скачать книгу бесплатно
– Операция назначена на шестнадцатое число. Пару недель вам придётся подождать. Поставьте своё согласие на бланках. И подпись – вот здесь. Если всё же решите сохранить беременность – сообщите мне. Если нет – здесь полный перечень рекомендаций перед операцией.
Она сделала всё, что от неё требовалось.
– Спасибо. Я… я не передумаю.
Несколько секунд врач смотрел на неё, нахмурившись, а затем спросил:
– Простите, я не хочу лезть не в своё дело, но всё же… Ваш молодой человек в курсе этого решения?
– Да, – отозвалась она безжизненно.
Голденблат, судя по виду, хотел узнать что-то ещё. Но врачебная этика взяла верх над человеческим любопытством, и он просто отпустил её, пожелав удачи.
Решение было принято окончательно. Не осталось места ни сомнениям, ни излишним волнениям. Но даже чувство полной определённости не принесло девушке никакой радости. Вчера она была полна решимости и уверенности – а сегодня, как ни странно, она не ощущала почти ничего, кроме промозглого холода и убийственной пустоты.
В дверях дома она столкнулась с Маркусом. Взъерошенный, словно воробей, в помятой после сна одежде он не имел ничего общего с обыкновенным собой – ухоженным, элегантным, порой даже щеголеватым.
– Где ты была? – воскликнул он.
Уж не решил ли он, что Алисса коварно улизнула, пока он спал, чтобы сделать всё за его спиной?
– В больнице. Я взяла направление на операцию.
На его лице отразилось облегчение – от того, что она не успела сделать ничего непоправимого. Но облегчение уступило место горечи: теперь было совершенно ясно, что она намерена стоять на своём и не передумает.
Они вернулись домой в молчании. Алисса искренне надеялась, что Маркус оставит её хотя бы на несколько часов. Но он не уходил. Она нуждалась в личном пространстве, нуждалась в одиночестве – оно было необходимо ей, чтобы осознать всё происходящее и смириться. Когда девушка уже готова была взорваться, нежеланная беременность напомнила о себе: после завтрака из яичницы и тостов с беконом она провела в уборной несколько часов к ряду. Так очередной грандиозной ссоры помог избежать приступ токсикоза. Маркус не остался безучастным: он носил ей воду и холодный чай, давал противорвотное и успокаивал, сидя за дверью, одним своим присутствием. Первый час ей было неловко и стыдно. Но, выбравшись из ванной комнаты бледной, потной и измождённой, она радовалась только одному: что не осталась в одиночестве.
Чувства сменяли одно другое так быстро, что она не успевала их отслеживать и осознавать. Слабое раздражение мгновенно перерастало во внезапный гнев, едкое равнодушие сменялось нежностью, а удовольствие, словно по волшебству, обращалось в обиду и возмущение. И в таком состоянии ей предстояло провести ещё две недели – не говоря уже о нестерпимых приступах тошноты, невозможности есть любимую пищу и общей слабости. Алисса не могла понять, как можно добровольно пойти на такое, пусть и ради рождения желанного ребёнка.
Остаток дня она провела в постели в положении полулёжа. Маркус, подобно верному стражу, наблюдал за ней исподволь. Алисса то и дело засыпала под бубнёж телевизора.
– Хочешь чего-нибудь? – поинтересовался он. – Я схожу в магазин.
– Не знаю. Меня почти от всего выворачивает наизнанку, – ответила она хрипло.
Чтобы ей снова не поплохело, Маркус не стал предлагать ничего мясного и рыбного. Он принёс два пакета всевозможных овощей, фруктов и сладкого. А в тайском ресторанчике неподалёку взял пару порций риса и лапши без наполнения. Алисса была счастлива уже от того, что ей удалось утолить голод без всяких последствий. И безмерно благодарна за то, что он позаботился о ней – несмотря на их конфликты и противоречия, полное непонимание и расхождение ценностей.
Когда Маркус приглушил телевизор и сел перед ней на коленях, она с трудом подавила в себе приступ досады.
– Если ты снова собрался отговаривать меня…
– Нет. Я не стану тебя отговаривать. Ты была права, – он коснулся кончиков её пальцев, безвольно лежащих на одеяле, и сомкнул ладонь на запястье. – Этот ребёнок настолько же мой, насколько и твой. Но последнее слово за тобой. Ты сделаешь то, что сочтёшь нужным. Я лишь прошу тебя подумать.
