться. Мне хочется взять эти чертовы кастрюли и наготовить еды для ее тощего, прозрачного тела.
«Но теперь это не моя забота, она сам так захотела», – тут же напоминаю себе.
Бесшумно прохожу в гостиную и включаю напольный торшер. Осматриваю комнату: всё на своих местах, кроме совместных фотографий. Я не живу здесь уже 2 месяца, а прожил три года. Не могу сказать, что эта квартира стала мне родным домом, ведь я не успел к ней привязаться. По большей части за эти годы я промотался по командировкам, а эта квартира была местом, куда я возвращался, чтобы переспать, принять душ и переодеться. Куда ближе была наша старая однушка, в которую мы въехали сразу после свадьбы. В ней мы действительно были счастливы. В маленькой тесной однокомнатной квартирке с чугунной ванной и линолеумом на полу, с собственноручно поклеенными обоями и выложенной дешевой плиткой в санузле.
Этой квартирой занималась Агата самостоятельно. Дизайнерский ремонт, дорогая мебель, интерьерные решения – все это не сделало нас счастливее, ведь основного в этой квартире не было – согласия, уюта и того самого очага, которого так настойчиво нам желали на свадьбе.
Слышу, как Агата начинает беспокойно стонать. Захожу в спальню и наблюдаю за трепещущей на покрывале Богиней. Она бормочет что-то нечленораздельное и начинает кашлять.
Боже правый, не хватало мне еще в самую первую безбрачную ночь караулить пьяную бывшую жену и держать ей тазик. С ума сойти, Игнатов, ты собрал сегодня полное комбо!
Сбегаю в ванную, беру наш единственный таз и ставлю рядом с кроватью. Мне не улыбается стоять так всю ночь, а коньяк и два часа ночи берут свое: глаза тяжелеют, а тело наливается свинцом. Неконтролируемая зевота пытается расшевелить мой засыпающий мозг, но сил на сопротивление все меньше и меньше. Обхожу кровать с другой стороны, вытаскиваю из-под Агаты покрывало и ложусь рядом. Я всего лишь хочу прилечь, ведь если ей станет плохо, я услышу. Я не собираюсь спать, мне необходимо только горизонтальное положение, чтобы…
Агата
Мне так хорошо и комфортно, будто я завернута в теплый кокон из хлопка. Я не в силах открыть глаза, но точно знаю, что дома. Пытаюсь вспомнить, на каком этапе меня выключило. Последнее, что помню – это то, как я танцую, а дальше пустота. Кажется, я много выпила, но прислушиваясь к своим ощущениям, не чувствую головной боли, разбитости или головокружения. Только хочется пить и почистить зубы.
Постепенно ко мне начинают возвращаться органы чувств: запах, до боли знакомый, пряный, с насыщенным хвойно-цитрусовым оттенком, успокаивающим ладаном, сандалом и мускусом. Ммм, мой любимый Bleu de Chanel. Дальше включаются в работу органы осязания, и кожей я чувствую тепло, которое начинает распространяться сзади, со спины, и вибрациями передается по всему телу, покрывая его мурашками. Мне приятны эти тактильные ощущения. Потребность прижаться —слишком заманчива, и я с огромным удовольствием прижимаю свою пятую точку к источнику тепла.
– Игнатова, не ерзай.
Голос: такой хриплый, такой знакомый, обволакивающий, одновременно успокаивающий и возбуждающий.
Говори, прошу тебя, говори.
Мне нравится тонуть в этом голосе, запахе и тепле, поэтому я сильнее жмусь к мужу, ощущая своим задним местом горячую твердость.
Стоп.
К какому мужу?
– Агата, черт возьми, я же не железный.
Леон?
Резко распахиваю глаза и переворачиваюсь на 180 градусов, сталкиваясь с ухмыляющейся физиономией своего бывшего мужа.
– Игнатов, какого черта ты делаешь в моей постели? – вскакиваю и сажусь в постели, прикрываясь покрывалом. Затем приподнимаю его и, убедившись, что одежда на мне, перевожу взгляд на Леона.
Засранец лежит, закинув руки за голову, прикрытый пледом в области бедер, и широко улыбается. Игнатов – ровно тот случай, когда, просыпаясь, он выглядит так, будто и не ложился: слегка взъерошенные волосы, придающие хулиганский и расслабленный вид, абсолютно свежее, непомятое лицо и здоровая чистая кожа. Мне страшно представить, как в данную минуту выгляжу я. Но, с другой стороны, я же у себя дома, во-вторых, я к себе в постель никого не приглашала, по крайней мере я надеюсь на это, потому что в трезвом состоянии я этого не делала уж точно, а в остальном действует «золотое правило похмелья»: не помнишь – значит не было! Ну а в-третьих, Игнатов – это …ну это Игнатов, бывший муж, который видел меня разной.
