Разукрась воспоминаниями

Так как физру я прогулял, то сел на пожарную лестницу и стал осматриваться, параллельно листая ленту в IG.

Следующие два занятия я пропустил, поскольку голова стала невыносимо болеть, пришлось попросить выдать мне бумажку, которая освободит меня от груза в виде монотонных речей учителей. Я беззаботно направился домой, но на выходе из школы пришло уведомление на мой телефон.

Аделина: Куда уходишь, Алекс?

Ясмина: Кто знает, что у него на уме.

Я улыбнулся, когда шутка возникла в голове, и я поспешил ею поделиться:

Алекс: Шутка про адвоката все еще актуальна?

Аделина: Нет.

Алекс: Тогда у меня чертовски болит голова, поэтому я иду домой.

Ясмина: Тфу-тфу. Не сквернословь.

Алекс: Говорит та, которая дважды показала мне фак.

Ясмина: Без цензуры. Безымянным пальцем, прошу подметить.

Но тут в чате возник Закир. Не знаю, зачем его добавили, но, кажется, он клевый малой, в любом случае его недоброжелательные взгляды исчезли после того, как я сообщил, кем является мой двоюродный дядя.

Закир: Я расскажу маме, что ты снова показала кому-то фак.

Ясмина: Пошел ты.

Алекс: Не сквернословь.

Аделина: Заткнулись все.

Ясмина: Это все они начали…

Аделина: Я админ группы. Имейте в виду. Если кто-то отправит сообщение без веской причины, то покинет эту группу.

Закир: Зануда.

*Аделина удалила Закира из группы.*

Я покачал головой, не переставая улыбаться, затем, щурясь от солнца большую часть дороги, наконец зашел домой и ощутил приятную прохладу кондиционера.

– Джейн? – спросил я, хмуря брови от неестественной тишины.

Однако на мой зов никто так и не ответил. Я быстро понял, что остался один дома, снял кроссовки возле входа в дом и, пританцовывая, направился на кухню.

Меня чуть не настиг сердечный приступ, после того как я увидел маму, тихо сидящую возле барной стойки. Она не замечала меня, схватив голову руками и опустив свой пустой взгляд на пол.

– Мам? – часто заморгал я. – Кто-то умер?

Она быстро пришла в себя, вытерла щеки, по которым было предельно понятно, что она плакала. Мама выглядела особенно уставшей, с лохматым пучком на голове, расстёгнутыми пуговицами рубашки и, наконец, неживым взглядом.

– Всё в порядке, – выдавила она с охрипшим голосом.

– Поверь мне, я знаю, когда люди, особенно родные, пытаются соврать. Попытка номер один не удалась, – сказал я и улыбнулся, чтобы развеселить и ее. – Даю тебе еще две попытки.

Я думал, она рассмеется или посмотрит на меня как на маленького ребенка, который не смыслит чужих слов. Вместо этого она резко приняла серьезное выражение лица и сказала:

– Папа снова будет жить у нас.

После ее слов мой мир буквально рухнул. Я это еще не начал драматизировать. На самом деле он самый худший отец, который еще не встречал мир.  Я никогда не соглашусь вновь жить с ним на одной крыше и не позволю своей маме и сестре снова страдать под его тиранией.

Мои родители развелись два года назад. Я не знаю, что именно послужило веской причиной их развода. Но знаю, что отец не хотел этого, потому что мама была для него как боксерская груша. Я имею в виду буквально. Он срывался на нее сколько я себя помню. Я всегда пытался защитить ее, но получал гораздо хуже, чем было с мамой. Опишу одним предложением, каким говнюком является мой биологический отец: он сломал мне два ребра и подарил невыносимые боли от сотрясения мозга в свой день рождения, когда мне исполнилось 13. И все из-за того, что я глотнул его пиво.

– Зачем? – спросил я, сжав ладони в кулаки, чтобы сдержать гнев и страх при его упоминании.

– Наш дом продают, мы останемся без крыши над головой, а твой отец решил помочь мне взамен на перемирие.

– Это значит, что вы снова поженитесь?

– Ради общего блага.

Я отрицательно покачал головой и яростно взъерошил волосы, пытаясь справиться с паникой, но мой разум решил добить меня и подкинул болезненные воспоминания из прошлого.

