Пьедестал для европейских снов – о нас

Там дух одиночества – к обществу правил.

Прошедший солнечный восход –

твоей души

Прошедший, как маленький ветер – за встречей,

Ты сам обстоятельно выяснил – бремя,

Как будто не знаешь внутри – просторечий

Там плоское общество в глине – прозрения,

Но видом восход или множитель – шага -

Ты вывернешь в слово простое – на бремя

И будешь играться внутри – приземления,

Себе не поддав этим плоское – время.

В твоей ли душе ты такой же – умора,

Но видом покрыт иллюзорностью – взора,

Что город уладит за новым – рассветом

Тебе эти лужи под сердцем – над ветром

И скажет, как в жизни приглядно – играться

В пути по Москве – этой бренностью завтра,

А также, как в роскоши время – прикрутит

Твой мир идеального слоя – под крутью,

Что станешь ты маленький воин – за маской

Такой вот картины из медленной – пробы,

Где чёрному савану было бы – сказкой -

Уже прикорнуть за тобой – нерадиво,

А может понять этот личности – космос,

Что в старом чутье чемоданной – повесы

Ты также летишь между общества – веса,

Как камни кидаешь под роскошью – мира.

Где снова один или в летней – забаве

Ты ждёшь европейское утро – по славе,

А также проносишь им тождество – ночи,

Где люди тебе необычны там – впрочем,

Ты стал этой маленькой кучей – сомнений

Смотреть между слов новостей – если станешь

Ты снова большой, и в руках – не утянешь

Там риск полнолуния в прожитой – встрече.

Что небо внутри всё тебе лишь – приводит

Восторг или общее в русском – поверье,

Когда астрологией сам ты не – носишь

Сюжеты лица в символизмах – доверия,

Но скажешь, как стиль европейского – утра,

Что мило тому ты не знал бы – деления

На русский сюжет или нужное – миру,

То зодчество в плоскости ниш – слабоумия.

Когда из под пропасти ставит – сомнение

Там гущу событий, а после – летает

Фантом обывательской формы – строения,

Как стиль психоделики, где – не узнает

Притворное имя – твой ветреный космос,

А также культуру под сердцем – немея,

Что стал ты лететь, как в себе – европеец,

Но видишь покуда – ты сам для восхода

Прочёл долгожданное горе – забвения

И ищешь всё путь повторяемой – точки,

Где чёрные ночи не знают – деления

На мир обывательской линии – впрочем,

Надёжностью выше ты стал ими – старым,

Но плащ одинокой культуры всё – ищет

Готический снова восход – между линий

Возможности думать по времени – лично,

Что станешь ты явно удерживать – позу

Внутри от томления правила – смерти,

Где видишь ты душу свою – от восхода,

Как в старости будет она – переходом

В другое уже состояние – в почерк

Особой звезды между небом – восточным,

Но сгинет под выходом доблестной – ночи

И в дар облакам приподнимет – нарочно

Свой вид идеальности – будто бы осень

Струится – в заметной фантомом идее,

А ты непростительно носишь там – после

Свой мир обстоятельный или – осилишь

Повсюду сомнение в поиске – сложном

Своих человеческих почерков – в каждом

Любви благородстве, как снова – Россия

Там станет свободнее – к личности солнца.

Плутонное озеро бездонной

судьбы

Мне бы русское поле – внутри от воды,

От которой бегут все сегодня – назад

В приручении призраков – будто бы взгляд

Стал над тенью суровой – пленять на мечты

Этот образ земной или плотно – хранить

Там подземное общество в происке – века,

Чтобы чёрные воды в бездонной – судьбе

Понимали всю суть от тоски – человека.

