Моя ненависть

Самия: Я понимаю…

После того как я отправила сообщение, дверь открылась. Я убрала телефон в карман. В гостиную прошел Али и сразу со своей обычной суетой направился к родителям, чтобы поприветствовать их.

С его приходом в комнате исчезла ужасная тишина. Он приносил с собой шум, который был мне необходим, чтобы заглушить свои мысли. Свою злость на себя.

Мама не вспоминала о его ужасном поступке по отношению к Гёкче и нашей семье, когда папу прямо с работы увезли в больницу. Тогда Али, как единственный мужчина в семье, заверил нас, что всё будет хорошо. Я не могла рассказать ему о том, что произошло с Николасом. Не могла рассказать никому…

Потом я несколько дней не ходила в школу, а когда пришла на экзамен, то, к счастью, не встретила там Николаса. Я бы не смогла этого вынести. Если бы увидела его снова…

Уставившись в одну точку, я не сразу заметила брата, который уже стоял возле меня.

– Красавчик вызывает Самию. Как меня слышно?

Я улыбнулась и заметила, как отец смотрел на нас с широкой улыбкой, а мама усмехалась шутке брата.  От этой непринуждённой атмосферы мне стало тепло, и я наконец расслабилась, отдавшись моменту и перестав пытаться заглушить беспорядочные мысли.

– Наверное, из-за экзаменов она у нас такая растерянная, – оправдал меня папа, бросив на меня взгляд. Он лежал на диване, подставив голову под подушку, а ноги на другую сторону дивана. Недавно приходила тетя Зехре, чтобы поставить капельницу. А мама сидела рядом и просто поддерживала его своим присутствием. Если ему будет необходимо вода или что-то другое, она всегда помогает.

– У тебя завтра экзамен? – спросила мама, затем вернула взгляд на телевизор.

– Послезавтра, – поправила я. – Перенесли не пойми из-за чего…

Родители кивнули, после чего я перевела взгляд на Али. Он направился ко мне и, головой указав на кухню, подтолкнул меня. Мои брови сошлись в переносице, не понимая происходящего. Аккуратно закрыв дверь, чтобы не привлекать внимание родителей, он повернулся ко мне.

–Что? – спросила я.

– Я пришел предупредить чтобы ты не приближалась больше к этому уб… – Он замолчал поняв что материться. Прочистив горло, продолжил: – Уроду.

– Какому из них?– спросила я, хотя прекрасно понимала о ком идёт речь.

– Чертовому Николасу.

– Ты знаешь? – недоумевала я.

– Почему ты мне не сказала? – отчаянно спросил брат, словно я накосячила. – Почему я узнал об этом от Алисы?

– Когда мне нужно было рассказать? – перебила я, затем шепотом спросив, подходя ближе: – Когда отец находился при смерти? Или когда мама уже отчаялась и даже видеть тебя не хотела? Или когда ты был помещен на своей невесте, не замечая никого, кроме нее?

Али замер, глядя на меня с жалостью, которую я ненавидела. Мне она не нужна, от нее никакого толку. Не поможет исправить то, над чем я уже облажалась. Не поможет вернуть Белинду, которая сейчас была мне необходима чтобы выговориться, даже если я пытаюсь скрыть это.

Я пытаюсь сделать вид, что все нормально, и перестать думать об ужасном поступке Николаса. О его пустых глазах и гадкой ухмылке. Но я не справляюсь… Мне трудно.

Брат все по прежнему стоял и смотрел на меня, пока я боролась со слезами и всеми эмоциями, которые блокировали доступ к кислороду. Я глубоко дышала и надеялась, что не заплачу здесь, перед ним, выставив себя слабой.

Но вдруг Али прошептал:

– Что с тобой происходит, сестренка? – я посмотрела на него взглядом «Ты шутишь?». – Всё ведь наладилось…

Когда я уже не смогла сдерживаться, с меня вырвался всхлип. Услышав это, Али подошел ко мне и без лишних слов протянул в объятия. Крепче обнимал, будто я могу упасть и больше никогда не встать. Гладя меня по спине, он прошептал:

– Ты не виновата, что существуют такие ужасные люди.

Услышав его слова, я усмехнулась сквозь слезы. Я не согласна с ним, ведь виновата всё же была я. Знала, что он исламофоб, знала, что он плохой, но ожидала от него что-то хорошее. Осознание этого всегда разрушало меня до основания.

