скачать книгу бесплатно
Маркус, здорово встревоженный, стоял рядом. Врач спрашивал его о чём-то, и на один из вопросов тот ответил:
– Она ждёт ребёнка.
Алисса хотела запротестовать – сказать, что этот ребёнок ей не нужен, она его не хотела и не просила о нём. Врач непременно должен был об этом знать! Но сил у неё не хватило даже на то, чтобы ответить на вопросы специалиста – она попросту не могла понять, чего он от неё хотел. В конце концов, тот сдался, отдал Маркусу несколько бланков и исчез.
– Мне нужно в аптеку, – прошептал он ей на ухо. – Подожди меня, моя маленькая. Ладно?
Она неопределённо качнула головой. Маркус быстро вернулся и начал поить её лекарствами, о которых Алисса никогда и не слыхивала.
– Выключи свет, – прошептала она. – У меня болят глаза. Выключи его.
Темнота принесла облегчение. Она уткнулась лицом в подушку в надежде провалиться в спасительный сон. Маркус обнял её сзади и прижался лицом к её макушке.
– Не нужно. Ты заразишься, – сказала она.
– Мне всё равно.
Её пальцы нашли его ладонь и слабо сжали. Она уснула и не просыпалась до самого утра.
***
Операция должна была состояться в конце недели. Алисса вынужденно позвонила доктору Голденблату, чтобы сообщить о нынешнем состоянии. Заслышав, что она больна, он заметил:
– Вы правильно сделали, что предупредили меня. Нам придётся перенести операцию на некоторое время.
– На сколько – примерно?
– Грипп обычно затягивается на семь-десять дней. Плюс – восстановительный период займёт не меньше недели. Так что лучше не торопиться. Я предварительно запишу вас на двадцать четвёртое. Если ваше самочувствие не улучшится, предупредите меня.
Алисса поблагодарила врача. Этот разговор оставил нехорошее предчувствие. Перенос операции был вынужденной мерой, но у неё возникло впечатление, словно обстоятельства сложились таким образом по какому-то вселенскому сговору.
Маркус отреагировал на новость спокойно. Может, в глубине души он и был рад – пусть и совершенно бессмысленно – но ни словом, ни жестом не позволил себе это выразить.
Её болезнь протекала размеренно и стабильно, с редкими эмоциональными всплесками и подъёмом температуры. Лекарства медленно, но помогали: спустя несколько дней приёма она уже могла читать, получать удовольствие от еды и свободно передвигаться по квартире. Маркус не оставлял её более, чем на час. Однажды он совершил то, чего Алисса не могла от него ожидать – приготовил обед. А ведь она прекрасно знала: он прикасался к плите лишь для того, чтобы сварить кофе или вскипятить воду для чая. Она учла его кулинарные таланты и деликатно похвалила явно переваренную пасту и подгоревший бекон.
– Не пытайся меня подбодрить. Я знаю, что это редкостная дрянь, – сказал он. – Но приготовить что-то лучше я не способен.
– Ты ещё научишься. Я тебе помогу, если захочешь, – заверила она.
Пока сил в ней было недостаточно, чтобы готовить, он кормил её сам или приносил еду из ближайших ресторанчиков. Несмотря на ослабленность, Алисса стоически стерпела все его шедевры: рис, переваренный в склизкую кашу, пересоленный омлет с кусочками скорлупы, лапшу быстрого приготовления и даже бульон с полусырой курицей.
Болезнь уходила медленно и покидала её тело нехотя. Прошло больше недели после визита врача, когда она наконец ощутила, что готова отказаться от постельного режима. Алисса бодро сменила постельное бельё, стянула с себя надоевшую футболку и нашла в шкафу лёгкое платье. Собственное отражение девушка узнала с трудом: лицо бледное и измождено болезнью, сухие бесцветные губы, усталые глаза.
– О, боже, – сказала она. – Ну и потрёпанный у меня вид! Мне срочно нужно в ванную.