– Это так ты меня благодаришь за проявленную заботу? – выгибает насмешливо бровь.
– Что? Какую заботу? – смотрю в его хитрые серые глаза.
– Ну как же? Такси вызвал, домой доставил, в постель уложил, тазик подставил, всё в целости и сохранности, – кивком головы указывает на меня и ощупывает мое тело заинтересованным взглядом.
– А что могло бы со мной произойти?
– Да ты уже в такси отключилась. Если бы не я, нашла бы себе приключения на свою шикарную задницу.
– Моя шикарная задница больше не твоя проблема, Игнатов. Ответственность с тебя еще вчера утром сняли вместе со штампом в паспорте.
– Я не мог поступить иначе. Это сработало на инстинктивном уровне.
– Надеюсь, вот это, – указываю пальцем на бугор в области паха, прикрытого покрывалом, – тоже на инстинктивном уровне.
Леон глубоко и громко смеется.
Его смех хрипловатый и низкий, но такой пробирающий, что тоже начинаю улыбаться.
– Это природа. Не переживай, Игнатова, к тебе ЭТО никакого отношения не имеет, – бывший муж выразительно изгибает бровь и откидывает покрывало в сторону, демонстрируя свой «поднятый кран».
– Матерь Божья, Игнатов, ради всего, что между нами было, избавь меня от показательных выступлений, – прикрываю лицо руками, а сама краснею, как школьница.
Да что это со мной? У меня горят щеки, и я смущаюсь.
Смущаюсь!
Я, Игнатова Агата, прожившая в браке 6,5 лет, смущаюсь бывшего мужа, которого знаю вдоль и поперек. Да я даже смогла бы нарисовать по нему карту со всеми родинками, шрамами, морщинками и волосками.
Вскакиваю с кровати и несусь в ванную. Не хочу, чтобы бывший муж видел, как полыхает мое лицо и частит сердечный ритм.
Смотрю на себя в зеркало.
Боже правый, кто это?
Тушь размазалась, оставив вокруг глаз разводы, помада с губ перебазировалась на левую щеку, а в моих волосах птицам можно вить гнездо.
Как же так случилось, что в первое свободное от брака утро, мы проснулись в одной постели?
Я надеюсь, что, когда выйду из душа, Леона уже не будет.
Принимаю душ, мою голову, на лицо наношу угольную тканевую маску, влажные волосы оборачиваю в полотенце, а на голое распаренное тело набрасываю махровый халат.
Выхожу из ванной комнаты и прислушиваюсь к звукам.
Слышу, как из кухни доносится негромкая музыка, как льется вода из крана, слышу звуки звенящей посуды и скворчащей сковороды.
Игнатов!
Всё еще здесь, засранец.
Почему не ушел?
Переминаюсь в дверях и смотрю на парня в джинсах и с обнаженным торсом. Леон стоит спиной ко мне и колдует над электроплитой. Он ловко орудует лопаткой, переворачивая что-то аппетитно пахнущее. Стол аккуратно сервирован: тонко нарезанный сыр, поджаренный хлеб, творог с сахаром и две чашки с дымящимся ароматным кофе.
Игнатов всегда умел сделать кашу из топора. При минимуме продуктов бывший муж с легкостью мог устроить пир, вот, как сейчас. Меня восхищало это его умение, ведь из меня повар никудышный. Мой максимум – кофе с бутербродами и сваренная пачка пельменей. И те разварятся и слипнутся.
– Твою ж…, Игнатова! – вздрагиваю от мужского визга и глухого шлепка. Леон смотрит на меня с нескрываемым ужасом, а в ногах валяется упавшая лопатка. – Ты как ожившая мумия. Предупреждать надо. Что за мерзкая слизь на твоем лице? – морщится Игнатов, – ты прилепила медузу?
– Это омолаживающая маска, невежда, – оскорбленно уточняю я. – И я, вообще-то, у себя дома, – по-царски прохожу в кухню, нарочито медленно и высокомерно задрав подбородок. – А вот, что ты здесь до сих пор делаешь, – это вопрос.
– А я здесь готовлю нам завтрак, не видишь? – Леон приподнимает крышку со сковороды, и из нее на меня смотрит воздушный омлет.