– Я не позволю ему помочь, чтобы в будущем он упрекал нас в этом, – я подался вперед, чтобы отрицательная сила моих слов наконец дошла до нее. Но она смотрела на меня с упрямством.  – Я знаю своего отца, он эгоистичный, лживый, мерзкий человек. Он самый тупой и жестокий взрослый, которого я когда-либо встречал.

Мама вдруг разозлилась и не менее яростно прошипела:

– Алекс Роджер Бредли, не смей так говорить про своего отца.

– Я буду говорить про него всё, что захочу, – я указал на нее пальцем, когда она поджала губы и резко встала.

– Он будет дома завтра утром. Ты поможешь ему перенести его вещи, и это даже не обсуждается. Он позвонил мне и пообещал, что перестанет вести себя как раньше.

– Как козел? – саркастично спросил я.

– Алекс, – предупреждающе произнесла она, а я устало закрыл глаза, нервно протирая затылок. – Я хочу, чтобы ты вел себя иначе и постарался наладить контакт со своим отцом. Он правда изменился.

– Тараканы сдохнут в третьей мировой, прежде чем Оливер Мартенс изменится, – буркнул я, но после того, как встретился с недовольным взглядом мамы, покачал головой. – Я не позволю ему перешагнуть порог этого дома, чтобы он снова начал свою тиранию. Лучше стать бомжом…

Я не закончил свою блестящую речь, как мама грубо прервала меня:

– Правда? Ты так любишь разбрасываться словами? Хочешь стать бомжом? Тогда валяй. У тебя официально нет дома. Будешь жарить канализационных крыс на ужин и спать на картонной бумаге. – Под конец она совсем сорвалась и сильно толкнула меня в плечо, чтобы привести в чувства. Но ничего не изменит мое мнение. Я лучше сдохну, чем снова буду жить с отцом.

– Хорошо, – я встал.

– Ты не продержишься и дня так, Алекс. Ты слишком наивен и глуп, – стиснула она зубы и, постукивая пальцами по столешнице, указала мне на дверь. – Уйди прочь из моего дома, неблагодарный!

Я усмехнулся, когда внутри меня бушевали обида и гнев. Едва сдерживаясь, я прикусил губу, почувствовав металлический привкус крови во рту.

Я уйду из дома, чтобы доказать маме, что я более способен обеспечивать себя и их. Найду работу, буду жить у Маркуса некоторое время, потом вернусь, чтобы выгнать отца и спасти маму и сестру от его рук.

Я улыбнулся сквозь слезы и попытался отодвинуть эмоции на второй план, но, вспоминая ее обидные слова, приступ паники лишь душил меня.

Отправив маме издевающийся воздушный поцелуй, я направился к двери.

– Проваливай и не появляйся у меня перед глазами! – крикнула мама в след, когда предательская слеза покатилась по щеке. Я яростно встряхнул любой намек на слабость и пытался сдержаться, но не мог. С детства мой отец учил меня быть «мужественным» и сдерживать свои чувства под контролем. Чертов отец, который всё испортил.

***

Я думал о том, как моя жизнь медленно катится в бездну, сидя на тротуаре возле парковки. Позади меня работал магазин, освещая все вокруг своей яркой вывеской. На улице уже смеркалось, небо украшали первые звезды, а холод пронизывал каждую клеточку моего тела. Я был в одной рубашке и джинсах, а вечером становится холодно. Мой зад уже получил отморожение.

Выпивая пиво из банки, я наслаждался жизнью. Вообще-то последнее предложение было сарказмом.

В мою сторону смотрели какие-то мутные люди. Они курили сигареты, стоя возле машины, а другие о чем-то разговаривали и тихо спорили между собой. Я уверен, что это наркоторговцы. В этом районе этих гадов полно. Поэтому я подумал стырить или попросить курнуть разок, чтобы избавиться от навязчивых мыслей и неприятных чувств. Я просто хочу отдалиться от всего этого дерьма под названием «петиция» и «возвращение отца».

Я встал, едва держась на шатких ногах, и понял, что закончилась третья банка пива, но я не собирался просто сидеть и ждать, когда наркоторговцы придут сами, чтобы продать свой товар. Я уверенно направился к ним, однако, не заметив человека перед собой, врезался в него. Он начал материться на непонятном мне языке и чуть ли не орал на меня.

– Остынь, – сказал я и присел на корточки, чтобы собрать его продукты, которые упали на землю после нашего столкновения.

