Моя ненависть

Оперевшись локтями на стол, я снова включила телефон и стала печатать:

Самия: А почему тогда уехал? Тоже из-за любви?

Мерт: Ты знаешь из-за чего.

Самия: Не знаю… Или, по крайней мере, не хочу с этим мириться.

Мерт: Мне было невыносимо находиться там. Мне нужно было успокоиться, иначе я бы сделал то, чего ты бы мне не простила.

Я не могла поверить, что он всё еще думал обо мне. Что думал о наших отношениях. Если это можно так назвать. Или я просто наивная.

Я серьезно задумалась, каково было ему, забыв наконец про себя. Вспомнила его слова насчет придурка Николаса. И наконец поняла, что Мерт был абсолютно прав. Я просто не хотела слушать его. И в этом лишь моя вина. Не Николаса. Не Мерта. Не Али. Лишь моя, так как я просто игнорировала тревожные звоночки. Николас – самый ужасный человек, которого я когда-либо встречала или встречу. Даже Ленден предупреждал, когда я, как дура, не верила никому, утверждая, что Николас хороший. Может, это и так, но только та версия, которую он захотел мне показать.

Самия: Я понимаю…

После того как я отправила сообщение, дверь мгновенно открылась. Я убрала телефон в карман. В гостиную прошел Али и сразу со своей обычной суетой направился к родителям, чтобы поприветствовать их.

С его приходом в комнате исчезла ужасная тишина. В его присуствии возникал шум, который был мне необходим, чтобы заглушить свои мысли. Свою злость на себя.

Мама не вспоминала о его ужасном поступке по отношению к Гёкче и нашей семье, когда папу прямо с работы увезли в больницу. Тогда Али, как единственный мужчина в семье, заверил нас, что всё будет хорошо. Я не могла рассказать ему о том, что произошло с Николасом. Не могла рассказать никому…

Потом я несколько дней не ходила в школу, а когда пришла на экзамен, то, к счастью, не встретила там Николаса.

Уставившись в одну точку, я не сразу заметила брата, который уже стоял возле меня.

– Красавчик вызывает Самию. Как меня слышно?

Я улыбнулась и заметила, как отец смотрел на нас с широкой улыбкой, а мама усмехалась шутке брата. От этой непринуждённой атмосферы мне стало тепло, и я наконец расслабилась, отдавшись моменту и перестав пытаться заглушить беспорядочные мысли.

– Наверное, из-за экзаменов она у нас такая растерянная, – оправдал меня папа, бросив на меня взгляд. Он лежал на диване, подложив голову под подушку, а ноги положил на другую сторону дивана. Недавно приходила тетя Зехре, чтобы поставить капельницу. А мама сидела рядом и просто поддерживала его своим присутствием. Если ему понадобится вода или что-то другое, она всегда поможет.

– У тебя завтра экзамен? – спросила мама, затем вернула взгляд к телевизору.

– Послезавтра, – поправила я. – Перенесли, не пойми из-за чего…

Родители кивнули, после чего я перевела взгляд на Али. Он направился на кухню где сидела я. Аккуратно закрыв дверь, чтобы не привлекать внимание родителей, он повернулся ко мне.

– Что? – спросила я.

– Я пришел предупредить, чтобы ты не приближалась больше к этому уб… – Он замолчал, поняв, что матерится. Прочистив горло, продолжил: – Уроду.

– К какому из них? – спросила я, хотя прекрасно понимала, о ком идёт речь.

– К чёртовому Николасу.

– Ты знаешь? – недоумевала я.

– Почему ты мне не сказала? – отчаянно спросил брат, словно я накосячила. – Почему я узнал об этом от Алисы?

– Когда мне нужно было рассказать? – перебила я, затем шепотом спросив, подходя ближе: – Когда отец находился при смерти? Или когда мама уже отчаялась и даже видеть тебя не хотела? Или когда ты был помешан на своей невесте, не замечая никого, кроме нее?

Али замер, глядя на меня с жалостью, которую я ненавидела. Мне она не нужна, от нее никакого толку. Не поможет исправить то, над чем я уже облажалась. Не поможет вернуть Белинду, которая сейчас была мне необходима, чтобы выговориться, даже если я пытаюсь скрыть это.

Я пытаюсь сделать вид, что все нормально, и перестать думать об ужасном поступке Николаса. О его пустых глазах и гадкой ухмылке. Но я не справляюсь… Мне трудно.