Где он жил, где летал – за прогнившей мечтой,

Что уже от Плутона унёс он – с собой

В беспрепятственный космос такой – пустоты

На краю от Вселенной, где видишь – и ты

Мне приглядное образом мира – под плен,

Ирреальное в догме практической – лжи,

Будто озеро спавшее в почести – войн,

Над которым не умерло всё – под дожди,

Но идут они чёрной потребностью – злой,

Как по глине, внушая мне риск – по пути

Этой бездны знакомой, что там – не пройти

Мне сегодня, а только увязнуть – в покое

Расточительной логики между – людей

И судьбы образованной в почерках – ночи,

Чтобы видел богатство подземное – ты

И любил обращение в сложности – больше,

Чем за космосом стало бы время – менять

Твой прожитый этюд, или думая – очень

Прогонять мне нетленный сюжет – от тоски,

Чтобы будущий видел там миром – поэт

Свой потухший фонарь над коронной – иглой

Или ночь первозданную в почерках – слова,

Где уносит он новый сегодня – изгой,

Но почти постарел от такой вот – природы,

Где и сам он не думал, как бездна – пленить

Сможет космос житейского крена – на стоне,

Что уносит там мир обращения – в нить

И почти угадает всю жизнь – сохранить

На предвечности поступи чёрного – образа,

Где-то выше от бездны такого – укора,

Как восход между полного опытом – озера

Вдоль по чёрной тоске, где немного не просим

Мы судьбой обращения, чтобы – соседи

Стали мирной судьбой или снова – заправили

Это утро – чернилами нового образа,

За которым ты станешь им снова – умами

Говорить, или думая жить – накануне -

Между обществом сильного духа – возмездия,

Что в любви утащил бы сегодня – к разрухе ты

Стиль людской поведения, но – не осилил

Суть пародии вольности между – обратною,

Переменчивой областью жизни – над временем,

Как один по дождям постоял ты – заплатою

И сменил бы судьбой этот образ – за платою,

Где и сам современностью бездну – не носишь,

А Плутон за тобой обращает – возмездие,

Как прощающий фатум – сегодня поладить

С той любовью прожитого опыта – бремени,

Где стоял человек, как на луже – взросления

И путём современности словно – не думая -

Укорял бы возможностью мифы – от ужаса,

Вслед второго пришествия полного – умысла,

За твоей посторонней слезой, как наградою,

Чтоб безумно ты жил – по такому же времени,

Но у бездны нет счастья и нет – перекатами

Там другой повседневности – жить за раскатами

Мира сложенной давности или – строения,

Где людское пути управление – ужаса -

Стало только Луной в проявлении – нужного

Или снова Плутоном, как скажет – на слабое

Мне судьба – в этом личном потоке разумного,

Неприкаянной данностью ниже – взросления,

Что утратил ты жизнь или – будущий опыта

Там размер обстоятельства, как на попутное

Ты сегодня посмотришь по городу – вешнему,

По Москве, или вжавшись пути – европейскому

Скажешь больше, что ты – необычно на свете им

Стал пытаться любви обращать – на досужее

Слов плутонный манер или мира – достоинство,

Где один ты устал покоряться – взрослению,

Как на чёрной стене необъятного – ужаса,

Словно сам ты не видишь понятное – умысла,

Только дым обращает за почерком – линии,

Как по звёздной косе между опытом – личности,

Чтобы утром уже не проснуться – на образе

Этой воли от встречи, где нет им – беспечности.

Час явлению не преклоняет на

подножие – роли

Являешься на метафизике – один,

В руках ты носишь обликом – часы,

Но видишь будто в поле – Господин

Задал придворный космос, как одни

Мы стали в час явлению – путём

Опять сгибаться в вечности – простой,

Но думая просить, что стало – нам

То солнце вниз не думать – городской

Сегодня ночью, чтобы – умирать,

А может преклоняться, где – ожить

В подножие мечты, что стал служить

Ты сам на метафизике – в свой вой.