Обняв его крепко, я почувствовала, как с щёк стекают слезы, пропитывая толстовку брата, а дыхание сбивалось, словно мне не хватало кислорода, хотя я набирала больше воздуха в легкие, чем требовалось. Глаза затуманились, а в горле саднило. Тогда я закрыла глаза и ещё сильнее прижалась к брату, словно он был моей единственной опорой в этом мире.

После того как проплакала минут три, я отодвинулась от брата, избегая его взгляда. Но он повернул меня к себе и, заглянув в глаза, сказал:

– Это нормально.

Может быть, но мне так не казалось. Ощущения были такими, что я требовала от него жалости, хотя мне вроде полегчало.

На его слова я коротко кивнула и вернулась на свое прежнее место за столом. Мой сок ждал меня, поэтому я выпила, чтобы прийти в себя. Али подошел к шкафу и, достав оттуда стакан, вернулся ко мне. Кивнув, чтобы я отодвинулась, он присел рядом со мной. Со стуком поставив стакан передо мной, он сказал:

– Наливай.

Я повернулась к нему, заметив легкую улыбку на лице. Усмехнувшись, я открыла яблочный сок, который был наполовину наполнен. Я налила сок и уставилась на него. Благодарно кивнув, он потянулся за стаканом, и лишь проследив за его рукой, я заметила забинтованные костяшки пальцев.

– Что случилось? – вырвалось у меня.

Брат проследил за моим взглядом и, крепче схватив стакан, поднес к губам. Сделал несколько глотков, пока я ожидала его ответа.

– Это из-за того придурка.

– Что? Вы подрались? Он умер? – спросила я, ожидая отрицательный ответ.

– Ты волнуешься за него? – возмутился брат.

– Я волнуюсь за тебя. Думаешь, после убийства тебя оставят в покое? Нет, потому что тебя засудят даже строже из-за нашей религии. Хочешь, чтобы мы с мамой вышли работать? – Я остановила поток слов, вырывающихся из меня без моего согласия.

– Я понимаю, Сами, но я не стал убийцей… – сказал Али, размышляя, и в конце, указав указательным пальцем, прояснил. – Благодаря Алисе.

– Она была там? – спросила я и глотнула сок.

– Да, если бы не она, всё закончилось бы печально. И твой сценарий мог бы стать реальностью.

Я наклонилась вперёд, чтобы рассмотреть его лицо. Не было никаких признаков того, что он участвовал в драке. Его волосы, которые раньше были коротко подстрижены, теперь немного отросли после нашей разлуки и были аккуратно уложены назад. На его лице не было никаких следов от ударов: ни синяков на скулах, ни кровоподтёков под глазами, и губы были целы.

– Серьезно?

– Сами, – серьезно сказал он, привлекая мое внимание – Пожалуйста, чтобы ни было, просто не приближайся к этому парню. Он ненормальный.

– Я знаю, – беззаботно ответила я.

– Нет, не знаешь, – уверил меня брат.

Я бросила на него вопросительный взгляд.

– Этот псих позволил бы мне избить его до смерти.

Глава 1. Равнодушие

Спустя около трёх месяцев

Закинув рюкзак за спину, я вышла из квартиры. Вызвав лифт, который поднимался так долго, что я даже успела вздремнуть, услышала, как с привычным звуком он открылся. Благо никого не было, поэтому я быстро зашла внутрь. Нажав на самый конец, я почувствовала, как лифт начал движение.

Вытащив телефон, я проверила уведомления. Было одно от Мерта.

Даже не увидев его сообщение, я невольно улыбнулась. Мне просто хотелось снова увидеть его, и чтобы он наконец помирился с моим братом. Это всё, что я хотела, однако, думаю, это будет не так легко, как я воображаю.

На мне был темно-серый шарф и черное легкое платье с белыми цветочками. Мои губы были увлажнены бальзамом с красноватым оттенком. Ресницы чуть подкрашены, подчеркивая мои темные глаза. Родинка возле губ была едва заметна, поскольку я ее всегда скрывала. Откровенно говоря, она мне не нравилась.

Отведя взгляд от зеркала, я наконец-то разблокировала свой телефон и открыла диалог с Мертом. Мы общались с ним с того самого момента, когда он выразил сочувствие по поводу случившегося с моим отцом. Тогда я осознала, как сильно мне не хватало его и как сильно мне его не хватает до сих пор.

Он рассказывал мне обо всем, что происходит у него в Стамбуле, в то время как я не уставала рассказывать о себе.