Брат все по-прежнему стоял и смотрел на меня, пока я боролась со слезами и всеми эмоциями, которые блокировали доступ к кислороду. Я глубоко дышала и надеялась, что не заплачу здесь, перед ним, выставив себя слабой.

Но вдруг Али прошептал:

– Что с тобой происходит, сестренка? – я посмотрела на него взглядом «Ты шутишь?». – Ведь всё наладилось…

Когда я уже не смогла сдерживаться, у меня вырвался всхлип. Услышав это, Али подошел ко мне и без лишних слов заключил в объятия. Крепко обнимал, будто я могу упасть и больше никогда не встать. Гладя меня по спине, он прошептал:

– Ты не виновата, что существуют такие ужасные люди.

Услышав его слова, я усмехнулась сквозь слезы. Я не согласна с ним, ведь виновата всё же была я. Знала, что он исламофоб, знала, что он плохой, но ожидала от него чего-то хорошего. Осознание этого всегда разрушало меня до основания.

Обняв его крепко, я почувствовала, как с щёк стекают слезы, пропитывая толстовку брата, а дыхание сбивалось, словно мне не хватало кислорода, хотя я набирала больше воздуха в легкие, чем требовалось. Глаза затуманились, а в горле саднило. Тогда я закрыла глаза и ещё сильнее прижалась к брату, словно он был моей единственной опорой в этом мире.

После того как проплакала минут три, я отодвинулась от брата, избегая его взгляда. Но он повернул меня к себе и, заглянув в глаза, сказал:

– Это нормально.

Может быть, но мне так не казалось. Ощущение было таким, что я требовала от него жалости, хотя мне вроде бы полегчало.

На его слова я коротко кивнула и вернулась на свое прежнее место за столом. Мой сок ждал меня, поэтому я выпила его, чтобы прийти в себя. Али подошел к шкафу и, достав оттуда стакан, вернулся ко мне. Кивнув, чтобы я отодвинулась, он присел рядом со мной и со стуком поставив стакан передо мной, сказал:

– Наливай.

Я повернулась к нему, заметив легкую улыбку на лице. Усмехнувшись, я открыла яблочный сок, который был наполовину наполнен. Я налила сок и уставилась на него. Благодарно кивнув, он потянулся за стаканом, и, лишь проследив за его рукой, я заметила забинтованные костяшки пальцев.

– Что случилось? – вырвалось у меня.

Брат проследил за моим взглядом и, крепче схватив стакан, поднес к губам. Сделал несколько глотков, пока я ожидала его ответа.

– Это из-за того придурка.

– Что? Вы подрались? Он умер? – спросила я, ожидая отрицательный ответ.

– Ты волнуешься за него? – возмутился брат.

– Я волнуюсь за тебя. Думаешь, после убийства тебя оставят в покое? Нет, потому что тебя засудят даже строже из-за нашей религии и статуса «беженцев». Хочешь, чтобы мы с мамой вышли работать? – Я остановила поток слов, вырывающихся из меня без моего согласия.

– Я понимаю, Сами, но я не стал убийцей… – сказал Али, размышляя, и в конце, указав указательным пальцем, прояснил: – Благодаря Алисе.

– Она была там? – спросила я и глотнула сок.

– Да, если бы не она, всё закончилось бы печально. И твой сценарий мог бы стать реальностью.

Я наклонилась вперёд, чтобы рассмотреть его лицо. Не было никаких признаков того, что он участвовал в драке. Его волосы, которые раньше были коротко подстрижены, теперь немного отросли после нашей разлуки и были аккуратно уложены назад. На его лице не было никаких следов от ударов: ни синяков на скулах, ни кровоподтёков под глазами, и губы были целы.

– Серьезно?

– Сами, – серьезно сказал он, привлекая мое внимание. – Пожалуйста, что бы ни было, просто не приближайся к этому парню. Он ненормальный.

– Я знаю, – беззаботно ответила я.

– Нет, не знаешь, – уверил меня брат.

Я бросила на него вопросительный взгляд.

– Этот псих позволил бы мне избить его до смерти.

Глава 1. Равнодушие

Спустя около трёх месяцев.

Закинув рюкзак за спину, я вышла из квартиры. Вызвав лифт, который поднимался так долго, что я даже успела вздремнуть, я услышала, как с привычным звуком он открылся. Благо никого не было, поэтому я быстро зашла внутрь. Нажав на последний этаж, я почувствовала, как лифт начал движение.

Вытащив телефон, я проверила уведомления. Было одно от Мерта.