Куда положишь опытом – там мозг

И время сам – под личностью в часы,

Наручной ковки, чтобы превозмочь

Усилие в той точке – чёрной мглы,

Когда её не хочешь ты – понять,

Как русский стиль на общее – нутро,

Когда там воет зверь тебе – в одно

И то же пользой общество – менять

Свой призрак здешней бренности – кнутом,

Где встретив полный образ – ты потом

Снимаешь мне часы в наручной – мгле,

Чтоб видеть зверя в пустоте – на мне,

А после измерять там вид – гнедой,

Что мир внутри подножия – простой,

Где горы мне не смогут – преподать

Сегодня сложный вид напротив – лет,

Когда и сам ты видел их – рассвет,

А в теле облаками стал бы – зной

Тебе уже – искать тот вечер грёз

За новой волей личности – под слой

Усилий жить под словом – на краю

Из ветра Петербурга, где – стою,

Прижавшись к башне личного – меча,

Что держат только словом – не молча

Мне тонкие часы – напротив лет

И нет тому превратности – быть им

Святой уже потребностью – ума,

Где также сможем бремя – сохранить

Под русским слоем почерка – в огне

И злой любви критичности – менять

Часы – в своей наручной клади мест,

Где можно было б их судьбой – пленять

На времени в подножии – под час -

Такой вот воли бдительности – мчать

Коней судьбы, чтоб можно было – быть

Уже и современностью – молчать,

А может звать народный клич – умов

По редкой воле трезвой – пустоты,

Где сам ты держишь час своей – мечты,

Но верить будешь обществу – в черты

Примет или последнего – кто там

Отлично видел твой прожитый – ад,

Но думал, как в подножие – воздам

Я стиль апофеоза в слитых – днях,

Чтоб роли стали чёрные, как смерть

Менять уже критичность – на двоих,

Искать тугое прошлое, где – стих

Ты этой болью времени – молчать,

Но после вдаль по Питеру – ожить,

И встретить дух последнего – меча,

Чтоб там не преклониться, но ожить

Над прахом современности – манить

Свой ветер вдаль такого же – огня.

Красивой иллюзией – шаг к

бездорожью

Красивой иллюзией – словно в тупик

Ты движешься ночью, что атом прилип

К твоей голове бездорожья – близ ран,

Откуда ты б вымер или стался – для дам,

Откуда идут через вечность – дожди,

А ты поднимаешься совестью – вверх,

Как сложный апломб или счастье – пройти

Там ветер внутри к бездорожью – наверное.

Красивому полю ты стал бы – один

Кататься от счастья, чтоб думать уже,

Что в мир человек не приходит – един,

Но падает шаром на множество – льдин,

Как стиль европейского утра – в углах,

Где мог ты дотронуться сызнова – лишь,

Ты сам завсегдатаем меришь – свой мир,

Чтоб должное выдумать – если продам

Я в жизни любовь, а потом – красоту,

Дав верностью пользы, однако, апломб,

Чтоб выдумать шаг к бездорожью, где он

Был – меленьким прошлым, а может – упал

Во мне повсеместной картиной – взамен

Той важности жить или снова – шагать

Над пропастью смерти, откуда-то вниз,

Где гроб свой на привязи там – не узнать,

А только вороний качается – лист

Над тоненькой пользой умильно – в аду,

Где сам разобрал этим сущность – на мир,

Ни разу так в счастье не глядя – в узду,

Но меря тот ад – через проблеск идей,

Где стал Петербург для изысков – добрее,

Но вымел характером пользу – вокруг

Той древности полного месяца – вдруг,

Что движешься ночью обратно – ты сам

По воле от свойства – напротив луны,

Где луч ей обводит твой образ – иной

На привязи долгой под страсть – тишины,

Но в видимом поле устал ты – виной

Играть – от сомнительной блажи, когда

Ты выключил пользой там время, увы,

Нажав на второй проводник – от угла

И стал к бездорожью ты сам – идиот,

Как брошенный остов под мерным – окном,

Где видит природа лишь ток – красоты,

А ты не влюбляешься в пользе – людей.