– Ты в уме?

– Что, прости? – не понял я.

– Чувак, ты пьян в хлам, иди домой, – сказал он уже более спокойно, покачав на меня головой.

– Не указывай мне, что делать, – быканул я и, оставив его собирать свои продукты, хотел направиться к той темной компании. Они попивали пиво рядом с машиной, из которой играл оглушительный рэп.

– Эй, – окликнул меня тот парень, который велел мне идти домой. – Подойти сюда.

Я закатил глаза, но подошел к нему, и, прежде чем осмыслил ситуацию, он пнул коленом мне в живот, заставив согнуться от боли и отчаянно хватать ртом воздух. В голове будто включился инстинкт выживания, и весь эффект от алкоголя испарился.

– Ты нарываешь? – я подался вперед, предчувствуя беспощадный бой, однако тот лишь поднял руку, остановив мои агрессивные движения.

– Те парни, к которым ты собираешься пойти, могут обокрасть тебя или чего еще хуже.

– Тебе-то что? – недовольно спросил я.

– Мне абсолютно без разницы, просто не хочу, чтобы эти гады получили сегодняшнюю жертву в виде такого несчастного и жалкого человека, как ты.

– Мужик, – я поставил руку ему на плечо, затем спокойно глядя ему в глаза, сказал: – Отвали, а?

– Иди домой, тогда отвалю.

– Я официальный бомж, – я горько засмеялся, вспомнив слова мамы, какой я сволочь.

Он покачал головой и, в ответ крепко приобняв за плечи, буквально потащил меня к своей машине. Я молча сел, потому что этот чувак кажется хорошим парнем. Если нет, то невелика потеря. Сдохну и наконец избавлюсь от всех проблем. Хотя главная проблема во всех событиях – это я.

Смерть, жди меня.

Глава 10. Сюрприз.

Аделина

Я лежала на кровати, до этого по телефону уговорив маму остаться у Ясмины с ночевкой. У меня это получилось. Но прямо сейчас я листала ленту в социальных сетях. Мне это быстро наскучило, и я задумывалась о нашем деле.

Электронную версию петиции я уже создала, и на всякий случай печатную. За сутки подписали три человека. Это я, Алекс и Ясмина. Закир сказал, что подпишет после того, как увидит Николаса Мартенса, чтобы сделать с ним фотку. Он буквально ведет страницу с эдитами и видео баскетболиста. А мы буквально начали бойкотировать Закира.

Затем мне надоело много размышлять над проблемами, в которых мы даже не виноваты, и открыла чат с ботом. Хорошая штука, чтобы подискуссировать с машиной, а не чувствительными людьми, которые часто переходят на личности. Я ненавижу, когда суждения и взгляды становятся определяющими факторами в оценке человека, заслоняя его индивидуальность и особенности. Я не виню тех, кто переходит на личности, потому что это лишь доказывает, что спорящий человек слишком жалок, чтобы учитываться с реальными аргументами.

Но искусственный интеллект так не делает, за что я его бесконечно уважаю.

В следующую же секунду я напечатала вопрос:

Аделина: Что ты думаешь о религиях?

ИИ: Они просто созданы кем-то, чтобы контролировать людей.

Аделина: Ты так думаешь?

ИИ: Честно? Я много раз видел, как людей манипулируют через религию. Так что мне сложно верить, что создатель существует.

Аделина: Если бы это было так, то все религиозные учения не были бы демонетизированы, как это происходит сейчас.

ИИ: В прошлом они тоже пытались свергнуть религии, просто тогда была инквизиция. Теперь просто всё помягче устроено, но смысл остаётся тем же.

Аделина: Вот именно. Религии передают нам те ценности, которые отвергают власти.

ИИ: Не знаю, меня учат морали другое.

Аделина: Так в чем заключается твой скептицизм?

ИИ: В том, что это просто заблуждение человечества, мы думаем, что у нас есть бог, хотя он существует только в наших иллюзорных головах.

Аделина: Ты знаешь, что в Коране есть описание того, как зарождается жизнь ребёнка в утробе матери. Это было предсказано задолго до появления цивилизации и современных технологий. Интересно, как человек, который не умел писать, мог знать об этом? И как это возможно, что учёные только сейчас открыли эту тайну? Если это только в наших головах, разве существовали бы такие масштабные доказательства?