Даже не увидев его сообщение, я невольно улыбнулась. Мне просто хотелось снова увидеть его и чтобы он наконец помирился с моим братом. Это всё, чего я хотела, однако думаю, это будет не так легко, как я воображаю.

На мне был темно-серый шарф и черное легкое платье с белыми цветочками. Мои губы были увлажнены бальзамом с красноватым оттенком. Ресницы чуть подкрашены, подчеркивая мои темные глаза. Родинка возле губ была едва заметна, поскольку я её всегда скрывала. Откровенно говоря, она мне не нравилась.

Отведя взгляд от отражения, я наконец-то разблокировала свой телефон и открыла диалог с Мертом. Мы общались с ним с того самого момента, когда он выразил сочувствие по поводу случившегося с моим отцом. Тогда я осознала, как сильно мне не хватало его и как сильно мне его не хватает до сих пор.

Он рассказывал мне обо всем, что происходит у него в Стамбуле, в то время как я не уставала рассказывать о себе.

Когда мама и Али спрашивали, с кем я переписываюсь, я всегда отвечала, что это Мерт, поскольку скрывать это не намеревалась. В наших беседах не было ничего запрещенного. То есть он не отправлял сердечки, и я тоже. Мы болтали с ним, как давние друзья, так как выросли вместе. И мама не проверяла телефон, она доверяла мне. А Али всегда подозрительно смотрел на меня, не одобряя мое общение с любым парнем.

Пока я размышляла, двери лифта открылись, впуская каких-то незнакомых мне парней. Но, увидев меня, они остановились. Я молила Аллаха, чтобы они передумали заходить, так как мне пришлось бы выйти. Оставаться в лифте с парнями я не хотела.

Когда один из них, как ни в чем не бывало, собирался зайти, его друг остановил его. Они все передумали, но не для того, чтобы показать, что им неприятно находиться в лифте со мной, а чтобы не доставлять мне дискомфорт, поскольку я не получила от них ни одного отвращенного или презрительного взгляда.

Когда двери лифта медленно закрылись, я глубоко вздохнула, после чего мои губы тронула улыбка. Приятно осознавать, что тебя уважают, независимо от вероисповедания и жизненных взглядов. Однако меня огорчает, что неосознанно я стала воспринимать это как особое отношение ко мне. Я считаю, что все люди должны относиться друг к другу с уважением, поскольку мы все имеем равные права.

Когда лифт наконец остановился, я вышла из него и посмотрела на сообщение Мерта.

Мерт: Ты идешь сегодня к тете Зехре?

Самия: Откуда ты знаешь?

Я нахмурилась, не понимая, кто мог рассказать ему об этом.

Мерт: Ты сама рассказала.

Когда я поняла смысл его сообщения, я наконец вспомнила, что позавчера вечером говорила об этом ему. Легонько стукнув себя по лбу, я вернула взгляд на экран телефона.

Самия: Да, я забыла.

Мерт: Ты готова к учебе? А то всё еще кажешься рассеянной.

Самия: Вроде да. Рада, что Алия будет со мной. У нас с ней больше общего, чем с ее сестрой.

После того как я отправила сообщение, я пожалела о своих словах. Дело в том, что Зейнеп, старшая сестра Алии, влюблена в Мерта, а Арда, друг моего брата, питает чувства к ней. Я не хочу, чтобы Зейнеп узнала о нас с Мертом, потому что она может начать меня ненавидеть, как и её сестра.

Недавно я переехала жить к брату и Алисе в соседнюю квартиру. Они предложили мне пожить рядом с ними, так как им было бы проще подвозить меня до места учёбы. Родители были согласны. Ну и я тоже.

Алиса и Али заключили брак в мечети, которая находится в нашем районе. Они провели церемонию бракосочетания по правилам ислама, которую у нас называют «никях». Затем отпраздновали в кругу семьи, приготовив угощения к свадьбе.

И даже если на невесту странно смотрели наши многочисленные родственники, вслух не осмеливались ничего произнести, как и родители, хотя они были согласны на их брак.

Они не зарегистрировали свой брак в ЗАГСе. Для Алисы мой брат является её законным мужем только по правилам ислама. Главное, что Али соблюдает все правила и не живет с чужой женщиной.

Пышную свадьбу они намереваются сделать, когда подготовятся морально и физически. Я предполагаю, что они про детей… Но я думаю, к этому невозможно подготовиться…

Я вышла из многоэтажного дома, в котором живу уже неделю, и направилась к автобусной остановке. Добравшись до места назначения, я присела на скамейку. Солнечные лучи грели мою спину, поэтому мне становилось всё жарче. Эти несколько дней было и так душно, а теперь стало еще невыносимее. Аномальная жара, как сообщили по новостям. Для конца августа это было неудивительно.