Когда мама и Али спрашивали, с кем я переписываюсь, я всегда отвечала, что это Мерт. Поскольку скрывать это не намеревалась. В наших беседах не было ничего запрещенного. То есть он не отправлял сердечки, и я не собиралась. Мы болтали с ним, как давние друзья, так как выросли вместе. И мама не проверяла телефон, она доверяла мне с ним. А Али всегда подозрительно смотрел на меня, не одобряя мое общение с любым парнем.

Пока я размышляла, двери лифта открылись, впуская каких-то незнакомых мне парней. Но, увидев меня, они остановились. Я молила Аллаха, чтобы они передумали заходить, так как мне пришлось бы выйти. Оставаться в лифте с парнями я не хотела.

Когда один из них, как ни в чем не бывало, собирался зайти, его друг остановил его. Они все передумали, но не для того, чтобы показать, что им неприятно находиться в лифте со мной, а чтобы не доставлять мне дискомфорт, поскольку я не получила от них ни одного отвращенного или презрительного взгляда.

Когда двери лифта медленно закрылись, я глубоко вздохнула, после чего мои губы тронула улыбка.  Приятно осознавать, что тебя уважают, независимо от вероисповедания и жизненных взглядов. Однако меня огорчает, что неосознанно я стала воспринимать это как особое отношение ко мне. Я считаю, что все люди должны относиться друг к другу с уважением, поскольку мы все имеем равные права.

Когда лифт наконец остановился, я вышла из него и посмотрела на сообщение Мерта.

Мерт: Ты идешь сегодня к тете Зехре?

Самия: Откуда ты знаешь?

Я нахмурилась, не понимая, кто мог рассказать ему об этом.

Мерт: Ты сама рассказала.

Когда я поняла смысл его сообщения, я наконец вспомнила, что позавчера вечером говорила об этом ему. Легонько стукнув себя по лбу, я вернула взгляд на экран телефона.

Самия: Да, я забыла.

Мерт: Ты готова к учебе? А то всё еще кажешься рассеянной.

Самия: Вроде да. Рада что Алия будет со мной. У нас с ней больше общего чем с ее сестрой.

После того как я отправила сообщение, я пожалела о своих словах. Дело в том, что Зейнеп, старшая сестра Алии, влюблена в Мерта, а Арда, друг моего брата, питает чувства к ней. Я не хочу, чтобы Зейнеп узнала о нас с Мертом, потому что она может начать меня ненавидеть. Как и её сестра.

Недавно я переехала жить к брату и Алисе в соседней квартире. Они предложили мне пожить рядом с ними, так как им было бы проще подвозить меня до места учёбы. Родители были согласны. Ну и я тоже.

Алиса и Али заключили брак в мечети, которая находится в нашем районе. Они провели церемонию бракосочетания по правилам ислама, которую у нас называют «никях». Затем отпраздновали в кругу семьи, приготовив вкусняшки к свадьбе.

И даже если на невесту странно смотрели наши родственники, которых было много, вслух не осмеливались ничего произнести. Как и родители, хотя они были согласны на их брак.

Они не зарегистрировали свой брак в ЗАГСе. Для Алисы мой брат является её законным мужем только по правилам ислама. Главное, что Али соблюдает все правила и не живет с чужой женщиной.

Пышную свадьбу они намереваются сделать, когда подготовятся морально и физически. Я предполагаю, что они про детей… Но я думаю, к этому невозможно подготовиться…

Я вышла из многоэтажного дома, в котором живу уже неделю, и направилась к автобусной остановке. Добравшись до места назначения, я присела на скамейку. Солнечные лучи грели мою спину, поэтому мне становилось всё жарче. Эти несколько дней было и так душно, а теперь стало еще невыносимее. Аномальная жара, как сообщили по новостям. Для конца августа это было неудивительно.

Вытащив телефон, я проверила, просмотрено ли мое сообщение. Но Мерта не было в сети. Однако я все же решила снова спросить, когда они приедут в Бельгию.

После этого я вышла из беседы с Мертом. Глубоко вздохнув, я открыла галерею и нашла то самое фото. По спине пробежали мурашки, глядя на экран, в котором высвечивалось мое селфи. В школе все привыкли видеть меня такой. Я удивлена, что смогла так легко отпустить ситуацию, хотя мне было ужасно невыносимо лишь от одной мысли, что большинство парней в школе видели меня без платка. С открытыми волосами, беззащитную и слабую. И все из-за Николаса…

Но все же рада, что после того случая не видела его. Только издалека, и то когда он зачитывал свою "блистательную" речь на выпускном. Все три месяца я ни разу не встречалась с ним. И не знаю, как поведу себя, когда увижу снова. Но Алиса уверила, что этого не произойдет.