Ты стал – одиночеством в привязи дней

Ползти по Европе куда-то – на взгляд,

Что был бы ты равенством – или богат,

Но стал одноличным искусством – шагать

На новенькой кровле такой вот – беды,

Из смерти набрав иллюзорный – восход,

Чтоб видел уже бездорожью – огни -

Ты в маленькой сумме противного – вновь,

Но стал равноценным в истошной – войне,

Как древности кот или право – под ним,

Что дух красотой не сбивает – тот плот,

Но ищет искусство на жадности – им

И пишет обыденный вопль – для людей,

Когда бы достал Петербург – от ноля -

Мне призраки нового отчества – в гимн

За путь бездорожья, где вечно храним

Там шаг одинокий – под ветром одним.

Ментальный опыт душ

остервенелых

Словно руки по небу – разведу на огонь

Эту бездну Вселенной, что манит уже

Души прежние в осень, а может – и ей

Стал ты нужен на привязи – новых ролей,

Где ментальностью прожил – обратно огни

В безызвестности сложной фортуны – ума,

Что теперь приникаешь ты в смерти – людей,

Словно тень, на которой из глаз – тишина

Распласталась и верит, как новый – герой

В безымянной короне – из мела и зла,

Что прошёл ты тот путь – за короткой уздой

И теперь оставляешь ей свет – неземной,

Но в себе остаёшься, как способ – понять,

Где у гнева касается против – судьба -

Этот случай внутри оставления – недр

Превосходства – из низменной позы угла.

Ты в него не посмотришь, но стало уму,

Как заправскому берегу вдаль – для любви,

Понимающе душу хранить – ото зла,

Но сквозь чёрные линии – снова винить

Безымянное прошлое – будто бы яд,

Как и смерть за тобой – расправляет дожди

На ментальном плато, что увидел – тогда

Ты в сердцах этим стерву – за мнимой игрой.

Всё теперь ты не дышишь, а мало – вокруг

Стал стенать в иллюзорном рассвете – угла

Между каждого дома, откуда бы – звук

Вымораживал плотные космосом – руки,

Над которыми стали мы в метре – от зла

Рассекать расстоянием пользы – идей -

Эту долгую смерть приговора – от тла

Между месяцем прошлой картины – иметь

Постановочный вереск из прожитой – нам,

Убедительной ловкости душ – постоять

За коварностью жизни, чтоб снова – кричать,

Будто стерва и лёгкость искусства – в умах.

Но идёшь ты под сном Петербурга – уже,

Сквозь комический космос, как снова – опал

Рассекает преемственность глаза – туда,

Где нет имени в прожитой выемке – фраз,

Только люди наверное смотрят – в себя

И не видят могильного гнёта, но – плут

Им уже расплавляет там наискось – тлен

Между ровной иллюзии – выдумать тут -

Этим роскошь внутри расстояния – глаз,

Чтоб кричать между именем – на перевес

Упоительной осени – будто бы в грот

Ты уже растворился бы – на берегах

Беспристрастной фантастики или – нашёл

Там в себе – это тёмное прошлое, где

Стало внутрь мне прилежнее жить – на уме,

Постигая всю склочность фантазии – лун,

Как и души внутри постигают – тот рай

Между слова конечного свойства – взамен

Иллюзорности чуда житейского – в миг,

Где не катишь ты камень на берег – один,

В европейской примете – направив на блик –

Этим осень – в глазах от сумбурного в ряд

Утоления прошлого думать, что – я

Растворяюсь от имени в точке – на взлёт

И не буду тому умирать – между глаз,

Где они постигают химерами – зло,

Как стервятники прошлого – на бытие,

Где уже этим поле в сердцах – разнесло

Утомление привязи в низменный – край,

Будто стало там имени больно – назло,

Что прошёл Петербург за коварной – её,

Утопической пользой внутри – на вуали,

А теперь ты не носишь свой мир – на окно

Между космосом душ и не любишь – уже

Свой реальности возраст, как стало – ему

Непростительно думать в такие – глаза,

Точно город над новой судьбой – проведёт

Этим крик или пользу, задумавшись для

Исторической казни под миром – одним,

Где кричать им не больно – себе на глаза,

Необычностью глядя в такое вот – тьмы

Изумление роскоши думать – о нас,

Что внутри этим опыт – приглядно ожил

Между формой фатальности или же – лжи,

Но идём мы куда-то под прошлое – лишь,

Ты не думаешь ночью, а просто – в уме

Постигаешь фамильное прошлое – мне,

Где за чёрным осколком души – проронил

Эту бездну под питерским небом – в окне.