Вытащив телефон, я проверила, просмотрено ли мое сообщение. Но Мерта не было в сети. Однако я все же решила снова спросить, когда они приедут в Бельгию.

После этого я вышла из беседы с Мертом. Глубоко вздохнув, я вдруг вспомнила о Нём. В груди как-то было спокойно, потому что после того случая я не видела его. Только издалека, и то когда он зачитывал свою "блистательную" речь на выпускном. Все три месяца я ни разу не встречалась с ним. И не знаю, как поведу себя, когда увижу снова. Но Алиса уверила, что этого не произойдет.

Погрузившись в свои раздумья, я лишь услышала, как с шумом открылись двери автобуса. Чтобы вернуться в реальность, я встряхнула головой, встала и зашла внутрь. Туда, где меня точно кто-то будет изучать отвращённым взглядом.

***

Наконец я добралась до нашего района. Хотя прошла всего неделя, я уже успела соскучиться по его стенам, исписанным многочисленными граффити. Дома, словно сливающиеся друг с другом, с их неуклюжими крышами и бетонными стенами, которые их поддерживают. Растущие во внешнем дворе каждого дома деревья черешни, которые в нашем районе более знамениты, чем итальянская посуда, ведь они всегда в моде. Где-то выглядывали женщины, моющие окна, и бросали на меня любопытные взгляды. Половину людей из нашего района знать не знаю. Но я уверена, что они знают обо мне абсолютно всё. Как в хоррор-фильмах.

От тупых мыслей меня отвлекло сообщение в телефоне. Я достала его из кармана.

Алия: Ты где? Можешь сначала к нам зайти, потому что сестра хочет с нами.

Остановившись на тротуаре, я стала печатать.

Самия: Конечно. Буду уже через пять минут.

Алия: Окей.

Прошло ровно пять минут, когда я добралась до дома тети Зехре. Открыла мне дверь именно она, после чего нещадно зацеловала за обе щеки. Я улыбалась, не давая намека на то, что мне не нравятся прикосновения людей. И объятия входят в этот список. Сперва она спросила, как мой отец, а затем спросила, как дела у меня самой. Я отвечала коротко и ясно, стараясь не запинаться и поспевать за ее быстрой речью.

Наконец, когда я зашла в комнату к Алие, там меня встретила улыбающаяся Зейнеп. Я была рада, что она не убивается из-за Мерта. А вдруг она уже разлюбила его? Тогда это будет таким облегчением для него.

– Ассаламу алейкум, Сами, – поприветствовала меня Зейнеп, что-то перебирая в шкафу в комнате. – Как дела?

Она была одета в джинсовые брюки и футболку с короткими рукавами. Её волосы были собраны в низкий хвост. Ветер из открытой форточки колыхал знаменитые итальянские шторы тёти Зехре, пока я пыталась придумать небанальный ответ.

– Нормально, а у тебя? – неловко ответила я, оглядываясь в поисках Алии. Она появилась позади меня и, притронувшись к плечу, сказала:

– Прикинь, осталось так мало времени до учебы.

– Да, так мало времени на отдых, – ответила я, усмехнувшись, и прошла к кровати. Аккуратно села и перевела взгляд на сестер.

Алия подошла к зеркалу возле комода и, вытащив принадлежности для макияжа, стала краситься.

– Сами, у меня к тебе разговор, – обратилась ко мне Зейнеп, повернувшись всем телом.

Я не сразу поняла, чего ей от меня понадобилось. Да я и сейчас не понимала, что происходит.

– Что? – спросила я, ожидая продолжения.

– Я доверяю тебе Алию, понимая, что ты разумнее нее, – достаточно серьезно сказала, что мне подумалось, будто это вовсе не шутка.

– Эй! – Алия прекратила краситься и уставилась на свою сестру.

– Она старше тебя, – продолжила Зейнеп и, подойдя ко мне, села рядом. – Присмотришь за ней во время учебы, хорошо?

Я облегчённо вздохнула, но, кажется, сделала это мысленно.

– Конечно, но я бы не сказала, что я разумнее, – усмехнулась я.

– Поверь, по сравнению с ней это так. – Зейнеп посмотрела на сестру.– Она сходит с ума, когда видит любое сообщение от Адама.