Погрузившись в свои раздумья, я лишь услышала, как с шумом открылись двери автобуса. Чтобы вернуться в реальность, я встряхнула головой. Встала и зашла внутрь. Туда, где меня точно кто-то будет изучать отвращенным взглядом.

***

Наконец я добралась до нашего района. Хотя прошла всего неделя, я уже успела соскучиться по его стенам, исписанным многочисленными граффити. Дома, словно сливающиеся друг с другом, с их неуклюжими крышами и бетонными стенами, которые их поддерживают. Растущие во внешнем дворе каждого дома деревья черешни, которые в нашем районе более знамениты, как итальянская посуда, ведь они всегда в моде. Где-то поглядывали женщины, моющие окна, и бросали на меня любопытные взгляды. Половину людей из нашего района знать не знаю. Но я уверена, что они знают обо мне абсолютно всё. Как в хоррор-фильмах.

От тупых мыслей меня отвлекло сообщение в телефоне. Я достала его из кармана.

Алия: Ты где? Можешь сначала к нам зайти, потому что сестра хочет вместе с нами.

Остановившись на тротуаре, я стала печатать.

Самия: Конечно. Буду уже через пять минут

Алия: Окей.

Прошло ровно пять минут, когда я добралась до дома тети Зехре. Открыла мне дверь именно она, после чего нещадно зацеловала за обе щеки. Я улыбалась, не давая намека на то, что мне не нравятся прикосновения людей. И объятия входят в этот список. Сперва она спросила, как мой отец, а затем спросила, как дела у меня самой. Я отвечала коротко и ясно, стараясь не запинаться и поспевать за ее быстрой речью.

Наконец, когда я зашла в комнату к Алие, там меня встретила улыбающаяся Зейнеп. Я была рада, что она не убивается из-за Мерта. А вдруг она уже разлюбила его? Тогда это будет таким облегчением для него.

– Ассаламу алейкум, Сами, – поприветствовала меня Зейнеп, что-то перебирая в шкафу в комнате. – Как дела?

Она была одета в джинсовые брюки и футболку с короткими рукавами. Её волосы были собраны в низкий хвост. Ветер из открытой форточки колыхал знаменитые итальянские шторы тёти Зехре, пока я пыталась придумать небанальный ответ.

– Нормально, а у тебя? – неловко ответила я, оглядываясь в поисках Алии. Она появилась позади меня и, притронувшись к плечу, сказала:

– Прикинь осталось так мало времени до учебы.

– Да, так мало времени на отдых, – ответила я, усмехнувшись, и прошла к кровати. Аккуратно села и перевела взгляд на сестер.

Алия подошла к зеркалу возле комода и, вытащив принадлежности для макияжа, стала краситься.

– Сами, у меня к тебе разговор, – обратилась ко мне Зейнеп, повернувшись всем телом.

Я не сразу поняла, чего ей от меня понадобилось. Да я и сейчас не понимала, что происходит.

– Что? – спросила я, ожидая продолжение.

– Я доверяю тебе Алию, понимая, что ты разумней нее, – достаточно серьезно сказала, что мне подумалось, будто это вовсе не шутка.

– Эй! – Алия прекратила краситься и уставилась на свою сестру.

– Она старше тебя, – продолжила Зейнеп и, подойдя ко мне, села рядом. – Присмотришь за ней во время учебы, хорошо?

Я облегчённо вздохнула, но, кажется, сделала это мысленно.

– Конечно, но я бы не сказала что я разумней, – усмехнулась я.

– Поверь, по сравнению с ней это так. – Зейнеп посмотрела на сестру.– Она сходит с ума, когда видит любое сообщение от Адама.

Не в праве осуждать, когда тоже самое происходит со мной.

Я усмехнулась, когда Алия проигнорировав сестру, задала неожиданный вопрос, вероятно, чтобы хитро сменить тему:

– А когда Мерт с сестрами приедут?

– Я не знаю, – быстро сказала я, поскольку правда была не в курсе.

– Адам не сказал? – удивленно спросила Зейнеп.

Алия посмотрела через зеркало на свою сестру, не переставая красить тушью свои ресницы.

– Нет, он тоже не знает.

Я заметила, как Зейнеп искренне и широко улыбнулась. Мои брови нахмурились, не понимая ее реакцию.

– Что? – не сдержавшись, спросила я.