За чёрной красотой, где небыль

не была

Для женских чар, где сроду не была

Я внутренне прекрасна, что больна

В природе смелой вольности – ожить

Под небылью такой вот формы – лжи,

Я там иду, разбив себе – вуаль

На части света между – берегов,

Где стало красотой уютно – мне

Искать там время в личности – Богов.

Они ушли за чёрный светоч – ран

И стали там меняться в пользе – лет,

Они не вышли к призракам – ума,

Но входят в женский образ, как поэт,

Который хочет призму слов – отдать

Под слой своей возможности – руна -

Быть только зрелой личностью, когда

Бы стал ты время содержать – внутри

На тонкой воле близости – от глаз,

В культуре женских чар – в который раз

Ты смотришь им вослед, сминая – дни

И пробуешь там в призраке – играть

Под вечный смерти облик – для двоих,

Под ведьминский пародии – приём,

За чёрной красотой, где видел – ночь

Ты в форме глаз приемлемо – вдвоём.

Они прошли сквозь мифы – от людей

И стали плыть в небытие – ролей,

Подняв там сложный обруча – фасон

За медленной истомой вылить – сон

Под каждый день иль древнюю – весну,

Что видит поле женское – нам вниз,

Но кажется, как стало верить – вдаль

Окно – внутри фатальности каприза,

Где смотришь ты в московские – огни

И нет теперь там радости – под стон

Такой вот необычной глади – лет,

Где чёрный неба будит – пароход

Ту ветром подзываемую – смерть

В наглядной боли редкости – под мир,

Где тени в прошлом ищут – снова ад,

Откуда стал ты помнить – мне одни

И те же сказки в личности – под блик

Московской воли пройденной – беды,

Что спал ты сам напротив – у воды,

Где видел бездну этих синих – глаз.

Она прошла и стало вдруг – светло,

Но чары женской логики – под вихрь

Спустили пароход на том кто – злой

И манит смерти сам превратный – эхо,

Затерянный манер из будки – грёз,

Чтоб выскочить внутри – в небытие,

Но думать, как на прошлом – ты отнёс

Там ветер злой потребности – в окне

На женской воле сущности – быть здесь

Внутри себе – потерянной, чтоб стать

Уже в лице московских стен – потерей

И видной болью точности – в углах

Забытого искусства, чтобы – двери

В другую форму нам открыли – рай,

Где чёрный свет возносит луч – потери,

Пока ты пишешь свой пронзённый – край

И думаешь о ловкости быть – с теми

Кто сам ушёл из жизни – на окне -

Такой природы бренной воли – времени,

Что спать им тяжко в мудрости – к вине,

А стены воют к призракам – под стиль

Уже в крови коварной боли – глядя

На чёрный свет сомнения, где – тишь

Спустила на воде корабль – для рая

И воет ветер подлинной – любви

На том конце от женской степи – роя,

Им смерти полный полдень – во дворе,

Когда небытие там стало – временем.

Символическое отвержение – на

европейской пустыне

Нет дороги, ушедшей под липой ума,

Нет тропинки иной, показавшись на юг,

Только болен Кавказом ты сам, как и я

Понимаю, что ревностью стало – вокруг

Мне пылать это горе пустынной – игры

Между слов Петербурга, как пылко – горит

Там дорога внутри – безымянного дня,

Что судьбой по пределу о том – говорит.