Её ладонь легла на живот. Этот жест совершенно незаметно вошёл у неё в привычку. Всякий раз, когда становилось тоскливо или грустно, она зачем-то касалась и гладила его. В зеркале отразилось нечто странное.
– Ой, – вырвалось у неё.
Внизу живота появилась заметная округлость. Алисса недоверчиво водила по ней пальцами. Если бы её спросили, она бы не смогла описать собственные чувства, но именно в этот момент ей пришло осознание, что она может стать матерью. Её тело готовилось к этому, согласно сроку: живот увеличивался и грудь болезненно набухала.
– Ты меня звала? – Маркус, укутанный в полотенце, показался из ванной.
Она растерялась и едва не покраснела под его взглядом.
– Нет. Нет, я просто… Ничего.
Ей стало невероятно стыдно под этим внимательным взглядом. Хотя она давно не испытывала подобного, даже когда представала перед ним полностью обнажённой. Алисса быстро обернулась в полотенце и направилась в ванную.
Лёжа в успокаивающей прохладной воде, она неотрывно изучала это странное изменение в своём теле. Но было что-то гораздо важнее округлившегося – так не вовремя – живота. Её поразило новое, непонятное чувство – предвкушение чего-то необыкновенного и желанного. Алисса вдруг ощутила слабую, едва заметную привязанность к существу, которое она не могла увидеть, услышать или потрогать. И вместе с тем на девушку нахлынуло острое чувство вины и безысходности, безвыходности собственного положения.
На протяжении нескольких дней она, тайком от Маркуса, плакала, спрятавшись в ванной. Болезнь, в конце концов, отступила. Голденблат проверил анализы, счёл её полностью выздоровевшей и подтвердил дату операции. Алисса считала часы до визита в больницу.
И Маркус – она была абсолютно уверена – делал это тоже, только не говорил.
Накануне назначенной операции Алисса нашла формальный повод побыть в одиночестве и направилась на прогулку в парк. Маркус был слишком рассеян и мрачен, чтобы предложить ей свою компанию. Свежий холодный воздух слегка вскружил голову и взбодрил тело.
Когда она вернулась, за окном уже вечерело. Он сидел на кухне, глядя перед собой, и даже не пытался изобразить занятость чем-то важным.
Она придвинула стул поближе к нему и сказала:
– Поговори со мной.
Маркус поднял на неё взгляд. Не только она внешне посерела за дни тяжкой болезни. Он казался похудевшим, осунувшимся и ослабевшим. В его отстранённых глазах было мало жизни.
– О чём?
– Я не хочу, чтобы ты так страдал.
– А ты разве не страдаешь?
Она вздрогнула от его резкого взгляда. И сделала первое, что пришло в голову – изобразила непонимание.
– О чём ты говоришь?
– Ну, прости, я не слишком искусно контролирую свои эмоции. До тебя мне ещё далеко, – сказал он иронично и горько. – Не говори, что не чувствуешь того же. Думаешь, я не слышал, как ты плакала?
Алисса поджала губы. Отрицать правду, глядя в эти пронзающие холодные глаза, было преступно и бессовестно. Она опустила глаза и сцепила руки в замок.
– Это тяжёлое решение. И ты это знаешь.
Маркус не отвёл взгляд. Он смотрел и смотрел – словно ждал ещё чего-то.
– Я боюсь, – сказала она как на духу. – Мне кажется, что мы… наши отношения этого не переживут. Мы всегда будем помнить, что произошло. И ты… ты никогда не смиришься с этим, не забудешь, и…
– И что?
– И мы расстанемся. Рано или поздно. Ты уйдёшь от меня.
Он качнул головой, словно отмахиваясь от некоей навязчивой мысли. И наклонился к ней, целуя затылок.
– Ты подумай, – пробормотал он неверяще. – Какая ты у меня глупенькая. Разве я могу от тебя уйти?