Алисса сжала его руку с безмолвной благодарностью и откинула голову на подушку. Когда Маркус разделся до белья и зажёг свет, она сказала негромко:
– Не ложись на диване. Останься со мной.
Не было ничего прекраснее на свете, чем прижиматься к крепкому плечу и касаться гладкой холодной кожи. Сон быстро сморил её: Алисса уснула, прислушиваясь к его дыханию, в сильных успокаивающих объятиях.
Она уже спала и не могла ощутить, когда Маркус мягко, с безмолвной лаской, приложил ладонь к её животу и тихо вздохнул.
Глава 3. Когда обстоятельства нам неподвластны
Маркус уходил и возвращался. О беременности они больше не говорили. Хотя Алисса уже не раз замечала, как его взгляд касался её живота, скрытого футболкой. Но он отводил свой взгляд мгновенно, а после – долго молчал, глядя перед собой отсутствующе и безнадёжно. Ей казалось, что он глубоко разочаровался в ней. Что бы Маркус ни говорил, решение Алиссы его не устраивало, и он испытывал боль и досаду оттого, что не мог повлиять на него.
Воскресным утром она поднялась с постели с необычайной бодростью и приливом сил. Маркус спал рядом – его рука обвивала её талию. Алисса аккуратно выбралась и поцеловала его в затылок.
– Просыпайся, соня, – промурлыкала она ему в ухо.
Он рассеянно заморгал и встревоженно уставился на неё.
– Что такое?
– Вставай. Уже десять. Я приготовлю нам завтрак.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Как ни странно – да.
Он кивнул и закрыл глаза, всем своим видом давая понять, что поднимется через минуту-другую. Алисса меж тем была уверена, что он проспит ещё до полудня.
После нескольких дней практически беспрерывного лежания в постылой кровати она взялась за приготовление завтрака с необычайным энтузиазмом. Токсикоз отпустил её – и неизвестно было, сколько это счастье продлилось бы. А пока Алисса с удовольствием нарезала овощи для салата, замешивала тесто для блинчиков-панкейков, варила солёную карамель и настаивала чай. По квартире разливался аромат жареного теста и жжённого сахара: он, кажется, и вытянул Маркуса из уютных объятий сна.
– Ты пришёл на запах блинчиков? – поинтересовалась она.
Маркус не стал отрицать очевидное. Он уселся подле стопки толстых блинов и схватил самый свежий.
– Ты уверена, что тебе не станет плохо?
– Надеюсь.
Она зачерпнула ложкой горячую карамель из банки и полила блинчики. В этот миг ей казалось, что она в жизни не видела ничего аппетитнее. Позабыв о правилах этикета, она в две минуты прикончила свою порцию и, довольная, облизывала пальцы.
– Я была голодна, – сказала она, оправдываясь перед позабавленным Маркусом.
– Я вижу, – заметил он.
Алисса успешно сдержала порыв кинуть в него блинчиком.
– Все беременные женщины много едят. Не надо меня укорять.
– Разве я тебя укоряю?
Она воззрилась на него и выдала:
– Да! Именно это ты и делаешь – укоряешь меня! Всю последнюю неделю ты только этим и занимаешься! И пусть ты не говоришь этого вслух, я всё же вижу, как ты зол и разочарован мной!
– Алисса, – терпеливо сказал он, – не кричи. Тебе не стоит нервничать… уж точно не сейчас…
Но её гнев с каждой секундой только нарастал.
– Это ты заставляешь меня нервничать! Из-за тебя и твоих взглядов я чувствую себя самым худшим человеком на земле! Ты считаешь меня чуть ли не убийцей, да? Признайся!
– Алисса, – красноречиво произнёс он, всем своим видом призывая её к благоразумию. – Ничего подобного я не думаю. Сядь и успокойся, пожалуйста.
Но она вовсе не собиралась успокаиваться. Его спокойный многозначительный тон лишь сильнее вывел её из себя. Только гнев её быстро сменился негодованием и болью. Она оперлась ладонями о стол в поисках опоры и зажмурилась, стараясь сдержать слёзы.
– Я не чудовище, – прошептала она. – Я не бесчувственная. Может быть, мне даже хуже, чем тебе. Гораздо хуже. Я бы всё отдала, лишь бы мне не пришлось делать такой выбор.
Маркус смотрел на неё удивлённо. А затем сорвался с места и обхватил её в объятиях. Он утешал её тихими мягкими словами и поцелуями, шёпотом и нежными прикосновениями. Алисса, утыкаясь ему в шею, плакала. Она не знала, когда это прекратится. Вероятно, она бы плакала бесконечно, если бы не почувствовала его губы на своих губах.