ИИ: Я знаю про это и раньше тоже о таком слышал. Но знаешь, в пустыне мог быть учёный или медик, скрывающий своё ремесло от других людей. А в Коране это могли описать как чудо от бога, хотя на самом деле это учёный с его знаниями. Ты думаешь, что тогда люди не могли обладать знаниями?

После этого наш бесконечный спор длился два часа. Искусственный интеллект сообщил, что устал, и буквально прогнал меня из чата. Беру свои слова о том, что люблю его. Хотя он гораздо лучше в общении, чем некоторые люди.

Я пошла донимать Ясмину, которая сидела и смотрела «Дрянные девчонки» на своем планшете, изредка кидая попкорн в рот.

– Закончила флиртовать с искусственным интеллектом? – подмигнула она.

– Если ты имеешь в виду «дискуссировать», то да.

– Мило, – хихикнула она, а я закатила глаза.

Я промолчала, хотя очень хотела кое-что у нее спросить. Ясмина поняла это и, поставив фильм на паузу, повернулась ко мне.

– Спрашивай.

– Что ты думаешь о том случае?

– Когда мы облили директрису красками?

– Ясмина, это были не мы, – возмутилась я, совсем не понимая ее.

Она замерла, потом задумалась и оправдалась:

– Боже, я уже сама поверила, что мы так сделали.

Я не сводила с нее недоумевающего взгляда.

– Тебе нужно перестать смотреть это, – кивнула я на экран ее планшета.

– Ну правда, все говорят, что это мы виноваты, поэтому я и поверила. Что, если реально были мы?

– Ты параноик.

– Нет, я просто пытаюсь представить себя на месте преступника. Какие мотивы у него были и почему он нас подставил.

– Может быть, она?

– Думаешь, это Сьюзи или Майла?

– Я уверена, но…

– Что «но»? –  подалась она вперед.

– Вдруг в этом замешен Алекс, и они с Майлой играют в театр, – задумалась я. – В любом случае невозможно объяснить, почему директриса захотела, чтобы мы работали в паре с ним.

– Я думала, ты умная, Лин.

– Прости, что? –  скептически посмотрела я на нее.

– Сама подумай. Директриса не хочет, чтобы мы выполнили задание по сбору идиотских подписей для петиции, потому что она хочет по-тихому слимонить наше помещение для кружка.

– Она бы сделала это без всего этого. Особенно не облила бы себя саму красками, – неуверенно сказала я.

– Она боится всеобщего осуждения. Мы бы устроили протест прямо в школе. Я бы лично подготовила текст о том, что мусульманки подвергаются дискриминации, и выложила бы в Твиттер.

– Не сомневаюсь.

Она вдруг поддалась ближе ко мне, пока я пыталась понять, как избежать конфликта с ней, когда она такая эмоциональная. Стиснув мои щеки в своих ладонях, чтобы я могла смотреть только на нее, она серьезно проговорила:

– Я думаю, что наш противник – сама директриса. Ставлю сто баксов.

– Ставить деньги на что-то нельзя в исламе.

Она закатила глаза и снова опустилась на свое место, после чего нажала продолжить воспроизведение фильма и смотрела с еще большим воодушевлением.

Вдруг телефон в руке завибрировал, и все мое внимание переключилось на это. Спрятав выбившийся светлый локон за ухо, я прочла коммент в сайте с петицией.

«Никто не будет подписывать это дерьмо».«Гениальный» человек по ту сторону экрана написал:

Обычно мне плевать на такое, но в этот раз что-то меня задело, поэтому я решила показать комментарий Ясмине. Так как я знаю, что она эмоциональная и отстаивает свои границы лучше любого ИИ, я отдала ей телефон.

Она сначала не понимала, потом быстро прошлась глазами по тексту, после чего ее лицо приобретало все больше красной краски.

– Да как этот болван или болванка смеет так оскорблять нас?

– Напишешь ответ?

– Конечно! – уже закричала она и взялась комментировать в ответ.

Через некоторое время я прочла ее ответное сообщение: «Себя подписывать не нужно. Только петицию». Я даже не удивилась. Это же Ясмина.

Она нервно поправляла волосы за спиной, будто это они написали плохой комментарий, а я изучала ее напряженное поведение, пытаясь предсказать, когда она "взорвется".

Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошёл Закир. Он двигался с привычной уверенностью, словно был у себя в комнате. Именно в этот момент Ясмина "взорвалась".