– Можешь. Ты же хотел этого ребёнка. И не простишь меня за мой выбор, – ответила она и растерянно уткнулась в его плечо. – Так обычно и бывает…
– Прекрати. Не говори так, – прошептал он. – Я бы простил тебя, даже если бы ты попыталась убить меня. Я принимаю твой выбор, как бы тяжело мне это ни было.
– Но ты этого не хочешь!
– Но хочешь ты. И имеешь право решать. А я не стану тебя принуждать.
Глава 5. Выбор, определяющий всю жизнь
Будильник прозвенел вовремя, хотя в нём вовсе не было нужды: Алисса не спала всю ночь. В ожидании утра она лежала, глядя на беспробудно спящего Маркуса. Сон у него был тревожный: он то и дело распахивал глаза от малейшего звука и прикосновения. В этом была и толика её вины. Не в силах заснуть, она то утыкалась ему в плечо, то прятала голову на его груди или рассеянно теребила взлохмаченные волосы.
Алисса технически выполняла те же действия, что и в обычные дни. Умылась, почистила зубы, оделась, нанесла лёгкий макияж. Доктор запретил есть перед операцией. Но она даже при всём желании не смогла бы проглотить хоть крошку еды.
Накануне Маркус высказал желание сопровождать её. Они спорили на этот счёт, и в конце концов он принял поражение. Это было бы слишком тяжело для них обоих. Более того, Алисса попросила не тревожить её после операции хотя бы пару дней: ей потребуется время, чтобы прийти в себя.
Перед самым уходом она присела перед ним на постели и провела рукой по светлым волосам. Маркус обхватил её и прижал к себе. Сильная ладонь легла на её живот: так он делал всякий раз, когда думал, что она спала. И всякий раз Алиссу пронзало чувство безопасности, защищённости; приходило осознание, что, пока он находился рядом, с ней не могло случиться ничего плохого.
– В последний раз, – сказал он.
Алисса сжала его ладонь в ответ, поцеловала в лоб и поспешила прочь.
В больнице царил переполох. Очереди заполоняли пациенты с явными признаками гриппа и простуды. Алисса, предусмотрительно прикрывшись маской, искала доктора Голденблата.
– Ах, вот и вы, – сказал он вместо приветствия, когда она постучалась. – Вам придётся немного подождать. Я вас позову.
Алисса уселась подальше от разносчиков всевозможной заразы. Её пальцы подрагивали. В горле застрял ком. Даже внутренности, казалось, разошлись в дрожи. Чтобы отвлечься от приступа невнятной тревоги, она принялась изучать людей вокруг. И наткнулась взглядом на кабинет напротив: перед ним в ряд сидели три женщины на поздних сроках беременности.
Алисса тряхнула головой, словно отгоняя видение. Но беременные никуда не исчезли. Её охватило жадное любопытство – оно-то и не позволяло отвести взгляд от этого зрелища. Когда одна из них, улыбаясь, принялась гладить круглый живот, девушка нервно отвернулась и перестала смотреть в их сторону вовсе.
Вскоре показался врач:
– Проходите, мисс Сторм.
– Я думала, мы пойдём в операционную.
– Пойдём, но позже. Мне нужно сделать последнее УЗИ – убедиться, что плод расположен анатомически правильно. Это требование оперирующего хирурга, – объяснил он.
Алисса словно окаменела. Дрожь прекратилась. Теперь она с трудом двигалась и стаскивала с себя одежду.
Процедура трёхнедельной давности повторилась. Девушка улеглась в кресло, приподняла свитер. Врач нанёс холодный гель на кожу и принялся водить датчиком. Она услышала уверенное постукивание – быстрое-быстрое. Сердцебиение нерождённого ребёнка.
– Ну, вижу, что всё в порядке, – сказал Голденблат беспристрастно.