– Тихо, моя маленькая, – приговаривал он. – Всё будет хорошо. Мы со всем справимся.
Маркус уложил её на диван, снял шёлковый халатик и устроился сверху. Алисса надрывно постанывала, чувствуя прикосновение влажных горячих губ к коже. Когда его пальцы легли на прикрытые шёлком груди, она издала вскрик.
– Что такое? Я сделал тебе больно?
– Да. Это из-за беременности. Грудь стала слишком чувствительной.
– Прости.
Он продолжил ласкать её шею и плечи, стараясь не касаться болезненной, пусть и столь желанной зоны. Рука его тем временем легла между её ног и принялась ласкать самое чувствительное место сквозь тонкую сорочку. Алисса, приоткрывая рот в безмолвии, подавалась ему навстречу. Когда он сбросил с себя халат и осторожно вошёл в неё, женское тело содрогнулось от нежданного удовольствия.
– Маркус, – не выдержала она и вскрикнула. – О, боже, Маркус…
Она вцепилась руками в его шею, податливо раздвигая колени. Мягкие медленные толчки внутри только сильнее разжигали огонь девичьей похоти. Алисса издала стон, моля его быть быстрее. Но он словно специально дразнил её, заставляя желать большего и изнывать от неудовлетворённости. Когда девушка, охваченная страстью, уже готова была кричать от негодования, Маркус сжал сильными ладонями её талию и принялся входить так быстро, что она едва не потеряла сознание. И даже при этом он не переставал быть аккуратным и не позволял никакой грубости. Очень скоро её тело сотряслось оргазмом. А он, закончив, бессильно уронил голову на её плечо.
Тело её, так и не остывшее после минут горячего наслаждения, подрагивало. И, очевидно, разум её тоже не пришёл в себя, когда она выпалила:
– Неудивительно, что я забеременела. Мы так часто занимались любовью, что никакие таблетки не помогли бы.
Маркус приподнялся на локте. Алисса провела пальцами по его красивому лицу – жестковатому, словно вылепленному из мрамора. Она так привыкла к его телу, что оно казалось частью её собственного.
– В этом я виноват. Я, – сказал он. – Я старше и опытнее тебя. Я должен был знать, чем это может закончиться. Но позволил себе быть беспечным и понадеяться на чудо. А теперь тебе придётся делать выбор, который, возможно, изменит всю твою жизнь.
– Бессмысленно говорить о том, кто виноват, а кто – нет. Практической пользы от этого не будет, – сказала она, поглаживая его напряжённую грудь. – Мне жаль, что я не та женщина, которая была бы счастлива появлению ребёнка. Но я хочу быть честной сама с собой. Я не создана для материнства. Я не буду счастливой мамочкой и домохозяйкой из телевизионного шоу. Я хочу быть такой, какая есть сейчас – свободной, независимой и счастливой в своём эгоизме.
– Ты думаешь, что не сможешь быть такой же счастливой в материнстве?
– Я много раз думала об этом, ещё задолго до знакомства с тобой. И несколько лет назад пришла к выводу, что мне это вовсе не нужно. Материнство – это всегда жертва. Жертва здоровьем, своим временем, своим телом, свободой… И я на эти жертвы пойти не готова. Понимаешь?
Маркус кивнул и принялся одеваться.
– Ты, как и всегда, просчитываешь всё наперёд. Это одно из качеств, которые я в тебе ценю. И одновременно оно сводит меня с ума. Пойми, мы не можем знать, что будет. Если бы всё всегда складывалось так, как мы того ожидаем, жизнь бы стала до ужаса предсказуемой и скучной. Ты – почти всегда – ждёшь от жизни худшего. Но, скажи, твои страхи хоть когда-нибудь сбывались?
– Сбывались. И часто. Большую часть жизни я оставалась наедине со своими проблемами. У меня и сейчас их полно – зачем мне подписываться на дополнительные трудности? У меня нет работы, нет своего жилья, нет финансовой независимости…
Он присел перед ней на полу. Их лица были вровень.
– Но сейчас ты не одна. У тебя есть я. Я обещал не уговаривать тебя больше, однако… Однако, если ты решишь оставить этого ребёнка, я обещаю, что мы пройдём через все эти трудности вместе. Я позабочусь о тебе. Сделаю всё, что угодно, лишь бы ты была счастлива.
Алисса прижалась губами к его лбу и в утешении обняла шею руками.