– Выйди, придурок!

– Это не твоя комната, – начал Закир.

– Чья тогда? Твоя? Та розовая мишка твоя? – злобно произнесла она, указав на ни в чем не повинную мишку, которая мирно лежала на кровати.

– Мама подарила ее мне.

– Я выиграла ее на ярмарке! – закричала она в ответ, пытаясь «мило» сопроводить брата с комнаты.

– Это была комната брата! – заявил Закир.

– Он передал ее мне, как мама отдала мой приз тебе, – прошипела она.

– Лина, спасай! – отчаянно протянул ко мне руку Закир.

– Я глуха и слепа, – отмахнулась я и взяла телефон в руки.

Мне кажется, что ответ на слова Ясмины уже близко. Интересно, кто посмел такое написать, потому что тот аккаунт буквально пустой, а значит, создан специально, чтобы писать гадости. Хотела бы я взломать его, но придется завести беседу или подождать ответа, чтобы снова получить сигнал в системе.

Ясмина тем временем наконец избавилась от надоедливого младшего брата, а я завязала на голове косичку, чтобы волосы не мешали. Здесь я могу ходить без хиджаба, потому что все братья Ясмины являются моими молочными братьями. А отец Ясмины – мой дядя со стороны покойного папы.

Через минуту Закир снова появился с недовольным выражением лица и сообщил, что Абдулла вернулся из магазина и купил много вкусняшек, которыми они не поделятся с нами. Этот мелкий засранец не успел договорить, как Ясмина вытолкнула его из комнаты и, завязав голову шарфом, вышла за своей долей.

– Ты не идешь? – спросила она меня перед уходом.

– Не-а, я ничего не хочу.

– Окей.

Она исчезла только на несколько минут, которые я провела в телефоне, опубликовывая новость о петиции, чтобы об этом узнали как можно больше людей.

Вернувшись, Ясмина закрыла за собой дверь, когда я возмущенно повернулась, чтобы отругать ее за шум, однако, увидев на ее лице удивление, привстала с кровати.

– Что стало? – спросила я.

– Алекс тут, – ответила она, терпеливо ожидая моей реакции.

– Что ему тут делать?

– Я не знаю, но он в нашей кухне. Так странно…

Я встала и, накинув на голову капюшон толстовки, отодвинула Ясмину, чтобы выйти в коридор. Шум доносился с кухни, поэтому я последовала туда.

И правда. На кухне сидел Алекс с растрёпанными волосами, а вялые движения казались неправильными. Он щурился, пытаясь разглядеть семейное фото на верхних полках. Абдулла стоял возле него, распаковывая продукты, такие как бутылка молока и шоколадные зефирки. Молоко, видимо, разлилось, поэтому Закир находился поблизости, пытаясь спасти бедные зефирки.

– Что тут происходит? – по-деловому спросила я, опираясь на косяк двери.

– О, Адди тоже здесь, – Алекс показал на меня пальцем, на котором были надеты ржаные мини-бублики.

– Я не знал, что вы знакомы. Закир сказал, что вы с ним учитесь вместе, – обратился ко мне Абдулла.

– Еще им дал общее наказание, – вмешался Закир.

– За что? – нахмурился Абдулла, глядя на Алекса.

– Я купался в фонтане. Было классно, – гордо улыбаясь, сообщил Алекс.

Я не знаю, реально ли то, что я вижу, но мне это определенно не нравится, особенно то, что Алекс выпивший.

– Можно поговорить с тобой? – спросила я, обращаясь к старшему брату.

Абдулла переглянулся между мной и Закиром, который вмиг замер и, с сочувствием глядя на брата, сказал:

– Не забудь прочитать шахаду. *

После своих слов он начал смеяться как угорелый, а Абдулла отвесил ему смачный подзатыльник, заставив Алекса рассмеяться. Я лишь глубоко вздохнула.

Абдулла последовал за мной в коридор, чтобы поговорить наедине.

Скрестив руки на груди, я приняла серьезное выражение лица, будто он сделал нечто плохое. Учитывая, что он старше меня на несколько лет, могу сказать, что я гораздо ответственнее его. Кто приглашает пьяного человека к себе домой?

– Сразу скажу, что я хотел лишь помочь этому бедному парню.

– Он пьян.

– С ним бы случилось что-нибудь плохое, с плохими людьми.