– Поклянитесь, что никому не скажете, – почти шепотом произнесла Зейнеп.

Алия замерла, глядя на сестру. И, покинув место за зеркалом, приблизилась к нам. Сев на кровать рядом с сестрой, она шепнула ей:

– Валлахи никому не скажу.

Зейнеп улыбнулась и повернулась ко мне, ожидая того же. Мне было страшно услышать то, что требует клятвы. Я не люблю узнавать секреты, но ещё больше мне не нравится оставаться в неведении. К тому же моё навязчивое любопытство никуда не делось. В худшем случаи буду обвинять ее.

– Валлахи я никому не расскажу твой секрет.

Едва я докончила свою речь, как телефон завибрировал от уведомления. Не разблокируя ее, я взглянула, от кого было СМС.

Мерт: Я и сам точно не знаю, когда вернемся.

Я мысленно кивнула, в то время как Зейнеп улыбнулась, привлекая мое внимание, и, подавшись вперед, сообщила:

– Мерт уже приехал.

Глава 2. Любовь?

Сначала мне было смешно, потому что уверенно могла заявить, что Мерт сам не знает, когда приедет. Либо он солгал мне, либо сказанное Зейнеп неправда. Другого варианта нет.

– Что? – за меня удивилась Алия. – Как это приехал?

– Он не говорил… – почти шепотом произнесла я.

– Вы общаетесь? – удивилась Зейнеп. – Ну то есть, после всего, что сделал Али…

– Сестра, – предупреждающе произнесла Алия, притронувшись к ее руке, и бросая в мою сторону осторожные взгляды, словно мне трудно все это вспоминать.

– Без обид, Али мне и самой как брат, – добавила Зейнеп, ожидая от меня каких-либо слов.

Но я сидела и не могла понять, как мне связать свои беспорядочные мысли в ответ. Прочистив горло, я посмотрела в лицо Зейнеп и все же ответила:

– Да, Мерт мне сразу после происшествия с отцом написал.

– Потому что я сообщила ему об этом и попросила написать.

Она смотрела на меня так, будто знала все, что я чувствую к нему, наверное еще ожидала  что мне будет больно от ее сказанных слов.  И правда, мне было не выносимо оставаться здесь. Грудь начала давить, не пропуская кислород в легкие. А все тело охватило непонятное чувство тревожности. Словно вот-вот наступит что-то страшное и непоправимое.

Зейнеп, которая все это время смотрела на меня, вдруг опустила взгляд и, поднявшись, громко сказала:

– Ну ладно, я пойду к тете Асие после вас, мне кое-что нужно сделать.

– Ты же хотела с нами, – нахмурилась Алия.

Тем временем паника начала медленно отступать, чувство безысходности покинуло мое тело. Вместо нее теперь появилась пустота, к которой я уже так привыкла.

Но я старалась не обращать на это внимания. Как и на обиду, которую испытывала из-за слов Зейнеп.

Я даже не заметила, как она покинула комнату. Алия, приблизившись ко мне, тихо спросила:

– Что между вами происходит?

– Ничего, – ответила я, пожимая плечами.

– Из-за Мерта? – возмутилась она.

– Нет.

Бросив ей отрицательный ответ, я резко встала. Тогда в мой телефон пришло уведомление. Оно было от незнакомого номера. Я разблокировала смартфон и увидела сообщение, от которого все тело покрылось мурашками.

Неизвестный: Надо сжечь к чёрту то, что ты намотала на свою голову, чтобы все видели твои кудрявые волосы.

В голову приходил один человек, который мог написать такое. Хотя я сомневаюсь.

Нахмурив брови, я беззаботно написала ответ:

Самия: Siktir git.

Мое сообщение мгновенно стало просмотренным, поскольку я была в сети, и как поняла этот человек тоже.

– Сами? – Алия щелкнула пальцами у меня перед носом.

– А? – немного вздрогнула я.

Выключив телефон, я сунула ее в карман платья. Посмотрев на Алию, которая странно изучала меня, я спросила:

– Может, пойдем уже?

– А у вас все дома?

– Родители – да. Но если ты про Али…

– Нет, Али не проблема, – сказала Алия, улыбнувшись.

– Вы с ним общаетесь?

– Я знаю, что Адам прекратил с ним общение, но это не значит, что мы с Зейнеп будем его игнорировать. – Ее голубые и чистые, как небо, глаза наполнились жалостью. Голубой платок так шел к ее цвету глаз, как и мягким чертам лица. Остановившись взгляд на моем лице, она вдруг спросила: – Тебе тоже нравится Мерт, да?