Не вправе осуждать, когда то же самое происходит со мной.

Я усмехнулась, когда Алия, проигнорировав сестру, задала неожиданный вопрос, вероятно, чтобы хитро сменить тему:

– А когда Мерт с сестрами приедут?

– Я не знаю, – быстро сказала я, поскольку и правда не была в курсе.

– Адам не сказал? – удивленно спросила Зейнеп.

Алия посмотрела через зеркало на свою сестру, не переставая красить тушью ресницы.

– Нет, он тоже не знает.

Я заметила, как Зейнеп искренне и широко улыбнулась. Мои брови нахмурились, не понимая ее реакцию.

– Что? – не сдержавшись, спросила я.

– Поклянитесь, что никому не скажете, – почти шепотом произнесла Зейнеп.

Алия замерла, глядя на сестру. И, покинув место за зеркалом, приблизилась к нам. Сев на кровать рядом с сестрой, она шепнула ей:

– Валлахи, никому не скажу.

Зейнеп улыбнулась и повернулась ко мне, ожидая того же. Мне было страшно услышать то, что требует клятвы. Я не люблю узнавать секреты, но ещё больше мне не нравится оставаться в неведении. К тому же моё навязчивое любопытство никуда не делось. В худшем случае буду обвинять ее.

– Валлахи, я никому не расскажу твой секрет.

Едва я докончила свою речь, как телефон завибрировал от уведомления. Не разблокируя его, я взглянула, от кого было СМС.

Мерт: Я и сам точно не знаю, когда вернемся.

Я мысленно кивнула, в то время как Зейнеп улыбнулась, привлекая мое внимание, и, подавшись вперед, сообщила:

– Мерт уже приехал.

Глава 2. Любовь?

Сначала мне было смешно, потому что я уверенно могла заявить, что Мерт сам не знает, когда приедет. Либо он солгал мне, либо сказанное Зейнеп – неправда. Другого варианта нет.

– Что? – удивилась за меня Алия. – Как это приехал?

– Он не говорил… – почти шепотом произнесла я.

– Вы общаетесь? – удивилась Зейнеп. – Ну то есть, после всего, что сделал Али…

– Сестра, – предупреждающе произнесла Алия, притронувшись к ее руке и бросая в мою сторону осторожные взгляды, словно мне трудно все это вспоминать.

– Без обид, Али мне и самой как брат, – добавила Зейнеп, ожидая от меня каких-либо слов.

Но я сидела и не могла понять, как связать свои беспорядочные мысли в ответ. Прочистив горло, я посмотрела в лицо Зейнеп и все же ответила:

– Да, Мерт мне сразу после происшествия с отцом написал.

– Потому что я сообщила ему об этом и попросила написать.

Она смотрела на меня так, будто знала все, что я чувствую к нему, наверное, еще ожидала, что мне будет больно от ее слов. И правда, мне было невыносимо оставаться здесь. Грудь начало давить, не пропуская кислород в легкие. А все тело охватило непонятное чувство тревоги, словно вот-вот наступит что-то страшное и непоправимое.

Зейнеп, которая все это время смотрела на меня, вдруг опустила взгляд и, поднявшись, громко сказала:

– Ну ладно, я пойду к тёте Асие после вас, мне кое-что нужно сделать.

– Ты же хотела с нами, – нахмурилась Алия.

Тем временем паника начала медленно отступать, чувство безысходности покинуло мое тело. Вместо него теперь появилась пустота, к которой я уже так привыкла.

Но я старалась не обращать на это внимания, как и на обиду, которую испытывала из-за слов Зейнеп.

Я даже не заметила, как она покинула комнату. Алия, приблизившись ко мне, тихо спросила:

– Что между вами происходит?

– Ничего, – ответила я, пожимая плечами.

– Из-за Мерта? – возмутилась она.

– Нет.

Бросив ей отрицательный ответ, я резко встала. Тогда на мой телефон пришло уведомление. Оно было от незнакомого номера. Я разблокировала смартфон и увидела сообщение, от которого все тело покрылось мурашками.

Неизвестный: Надо сжечь к чёрту то, что ты намотала на свою голову, чтобы все видели твои кудрявые волосы.

В голову приходил один человек, который мог написать такое. Хотя я сомневаюсь.

Нахмурив брови, я беззаботно написала ответ:

Самия: Siktir git.

Мое сообщение мгновенно стало просмотренным, поскольку я была в сети, и, как я поняла, этот человек тоже.