Она обещала себе не оборачиваться. Не смотреть. Через час этого ребёнка не будет – так зачем же себя наказывать? Но в последний миг Алисса вдруг осознала, что не простит себе, если никогда его не увидит. Ведь через час он просто исчезнет, словно его никогда не было.
Она собралась с илами и обернулась, чтобы в первый и последний раз увидеть своего ребёнка.
***
Алисса вышла из больницы потерянная и ослабленная. Тело её не слушалось. Она беспрерывно плакала. Ни разум, ни тело её до сих пор не верили в произошедшее. Глубоко внутри ей стало легче. Исчезло чувство неопределённости. Она сделала свой выбор – теперь ей придётся с ним жить.
Она брела по городу, не обращая внимания на удивлённые взгляды прохожих. Северный ветер обжигал щёки и открытую шею. Алисса, кутаясь в тонкий плащ, с трудом добралась до дома.
Маркус встретил её в дверях. Он до сих пор ждал её – несмотря на их уговор. Они смотрели друг на друга беспрерывно, затем она уткнулась лицом в его плечо, тихонько всхлипывая.
– Ну, что ты? – пробормотал он, гладя её волосы. – Тише. Не плачь…
Ей не хватало сил, чтобы найтись с ответом. Она будто забыла, как говорить. Слова, приходившие на ум, тут же застревали в горле. Прошли минуты, прежде чем Алисса промолвила:
– Я не смогла.
– Что?
– Я не смогла, – повторила она, дрожа. – Я решила его оставить.
Маркус безмолвно смотрел на неё. Его лицо застыло с выражением изумления, и лишь в глазах отразилось понимание и осознание сказанных слов.
– Я увидела его там, на экране, – просипела она, стирая слёзы. – И поняла, что не смогу вот так взять и… Мне кажется, я его уже люблю.
Алисса ждала реакции с содроганием. Даже при всём желании она не сумела бы передать свои чувства словами. Некоторые вещи невозможно объяснить логически. И она не смогла бы передать, что испытала, когда прямо перед её глазами предстало изображение крохотного ребёнка, живущего в её утробе.
Но Маркусу не пришлось ничего объяснять. Он улыбнулся так, что стало совершенно ясно: любые слова здесь излишни. Усталое, бледное лицо впервые за три недели преобразилось.
– Конечно. Конечно, любишь, – ответил он и поцеловал её в макушку. – Иначе и быть не могло.
Маркус подхватил её за талию и закружил по комнате. Она издала вскрик и принялась смеяться. Все страшные сомнения и тревоги разом улетучились. И умом, и сердцем Алисса теперь понимала: вот он – единственный человек, от которого она могла родить ребёнка. Никого другого она не пустила бы ни в свою спальню, ни в свою жизнь.
Успокоившись, Маркус со всей аккуратностью поставил её наземь.
– А как же твои страхи? – спросил он. – Неужели с ними покончено?
– Я по-прежнему боюсь, – ответила она честно. – Но это ведь нормально – бояться. Теперь у меня есть ты. И ты – единственный человек, с которым я хотела бы создать семью. Пусть я никогда не мечтала о детях, но… Но этого ребёнка я хочу. Знаю, это глупо и совершенно нелогично, в последнее время у меня полнейшая каша в голове…
– Не всё в этом мире должно подчиняться логике, – ответил он. – Я говорю тебе это с самого нашего знакомства, помнишь?
Она, не ответив, уткнулась лбом в его плечо. От кожи Маркуса пахло ментолом и чем-то сладковато-пряным. Радость её вдруг приутихла. Алисса воззрилась на мужчину серьёзными и доверчивыми глазами.
– Как мы теперь будем? – промолвила она.
– Что?
– Жить.
Алисса понимала, что сделанный ею выбор повлечёт за собой необратимые изменения. В их отношениях больше не будет столько лёгкости, беззаботности. Они уже не смогут, как раньше, радоваться жизни, словно безответственные подростки. У них появятся обязательства друг перед другом, не говоря уже о родительском долге.