Где ты был мне отвержен, а где у тебя

Стало снова лицо – окаймлённой игрой

Своеволия личности, чтобы – понять,

Что Кавказ – это имя в предвечности глаз,

Где молчишь ты всё время и тонет – река

В обязательстве, думая, как – нелегка

Мне пародия в личности – на перевес

Этой русской равнине, что стала – она

Мне быстрее дороги – в покинутый рай

Между липами, клёнами или – под дух

Иллюзорности прошлого, где не потух

Ты сегодня – из привязи нового дня,

Но пытаешься выжить ты смело – уже,

Как кавказский подельник и гордый – ответ,

Что серьёзностью водит туда – берега,

Закрывая мне редкий апломб – на сюжете.

Европейская пленница там – не видна,

Но идёт – между мужества под бытие

Этой долгой дорогой – куда-то от зла,

Чтобы мир принимал там посыльное – ветра

Или мучил твой айсберг, укрыв на лице

Беспросветное общество, чтобы – взошла

Эта миром звезда – для понятной любви

Между образом снова Кавказа – туда,

Где хранишь ты глаза иллюзорного – пусть,

Но не любишь свой маятник или же – грусть

Распласталась в ужимках, диктуя лицо

Над конечностью ветреной позы – куда

Ты бы стал приникать мне сегодня – один

Между выдумкой часа – на множестве я,

Что двоишься ты в редкой фантазии – лет

И не хочешь искать этим время – когда

Я бы знала глаза исторических – скреп,

Но в себе на секрете бы снова – ждала

Твой урон – между мелкой оценки от тла,

Чтобы видом российский сгустился – туман

На дорогу из общества цели – и фраз,

Поднимая там век золотого – руна

Между истиной полной, что было – тебе

Это небо Кавказа там – пищей от нас

И внутри напророчило пользой – ответ,

Чтобы час разбивал бы коварность – ума,

Где года повторяют мне тело – на глаз

И молчат – в неприкрытой иллюзии дня.

Словно сам он – российский и стало уже

Мне приглядно внутри от Европы – кружить

На довольстве из множества роскоши – лет,

Чтобы думать об истине, как подружить

Этот мир возле личной фантазии – черт

В ирреальности нового чувства – взаймы,

Чтоб убрал ты Кавказом себе – на ответе

Эту боль из прощания редкой – слезы

И лежишь, как на море уже – теребя -

Свой последний и тёмный в глазах – на отвес

Исторический космос, как можно – сказать

Снова истину в пользе российского – дела

Или может угадывать этим – в ответ

Уникальное прошлое, где – подросли -

Мы в душе – от начальника прожитой после,

Этой близости боли – напротив из мест,

Что в сердцах укоряют – пугающей тьмой

И наивностью брошенной искоса – лжи,

Где нет места тебе умилительно – взять

Свой Кавказ, чтобы время на том – положить

На обратный отсчёт между прошлого – я,

Где уже вынимаешь ты искорку – глаз,

Чтобы видеть Россию на теле – души,

Как понятное общество – мне не спешить

На последний трамвай между именем – врозь,

Словно липы слипались в чутье – от чудес

И не брошены этому обществу – мы,

Как забытые происком в море – вины,

Окаймлённые формы в загробном – саду,

Словно чёрные лилии в пройденной – мгле,

Где по городу снова тебя я – найду,

Вместе в Питером областью – этой вины,

Где устал символически сам ты – уже,

Но идёшь на отверженной боли – в глазах,

Как доверчивость может, цепляясь – манить

Руны прошлого в играх – знакомой любви

И теперь ты не ищешь их путь – от чудес,

Но уловлен внутри европейской – глуши,

Как пустынное поле опять – не спешить

Забывать этим истину – в прожитой лжи.

Быль – благородное облако цепи

на масках

Быть – благороднее чуточку этому врозь,

Падать – напротив иллюзии или служа

В ревности полного часа, сминая – дожди

В питерской луже, но опытом там – не пройдя,

Чтобы в тоске благородного воина – выл

Слову уже – первоцветный манеры поток,

Чтобы былиной ты видел уже – на себе -

Это прожитое облако – в мере цветов.

Или затронул там истиной – на бытие

Цепь, как фатальное роскоши – видеть уму

Мерный рассвет постоянного опыта – лишь

Ты расставляешь там время – и может себе