Я опустила голову, но, одумавшись, резко подняла и, встретившись с ней взглядом, ответила лишь пожатием плеч. Чтобы сменить тему и обстановку в комнате, а точнее, покинуть этот дом, я быстро и неестественно сказала:

– Пошли ко мне?

***

Мы шли пешком в такую жару. Я вся вспотела и дышала так, будто за мной кто-то гонялся. Я вспомнила урок физкультуры, где нас заставляли бежать.

Но направляемся мы к нам, потому что тетя Зехре и ее дочери хотят навестить моего отца, поэтому мы договорились пойти вместе.

Глубоко вздохнув, я резко остановилась. Алия, которая шла рядом, оглядываясь, заметила меня и остановилась тоже. Она бросила вопросительный взгляд и открыла было рот, но я опередила ее, неожиданно спросив:

– Почему Адам перестал общаться с Али?

Она часто заморгала и стала нервно сжимать ткань своей нежно-голубой кофты, а я, в свою очередь, не сводила с нее взгляда. Возле нас проезжали машины на высокой скорости, поскольку мы остановились на тротуаре недалеко от той самой футбольной площадки.

– Просто…

– Он, даже не выслушав Али, перешел на сторону Мерта?

– Сами, послушай, – произнесла она строго. – Я понимаю, как вам сложно, когда почти все отвернулись от вас. Но сторон здесь нет. Это просто ужасный… случай.

– Я знаю, но Адам не разговаривает с Али, хотя с Мертом он познакомился благодаря ему, –  я скрестила руки на груди и прищурившись из-за проникающих через пожелтевшую листву солнечных лучей, продолжила: – Ладно, не будем об этом.

– А сама как ты?

Я нахмурилась, подготовив свой монотонный ответ. Всем отвечала «Нормально», даже если чувствовала себя ужасно. К тому же мне часто мне начали сниться кошмары. Утром я просыпалась разбитой и не понимала, что происходит, как и не хотела вставать и оставалась бы в постели на целый день. Мне ничего не хотелось делать. Даже сейчас, стоя здесь, я больше всего мечтала забиться в своей комнате и накрыться одеялом со своим осьминожком.

– Нормально, – ответила я после недолгой паузы.

Алия поджала губы и, сказала:

– Просто я беспокоюсь о тебе насчет той ситуации в школе…

– Давай не будем вспоминать об этом.

– Хорошо, – улыбнулась она.

Мысли мгновенно заполнились ужасными образами учеников, которые в тот день, видя мое отчаяние, лишь усмехались. Их лица, полные радости, снились мне в кошмарах. Затем и Николас… Быстро встряхнув головой, я отогнала эти мысли куда подальше. Попыталась.

Папе мы не говорили об этом, потому что боялись, что он будет сильно переживать. А мама, казалось, не хотела знать и молчала, когда я пыталась рассказать ей, словно она чувствовала плохие новости. Может, это лучшее решение, и мне просто нужно прекратить постоянно думать об этом. Особенно о пустом выражении лица, которое отчетливо сохранилось в моей памяти…

Через минут десять мы добрались до футбольного мини-поля, в котором дружно любили играть парни. Мне стало грустно. Грустно оттого, что парни, которые дружили с самого детства, теперь даже не общаются.

Вздохнув полной грудью, я отодвинула эти чувства куда подальше, потому что плакать на виду у всех не собиралась. Но вдруг я вспомнила Белинду, которая могла заплакать где угодно, не беспокоясь об общественном мнении. Мне стало еще грустнее от воспоминаний о ней, и не хотела признавать, что скучаю по ней, но так же не могла игнорировать ощущение, что она нужна мне.

До конца жизни буду жалеть, что тот день так и не смогла простить её и не сказала: «Почти предательство не считается».

Подняв взгляд, я увидела знакомое футбольное мини-поле, которое утопало в лучах солнца. Ветер трепал какой-то плакат с рекламой, создавая при этом характерный звук. От всей этой картины исходит такая приятная атмосфера и эстетика. На глазах появились слезы, увидев на поле играющих незнакомых парней.

А когда мы дошли до скамейки, все чувства усиливались. Алия, которая шла рядом со мной, тоже глядела прямо на поле. Наверное, вспоминая обо всем и ностальгируя, как собственно говоря и я. Даже забыв про жару и пот, стекающий с меня, я наслаждалась атмосферой, одновременно удерживая ощущение бессилия вперемешку с тоской, которые так и просились наружу.