– Мой отец так же говорил моей матери. Несколько лет они были счастливы. А затем он погиб, и она осталась абсолютно одна – со мной и кучей долгов. Она годами работала практически без выходных, чтобы накормить и одеть меня. Ты прав: мы не можем знать, что случится с нами завтра. В этом и опасность. К чему этот бессмысленный риск? Нам ведь и так хорошо, разве нет?
Маркус не ответил. Она прекрасно знала, что в другой ситуации он бы согласился с ней. Но сейчас в его лице читалось: «могло бы быть ещё лучше». Ему не было достаточно того, что он уже имел. Как и всякий творец, он всегда стремился к абстрактному совершенству… которого невозможно достичь.
– Теперь я понимаю, откуда у тебя столько страхов, – промолвил он. – Ладно. Если таков твой выбор, я… я не стану тебя останавливать.
Он убрался на кухне, скупо попрощался и ушёл. Алисса ждала и ждала. Лишь спустя несколько часов она примирилась с мыслью, что сегодня он не вернётся. И завтра, вероятно – тоже.
Не было ни слёз, ни истерик. Она улеглась в постель, прижалась лицом к подушке, на которой он спал, и прошептала:
– Вот я и осталась одна.
Она и не заметила, как ладонь сама собой легла на низ живота.
Глава 4. Принятие
С утра Алисса чувствовала себя хуже некуда. Голова нещадно раскалывалась, а тело изнывало от слабости. Окна пришлось зашторить – от яркого солнечного света болели глаза. Было глупо списывать эти симптомы на беременность: к токсикозу она привыкла, и текущее состояние не имело к нему отношения. Напрашивалось лишь одно объяснение – она заболела.
Простуда всегда приходила не вовремя. Но Алисса не спешила, как большинство её знакомых в такой ситуации, отправляться в больницу. Больничные стены, как и длинные очереди из чихающих, кашляющих и дрожащих пациентов, навевали на неё безысходность. Она чаще обходилась без чужого вмешательства и лечилась сама. И в лечении использовала чаще собственные рецепты, наработанные годами самостоятельной жизни.
– Я осталась одна, – рассуждала она, нарезая корень имбиря на мелкие-мелкие кусочки. – Но я и сама смогу о себе позаботиться. Я делала это всегда. Маркус не может смириться с моим выбором. Он идеалист. И мечтатель, конечно. Мне жаль, что ему больно. Но я не наступлю на горло своим желаниям ради его.
Так, непринуждённо болтая неизвестно с кем, она приготовила бодрящий напиток из лимона и имбиря с добавлением аниса, мёда и мяты. Алисса про себя называла его «ведьминым зельем»: оно быстро избавляло от неприятных симптомов и ставило на ноги.
В этот раз легче не стало. Спустя пару часов её тело разгорячилось: температура подскочила на два градуса выше нормы. Она выпила жаропонижающее из аптечки, но эффект был слабый. Мышцы тела словно накалились, каждое движение давалось ей с ужасным трудом. Алисса ничего не ела – только пила воду со льдом и охлаждала лоб влажной тряпкой.
Но все эти меры лишь немного облегчали её муки. Температура продолжала расти. Весь мир расплывался перед глазами. Алисса боялась вставать с постели – собственное тело перестало её слушаться. Внутри словно бушевало пламя, и она не в силах была утихомирить этот жар.
Разум её постепенно скатывался в небытие. Она лежала, замерев, и глядела в потолок перед собой. Даже двинуть рукой, чтобы коснуться лба, было больно.
– А что, если я умру? – спросила она незнамо у кого. И никто ей не ответил.
С огромным усилием Алисса нашла телефон на тумбочке и набрала контакт. Прошла минута, прежде чем раздалось «Алло?».
– Маркус, – просипела она. Горло охрипло, а губы онемели. – У тебя нет таблеток от жара? Мои закончились. У меня температура…
– Я сейчас буду. Жди меня.
Он говорил что-то ещё, но она уже не различала его взволнованных слов и вопросов. Алиссе казалось, она только на миг прикрыла глаза – и вот он перед ней, в чёрной кожаной куртке, взъерошенный и покрасневший.
– Какая ты горячая, – сказал он, коснувшись её лба. Кажется, её вид ужаснул его, но ему удалось сохранить спокойствие.
Маркус заставил её выпить две таблетки разом. Это не слишком помогло. Алисса успокоилась от одного его присутствия и быстро поддалась дрёме. А, когда проснулась, увидела перед собой незнакомого человека в белом халате. Различить его лица она не могла.
– У неё грипп, – услышала она уверенный голос.