И я его вижу. Я и омлет. Мы смотрим друг на друга.
А еще я чувствую этот аппетитный, слюновыделяемый, головусносящий запах!
В этой квартире давно так не пахло – едой. И от того она казалась безжизненной и холодной. У каждого дома должен быть свой запах так же, как и у человека. Когда ты оказываешь в новом месте, свое первое впечатление и первую информацию ты получаешь не при помощи органов зрения, а вместе с первым глубоким вдохом. Ты еще не можешь знать, что увидишь за той дверью или за тем поворотом, а чувствовать можешь, различать запахи, понимать – нравится тебе или не приятно, делать выводы, принимать решения. В доме, где я росла, всегда пахло уютом, выпечкой и немного пейсаховкой*. В квартире Филатовых пахнет стерильностью и дорогим кофе, у родителей Леона – лекарствами вперемешку с запахом их старой домашней кошки. Невольно передергиваю плечами от воспоминаний о плешивом, вечно недовольном, ленивом коте Багратионе. Думаю, его почивший тезка не раз переворачивался в гробу при каждом сравнении прославленного генерала и старого вшивого тунеядца, который за все свое никчемное существование только жрал, спал и вылизывал свои гениталии. Я его ненавидела. Как и он меня.
Мой желудок жалобно скулит, когда раздраженные рецепторы улавливают такие крышесносные ароматы. Ему до лампочки, кто и при каких условиях сотворил это волшебство, потому что первичные потребности подчиняют и вытесняют второстепенное, и к тому же, какой нужно быть идиоткой, чтобы отказаться от услуг, когда тебя хотят вкусно накормить.
Я – не идиотка, и я хочу есть. Всё предельно понятно. Поэтому смиренно сажусь за стол, поджимаю под себя ноги и жду, когда Богиню накормят.
Мы сидим напротив друг друга точно так же, как сидели в браке. Леон что-то читает в телефоне, наверное, опять по работе. Он надел рубашку, но не застегнул пуговицы, поэтому сейчас я пью кофе и таращусь на пресс мужа.
Бывшего мужа.
Рельефный твердый живот, смуглая чистая кожа и аккуратный пупок…
Аккуратный пупок, Игнатова?
«И достанется же кому-то такое счастье», – думаю я, разглядывая Леона.
– Кому-то чертовски повезет! – ржет Игнатов.
Я что, сказала это вслух?
– Женщины мира должны быть мне благодарны: такую редкую мужскую особь от себя со слезами оторвала, – деланно всхлипываю и прикладываю руку к груди.
Леон откидывается на спинку стула и трясётся всем телом от смеха.
Удивительно, насколько непредсказуема жизнь: я и мой бывший муж сидим на нашей кухне, завтракаем, непринуждённо шутим, и я невольно задумываюсь о том, когда в последний раз, будучи в браке, мы вот так мирно существовали, болтали и смеялись? Последние полгода до развода я практически жила одна. Леон был в вечных разъездах, командировках, переговорах, совещаниях, а когда появлялся дома – мы постоянно ругались. Мои истерики – его крики, мои упреки – его обвинения, мои недовольства – его раздражение…
И так по замкнутому кругу…
У нас общие друзья, поэтому наши встречи неизбежны. И никому из ребят не будет приятно видеть и слушать наши взаимные перебранки. Мы обещали друг другу сохранить после развода хорошие дружеские отношения и постараться держать себя в руках, без скандалов и истерик.
Мне кажется, у нас неплохо получается!
Да мы, черт возьми, идеальные разведенные!
*пейсаховка – традиционный еврейский алкогольный напиток на основе изюма, еврейская водка.
7. Агата/Леон
Агата
– Я безумно рада за тебя, Яна, – крепко обнимаю невероятной красоты девушку. —Ты заслуживаешь счастья.
– Спасибо, дорогая! – Яна отстраняется от меня и начинает рыться в своей фирменной сумочке. – Но, помимо того, что ты будешь главным мейкапером на свадьбе, я бы очень хотела, чтобы еще ты там была и в качестве гостьи, – длинноволосая брюнетка протягивает мне глянцевый белоснежный конверт, на котором золотыми буквами написано «Приглашение на свадьбу», – для меня это важно.
Наверное, сейчас я похожа на резиновую куклу из интим-магазина – с такими же выпученными глазами и открытым ртом. Сказать, что я удивлена, – ничего не сказать. Это впервые за всю мою практику, когда клиентка, она же будущая невеста, приглашает меня на торжество.