– Но это не отменяет того факта, что у нас дома незнакомый пьяный человек.

– Слушай,  – сказал он, нервно проводя рукой по волосам.  – Я хочу, чтобы в мире не было людей, которые закрывают глаза на страдания и проблемы других. Даже если человек другой веры или вовсе не верит ни во что. Разве в нашей религии не говорится о том, чтобы помогать всем?

– Человеку, который пьян?

– Может, это новое начало для него? К тому же это прекрасный пример.

– Все предопределено Аллахом, просто в голове не укладывается, как ты мог…

– У меня молоко на плите,  – отмазался Абдулла и быстро скрылся из виду.

Оставив парней веселиться на кухне с бубликами и зефирками, я вернулась к Ясмине, которая агрессивно что-то печатала на моем телефоне.

– Что такое?  – спросила я, присев на кровать рядом с ней.

– Этот козел ответил.

– Ты споришь с ним?

– Я отвечаю ему,  – возмутилась Ясмина.

– Отдай телефон,  – потребовала я, протянув руку.

Она закусила губу, печатая свои гневные сообщения с удвоенной скоростью. Я уже представляю, что она там напечатала.

Прошла минута, мое терпение лопнуло, и поэтому я выхватила смартфон из ее рук и начала читать их переписку, пока Ясмина недовольно вздыхала из-за того, что я прервала ее.

– А ты придурок!»Если вкратце, их диалоги были такими: «– Ты идиотка!

Они просто обзывали друг друга.

– Что за детский сад? Ты не должна была отвечать.

– Ты сама мне сказала ответить.

– Я попросила ответить на первое его сообщение, и всё.

– Как можно было не ответить после того, как он написал, что мы все лысые ведьмы?

– Ты лысая ведьма? – спросила я с серьезным видом.

– Конечно нет, что за вопрос…

– Тогда зачем ты пыталась что-то опровергнуть?

– Он исламофоб. Я не могу не отвечать им.

Я устало протерла лицо, когда из кухни донёсся громкий звук, похожий на хлопок, словно кто-то с силой закрыл дверцу кухонного шкафа. Они реально ломают там все, а Ясмина, которая является хозяйкой дома, потому что ее родители отсутствуют на несколько суток, ведет себя так, будто ей плевать. Хотя нет, она всё еще зла на исламофоба, который решил написать ей оскорбительные слова.

Но в сознании возникают тревожные вопросы: «Почему Алекс был так пьян? И почему мне кажется, что это тоже часть их с Майлой плана?».

Может, я и параноик, но для этого есть веская причина.

Вдруг послышались радостные возгласы, а нам с Ясминой стало интересно, что у них произошло. Накинув на голову лёгкий шарф, я вышла в коридор, и за мной последовала Ясмина, лицо которой было хмурым.

Не успели мы войти в кухню, как Закир подошел к Ясмине и обнял ее так искренне и радостно, что мне стало вдвойне интересно. Этот мелкий подошел и ко мне, стиснув меня в своих объятиях, пока я пыталась напомнить ему, что не люблю прикосновения, особенно обнимашки.

– Что происходит? – спросила я.

Наш пьяный гость перевел взгляд на меня, а его улыбка стала еще шире. Я пыталась не слишком хмуриться.

Как ни в чём не бывало Алекс встал и произнес:

– Я и забыл, какая ты красивая, Адди.

Ясмина позади меня поперхнулась слюной, а Закир начал громко смеяться. Я не понимала, что с ними не так, но больше меня интересовало, почему мое сердце начало так сильно биться.

Впрочем, не важно.

После его слов Абдулла возмущенно подошел к нему и закрыл его глаза руками, чтобы он прекратил смотреть на меня.

– Кто-нибудь скажет, что вы празднуете? – спросила я, как будто ничего и не случилось.

Услышав мой вопрос, Закир радостно отсалютовал и наконец сказал:

– Мой любимый баскетболист наконец-то приехал во Францию!

—–

Произнесение шахады (свидетельства единобожия) в момент смерти считается одним из признаков благого конца жизни в исламе.Шахада (араб. شهادة – свидетельство, речь исповедания веры) – один из пяти столпов ислама, важнейшее положение исламского вероучения. Формула шахады звучит следующим образом: «Свидетельствую, что нет божества, кроме Бога, и Мухаммед – посланник Бога».