– Сами? – Алия щелкнула пальцами у меня перед носом.

– А? – немного вздрогнула я.

Выключив телефон, я сунула его в карман платья. Посмотрев на Алию, которая странно изучала меня, я спросила:

– Может, пойдем уже?

– А у вас все дома?

– Родители – да. Но если ты про Али…

– Нет, Али не проблема, – сказала Алия, улыбнувшись.

– Вы с ним общаетесь?

– Я знаю, что Адам прекратил с ним общение, но это не значит, что мы с Зейнеп будем его игнорировать. – Ее голубые и чистые, как небо, глаза наполнились жалостью. Голубой платок так шел к ее цвету глаз, как и мягким чертам лица. Остановив взгляд на моем лице, она вдруг спросила: – Тебе тоже нравится Мерт, да?

Я опустила голову, но, одумавшись, резко подняла и, встретившись с ней взглядом, ответила лишь пожатием плечами. Чтобы сменить тему и обстановку в комнате, а точнее покинуть этот дом, я быстро и неестественно сказала:

– Пошли ко мне?

***

Мы шли пешком в такую жару. Я вся вспотела и дышала так, будто за мной кто-то гнался. Я вспомнила урок физкультуры, где нас заставляли бежать.

Но направлялись мы домой, потому что тётя Зехре и её дочери хотели навестить моего отца, и мы договорились пойти вместе.

Глубоко вздохнув, я резко остановилась. Алия, которая шла рядом, оглянулась, заметила меня и тоже остановилась. Она бросила вопросительный взгляд и открыла было рот, но я опередила её, неожиданно спросив:

– Почему Адам перестал общаться с Али?

Она часто заморгала и стала нервно сжимать ткань своей нежно-голубой кофты, а я, в свою очередь, не сводила с неё взгляда. Возле нас проезжали машины на высокой скорости, поскольку мы остановились на тротуаре недалеко от той самой футбольной площадки.

– Просто…

– Он, даже не выслушав Али, перешёл на сторону Мерта?

– Сами, послушай, – произнесла она строго. – Я понимаю, как вам сложно, когда почти все отвернулись от вас. Но сторон здесь нет. Это просто ужасный… случай.

– Я знаю, но Адам не разговаривает с Али, хотя с Мертом он познакомился благодаря ему, – я скрестила руки на груди и, прищурившись из-за проникающих через пожелтевшую листву солнечных лучей, продолжила: – Ладно, не будем об этом.

– А сама как ты?

Я нахмурилась, подготовив свой монотонный ответ. Всем отвечала «Нормально», даже если чувствовала себя ужасно. К тому же мне часто начали сниться кошмары. Утром я просыпалась разбитой и не понимала, что происходит, как и не хотела вставать и оставалась бы в постели целый день. Мне ничего не хотелось делать. Даже сейчас, стоя здесь, я больше всего мечтала забиться в своей комнате и накрыться одеялом со своим осьминожком.

– Нормально, – ответила я после недолгой паузы.

Алия поджала губы и сказала:

– Просто я беспокоюсь о тебе насчёт той ситуации в школе…

– Давай не будем вспоминать об этом.

– Хорошо, – улыбнулась она.

Мысли мгновенно заполнились ужасными образами учеников, которые в тот день, видя моё отчаяние, лишь усмехались. Их лица, полные радости, снились мне в кошмарах. Затем и Николас… Быстро встряхнув головой, я отогнала эти мысли куда подальше. Попыталась.

Папе мы не говорили об этом, потому что боялись, что он будет сильно переживать. А мама, казалось, не хотела знать и молчала, когда я пыталась рассказать ей, словно чувствовала плохие новости. Может, это лучшее решение, и мне просто нужно прекратить постоянно думать об этом. Особенно о пустом выражении лица, которое отчётливо сохранилось в моей памяти…

Через минут десять мы добрались до футбольного мини-поля, на котором дружно любили играть парни. Мне стало грустно. Грустно оттого, что парни, которые дружили с самого детства, теперь даже не общаются.

Вздохнув полной грудью, я отодвинула эти чувства куда подальше, потому что плакать на виду у всех не собиралась. Но вдруг я вспомнила Белинду, которая могла заплакать где угодно, не беспокоясь об общественном мнении. Мне стало еще грустнее от воспоминаний о ней, и я не хотела признавать, что скучаю по ней, но также не могла игнорировать ощущение, что она нужна мне.

До конца жизни буду жалеть, что в тот день так и не смогла простить её и не сказала: «Почти предательство не считается».